Антон Алексеевич Барсов (1730-1791)

Практическая направленность занятий Барсова постоянно увеличивается. В объявлении о лекциях на 1787 год сказано: «потщится нынешний годичный учения риторического круг сколько возможно учинить наиболее практическим и никакого не пропустить способного времени и случая задавать слушателям своим то переводы с латинского на российский язык и обратно (а иногда с греческого), то собственные на латинском и российском языках прозою и стихами делать сочинения; сделанные же и ему от них поданные прочитывать, по правилам искусства рассматривать, и что по его мнению исправить должно, показывать. Между тем, правила риторики предложит, изъяснит и повторит по руководству Эрнестиеву; токмо с дополнением и особливо с приобщением нужнейших правил о стихотворной на обоих оных языках науке» [Шевырев 1855: 225].

В практическом обучении Барсов не разделял словесные науки, переходя от грамматики, «основы словесных наук», к риторике и поэзии, соединяя обе последние в едином курсе красноречия, как это и предполагала концепция словесных наук М.В. Ломоносова. Ср. в объявлении 1779 года о лекциях Барсова: «Кратко повторя просодию латинскую и правила об акцентах, тако ж грамматику российскую,  преподавать будет риторику, следуя Эрнесту, и приобщая к оной краткие наставления поэзии российской и латинской с примерами, особливо из Горация, из Ломоносова и из других российских стихотворцев взятыми» [Шевырев 1855: 225].

Итак, курс красноречия (элоквенции) соединял в себе сведения как по риторике (в Словаре – «ветийству»), так и по поэзии (в Словаре – «стихотворству», позднее поэтике).

Очевидно, что эта многогранная творческая деятельность, состоявшиеся заслуги перед русской наукой и педагогикой не могли не потребовать привлечения Барсова к деятельности Императорской Российской академии, возглавляемой княгиней Дашковой. Барсов был приглашен на первое заседание Академии 21 октября 1783 года – он отмечен среди тридцати четырех присутствовавших там особ [Красовский 1848: 23] . Несомненно и то, что А.А. Барсов не мог не участвовать в разработке идеи написания Словаря Российской Академии, поскольку известно о его попытках составления русского словаря в Вольном Российском собрании при Московском университете.

Однако рассмотрим внимательно материалы истории  Академии, собранные А. Красовским. Имя А.А. Барсова среди «списка членов, представивших собранные ими слова» [Красовский 1848: 95-100], или «участвовавших в сочинении и издании Словаря» [Красовский 1848: 100-101], … отсутствует.

Как это могло случиться? Объяснение, видимо, надо искать в том, что в это время Барсов был весь поглощен другой не менее важной работой – составлением «Российской грамматики». «Великий муж Русской Грамматики», как его анонимно назовет Н.М. Карамзин, уже 23 марта 1783 года дал согласие первенствующему члену Комиссии об учреждении народных училищ  П.В. Завадовскому приступить к работе над написанием российской грамматики. Открытие же Академии состоялось 21 октября 1783 года в Петербурге. Любопытно, что Комиссия, находившаяся под собственным ведением императрицы, была создана годом раньше, а Академия наук и Московский университет были определены ей в помощники (см. об этом: Б.А. Успенский – в кн.: [Барсов 1981: 21].

Не исключено, что контактам с Академией мешала не только занятость Барсова работой над «Российской грамматикой», но и трудность чисто географическая: авторы Словаря были в подавляющем большинстве «петербуржцы», либо же «в бытность свою в Петербурге <…> рачительно участвовали в собраниях Академии» при сочинении той или иной части Словаря [Красовский 1848: 102-110].

Не отмечен А.А. Барсов и во «втором Списке» А. Красовского среди тех членов Академии, которые «трудились в сочинении и отчасти в издании» [Красовский 1848: 111-113]. А. Красовский аккуратно ведет летопись Академии и упоминает о том, что в 1789 году она лишилась «члена своего профессора Московского университета Семена Ефимовича Десницкого» (а он не принимал участия в Словаре), в 1791 году в заседаниях Академии было возвещено о кончинах князя М.М. Щербатова, генерал-фельдмаршала Г.А. Потемкина-Таврического, надворного советника Я.Б. Княжнина, поэта и драматурга. Но о кончине А.А. Барсова, согласно записям А. Красовского,  в заседаниях Академии не упомянуто.

И все-таки имеются свидетельства о том, что А.А. Барсов принимал участие в самом начале работы над «Словарем». Ведь уже в семидесятые годы А.А. Барсов приступил к созданию «Словаря российского языка» в рамках Вольного Российского собрания  с привлечением его членов и студентов Московского университета. В 1776 году был выпущен корректурный экземпляр литеры «А». Остальные материалы, по данным В.П. Степанова, «были переданы в распоряжение Российской академии, в словарной работе которой А.А. Барсов принял недолгое (1783-1784), но глубоко профессиональное участие (дополнения к первым листам «Словаря», замечания о правописании «ять» и «е»)» [Г.В. Степанов в кн.: Словарь русских писателей 1988: 65].

Таким образом, академик Антон Алексеевич Барсов участвовал в составлении Словаря  Академии Российской лишь на самом раннем его этапе, и, скорее всего, отошел от участия в составлении Словаря по причине исключительно многогранной и широкой его деятельности на других поприщах. Впрочем, не исключаем, что мы еще не знаем многих мелочей, касающихся творческой биографии Барсова. Оценивая его как грамматика и ритора, мы немногое можем сказать о его лексикографических пристрастиях. Известно, что одной из задач Вольного Российского собрания,  бессменным секретарем которого был Барсов с 1771 года, было составление русского словаря. Факт подготовки корректурного экземпляра литеры «А» в рамках «Словаря российского языка» говорит о том, что Барсов не только осознавал необходимость составления такого Словаря, но и приступил к его созданию уже в 1776 году, т.е. раньше, чем другие непосредственные воплотители идеи написания Словаря Академии Российской.

Непроясненные вопросы участия Барсова в составлении Словаря заставляют вспомнить его любимую поговорку, которой профессор сопровождал оценки своим студентам на экзаменах: «Non sunt negligenda parva, sine quibus magna constare nequent – нельзя пренебрегать мелочами, без которых великое не может состояться». Очевидно, что Барсов воплощал в себе черты универсальной личности филолога XVIII века, сочетая интересы грамматика, ритора, языковеда-классика, педагога-практика и словарника-лексикографа. Все это согрето неподдельной любовью к русскому языку, русской науке и родному Отечеству.