Слово на праздник Рождества Христова

Рождество Твое, Христе Боже наш, возсия мирови свет разума. Такими словами начинается главная песнь, тропарь настоящего праздника. Рождество Христово, по воззрению святой Церкви, "возсияло мирови свет разума", и люди вместе с волхвами научились кланяться Солнцу Правды, уведали, узнали истинного Бога. И нужно ли подробно говорить о том, что до Рождества Христова не было у людей полного истинного богопознания? Вот мир языческий: там все было обоготворено — и люди, и животные, и силы природы, — все, кроме одного истинного Бога; там — глубокая ночь религиозного неведения, и тьму ее не рассеивают немногие звезды мыслителей, хотя и возвышающихся над обычным низменным пониманием язычников о Боге, но все же далеких от полной истины о Нем. А вот мир иудейский: здесь есть свет богопознания, ибо он сообщен Самим Богом в Ветхом Завете, и ведь день не всегда бывает ясным; нередко случается, что солнце целый день скрыто тучами и облаками. Так и у евреев богооткровенное учение — Солнце Правды — было затемнено человеческими измышлениями, "преданиями старцев", в каковых Христос часто обличал Своих современников. Но как в природе видимой прорывается солнце чрез облака и все освещает — и горы, и долины, и самые укромные места, так появляется в мире и Солнце Правды — Христос Бог наш, и просвещает сущия во тьме, и возсиявает мирови свет разума. Люди, ходящие во тьме, видеша свет велий (Мф. 4, 16), ибо посла Бог Сына Своего людям, и Той даде свет и разум, да познаем Бога истиннаго. Как Единородный Сын, Сый в лоне Отчи, Той исповеда (Ин. 1, 18), явил людям Бога, все, что слышал от Отца, сказал им (см. Ин. 15, 15), сообщил познание о Боге в такой полноте, какая только и доступна для людей, посему после Христа нет уже нового откровения, в Нем "глубина богатства, премудрости и разума Божия"!

И как две тысячи лет тому назад Рождество Христово "возсия мирови свет разума", сообщило людям разумение Бога и себя самих, и смысла жизни, так и ныне празднование этого радостного события вносит и в нашу жизнь "свет разума", является звездою, путеводящею нас ко Христу.

При наступлении рождественских праздников невольно припоминается каждому из нас далекое, счастливое детство, ибо праздники эти по преимуществу детские, детскому сердцу особенно милые. Вспоминаются тихие "семейные вечера" на "святках", "елки" на них, часто незамысловатые по украшениям и подаркам, но всех радующие и всех удовлетворяющие; вспоминается, как, вдоволь набегавшись и наигравшись, мирно укладывались мы в постельки и тотчас засыпали, тут же держа в руках и полученные игрушки. Где эти счастливые годы с невинными забавами, когда мы "злобою младенствовали", когда нам хотелось, чтобы на свете было хорошо, когда сердце наше чуждо было страстных желаний, когда мы рады были получить какую-нибудь незначительную игрушку, когда мы не опошлились еще и не осуетились в вихре житейском? И кто нам вернет эти счастливые годы? "Всякой вещи свое время под небом" (см. Еккл. 3, 1). Детство проходит, и взрослый человек не может жить так, как жил ребенком. Но, по крайней мере, чаще будем вспоминать детские годы и этими воспоминаниями освежать свою душу, очищать ее от накопившейся на ней суеты и пошлости житейской. По свидетельству людей мудрых, воспоминания из детской жизни имеют для нас великое значение: они нередко удерживают человека от худых поступков, и особенно если эти воспоминания соединяются с ощущениями и впечатлениями религиозными, а такими и являются рождественские воспоминания — самые светлые, самые чистые и святые. С ними всегда припоминается "светлый вечер", хождение со звездою, колядование; вспоминается дивная рождественская служба с непрестанным пением на ней "Слава в вышних Богу", живо представляется весь привлекательный рассказ о тихой палестинской ночи, о яслях, в них же возлеже невместимый Христос Бог, о счастливой Марии, с радостной улыбкой склонившейся над Младенцем, о кротком и правдивом старце Иосифе, благоговейно взирающем на Него, простых пастырях, идущих на поклонение Ему, об Ангелах, поющих на небесах, о дивной звезде, по которой путь свой направляют мудрецы с востока. Старая история, и как она давно всем известна! Однако всякий раз при воспоминании ее оживает в душе детское чувство, которое делает человека ближе к Богу, ибо "детей есть Царствие Божие" (Мк. 10, 14), и снова ощущаешь себя младенцем, и снова стремишься к Вифлеемскому вертепу и к Младенцу, возлежащему в яслях...

Пусть же рождественские праздники и для нас сияют "светом разума" и научают нас тому, что невинность младенческая, чистота сердечная, спокойствие совести, тихая радость, довольство малым, свойственные нам всем в детстве, составляют "нужнейшее в мире" для людей всякого возраста, являются таким благом, которое нельзя променять ни на почет, ни на богатство, ни на силу и влияние, приобретаемое нами с возрастом и годами.

Праздник Рождества Христова для нас, русских, возлюбленные братья, имеют еще и особую радость и значение: "в яслях Вифлеемских яко агнец возлегий сопротивных крепость яко лев сокруши и врагов наших попра". Днесь мы вспоминаем, как около ста лет тому назад предки наши, прещения Господня не убоявшиеся, оставиша путь правды Божией и ходяху в волях сердец своих, еще же и отеческия предания ни во что же вмениша и прогневаша Бога о чуждих. Сего ради наведе на них Бог язык чуждый, иже сокруши их во градех их, и якоже древле сынов Израилевых, тако и предков наших обстояше лютое обстояние, и бысть скорбь велия и потребися царствующий град. Обаче призре Господь на покаяние и моление рабов Своих, иже исчезоша яко дым. Вот враг наш, подобно древнему царю Навуходоносору, гордо величается: "На небо взыду, выше звезд поставлю престол мой, буду подобен Вышнему"; он потрясает царей, раздражает землю, вселенную всю полагает пусту. Но как в Вифлееме незлобие Божественного Младенца посрамило безумную злобу Ирода, ищущего души Отрочати, и смиренная, убогая простота Возлежащего в яслях привлекла к Себе на поклонение знатных волхвов, так и на предках наших Бог еще раз показал миру, что немудрых Он избирает, чтобы посрамить мудрых, и немощными посрамить сильных, и незнатными и уничиженными — знатных, дабы никакая плоть не хвалилась пред Богом, хваляйся же, о Господе да хвалится (см. 1 Кор. 1, 27-31). И предки наши в ту тяжкую годину возмогоша от немощи, быша крепцы во бранех, обратиша в бегство полки чуждих (Евр. 11, 33-34) верою своею, покаянием пред Богом, горячею мольбою о помощи небесной, готовностью жертвовать всем для спасения отечества, смиренным признанием, что вся слава Господу, им же стыдение лица.

Даждь нам, Господи, память сего славного Твоего посещения тверду и непрестанну имети в себе, наипаче в настоящие дни! Ныне, как и сто лет тому назад, родина наша переживает тяжкую годину. Паки скорбь велия и лютое обстояние, но уже не от внешних врагов, а от своих же сынов, от внутреннего шатания и безурядицы. Изыскиваются разные пути к прекращению беспорядков и к усовершенствованию государственного строя. Но при заботах о внешнем благосостоянии, о даровании всяких вольностей, свободы союзов, собраний, печати, автономии, выборов в Государственную Думу, конституции и т. п. почти не слышится голосов о нравственном усовершенствовании каждого, о смирении, готовности жертвовать своим самолюбием, своими правами, вольностями. И как уместно ныне и спасительно приникнуть к Вифлеемским яслям, дабы научиться этим добродетелям от Того, Иже, во образе Божии сый, Себе умалил, зрак раба приим, в подобии человечестем быв и образом обретеся якоже человек, смирил Себе, послушлив быв даже до смерти, смерти же крестныя (Флп. 2, 6-8).

Рождество Твое, Христе Боже наш, да возсияет свет разума и нам, русским людям, и да научит нас, по примеру предков наших, правилом веры и образом кротости являть, яже вещей истина, и стяжевать смирением высокая, нищетою богатая!

Нью-Йорк, 25 декабря 1905 года