Инок Телемах

Три обета составляют сущность иноческой жизни: обет целомудрия, обет послушания, обет произвольной нищеты. Цель сих обетов та, чтобы отрешением от мира и его удовольствий, отсечением своей воли дать свободу духу и телу и всецело посвятить себя на служение Богу. Священны узы семейные. Для человека созданы и блага временные. Но священнее союза семейного — союз с Богом; дороже, бесценнее благ временных — блага вечные. Чтобы легче оторвать себя от связей земных, чтобы лучше оградить себя от искушений, какие предоставляют богатство, удовольствия и слава мира, иноки избирают местом жительства пустыни, откуда и получили свое наименование монахов, или "уединенных".

Кто не испытал сладости уединения? Кто не знает, что только в тишине уединения созревают высокие мысли, укрепляется дух для великих подвигов?

Самые пристрастные к удовольствиям мира ищут отдыха в уединении; самые заботливые о снискании благ временных и славы земной в тишине уединения соображают и измышляют для сего средства. Но в деле спасения душа тогда только начинает жить для Бога, когда мир для нас опустеет...

Иноки, чтобы оградить себя от всех искушений мира, поселялись в безлюдных пустынях, в глуши лесов или темных пещерах. Самые строгие отшельники совсем удалялись от общества людей и в совершенно необитаемых местах или полном затворе проводили жизнь свою в беседе с одним Богом.

Бывали подвижники, которые в течение тридцати, сорока и более лет не видали ни одного человека. Другие жили по два и по три в недальнем расстоянии друг от друга и два раза в неделю, в субботу и в воскресенье, сходились вместе для общего богослужения. Иные жили целыми братствами, имея общие, определенные уставом и труды, и молитвы, и пищу. Но у всех одно было стремление — распять плоть свою со страстьми и похотьми, стать выше себя, выше своей чувственности.

Добровольные мученики, они ежедневно умирали ради Бога. Велик и свят подвиг предать тело свое в руки мучителей за исповедание имени Христова. Но менее ли потребно мужества — каждый день, каждый час умерщвлять свое тело, отсекать всякую нечистую мысль?

В трудные, решительные минуты жизни более напрягается сила души, и во время великих испытаний человек чаще выходит победителем, нежели в малых ежедневных искушениях. Сколько нужно терпения, чтобы сохранить всегда душу и тело чистыми от приражения греховных движений!

Эта святая, высокая "страда" иноков с самого начала монашества возбуждала внимание благочестивых христиан. В подвижничестве иноков представлялся живой пример того совершенства христианской жизни, какое указуется в Евангелиях.

Не громом побед и завоеваний, не потоками крови и опустошений отшельники стяжали себе вечную память, но сокровенным деланием во Христе, борьбою с греховною природою и врагом спасения. Их подвиги сопровождались только их слезами и воздыханиями, а на прочих людей они старались низводить одно лишь благословение свыше. То был особый, неземной, мир среди дольнего мира, изумляющий величием своего духа и жизни, дающий разуметь, какую чудную силу являет природа человеческая, какая власть и могущество заключены в душе и теле человека, когда он весь проникается силою благодати Христовой!

Но, удаляясь от мира, святые пустынножители не были совершенно безучастны к тому, что происходило в мире. Они являлись, покидая безмолвные пустыни, среди мира во времена тяжких общественных бедствий, утешая и подкрепляя; они оказывали посильную помощь во времена опасных ересей, волновавших Церковь, сильным словом вразумления и обличения. Не боясь гнева грозных властителей, они ходатайствовали за опальных.

Так, благодаря предстательству святых отшельников, Антиохия была спасена от тяжкой кары, которою грозил городу разгневанный император Феодосий. Да и русский обычай печалования имеет свой корень в глубокой древности... Правительства, легионы, крепости пали пред напором варварских полчищ, но преклонились пред высшим духовным авторитетом...

На этот раз мы расскажем о подвиге скромного восточного отшельника, своим самопожертвованием положившего конец гладиаторским зрелищам — одному из самых темных пятен на совести человечества.

...Западная половина Римской империи вверена Феодосием управлению его несовершеннолетнего сына, слабого Гонория! Это была вялая, ко всему на свете равнодушная натура. Верховая езда и стрельба из лука вначале несколько занимали его, но потом показались утомительными, и он все свое внимание сосредоточил на разведении и откармливании кур, проводя сонливую жизнь в стенах дворца. А гроза была близка...

Феодосий скончался в январе, но еще прежде истечения зимы поднялись готы и смело обнаружили свои враждебные замыслы, давно таившиеся в их свирепых душах. На этот раз во главе готских полчищ стал отважный, непоколебимого мужества герой —Аларих. Начались опустошительные набеги, разгромы городов, разорение целых провинций. Пожар войны вспыхнул наконец в самой Италии — римляне, как некогда во времена Ганнибала, спешили укрепить стены Вечного города, а сам Гонорий едва избежал позорного плена.

Мужество, распорядительность и отчасти коварство Гонориева руководителя, доблестного полководца Стилихона, однако, на этот раз спасли Италию и Рим от полного разорения.

После изгнания варваров из Италии римский сенат обратился к Гонорию с почтительным приглашением отпраздновать в столице мира победу над готами. В течение последних ста лет римляне только три раза удостоились   присутствия своих государей. Тем с большим великолепием готовились они теперь встречать царственного гостя. Все предместья и улицы от Мильвийского моста до Палатинского холма были запружены народом, восхищавшимся блеском триумфального шествия.

Взоры всех прикованы были к великолепной колеснице, на которой подле императора вполне заслуженно находился недавний победитель готов — Стилихон. Шествие медленно подвигалось к роскошной арке, нарочно воздвигнутой для столь торжественного события. Но не идольская жертва на этот раз была завершением триумфа. В течение своего пятимесячного пребывания в Риме император старался показать себя усердным христианином, часто посещая гробницы апостолов.

Давно уже не видали в Риме и столь грандиозных цирковых зрелищ. В день игр все население было с утра на ногах. У входов в цирк — страшная давка, свалка и крик. Но вот все стихло. Римляне — на местах и нетерпеливо ждут начала игр.

Глаза всех обращены на сводообразные, загражденные канатом ворота, за которыми, топая и фыркая, стоят беговые лошади. По данному знаку канат падает, и колесницы стремительно врываются в ристалище. Вскоре, однако, густое облако пыли скрывает их от глаз зрителей. Со всех сторон снова поднимается невообразимый крик. Сотни тысяч зрителей потрясаются одною, всех охватившею страстью, доходящею до неистовства. Если взглянуть со стороны на это напряжение, досаду, бешенство, восторг и порывистость движений, можно подумать, что видишь пред собою толпу умалишенных.

Неотступно следя глазами за колесницами, зрители ударяют в ладоши, кричат изо всех сил, наклоняются вперед, машут одеждами и платками, простирают руки, как бы желая достать ристалище, подгоняют криками лошадей своей партии, соскакивают с мест, скрежещут зубами, грозятся, спорят, бранятся, проклинают, издают крики восторга и победы, плачут и смеются, падают в обморок... Но вот первая колесница достигает цели... Новые, сотрясающие воздух крики... А впереди еще звериная травля и охота. А потом и гладиаторские бои...

Тщетно ратовали против этих отвратительных зрелищ лучшие люди язычества, тщетно гремели со своих кафедр христианские проповедники... Несколько сот, а может быть, и несколько тысяч несчастных все еще убивалось для потехи черни ежегодно в больших городах империи; римляне так же (если не более) наслаждались этим кровавым и варварским зрелищем.

Один христианский поэт обратился к Гонорию с трогательными увещаниями искоренить своею властью отвратительный обычай, так долго не уступавший ни голосу человеколюбия, ни авторитету религии. Тщетно! Бои гладиаторов были внесены в программу торжеств. Мало того — придуманы были самые дикие и сумасбродные способы, чтобы придать как можно больше возбудительности бесчеловечным играм.

Громадный амфитеатр по-прежнему полон беснующегося народа, безжалостно и бессмысленно льется потоками человеческая кровь, несутся жалкие стоны раненых и умирающих, но тем больше буйствуют зрители, заглушая эти предсмертные стоны своими неистовыми криками и точно пожирая арену кровожадными и как будто готовыми выскочить из орбит глазами.

Но вдруг происходит нечто совсем неожиданное. Бедно одетый инок бросается к сражающимся гладиаторам и начинает разнимать их. Толпа мгновенно притихает, пораженная, и среди внезапно наступившей тишины раздаются из уст отшельника грозные слова обличения с призыванием кары Небесной и проклятия против нераскаянности и упорства в ужасном злодеянии...

Невозможно изобразить того, что произошло потом. Весь амфитеатр  взревел одним адским криком негодования и злобы, огромная толпа зрителей бросилась как бурный поток на арену. Люди стали подобны разъяренным зверям. Трудно было увидеть, что происходит в этом хаосе, в невообразимой свалке... Но, когда толпа отхлынула, на арене остался растерзанный и обезображенный труп инока. То был святой Телемах (+ 404), восточный отшельник...

Однако на этот раз была спета лебединая песнь гладиаторских боев. Население Рима опомнилось и ужаснулось. Гонорий поспешил издать законы, навсегда отменявшие человеческие жертвоприношения...




 
 
 
Rambler's Top100

Веб-студия Православные.Ру