Народные приметы в поэме Н. В. Гоголя «Мертвые души»
«У Гоголя не было предшественников в русской литературе, – утверждал В. Г. Белинский, – не было (и не могло быть) образцов в иностранных литературах. О роде его поэзии, до появления ее, не было и намеков». Впоследствии историками литературы было накоплено немало наблюдений о связи Гоголя с различными литературно-художественными явлениями – от Гомера и Библии до Вальтера Скотта и малороссийской повести начала XIX века. И все же вывод Белинского, думается, в значительной мере верен и сейчас. Еще первый биограф Гоголя П. А. Кулиш указывал на важнейший источник необычайной оригинальности его творений – народную стихию, их питающую . В наше время М. М. Бахтин объяснял «феномен Гоголя» органической связью его поэтики с традициями народной культуры. По мысли ученого, творчество такого «гениального выразителя народного сознания», как Гоголь, можно действительно понять только в потоке народной культуры, выработавшей свою особую точку зрения на мир и особые формы его образного отражения. В этой идее Бахтина, которая пока еще не получила должного развития, коренится, как представляется, разгадка своеобразия творческой манеры Гоголя и, в частности, особенностей поэтики «Мертвых душ». Речь в данном случае пойдет о народных приметах, которые наряду с пословицами и поговорками выполняют в поэме Гоголя важную смысловую роль. Во второй главе Чичиков отправляется из города по своему «делу» к окрестным помещикам. Первый, кто встречается на его пути, – это поп. «С громом выехала бричка из-под ворот гостиницы на улицу. Проходивший поп снял шляпу…» (Заметим в скобках, что в ХIХ столетии слово «поп» (от греч. παπάς – православный священник, иерей) не имело того уничижительного оттенка, который появился в советскую эпоху). По народному поверью встреча с попом предвещает недоброе. В Толковом словаре В. Даля читаем: «Встретил попа – не хорош выход», «Поп, монах дорогу перешел», «Поп… – дурная встреча». Примета эта одна из самых древних. Упоминание о ней можно найти в русских летописях. Так, в «Повести временных лет», в записи под 1068 годом, летописец упрекает христиан в том, что они верят в языческие приметы: «Аще бо кто усрящеть черноризца, то взъвращается… то не поганьскы ли се есть?» («Ведь если кто встретит черноризца, то возвращается… разве это не по-язычески?») . Широко известен эпизод из биографии А. С. Пушкина, как он в декабре 1825 года решился было ехать в Петербург, но, встретив в воротах священника, который шел проститься с отъезжающим барином, решил остаться в деревне. О возможных последствиях своей несостоявшейся поездки поэт рассказывал друзьям: «Я рассчитывал приехать в Петербург поздно вечером, чтоб не огласился слишком скоро мой приезд, и, следовательно, попал бы к Рылееву прямо на совещание 13 декабря. Меня приняли бы с восторгом; вероятно, я… попал бы с прочими на Сенатскую площадь и не сидел бы теперь с вами, мои милые!» На память приходит и вопрос попа семи странникам-правдоискателям в поэме А. Н. Некрасова «Кому на Руси жить хорошо»: С кем встречи вы боитеся, Идя путем-дорогою? Встрече с попом Чичиков не придал никакого значения. Но автор поэмы знает больше, чем его герой: Павлу Ивановичу не будет удачи в его предприятии. В заключительной, одиннадцатой главе вынужденный бежать из города Чичиков снова выезжает из ворот гостиницы. И встречает на этот раз на своем пути погребальную процессию (хоронили прокурора). Эту встречу замечает уже и сам герой и истолковывает ее как доброе предзнаменование: «Это, однако ж, хорошо, что встретились похороны; говорят, значит счастие, если встретишь покойника». Действительно, в Толковом словаре В. Даля находим: «Покойника встретить – к счастью». Счастье, однако, можно понимать по-разному. Чичиков сам скупает мертвых и потому встречу с покойником расценивает как предсказание удачи в «деле». По-иному понимает счастье своего героя автор. Встреча со смертью, по мысли Гоголя, должна напомнить человеку о его бренности, заставить строже взглянуть на самого себя, подумать о своей собственной душе. Узнав о смерти своей сестры Марии, Гоголь писал матери 12 июня (н. ст.) 1844 года: «Счастлив еще бывает тот, которому Бог пошлет какое-нибудь страшное несчастие, и несчастием заставит пробудиться и оглянуться на себя». В другом письме, объясняя причины, побудившие его напечатать «Завещание» в книге «Выбранные места из переписки с друзьями», Гоголь наставлял мать и сестер: «…оно нужно затем, чтобы напомнить многим о смерти, – о которой редко кто помышляет из живущих… По тех пор, покуда человек не сроднится с мыслью о смерти и не сделает ее как бы завтра его ожидающею, он никогда не станет жить так, как следует, и всё будет откладывать от дня до дня на будущее время» (из письма М. И. Гоголь от 25 января (н. ст.) 1847 года). Гоголь много размышлял о том, каким образом внушить человеку мысль о значении жизни и смерти, чтобы смерть не поражала его как бы внезапно, неподготовленного. «Хотелось бы живо, в живых примерах, показать темной моей братии, живущей в мире, играющей жизнию, как игрушкой, что жизнь – не игрушка», – писал он незадолго до смерти (в конце апреля 1850 года) своему духовному отцу ржевскому протоиерею Матфею Константиновскому. Неожиданную, как бы случайную смерть прокурора («…стал думать, думать и вдруг, как говорится, ни с того ни с другого умер») автор сопровождает размышлениями о тайне жизни и смерти, смысле человеческого бытия: «А между тем появленье смерти так же было страшно в малом, как страшно оно и в великом человеке: тот, кто еще не так давно ходил, двигался, играл в вист, подписывал разные бумаги и был так часто виден между чиновников с своими густыми бровями и мигающим глазом, теперь лежал на столе, левый глаз уже не мигал вовсе, но бровь одна все еще была приподнята с каким-то вопросительным выражением. О чем покойник спрашивал, зачем он умер или зачем жил, об этом один Бог ведает». Из персонажей поэмы один только Чичиков оказывается способен постичь страшную правду о прокуроре: «Вот, прокурор! жил, жил, а потом и умер! И вот напечатают в газетах, что скончался, к прискорбию подчиненных и всего человечества, почтенный гражданин, редкий отец, примерный супруг, и много напишут всякой всячины; прибавят, пожалуй, что был сопровождаем плачем вдов и сирот; а ведь если разобрать хорошенько дело, так на поверку у тебя всего только и было, что густые брови». Реакция Чичикова на смерть прокурора близка авторской, хотя и не тождественна ей. Дело за малым: герой, так решительно (и нередко справедливо) судящий о других, ни в коей мере не относит сказанного к самому себе. Подобно другим персонажам поэмы «мудр, умен и толков он бывает во всем, что касается других, а не себя». Однако не случайно именно Чичикову Гоголь позволяет постигнуть то, что скрыто от других героев. А. М. Бухарев (в монашестве архимандрит Феодор), один из проницательных читателей Гоголя и автор книги о нем, заметил по поводу чичиковской эпитафии прокурору: «Один только Павел Иванович и мог проникнуть во всю глубину этой ужасной истины, от которой задрожит иной всем существом своим…». Прозреть истину Чичиков способен лишь в том случае, когда привычный ход его жизни нарушен и ему грозит беда, когда волею обстоятельств он оказывается в критической ситуации. Стоило ему «оборваться» на балу у губернатора, как он весьма здраво и основательно рассуждает о балах вообще. «Чтоб вас черт побрал всех, кто выдумал эти балы! – говорил он в сердцах. – Ну, чему сдуру обрадовались? В губернии неурожаи, дороговизна, так вот они за балы!.. Кричат: "Бал, бал, веселость!" – просто дрянь бал, не в русском духе, не в русской натуре; черт знает что такое: взрослый, совершеннолетний вдруг выскочит весь в черном, общипанный, обтянутый, как чертик, и давай месить ногами» и т. д. Герой, однако, опять-таки не относит сказанного к самому себе. Совсем недавно он вовсе не считал бал пустым делом и готовился к нему с завидной тщательностью. Размышляя о судьбе Чичикова, А. М. Бухарев пишет: «…Многое должен еще пройти этот герой, многое должно совершиться в его духе и во внешних обстоятельствах. Нужно по крайней мере, чтобы оживляющий луч счастия пал в его душу не иначе, как во время страшной темноты, беды и горя его…». Итак, встретившиеся при выезде из города на пути Чичикова похороны предсказывают ему счастье. Герой не догадывается, в чем заключается его счастье, для него оно – удача в предприятии. Иной смысл вкладывает в эту примету автор. Счастье Чичикова – это будущее его возрождение через полный крах предприятия, счастье спасения заблудшей души. Этой идее соответствует и светлый, мажорный финал первого тома: гимн Руси-тройке, которая «мчится вся вдохновенная Богом!..» и которой дают дорогу другие народы и государства.
© Все права защищены
http://www.portal-slovo.ru
