Идти, куда Господь стопы твои направил

Рассказ о житие Святителя Иннокентия Московского

Память Святителя Иннокентия, митрополита Московского – 31 марта (13 апреля) и 23 сентября (6 октября).

1 декабря 1840 года император Николай I пригласил в Зимний дворец архимандрита Иннокентия (Вениаминова), прибывшего с Алеутских островов.

Прием планировался протокольный.

Решено было образовать новую Камчатскую епархию и епископом туда поставить Иннокентия…

Но предоставим слово самому святителю…

"В начале 12 часа прибыли в церковь Государь Император и вся Высочай-шая фамилия. И тотчас началась литургия, которую совершал протопресвитер Василий Борисович Бажанов. По пропетии "Отче наш", мы отправились наверх, в собственную половину Его Величества, где я надел мантию и ожидал призыву. Ровно в 12 часов объявляют мне, что Государь просит меня. Я, взяв с собой образ Спасителя, пошел в кабинет Его Величества. Государь Император, перекрестившись, поцеловал икону, принял ее и положил на стол. В это время, я кое-как изъявил благодарность его Величеству за все его Высочайшие милости. При первом взгляде моем на Государя и свидании, я не мог не сробеть. И кто не сробеет при Нем! Но после того, ободренный его благосклонностью, я оправился и говорил свободно"…

Но это потом, а вначале разговор шел, как и положено, соответствующий протоколу.

— Очень благодарю Вас за то, что Вы решаетесь отправиться в такую отдаленную страну, и за то, что Вы там служили с такою пользою, – сказал государь, начиная разговор. — Много ли Вы там прожили лет?

— Пятнадцать, Ваше Императорское Величество.

— Где Вы получили образование?

— В Иркутске, оттуда отправился и в Америку.

— Как принимают веру нашу тамошние жители?

— Те жители, у которых я был в первое время, очень хорошие христиане… — ответил святитель Иннокентий. — Признаюсь откровенно Вашему Императорскому Величеству, что я только там и узнал, что есть духовные утешения; другие, у которых мне удалось положить начало…

1.
Разговор, который мы привели, был записан самим святителем Иннокентием, и именно на этой незаконченной фразе и обрывается он. И не понятно, то ли отвлекли святителя, когда он записывал памятный разговор, то ли не удавалось сформулировать на бумаге то, что было сказано тогда императору…

Однако сохранилась замечательная работа святителя Иннокентия "Записки об Атхинских алеутах и калошах", опубликованная, кстати сказать, в том же 1840 году, читая которую, можно понять, как отвечал архимандрит Инно-кентий, или, по крайней мере, о чем он думал, отвечая на вопрос государя…

"Самая резкая и сильная черта характера алеутов есть их терпеливость — и терпеливость почти до бесчувствия, — писал в своих записках святитель Иннокентий. — Кажется, невозможно придумать такой трудности и такого невыносимого обстоятельства, которые бы поколебали алеута и заставили его роптать. В случае голода для него ничего не значит пробыть три-четыре дня совершенно без всякой пищи, и он никакими знаками не даст вам знать, что уже несколько дней не ел ничего, если вы не догадаетесь сами о том по бледности лица его… В болезненном состоянии не услышите от него ни стона, ни крика даже при самой жестокой боли… Алеуты почти во всех отношениях очень переимчивы. Это они доказывают тем, что очень скоро переняли от русских все рукоделия, какие только имели случай видеть… Алеуты в зрелом возрасте имеют большую охоту учиться, грамоте, которую особенно они показали в последнее время, когда начали иметь книги на своем языке, так что там, где они имеют более свободного времени, например, на острове св. Павла, почти все до одного умеют читать и, как заметно, скоро выучиваются… Почему алеуты так скоро и, так сказать, вдруг оставили свою веру, очень нестрогую, и приняли чуждую, строжайшую? И почему они к ней усерднее, чем их соседи? Общая причина того и другого, я думаю, находится в самом их характере: уналашкинцы имеют более добрых качеств, нежели худых (как это сказано выше), и, следовательно, семя Слова Божия удобнее и глубже может пасть на такое основание и скорее может принести плод. Других ближайших сильных причин, заставивших алеутов принять новую веру, я не вижу"…

Об этом, или примерно об этом, наверное, и говорил святитель Иннокентий, отвечая на вопрос государя.

А о чем думал государь, слушая Иннокентия?

Наверняка вспоминал он восторженные отзывы об этом человеке и митрополита Филарета (Дроздова), и адмирала Е.В. Путятина, и знаменитого географа и мореплавателя Ф.И. Литке…

Поразителен был этот человек, выросший в далеком сибирском селении Анга на Лене. Закончив иркутскую семинарию, он отправился на алеутские острова и проповедал там православную веру… Создав алеутскую письменность — петербургские ученые восхищались его научными работами! — он продолжил дело святых равноапостольных Кирилла и Мефодия, святителя Стефана Пермского…

Николай видел, что этот человек принадлежит к тому Преображенскому батальону, который сохранит верность присяге в любые времена…

— Я утвердил проект Камчатской епархии… — сказал император, когда архимандрит Иннокентий завершил свой рассказ. — Но кого назначить архиереем?

— Дух Святый вложит в сердце Вашего Величества святую мысль избрания, — отвечал архимандрит.

— Я хочу сделать Вас Камчатским архиереем, — подумав, сказал государь.

— Я весь в повелениях Вашего Величества, — отвечал архимандрит. — Как Вам угодно, то и свято для меня…

2.
Вопрос с назначением Иннокентия на Камчатскую епархию был решен, но аудиенция на этом не закончилась. Император попросил архимандрита навестить его детей и рассказать им о своем служении на Алеутских островах.

Теперь Иннокентий, до самого отъезда своего в Америку, регулярно ходил во дворец к малолетним великим князьям, Михаилу Николаевичу и Николаю Николаевичу, и рассказывал об уналашкинских алеутах, об островах, растянувшихся в Тихом океане, о китовом промысле, о путешествиях на байдарках по океану…

Не рискуя ошибиться, можно предположить, что рассказал архимандрит Иннокентий (Вениаминов) царским детям и историю алеутского старика Ивана Смиренникова, которая произвела столь сильное впечатления на него самого.

История эта, столь схожая с детской сказкой, воистину поразительна.

Дело было так…

Прожив четыре года на Уналашке, в 1828 году отец Иоанн Вениаминов в Великий пост отправился в первый раз на остров Акун, чтобы приготовить тамошних алеутов к говению.

Приплыл он туда на трехлючной байдарке, и каково же было его удивление, когда он увидел на берегу празднично одетых алеутов. Едва святитель выбрался из байдарки, все бросились к нему.

— Приветствуем тебя, отец Иоанн на нашем острове! — радостно говорили они.

— А что у вас за праздник сегодня? — спросил отец Иоанн. — Почему вы такие нарядные…

— Нам сказали, что ты сегодня должен приехать к нам, поэтому мы и нарядились и вышли на берег, чтобы встретить тебя!

— А откуда вы узнали, что это именно я — отец Иоанн? И кто вам сказал, что я приеду сегодня?

— Наш шаман, — ответили алеуты. — Он сказал: ждите, сегодня приедет человек, который научит вам молиться Богу… И он так точно описал тебя, что дивно было бы не узнать…

— А могу ли я увидеть вашего шамана?

— Его сейчас нет тут, но он сам придет к тебе… Зовут его Иван Смиренников…

И действительно скоро святитель увидел этого удивительного шамана, пришедшего причаститься Святых Тайн. Оказалось, что хотя Иван Смиренников и неграмотен, но Евангелие и молитвы знает.

— А откуда ты узнал, когда я приеду к вам, чтобы научить молиться? — спросил отец Иоанн.

— Мне товарищи мои рассказали… — ответил Смиренников.

— Какие товарищи?

— Белые люди… — сказал Смиренников. — Еще они рассказали, что в недалеком будущем ты отправишь свою семью берегом, а сам поедешь водою к великому человеку и будешь говорить с ним…

— Где же эти, белые люди, живут? Кто они и какой наружности? Во что одеты?

— Они живут здесь недалеко в горах и приходят ко мне каждый день… А одеты они одежду, не похожую на нашу…

Он подробно описал одежду и наружность "белых людей" и описание это точно соответствовало тому, как изображают архангелов. Получалось, что приходили они к старику Ивану Смиренников в стихарях, обложенных розовыми лентами.

— Когда же к тебе явились эти белые люди первый раз? — спросил отец Вениамин.

— Они явились вскоре после того, как нас окрестил иеромонах Макарий, чтобы научить меня молиться…

— А как они учат молиться? — спросил отец Вениамин. — Себе или Богу?

— Нет… — покачал головой Смиренников. — Они учат молиться не себе, но Творцу всяческих… Иногда они молились вместе со мною…

— А я могу увидеть этих людей?

— Я спрошу у них…

Вениамину надобно было посетить тогда еще два острова, и он покинул остров Акун, а когда вернулся, спросил у Смиренникова, видел ли тот белых людей.

— Видел…

— Ты спросил у них, могу ли я видеть их и желают ли они принять меня?

— Спрашивал! — ответил Смиренников. — Они хотя и изъявили желание видеть и принять тебя, но при этом сказали, зачем ему видеть нас, когда он сам учит вас тому, чему мы учим? Но пошли… Я отведу тебя к ним…

Здесь архимандрит Иннокентий замолчал, прервав свое повествование.

— И вы… вы видели этих белых людей? — нетерпеливо спросил семилетний великий князь Николай Николаевич.

— Нет! — покачал головою святитель. — Тогда что-то необъяснимое произошло во мне… Какой-то страх напал на меня и полное смирение… Что если я в самом деле увижу этих ангелов, как я подойду к ним? Ведь я человек грешный, а стало быть и недостойный чтобы говорить с ангелами… Это было бы с моей стороны гордостью и самонадеянностью, если бы я решился идти к ним… Я так и уехал с острова Акун, сделав перед отъездом наставление местным жителям, что негоже называть старика Ивана Смиренникова шаманом, а ему не пристало откликаться на это прозвище…

Рассказывал архимандрит Иннокентий (Вениаминов) и о том, как преподавал он в Ситхе Закон Божий, как составил грамматику для алеутов, и научил их читать и писать

— Люди не для того сотворены, чтобы жить только здесь, на земле, подобно животным, которые по смерти своей исчезают… — звучал в царских палатах голос святителя. — Но для того единственно, чтобы жить с Богом и в Боге, и жить не сто или тысячу лет, но жить вечно…

И как в нищем алеутском жилище обитатели его, внимали голосу святителя царские дети. По сути дела здесь, в царском дворце, святитель Иннокентий проповедовал православную веру так же, как на далеких тихоокеанских островах…

Вместе с младшими братьями приходил послушать архимандрита Иннокентия (Вениаминова) и наследник престола Александр Николаевич…

О том, как крепко рассказы апостола Сибири и Америки врезались в его па-мять, свидетельствует тот факт, что в 1868 году, когда освободилась Московс-кая кафедра, считавшаяся главенствующей в Русской Православной Церкви, император Александр II настоял, чтобы на эту кафедру был назначен именно Иннокентий Вениаминов.

Так получалось, что месяцы, проведенные в Санкт-Петербурге при назначении на камчатскую кафедру, ознаменовали начало нового этапа в жизни не только самого святителя Иннокентия, но и царской династии, но и всей страны.

3.
Кто же был этот человек, которому судил Господь просвещать не только уналашкинских алеутов, но и саму царскую семью?

"Скромность происхождения и неприметность места рождения не предвещали мальчику ни высокого положения в обществе, ни славы, которыми Господь удостоил его впоследствии за подвижническую жизнь. Скромность происхождения и неприметность места рождения не предвещали мальчику ни высокого положения в обществе, ни славы, которыми Господь удостоил его впоследствии за подвижническую жизнь".

Всю глубину этих слов патриарха Алексия II понимаешь, побывав на родине святителя Иннокентия.

Помню, когда мы отправились туда, в Иркутске, пошел снег…

Вдоль дороги тянулись белесоватые от выпавшего снега, словно затянутые плесенью луга, а вдалеке от дороги на склонах взгорков, ярко-рыжие в черной паутине облетевших березняков горели лиственницы.

Это дни второй — так ее называют здесь — осени пришли на байкальскую землю.

Баяндай… Половинка…Манзурка… Харбатово… Качуг…

Проносились мимо русские и бурятские городки и села, вставшие на водоразделе бассейнов Лены и Енисея...

А вот и село Ангинское…

Здесь 26 августа 1797 года в бедной семье Евсевия Попова — пономаря местного храма и родился мальчик, который при крещении был наречен Иоанном.

Ощущение Божьего чуда испытываешь и возле избушки, в которой вырос будущий святитель. Крохотная, смотрит она на отвернувшиеся от нее ангинские дома, на ясную даль речной поймы…

На поля и луга, как и двести лет назад, во времена детства святителя, стекает с вершин взгорков тайга, образуя причудливые, похожие то на людей, то на загадочные письмена, очертания…

И так мала эта избушка, так беззащитно бедна, что сжимается сердце, когда думаешь, что именно здесь и разгорелся светильник, осветивший не только верхнеленские края, но и всю восточную Сибирь, Алеутские острова, Америку…

Евангельская простота и сосредоточенность и в бедной тесноте избушки, и в набранном из бревен потолке. Это обычная деревенская изба, но как схожа она с монашеской кельей… Ничего ненужного, лишнего просто не способно вместится в нее.

 

4.
В этой тесной избушке, засмотревшейся на ясную даль ленской поймы, на шестом году жизни и познал горечь сиротства будущий святитель. В возрасте сорока лет умер его отец и семья (мать и четверо детей) осталась без средств к существованию.

Чтобы помочь осиротевшей семье, дядя, диакон Дмитрий Попов, взял шестилетнего Ивана к себе и начал учить его грамоте и письму.

Успехи мальчика в учебе оказались поразительными — не прошло и года, как он уже читал в церкви за литургиею Апостол.

Мать тогда попыталась определить Ивана на место отца, но это не удалось — другая судьба, другое дело были назначены ему.

В девять лет мальчик отправился в Иркутск и начался учиться в здешней семинарии.

Через три года мать снова попыталась устроить сына на отцовское место пономаря в церкви Илии Пророка в Ангинском, но и на этот раз потерпела неудачу.

"И это, — как говаривал митрополит Иннокентий, — произошло потому, что мне суждено было служить не на Родине, а в Америке".

В иркутской семинарии за необыкновенные успехи в учебе, за трудолюбие и добронравие получает семнадцатилетний Иван Попов свою первую награду. Наградили его… новой фамилией.

Фамилия Попов собственно и не фамилией была, а служением деда. В Ангинском с такой фамилией-прозвищем жилось нормально, но в Ирутской семинарии, где почти все воспитанники были Поповыми, нужно было придумывать что-то, чтобы различать семинаристов.

Решили добавить к фамилиям названия сел, и воспитанники семинарии, подобно княжеским отпрыскам, превратились в Поповых-Тункинских, Поповых-Тайтурских…

Будущий святитель тоже стал тогда Поповым-Ангинским, но пробыл им недолго.

В 1814 году скончался глубоко почитаемого паствой епископ Иркутский Вениамин (Багрянский), и ректор семинарии решил увековечить его память, превратив имя владыки в фамилию самого лучшего своего воспитанника.

Так и стал Иван Попов-Ангинский — Иваном Вениаминовым…

И это тоже было знаком предстоящего ему служения…

5.
Всматриваясь в жизненный путь святителя Иннокентия, ясно видишь, что те непреодолимые препятствия, которые возводились на предстоящем ему пути, не просто разрушались Божьим промыслом, но сами включались в Божий Замысел, и без этих препятствий не осуществим был бы Путь, пройденный святителем.

Действительно…

Как лучший ученик, Иван Вениаминов должен был отправиться на учебу в Московскую духовную академию. Ректор Иркутской семинарии хлопотал об этом, и вопрос уже был решен, но произошло незапланированное им событие. Выпускник семинарии Иван Евсеевич Вениаминов женился на священнической дочери Екатерине Ивановне.

"А почему ректор не остановил моей женитьбы, — рассказывал потом сам святитель, — то причиной этого был весьма редкий и даже необыкновенный случай, а именно: река Ангара, отделяющая семинарию от монастыря (где жил наш ректор, и откуда он во все учебные дни приезжал в семинарию на целый день), в тот год (1817), при вскрытии своем, на многие дни прекратила всякое сообщение монастыря с городом. Лед на ней сначала прошел было почти совсем, а потом опять остановился на несколько дней и так плотно, что известный тогда в Иркутске монастырский послушник Иванушка перешел через него с одного берега на другой. А в это время мне пришла мысль жениться, и я успел подать просьбу, без позволения отца ректора, получить вид на женитьбу и даже начать сватовство. Не будь этого случая, — тогда, конечно, ректор не позволил бы подавать моей просьбы о женитьбе. И тогда мне пришлось бы ехать в Академию, а не в Америку".

Но так святитель Иннокентий рассуждал годы спустя, а тогда он был вполне счастлив, что жизнь его устраивается в Иркутске, который он полюбил и не хотел никуда уезжать отсюда.

Четыре года диакон Иоанн Вениаминов работал учителем в приходском училище, а когда освободилось место при Благовещенской церкви, был рукоположен в священники.

Вот, казалось, он и достиг всего, чего мог достигнуть.

У него было место священника, и в приходе его любили и уважали. У него был свой дом, была любимая жена, родившая ему сына. Кроме того, обладая необыкновенными способностями к занятиям механикой (Еще учась в семинарии, Иван Вениаминов изобрел и смастерил собственные водяные часы, а потом и карманные солнечные часы), священник Иоанн Вениаминов наладился изготавливать часы и музыкальные органчики с духовными гимнами, и этим ремеслом вполне прочно обеспечивал материальное благополучие своей большой семьи (вместе с отцом Иоанном Вениаминовым, жила его мать и его брат, а уже появились и свои дети).

Впереди была благополучная, достойная жизнь, и, слушая рассказы Ивана Крюкова приехавшего в ноябре 1831 года в Иркутск, иерей Иоанн Вениаминов никак не связывал с собою ни далекий остров Уналашка, ни населяющих его алеутов.

Между тем самому Ивану Крюкову его духовный отец весьма понравился и он не жалея сил уговаривал его поехать с ним на алеутские острова.

"Я был глух ко всем его рассказам, и никакие убеждения его меня не трогали, — вспоминал потом сам святитель. — Да и в самом деле, мог ли я, или был ли мне какой расчет, судя по человечески, ехать Бог знает, куда, — когда я был в одном из лучших приходов в городе, в почете и даже любви у своих прихожан, в виду и на счету у своего начальства, имел уже собственный свой дом, получал доходу более, чем тот оклад, который назначался в Уналашке?"

Между тем в начале 1832 года преосвященный Преосвященный Михаил (Бурдуков), епископ Иркутский получил указ Священного Синода, в котором приказывалось послать в колонии Российско-Американской компании на острове Уналашка священника, и объявил об этом по всему городу...

Добровольцев, однако, среди священников не сыскалось.

В Иркутске слышали не только рассказы Ивана Крюкова, но еще и хорошо были осведомлены о самоуправстве и тиранстве управляющих колониями.

Отказался и Иоанн Вениаминов.

"Когда, по распоряжение покойного преосвященного Михаила, были спрошены все священнослужители по всей епархии: не пожелает ли кто ехать в Уналашку, и если не пожелает, то почему именно? — в числе прочих подписался и я, что не желаю занять место, по причине отдаленности. И это написал я со всею искренностью, имея в виду, что ежели наши вдовы, живя и за десять верст от начальства, остаются без всего (тогда не было еще попечительства), то что же будет за десять тысяч верст! так я думал, так и говорил другим — своим собратьям".

Тогда епископ Михаил предложил избрать будущего миссионера из дьяконов по жребию. В качестве поощрения кандидата он сразу бы и рукоположил в священники.

Но и это поощрение не прибавило энтузиазма у кандидатов. Соборный диакон Малинин, на которого пал жребий, объявил, что он предпочитает идти в солдаты, чем ехать в Америку. (Кстати, этот диакон, однокурсник митрополита Иннокентия по семинарии, помер через семь лет в Красноярске солдатом, горько раскаиваясь в своем упрямстве).

И тогда вызвался ехать вполне благополучный и никем не принуждаемый к поездке иерей Иоанн Вениаминов…

О том, как случилось это, он рассказал сам…

По его рассказу получается, что ему довелось быть у преосвященного Михаила, когда к тому заехал проститься Иван Крюков.

Он снова "стал рассказывать об усердии Алеутов к молитве и слушанию слова Божия", и хотя Иоанн Вениаминов уже много раз слышал эти рассказы, сейчас они произвели на него необыкновенное впечатление. "Я вдруг и, можно сказать, весь загорелся желанием ехать к таким людям"...

7 мая 1823 года 26-летний миссионер со всей своей немалой семьей отправился в трудный и опасный путь. На следующий день добрались до Ангинского, отслужили молебен в церкви Ильи Пророка и, погрузившись на павозк (баржу), поплыли по Лене в Якутск.

Начался дливший больше года путь.

Только 29 июля 1824 года Иоанн Вениаминов прибыл с семьей на главный остров Алеутского архипелага Уналашку.

Уже 1 августа он отслужил на острове в ветхой деревянной часовне первую литургию и сразу взялся за возведение храма Вознесения Господня, который он строил своими руками вместе с островитянами.

У алеутов учился отец Вениамин их языку, а алеутов учил не только основам православной жизни, но и различным ремеслам. Алеуты оказались переимчивыми учениками, быстро осваивая неведомое им прежде мастерство. Еще более поразительными были успехи отца Иоанна Вениаминова. Очень скоро он освоил шесть наречий местных племен составил для самого распространенного на островах и алеутско-лисовского языка азбуку из славянских букв и грамматику и перевел на него Евангелие от Матфея, катехизис и наиболее употребительные молитвы.

На алеутском языке создан Иоанном Вениаминовым и краткий курс православной догматики и нравственности "Указание пути в Царство Небесное", который в дальнейшем многократно переиздавался и по праву считается одним из лучших катехизаторских курсов.

После десяти лет пребывания отца Иоанна на острове Уналашка все жители архипелага были им крещены. С благословения епископа Иркутского Михаила в 1829 году он совершил путешествие на Американский материк в Нушегак и здесь проповедовал Слово Божье жителям побережья Берингова моря и крестил уверовавших.

В 1834 году отца Иоанна перевели на остров Ситка в Новоархангельск, где он занимался просвещением индейцев-колошей.

6.
И об этом тоже рассказывал в царском дворце архимандрит Иннокентий (Вениаминов). Но еще он пытался объяснить великим князьям, что никакой его заслуги в этом нет.

"Могу ли же после этого я, говоря по всей справедливости, вменить себе в заслугу или считать за какой-нибудь подвиг то, что я поехал в Америку? — спрашивал святитель Иннокентий, будучи уже митрополитом Московским. —Равным образом, могу ли я присвоить собственно себе что-либо из того, что при мне или чрез меня сделалось доброго и полезного в тех местах, где я служил? Конечно, нет, по крайней мере, не должен. Бог видит, как тяжело мне читать или слышать, когда меня за что-либо хвалят, и, особенно, когда сделанное другими или, по крайней мере, не мною одним, приписывают мне одному"...

И это еще один урок, преподанный святителем в царском дворце великим князьям и самому наследнику престола, — урок смирения, кротости и величайшей скромности…

— И в самом деле, — говорил святитель. — Все мои путевые подвиги состоят именно только в том, чтобы двинуться с места, то есть решиться сесть в повозку или на судно, а там — если бы и захотелось воротиться да уж нельзя; а кто ж не захочет решиться и в ком не достанет на то силы, когда того требует дело или долг?

Эти слова святителя о подвигах, которые состоят именно только в том, чтобы двинуться с места, то есть решиться сесть в повозку или на судно, а там — если бы и захотелось воротиться да уж нельзя — можно считать благословением всему правлению Александра II.

Разумеется, и Александру II страшно было решиться на преобразование рабовладельческой империи в государство свободных людей, но, как говорил святитель, кто ж не захочет решиться и в ком не достанет на то силы, когда того требует дело или долг?

Александр II взошел на престол в год, когда задыхался в осаде Севастополь, а Россия терпела жесточайшее унижение.

Двадцать лет царствования Александра II преобразили страну. Бурный рост промышленности, строительство железных дорог, блистательные военные и дипломатические победы, территориальные приобретения, уступающие разве что приобретениям, сделанным в эпоху землепроходчества при Алексее Михайловиче, но главное - крестьянская реформа, уничтожившая установленное Петром I и его преемниками крепостное право.

И освободить свой православной народ из злого рабства европеизировавшееегося дворянства царю удалось потому, что молитвенно и духовно поддерживали его святители Филарет (Дроздов) и Иннокентий (Вениаминов).

19 февраля 1861 года Государь подписал составленный святителем, митропо-литом Филаретом (Дроздовым) манифест "О всемилостивейшем даровании крепостным людям прав состояния свободных сельских обывателей, и об уст-ройстве их быта".

Российская империя, наконец-то, переставала быть рабовладельческой страной...

7.
В 1838 году исполнилось пятнадцать лет миссионерского служения отца Иоанна Вениминова. Работа проделанная им за эти полтора десятка лет настолько огромна, что кажется непосильной для одного человека. Бесчисленные полные неожиданностей и опасностей поездки по диким островам, тысячи новообращенных, построенные зачастую собственными руками храмы, труды по созданию письменности народов населяющих тихоокеанские острова, переводы на них Евангелия и других богослужебных книг, научные исследования, фундаментальный труд "Записки об островах Уналашкинского отдела"…

Еще за эти годы накопился опыт организационной миссионерской деятельности, стало ясно, как надо поставить дело…

Причиною, мешающею успеху, отец Иоанн считал, недостаточность четырех священников, находившихся в то время в колониях, а так же разобщенность усилий их. Необходимо, было объединить усилия духовенства в колониях и учредить здесь благочинное ведомство.

С этими предложениями, по благословению иркутского епископа Нила и отправился отец Иоанн из Ситхи на корабле "Николай". Совершив кругосветное плавание, он прибыл в июне 1839 года в Петербург.
 
Так и сбылось предсказание алеута Ивана Смиренникова…

Он отправился в далекое путешествие, и путешествие это стало переломным в жизни миссионера.

В Петербурге отец Иоанн встретил живое участие со стороны членов Синода. Синод принял решение об учреждении постоянной Северо-Американской Духовной Миссии. За миссионерские заслуги перед Русской Православной Церковью Святитель Филарет (Дроздов), Митрополит Московский, возвел отца Иоанна в сан протоиерея.

Хлопоты с изданием книг на алеутском языке задержали протоиерея Иоанна Вениаминова в Санкт-Петербурге, и здесь, в ноябре 1840 года, он и получил печальное известие о кончине в Иркутске своей супруги Екатерины Ивановны...

Воистину, если бы и захотелось воротиться да уж нельзя…

Слыша голос Божий в событиях, протоиерей Иоанн пошел туда, куда Господь стопы его направил. Устроив своих детей, по совету Святителя Московского Филарета 29 ноября он принял монашество с именем Иннокентий в честь Святителя Иннокентия Иркутского и на следующий день был возведен в сан архимандрита. (Дочери отца Вениамина по Высочайшему соизволению были помещены в Патриотический институт в Санкт-Петербурге, а сыновья Гавриил и Иннокентий – в Санкт-Петербургскую Духовную Семинарию).

В декабре Святейшим Правительствующим Синодом учреждается новая епархия: Камчатско-Курильская и Алеутская с центром в городе Новоархангельске и первым архипастырем ее становится Преосвященный Епископ Иннокентий (Вениаминов), хиротония которого была совершена 15 декабря 1840 года в Казанском соборе Санкт-Петербурга.

8.
Одиннадцать лет неуклонно росло и крепло православие среди коряков, чукчей и тунгусов под управлением епископа Иннокентия. Тысячи километров Камчатки и Восточной Сибири пройдены им в заботах об устройстве новых духовных миссий, о подготовке клира из местных жителей Аляски и Сибири.

В апреле 1850 года владыка Иннокентий был возведен в сан архиепископа, а через два года к его епархии присоединена обширная Якутская область.

В Якутске, архиепископ Иннокентий не оставляет своих просветительских трудов, переводит на якутский и тунгусский языки книги Священного Писания, и в результате в апреле 1859 года в Троицком соборе города Якутска богослужения совершаются уже и на якутском языке.

С апреля 1865 года архиепископ Иннокентий становится членом Святейшего Правительствующего Синода, а по кончине Святителя Московского Филарета 5 января 1868 года назначается на кафедру древней Российской столицы…

"Господу угодно, - писал он, - чтобы и здесь, в центре России, в летах преклонных, я не оставался чуждым миссионерской деятельности, которой по воле Промысла Божия в отдаленных окраинах Отечества посвящена была моя жизнь с ранней молодости".

Сказаны эти слова по поводу учреждения Православного миссионерского общества, но применимы и ко всей деятельности митрополита Иннокентия во на московской кафедре. Будучи священноархимандритом Троице-Сергиевой Лавры, Митрополит Иннокентий организовал издание "Троицких листков", получивших широкую известность в верующем народе.

Почувствовав приближение своей кончины, Святитель Иннокентий 27 марта 1879 года, в Великий Вторник, попросил совершить над ним таинство Елеосвящения. 29 марта, в Великий Четверг, он приобщился Святых тайн, а 31 марта, в Великую Субботу, почил о Господе.

5 апреля 1879 года приснопамятный Митрополит Московский и Коломенский Иннокентий был погребен в Троице-Сергиевой Лавре. На его гробнице были сделаны две надписи: "Архиерейство твое да помянет Господь Бог во Царствии Своем всегда, ныне и присно и во веки веков"

9.
Так и завершился великий путь, начавшийся, в крохотной, засмотревшейся на ясную даль ленской поймы ангинской избе

Поразительно, но и сто восемьдесят лет спустя после рождения святителя Иннокентия, в семидесятые годы прошлого века, в этой избушке жили люди. Тогда еще и не надеялся никто на столь быстрое возрождение православия, тогда и близко к селу Ангинскому не было никакого действующего храма, но о том, что прежде ее жил в избушке святой, хозяйка избушки, как нам поведал экскурсовод, помнила.

— Великий святой жил здесь… — рассказывала она.

— А вы в книгах читали, что он святой или от родителей слышали?!

— Так и от родителей слышала, и сама знаю… — отвечала старушка. — Как же не святой, если до сих пор никакие продукты никогда в этой избе не портятся…

Под эти истории и возвращались мы из Ангинского в Иркутск.

И снова — Качуг… Харбатово… Манзурка… Половинка… Баяндай… — проносились мимо русские и бурятские городки и села, вставшие на водоразделе бассейнов великих русских рек Лены и Енисея...

Святитель Иннокентий тоже стоит как бы на водоразделе духовности Святой Руси и русской святости, возрожденной преподобным Серафимом Саровским, святителем Игнатием Брянчаниновым, святым праведным Иоанном Кронштадтским, сонмом мучеников, просиявших в страшные годы революции…

И вспоминая ангинскую, по-евангельски простую и чистую избу, в которой родился он, как-то особенно остро ощущалось, что такие святители, как Иннокентий и соединяют своим трудом историю прежней допетровской Руси с православной историей России, уходящей в третье тысячелетие…

Страница 1 - 2 из 2
Начало | Пред. | 1 | След. | Конец | По стр.
© Все права защищены http://www.portal-slovo.ru