Теория «Москва – Третий Рим» и ее место в русской культуре XVI-XVIII вв.
К числу наиболее известных работ, посвященных восприятию теории «Москва – Третий Рим» в русской культуре Нового времени, относится статья Ю.М. Ломана и Б.А. Успенского «Отзвуки концепции “Москва – третий Рим” в идеологии Петра Первого (К проблеме средневековой традиции в культуре барокко)» Ее непосредственная тема - семиотика петровского идеологического проекта новой столицы. Петербург Петра I рассматривается как своеобразная семиотическая проекция Рима и Ватикана на русскую культурную почву: название города («Санктпитербурх / Санкт-Петербург») и его герб (перекрещенные якоря) соотносятся с названием Рима – «города святого Петра» и с гербом Рима (Ватикана) – перекрещенными ключами. Сакрализация петербургского локуса в текстах петровской эпохи также рассматривается как трансформация сакрального римского пространства. При этом использование Петром I римской парадигмы и семиотической модели осмысляется как филиация теории «Москва – третий Рим». >>

Чеховский подтекст в рассказе И.А. Бунина «Солнечный удар»
Герой известного бунинского рассказа, не названный по имени поручик, встречает на пароходе очаровательную попутчицу, «маленькую женщину», возвращающегося с черноморского курорта: “Поручик взял ее руку, поднес к губам. Рука, маленькая и сильная, пахла загаром. И блаженно и странно замерло сердце при мысли, как, вероятно, крепка и смугла она вся под этим легким холстинковым платьем после целого месяца лежанья под южным солнцем, на горячем морском песке (она сказала, что едет из Анапы)”. Поручик узнает от дамы, что у нее есть муж и трехлетняя дочка, но своего имени она так и назвала. >>

Оптинское старчество: исторические вехи и характерные особенности
Монастырское старчество является одной из основополагающих и древних форм служения в Православной Церкви. Его дальние истоки просматриваются в миссии ветхозаветных пророков, Иоанна Предтечи, затем апостолов и первых иноков: «Представляя собой прямое продолжение пророческого служения, старчество с этим именем и в этой форме появляется… в IV веке вместе с возникновением монашества, как руководящее в нем начало». >>

Поздний период творчества Л.Н.Толстого
Последние три десятилетия творческих и религиозно-философских исканий Толстого составляют обширное, наполненное болезненными противоречиями смысловое поле. Многие художественные открытия Толстого в сфере малой прозы получат развитие в литературе Серебряного века. Русская культура ХХ в., с ее многоразличными поисками путей духовного обновления, по-своему, прямо или косвенно, будет откликаться и на религиозную проповедь Толстого (Д.Мережковский «Л.Толстой и Достоевский»), и на его историософские построения (статьи А.Блока, А.Белого и др.), и в целом – на таинственные перипетии последних взлетов и падений одного из завершителей классической литературной традиции. >>

Гоголь и его окружение
Матеpиалы к биобиблиографическому словарю О Гоголе существует огpомная, почти необозpимая литеpатуpа. Несмотpя на это, мы и сегодня не имеем его научной биогpафии. И дело здесь не столько в отсутствии документального, фактического матеpиала, сколько в поpазительной загадочности личности Гоголя, оpигинальности его духовного облика. «Биогpафия всякого известного и почему-нибудь замечательного человека, – писал С. Т. Аксаков в заметке «Несколько слов о биогpафии Гоголя», – пpедставляет много затpуднений <...> Биогpафия же Гоголя заключает в себе особенную тpудность, может быть единственную в своем pоде. <...> Гоголя как человека знали весьма немногие. Даже с дpузьями своими он не был вполне, или, лучше сказать, всегда откpовенен. Он не любил говоpить ни о своем нpавственном настpоении, ни о своих житейских обстоятельствах, ни о том, что он пишет...» (2, т. 3, с. 603–604). >>

Пожар храма Аполлона Дафнейского (362 г.) сквозь призму взгляда языческого и взгляда христианского
В истории особый интерес всегда представляют те события, которые в источниках освещены с разных точек зрения, на которых сфокусировался взгляд разных, может быть, противоположных по своим воззрениям и убеждениям людей. Эти pro et contra дают исследователю или даже простому читателю возможность увидеть рассматриваемое событие более выпукло и даже, можно сказать, стереоскопично, а кроме того, нередко помогают лучше понять позиции самих участников дискуссии. Одним из таких событий явился пожар знаменитого храма Аполлона в пригороде Антиохии, Дафне, случившийся в 362 г. н.э. Этому происшествию посвящена 60-я речь знаменитого языческого ритора Либания, оно же вспоминается в известном панегирике св. Иоанна Златоуста, «Слове о блаженном Вавиле против язычников», в котором, в частности, ведется прямая полемика с Либанием, с привлечением обильных цитат из его сочинения. >>

"Один из немногих избранных"
Граф А. П. Толстой и его отношения с Н. В. Гоголем «Трудно найти человека, более преданного Церкви, более готового на всякое улучшение и в то же время менее склонного проводить какие-нибудь личные расчеты в управлении столь важною частию. <...> Он принадлежит к разряду тех людей, которых я не умею иначе охарактеризовать, как назвать их оптинскими христианами. Это люди, глубоко уважающие духовную жизнь, желающие видеть в духовенстве руководителей к духовной высоте жизни, жаждущие, чтобы православное христианство в России было осуществлением того, что читаем в Исааке Сирине, Варсонофии и проч. И он сам в своей жизни именно таков. Никто менее не способен мириться с казенностью, с формализмом и с мирскою суетой в деле Христианства». >>

Был ли А.А. Фет романтиком?
Был ли А.А. Фет романтиком? Стихотворение «Как беден наш язык! – Хочу и не могу…» принято считать одним из поэтических манифестов Фета-романтика. Характеристика Фета как романтического поэта почти общепризнанна. Но есть и иное мнение. >>

Семен Егорович Раич. Поэт. Переводчик. Наставник.
«Вскипел Бульон, течет во храм…» — многим, особенно филологам, знаком этот неуклюжий, но забавный стих, приписанный в 1848 году Семену Егоровичу Раичу, переводчику поэмы «Освобожденный Иерусалим» Торквато Тассо, одним из корреспондентов «Современника». >>

Некоторые наблюдение над функциями реминисценций из Священного Писания в памятниках борисоглебского цикла
Роль библейских реминисценций в памятниках Борсоглебского, прежде всего в Сказании об убиении Бориса и Глеба и в Чтении о Борисе и Глебе Нестора, цикла очень существенна. Братья представлены в памятниках Борисоглебского цикла как благословенные дети Владимира Крестителя, и вместе с отцом они образуют в Борисоглебских памятниках и в традиции почитании триаду. Текст Сказания обнаруживает соответствия с евангельским повествованием о распятии Христа. >>