Философские и социально-политические воззрения Христиана Вольфа

Широко известен тот факт, что систематическое и разностороннее европейское образование М.В. Ломоносов получил в Германии, особенно в Марбургском университете, где с ноября 1736 по июль 1739 гг. учился под руководством одного из крупнейших европейских ученых XVIII столетия Христиана Вольфа. Именно этому замечательному человеку и ученому мы обязаны тем, что молодой тогда еще Михаил Ломоносов при помощи своего наставника не только жадно вбирал знания по самому широкому кругу научных дисциплин, но и вступил «на верный путь науки».

Христиан Вольф как-то сразу выделил Ломоносова и вскоре стал уделять ему гораздо больше внимания, нежели двум другим русским ученикам. Наверное, горящие жаждой познания глаза Михаила Ломоносова покорили доброе сердце немецкого профессора. И недаром в своих отчетах в Петербургскую Академию наук Вольф называл Ломоносова «самой светлой головой» и «молодым человеком с прекрасными способностями», который сделал особенные успехи в науках (1).

Христиан Вольф был талантливым педагогом, да к тому же очень добросовестным человеком. За обучение русских студентов Петербургская Академия Вольфу платила, но немецкий профессор старался и помимо этих денег. Ему и в самом деле хотелось донести до своих новых учеников те знания, которыми обладал он сам. Правда, лекции его были суховаты, а иногда и скучны. Уж слишком педантичен бывал порой Христиан Вольф, стремясь как можно более доступно объяснить всё и вся.

Но учение у Вольфа оказывало самое благоприятное влияние на Михаила Ломоносова. При своем неуемном стремлении учиться Ломоносов хотел знать всё и сразу. А ведь в любом учении нужны систематические занятия, умение отделить главное от второстепенного, сосредоточить свои усилия на том, что сейчас важнее всего. И безмерная всеядность только вредит науке. Поэтому природный талант Ломоносова нуждался в огранке, как найденный алмаз только после обработки превращается в сияющий бриллиант. Вольф и воспитывал в Ломоносове навыки настоящего ученого. И самое важное — он учил его ясно и логично думать, правильно и точно выражать свои мысли. Иначе говоря — учил его научному мышлению.

Потому и стал немецкий профессор Христиан Вольф для русского студента Михаила Васильевича Ломоносова Учителем с большой буквы. Страстной русской натуре Михаила Васильевича Христиан Вольф привил черты немецкой основательности. А Ломоносов уже в самом скором времени подтвердил надежды учителя. Именно в Марбурге он написал свои первые научные сочинения по физике и отослал их в Петербург.

Добрые же человеческие качества Христиан Вольф в полной мере выказал в день отъезда русских студентов из Марбурга в 1739 году (им пришло из Петербурга указание переехать во Фрейберг, чтобы совершенствоваться в химии и горном деле). Все бы хорошо, да только не могли трое русских быстро покинуть полюбившийся им Марбург. За два года они наделали столько долгов, что кредиторы готовы были подать на них в суд. Тогда в день отъезда русских студентов Христиан Вольф пригласил к себе всех их кредиторов и на глазах учеников заплатил их долги из собственных средств. Этот чистосердечный поступок их учителя так поразил Ломоносова, что он расплакался и не мог промолвить ни слова.

А в выпускной характеристике М.В. Ломоносова Х. Вольф, в частности, писал: «Молодой человек с прекрасными способностями, Михаил Ломоносов со времени своего прибытия в Марбург прилежно посещал мои лекции математики и философии, а преимущественно физики и с особенностью старался приобретать основательные познания. Нисколько не сомневаюсь, что если он с таким же прилежанием будет продолжать свои занятия, то он со временем, по возвращению в отечество, может принести пользу государству, чего от души и желаю» (2).

И позднее Христиан Вольф внимательно следил за успехами своего ученика. Так, 6 августа 1753 г., с нескрываемой радостью учителя, не ошибшегося в своем ученике и имевшего счастье видеть результаты его труда, а значит и собственного, он написал Ломоносову: «С великим удовольствием я увидел, что вы в академических «Комментариях» себя ученому свету показали, чем вы великую честь принесли вашему народу» (3).

И Михаил Васильевич Ломоносов относился к своему учителю с нескрываемым уважением и искренней любовью. Так, в 1741–1743 гг. он отмечал, что многим обязан Х. Вольфу, а уже на закате дней, в 1764 г., вспоминая о годах, проведенных в Германии, называл Вольфа «своим благодетелем и учителем», у которого искал защиты (4). Как отмечает современный исследователь творчества М.В. Ломоносова В.В. Фомин, Михаил Васильевич вообще проявил по отношению к своему учителю беспримерный такт. Поняв, что его физические воззрения вошли в противоречие со взглядами Х. Вольфа, Ломоносов на протяжении нескольких лет не решался публиковать результаты своих наблюдений. И в письме к Л. Эйлеру (12 февраля 1754 г.) он признавался, что не может «предложить на обсуждение ученому свету» свои «мысли о монадах», хотя «твердо уверен, что это мистическое учение должно быть до основания уничтожено моими доказательствами, однако я боюсь омрачить старость мужу, благодеяния которого по отношению ко мне я не могу забыть; иначе я не побоялся бы раздразнить по всей Германии шершней-монадистов» (5).

***

Христиан Вольф родился 24 января 1679 г. в Бреслау в семье ремесленника. В.В. Зибен, который, опираясь на западноевропейские исследования, кратко изложил биографию Х. Вольфа, отмечает, что уже в молодости у Вольфа возникли сомнения в истинности существующих религиозных учений и он стал искать иные доказательства достоверности теологии (6). Так у него появился интерес к математике, в которой истины принимаются безоговорочно. И еще в гимназические годы Вольф стал изучать математические труды, в особенности произведения Декарта.

В 1699 году Вольф поступил в Йенский университет, где изучал теологию, математику, физику, философию и право. При этом егo интересовала не столько математика сама по себе, сколько ее метод. Немного позднее Вольф утверждал, что математический метод – это «самое надежное средство для того, чтобы достичь правильного применения рассудка, как в открытии еще скрытой, так и в оценке уже открытой истины, а также для того, чтобы освободиться от вредного господства ощущений и воображения, т.е. удачно избежать всех ошибок и предрассудков» (7). Сам Вольф был уверен в том, что математический метод возможно применять для разработки всех наук и, в частности, для того, чтобы привести в непротиворечивый вид теологию (8).

По окончании университета, в начале 1703 года Вольф защитил магистерскую диссертацию. Эта работа стала известна Г. Лейбницу, который написал благожелательный отзыв. С тех пор между двумя учеными возникла постоянная переписка, состоялось также несколько личных встреч. Идеи Лейбница оказались очень плодотворными для Х. Вольфа, который многое почерпнул из философии своего великого современника.

Впоследствии во многих исследованиях, посвященных истории философии возобладало мнение о Вольфе, как всего лишь о «популяризаторе» учения Лейбница. Более того, утверждалось, что Вольф «превратил полное движения и жизни учение великого философа XVII века в засушенную, мертвую схему», что он «выкинул из Лейбница все, что было у Лейбница самого интересного, и создал сухой, профессорский способ мышления» (9). Думается, что такие односложные характеристики не могут быть объективными, тем более что учение самого Вольфа в те годы в советской философской науке не исследовалось. И даже сам факт, что Вольф «засушил» идеи Лейбница говорит о том, что Вольф создал некую новую, отличающуюся от лейбницевской философскую систему.

Как справедливо подчеркивает В.В. Зибен, видимо не следует считать Вольфа только «интерпретатором» и «популяризатором» учения Лейбница: «Надо учитывать влияние многих философе и ученых, начиная с Аристотеля и Эвклида и кончая Вейгелем и Чирнхаузом, а не только Лейбница, учение которого он к тому же воспринял не полностью, а многого вообще не знал» (10). Об этом, кстати, писал и сам Лейбниц в июне 1714 года в письме к приближенному герцога Филиппа Орлеанского Ремону: «Г-н Вольф осведомлен о некоторых моих идеях, но так как он очень занят, главным образом преподаванием математики, и к тому же мы мало общались с ним по части философии, он едва ли знает что-либо сверх того, что было мною опубликовано» (11).

С 1706 по 1723 годы Х. Вольф преподавал в университете в Галле. В эти же годы он пишет несколько популярных математических учебников, а также ряд философских трудов под общим названием «Разумные мысли…» («Vernünftige Gedanken…»), которые и дают общее представление о вольфианской философской системе. Всего до 1725 года вышло девять работ.

Одной из целей написания этого большого ряда философских трактатов было желание довести философское знание до всей читающей немецкой публики. В этом отношении, Вольф стал первым философом в Германии, который приступил к выработке собственно немецкого научного языка и мышления, к пропаганде науки в широких слоях немецкого населения. Сам Х. Вольф, характеризуя собственные намерения, в одной из своих работ позже подчеркивал, что стремился воздерживаться от употребления иностранных слов и использовать только немецкие слова: «Я брал немецкие слова в истинном значении и в них искал основание для использования их в качестве термина. Таким образом, мой термин чисто немецкий, так как я использую немецкие слова в их собственном значении; делая их термином, я использую их в тех вещах, в которых можно что-либо найти, что обозначается словом, взятым в его собственном значении» (12).

Несмотря на то, что он хотел дать непротиворечивое объяснение именно теологии, против него велась жестокая травля, поднятая пиетистами, закончившаяся рескриптом прусского короля Фридриха Вильгельма I о его высылке из Галле «под страхом виселицы» (13).

Вольф переехал в Марбург, где преподавал в Марбургском университете до 1740 года. Именно в Марбурге он встретился с русскими студентами, в том числе с М.В. Ломоносовым, посланными учиться в университет. В эти же годы он переиздает свои философские труды на латинском языке, и они становятся известными по всей Европе. Вообще, произведения Вольфа выдержали большое число переизданий на разных языках.

После смерти Фридриха Вильгельма I Х. Вольф смог вернуться в Галле, где продолжил свою преподавательскую деятельность. Умер Христиан Вольф 9 апреля 1754 года.

Учение Христиана Вольфа было очень популярным в Европе в XVIII веке. Например, И. Кант называл Вольфа «величайшим из всех догматических философов, который впервые дал пример того, как именно следует вступать на верный путь науки» (14). Высоко оценивал вклад Христиана Вольфа в становление немецкой культуры и Гегель: «Вольф как учитель, учащий как пользоваться рассудком, дает впервые систематическую разработку наличного философского материала человеческих представлений… Для Германии и даже не только для последней, Вольф дефинировал мир сознания…» (15).

Помимо участия в формировании немецкой общественной, научной, философской мысли, Вольф оказал значительное влияние и на становление немецкого литературного языка, как важнейшего компонента немецкого национального самосознания — ведь свои основные работы он писал в первую очередь на немецком языке, а не на латыни, как это было принято в то время в науке, и тем самым разрабатывал немецкую научную терминологией. В частности, исследователи считают, что именно Вольфу принадлежит честь введения в немецкий язык столь кардинального понятия как «сознание» («das Bewuβtsein») (16). В силу всех этих причин фигура Вольфа постоянно находится в центре внимания немецкой историографии (17). Впоследствии, в отечественной и западноевропейской литературе неоднократно указывалось на то, какое значительное влияние оказало учение Вольфа на развитие не только немецкой, но и общеевропейской науки и общественной мысли (18).

Идейное и практическое влияние Х. Вольфа сказывалось и в России. Широко известен тот факт, что Петр I видел Вольфа одним из возможных президентов Российской Академии наук. Правда, Вольф отказался приехать в Россию, но стал ее почетным иностранным членом (с пожизненной пенсией в 300 рублей в год). В то же время, сам Вольф в 1726 году в письме к Эйлеру отмечал, что Россия не только «рай для ученых» («Paradies der Gelehrten»), но и страна безграничных возможностей для научных исследований (19). Видимо поэтому, Вольф предпринял большие усилия для того, чтобы направить в Россию ученых, вел активную переписку по этому поводу с известными специалистами в разных областях науки. В результате, по его рекомендации в Россию приехали, например, Н. Бернулли, Бильфингер, Мартини, Г. Миллер и другие (20).

Один из своих трудов Х. Вольф посвятил Петру I («Vernünftige Gedanken von den Würckungen der Natur». Halle, 1723.). Сам Вольф состоял в постоянной переписке со многими научными и государственными деятелями России (21). Его книги были во многих личных библиотеках (22). Философские и социально-политические воззрения Х. Вольфа оказали серьезное влияние на различных русских мыслителей XVIII в. (23)

В XVIII веке в России неоднократно издавались переводы произведений Х. Вольфа по физике, математике, философии (24). Автором статьи была проведена сверка всех этих изданий с оригиналами на немецком и латинском языке. Нужно отметить высокий уровень русских переводчиков, которые не только дословно излагали тексты самого Вольфа (например, М.С. Бегичев при переводе книги «Разумные мысли о силах человеческого разума и их исправном употреблении в познании правды»), но и старались более литературно и более доступно изложить «темные места» оригинала. В частности, именно так поступил М.В. Ломоносов при переводе «Вольфиянской експериментальной физики». Кстати говоря, это издание представляет собой перевод 6-й главы труда Л.Ф. Тюммига «Institutiones Philosophiae in usus academicos adornatae» (25). В свою очередь труд Тюммига является кратким изложением на латинском языке трехтомного труда Х. Вольфа «Experimenta physica oder allerhard nützliche Versuche dadurch zu genauer Erkenntnis der Natur und Kunst der Weg gebähnet» (3. Vol., Halle, 1721–1723). В XVIII веке труд Л.Ф. Тюммига почитался за один лучших учебников физики, в котором верно и точно изложено вольфианское понимание окружающего мира. Сам Ломоносов, прекрасно зная взгляды своего учителя X. Вольфа, рекомендовал своим студентам книгу Тюммига для изучения физической картины мира, а затем предпринял перевод одной из ее глав.

Во второй половине XVIII в., особенно после открытия Московского университета, многие книги Х. Вольфа на немецком, латинском и русском языках легли в основу учебных курсов, которые читали московские профессора по разным научным дисциплинам.

***

Христиан Вольф по праву считается систематиком философской науки в Германии. Пользуясь столь уважаемым им «математическим методом», Вольф описал и систематизировал практически все известные в XVIII столетии научные дисциплины. При этом Вольф не стремился к головоломным научным открытиям, как это делал Г. Лейбниц, но по-немецки старательно и пунктуально проработав предшествующие учения, он использовал в своей системе все, что можно было проверить «естественным разумом» и наукой, отвергая недоказательные положения. Иначе говоря, Вольф хотел создать такую философскую картину мира, которая бы была относительно доступна и понятна, и в тоже время была бы в максимальной степени лишена противоречий. Собственно, в этом и состояла главная, поставленная им перед собой задача — на основе научных достижений и сил человеческого разума создать непротиворечивую, объяснимую и понятную для всех картину мира.

Возникновение философской системы Х. Вольфа имело свою предысторию. В XVII – начале XVIII в. в европейской науке господствовали два основных направления – рационализм и эмпиризм. Сторонники первого направления (например, Р. Декарт, Г. Лейбниц) видели источником всеобщих истин, характеризующих подлинное научное познание, в разуме человека, данного ему Богом. Приверженцы же эмпиризма (Ф. Бэкон, Т. Гоббс, Д. Локк) выводили всеобщую и логическую необходимость познания только из чувственного опыта. В свою очередь, рационалисты практически отрицали роль опытного знания, а эмпирики не признавали относительную самостоятельность логического мышления.

К тому времени, когда Х. Вольф вступил на научную стезю, рационализм и эмпиризм сами по себе уже исчерпали свои творческие потенции и объяснить противоречия реальной действительности было невозможно, не обращаясь одновременно и к логическому мышлению, и к опытному знанию. И появление философской системы Вольфа стало своеобразным завершением существовавших до этого времени по отдельности научных направлений, ибо встала задача систематизации имеющихся знаний, как полученных эмпирическим путем, так и добытых с помощью разума.

Эту задачу и выполнил Х. Вольф. Своеобразие философского мышления Х. Вольфа состояло в том, что он не был приверженцем только рационализма, или только эмпиризма. Он видел необходимость соединения научных достижений обоих направлений, и потому стоял как бы между ними, стремясь показать, как в его «экспериментальной философии» разум и чувства соединяются (26).

Х. Вольф, как последователь Г. Лейбница, тоже придавал большое значение разуму. Более того, он одним из первых ввел в немецкий научный язык термины, различающие понятия «разум» («der Vernunft») и «рассудок» («der Verstand»). «Рассудок» — это способность возможное ясно представлять» («das Vermögen das Mögliche deutlich vorzustellen»). «Рассудок» может «каждую вещь совершенной ясно представить, и от него зависит возможность ясного представления о каждой вещи». («Verstand ist, um so viel vollkommener jemehr er Dinge deutliche vorstellen kan, und jemehr er einem eigenen Dinge deutlich vorzustellen vermögend ist») (27). «Разум» — это способность увидеть связь разных истин («das Vermögen den Zusammenhang der Wahrheiten einzusehen»). С помощью разума человек добивается ясного познания истин, достигает научного, философского познания (28). Иначе говоря, «рассудок» («der Verstand», «Intellektus») имеет более общее значение, присущ даже животным. «Разум» («der Vernunft», «Ratio») – более высокое проявление «рассудка», когда он уже обогащен научными знаниями, способен к философскому мышлению (29).

Интересно, что М.С. Бегичев, первый переводчик одной из книг Х. Вольфа – «Немецкой логики» — на русский язык, не обратил внимание на эту терминологическую разницу, и потому перевел полное немецкое название этой книги как «Разумные мысли о силах человеческого разума (выделено мной. – С.П.) и их исправном употреблении в познании правды», хотя более правильным было бы перевести иначе: «Разумные мысли о силах человеческого рассудка и их исправном употреблении в познании правды». Но так как в данной статье используется русский перевод 1765 г., то полное название этой работы Х. Вольфа остается в той транскрипции, в которой она дана переводчиком (впрочем, далее в тексте статьи используется также и еще более сокращенное именование этой работы, вошедшее в традицию – «Логика»).

«Логика» начинается с определения высокого предназначения человеческого рассудка, который является «даром Божиим»: «Человек ни чего так преизряднейшего от Бога не получил как его разум…». И далее Вольф однозначно утверждает: «… Может тот тем, но и больше человеком назван быть, чем больше он силы своего разума употреблять знает. И потому должен каждый, а особливо кто ученым быть хочет с истинною ревностию о том стараться, как бы к так скорому употреблению сил своего разума достигнуть мог, как только возможно есть…». Но уже чуть ниже Вольф указывает, что человеческий рассудок не может существовать без опытного знания: «Но не можно сил человеческаго разума иначе, как чрез искусство познать, в котором его употребляют» (30). («Der Mensch nichts vortreflichers von Gott empfangen, als seinen Verstand… Solcher gestalt kan einer um so vielmehr ein Mensch genennet warden, jemehr er die Kräfte seines Verstandes zu gebrauchen weiβ. Und dannenhero solte ein jeder, absonderlich aber der ein Gelehrter sehn oder werdwn wolte, mit rechten Eifer darnach streben, wie er so zu hürtigem Gebrauche der Kräfte seines Verstandes gelangen möchte, als nur immer möglich ist… Man kan aber die Kräfte des menschlichen Verstandes nicht anders, als durch die Erfahrung erkennen, indem wir sie gebrauchen») (31).

Сопоставление текста русского издания с немецким показывает, что немецкое понятие «die Erfahrung», означающее «опыт», переведено как «искусство», т.е. в дальнейших цитатах, приводимых из русского издания «Логики» Вольфа, слово «искусство» следует понимать в значении «опыт», «опытное познание».

Итак, разум и чувства даны человеку для познания. Средством познания Вольф считает науку. Наука – это «готовность разума все то, что обстоятельно понято быть должно, из не опровергаемых оснований не опровергаемо доказывать» («Durch die Wissenschafft verstehe ich eine Fertigkeit des Verstandes alles, was man behauptet, aus unwiedersprechlichen Gründen unumstoβlich darzutuhn»). Первейшей наукой является философия: «Философия есть наука всех возможных вещей, как и для чего они возможны суть» («Die Welt-Weiβheit ist eine Wissenschafft aller möglichen Dinge, wie sie möglich sind»).

При этом Вольф разделяет два вида познания: «общее познание» («die gemeine Erkantniβ») и «философское познание» («die Erkantniβ eines Welt-Weiβheiten»). «Общее познание» — это обыденное познание, когда тот, который философии не разумеет может так же от частаго употребления многому научиться, что возможно есть, но не знает основания показать; для чего оное может быть». («Nemlich einer, der die Welt-Weiβheit nicht verstehet, kan wohl auch aus der Erfahrung vieles lernen, was möglich ist: allein er weiβ nicht den Grund anzuzeigen, warum es sehn kan»). Здесь опять Вольф указывает на опыт, как на источник общего познания (в данном случае слово «die Erfahrung» переведено как «частое употребление»).

«Философское познание» есть познание научное: «должен философ не только то одно знать еже есть возможно что нибудь; но и основание уметь показать, для чего оное может быть, … как сие происходит,.. и из каких притчин» («Solchergestalt zu ein Welt-Weiser nicht allein wissen, das etwas möglich she, sondern auch den Grund anzeigen können, warum es sehy kan… und wie es zugeht… und aus was für Ursachen…») (32). Как видно «философское познание» отличается от «общего» тем, что дает возможность человеку с помощью разума выяснить причины тех или иных явлений, и выразить их в логических, научных категориях. При этом сама философия охватывает познание всей совокупности явлений в мире, ибо в мире нет ничего рождающегося самого по себе, за исключением Бога.

Главный метод всякого научного познания, по мнению Х. Вольфа, математический, т.е. формально-логический, когда человек с помощью разума преодолевает и снимает все логические противоречия и приходит к непротиворечивым выводам. Например, в «Логике» он писал: «…Приводит нас математика к всеточнейшему и совершеннейшему познанию, которое только получить возможно» («Solchengestalt bringet uns die Mathematick zu der allergenauesten und vollkommensten Erkantniβ, welche zu Erlangen möglich ist») (33). В «Сокращении первых оснований Мафиматики» он отмечал, что математические науки «в истинном познании естества, так и в человеческой жизни весьма много приносят пользы». Более того, утверждал, что без математики невозможно овладеть наукой, потому «надлежит прежде обучаться мафиматике, нежели логике» (34).

Традиция превознесения математического метода следует от рационализма. Но и здесь концепция Вольфа значительно отличается от, так сказать, «чистого» рационализма, ибо на Вольфа оказали влияние и эмпирические учения. Так, по мнению Вольфа, понятия в человеческом сознании не возникают сами по себе, а являются представлениями или воображениями вещей в человеческих мыслях («Einen Begriff nenne ich jede Vorstellung einer Sache in unseren Gedanken») (35). Это же определение повторяется в других сочинениях Х. Вольфа, например: «Wir nennen einen Begriff eine jede Vorstellung einer Sache in dem Verstande» («Мы называем понятием всякое представление вещи в рассудке») (36).

Как видно, Вольф осознавал зависимость сознания от бытия, поэтому и придавал большое значение чувствам. Ведь именно чувства, по его мнению, являются источником информации человека: «Но как нас чувства к мыслям о вещах, которые вне нас суть допускают; то приводят они нас к понятию оных» («Da uns nun die Sinnen zu Gelfnken von Dingen, die ausser uns sind, veranlassen, so bringen sie uns auf einen Begriff verselben») (37). Более того, в своих сочинениях по физике Вольф пытается найти уже физиологический механизм возникновения понятий в человеческом мозге: «…К чувствованию определены нервы с мозгом сообщение имеющие так, что движение органу сообщенное чрез них до мозгу проходит, и от того в нем понятия о материальных вещах раждаются» (38).

Таким образом, можно считать, что Х. Вольф признает оба способа познания – и чувственный, и логический. Чувственное, эмпирическое познание является основой познания вообще. Об этом Вольф писал неоднократно в своих трудах, посвященных познанию природы (39). Но и в «Логике» он не забывает уточнить, что самым верным логическим заключением является то, которое основано на чувственном опыте (40). Однако высшей ступенью познания является логический способ, в котором Вольф выделяет два этапа: низший (определение «общих понятий») и высший (самостоятельный вывод новых понятий из понятий уже имеющихся (41).

Впрочем, необходимо иметь в виду, что целью познания у Вольфа является не сама реальная действительность, а возможность выразить эту действительность в непротиворечивых логических категориях, в понятиях. Вольф изучает прежде всего понятия. В итоге, признавая материальное происхождение человеческих мыслей и понятий, Вольф подчеркивает огромное самостоятельное значение разума. Ведь в понимании этого немецкого мыслителя отдельное понятие отражает отдельную вещь, а не сознание вообще является отражением материального мира вообще. Сознание, разум вообще дарованы человеку Богом. При этом Бог – это «самобытное существо», не имеющее причины, а все остальные вещи являются «тварями», т.е. произведенными, «сотворенными» Господом: «Das selbstständigen Wesen nennen wir Gott die anderen Dinge welche Grund warum sie sind, in dem selbstständigen Wesen haden, heissen Creaturen» (42).

В итоге получается, что стремление Вольфа избежать противоречий при совмещении двух противоположных направлений – рационализма и эмпиризма – породило новое противоречие, когда иррациональное существование Бога доказывается рационально-эмпирическим путем. Данное противоречие – одна из особенностей всей вольфовской системы. И, кстати, эта внутренняя противоречивость концепции Вольфа постоянно вызывает полемику среди исследователей, одни из которых считают, что Вольф своей философией всего лишь обосновывал религию (43), а другие выделяют в его работах прежде всего антиклерикальные мотивы (44).

Сам Вольф преодолевал указанное противоречие следующим образом. С одной стороны, он отрицал способность разума создать обобщающие понятия, которые могли бы поставить под сомнение роль Господа, как всеобщей мировой первопричины. С другой стороны, он считал своей реальной задачей изучение конкретных общественных и природных явлений, которые можно выразить в понятиях, в логических категориях. Именно поэтому Вольф принес в жертву диалектические элементы учения Лейбница. «Здравый смысл», основанный на опытном знании того времени, не подтверждал наличие в природе неких «всеобщих истин», кроме одной «всеобщей истины» — Бога.

Поэтому Вольф совершенно не использует разработанное до него Лейбницем умозрительное понятие всеобщей субстанции. Наоборот, если Лейбниц соединил понятие всеобщей субстанции с понятием всеобщей силы, то Вольф свел эти понятия к единичным и особенным, т.е. до уровня тогдашнего естествознания.

По его мнению, каждая отдельная вещь состоит из двух частей: «существа вещи» и «свойства вещи». Первое – это качественная характеристика вещи, второе – количественная. Поэтому, как пишет Вольф, «мы при каждой вещи необходимо двойную мысль имеем» («…Wir beh ist einem jeden Saβe notwendig zweherleh Gedanken führen…») (45).

Подобное разделение окружающего мира на конкретные части и последующее механическое соединение в собственной сознании в виде логических понятий уже изученных и объясненных наукой конкретных частей, но не в одно единое целое, а в систему до конца несоединимых конкретностей – еще одна характерная черта вольфовского мировоззрения. В таком духе Вольф трактует понятие «материя», которое у него тесно связано с понятием «вещество». Именно поэтому Вольф перечисляет различные «роды» «материи», отличающиеся своими внутренними характеристиками, а возможные изменения в структуре тела, которое состоит из данного «рода» «материи», ведут и к изменению самого «рода» — «материя» переходит в иное качественное состояние. Более того, Вольф отмечает, что невозможно ни чувствами, ни разумом когда-нибудь определить «число простых материй» (46).

В целом Х. Вольф воспринимал окружающий мир как машину, когда существо каждой из его частей можно просчитать математически и сделать непротиворечивое логическое заключение. И такая позиция Вольфа соответствовала «духу времени». На это обратил внимание еще Д. Леви, отмечавший, что «теоретико-познавательная установка Вольфа к «механисцизму», к «механистической философии» и вообще его «механистический вид философствования» находятся вполне под знаком столетия и идей воздействия естественнонаучного прогресса» (47).

Казалось бы, подобные методологические подходы Вольфа должны были склонить его к деизму. Однако этого не произошло – немецкий мыслитель был одним из последовательных критиков этого религиозно-философского направления, столь модного и влиятельного в XVIII веке. Более того, Х. Вольф писал, что его философия призвана как раз противостоять распространению деизма, материализма и скептицизма: «оказывается, что вместе с принципами нынешних известных англичан в Италию ворвались и повсюду страшно свирепствуют материализм и скептицизм. Уразумели, что оказать им сопротивление с помощью схоластической философии будет не по силам. Посему-то и были принуждены приложить все силы к моей философии, ибо в ней нашли оружие, которым можно будет разить и победить этих чудовищ. Во Франции также сильно неиствуют деизм, материализм и скептицизм и даже еще больше, так что прямо невероятно. И было бы хорошо, если бы блестяще образованная маркиза (дю Шатле) могла бы также стать орудием, посредством коего моя философия послужила бы преградой этому злу» (48).

О том, что его философия может противостоять деизму Вольф говорил во многих своих сочинениях, в частности, в предисловиях к различным изданиям «Немецкой метафизики». В «Теологии» Вольф подчеркивает что деистом считается тот, кто хотя бы и допускает, что Бог существует, но отрицает то, что Бог заботится о человеческих делах, оспаривает, не признает божественного провидения: «Wir nennen den einen Deisten, der zwar einräumt, daβ Gott existiert, aber leugnet, daβ er sich um die menschlichen Angelegenheiten kummert, oder der die göttliche Vorsehung leugnet» (49). Более того, в этой работе Вольф отмечает, что деизм очень близок к атеизму, ибо и тот, и другой отрицают наличие божественного воздействия в реальном человеческом мире.

Однако сама направленность вольфовского мировоззрения необходимо вела к тому, что читатели его трудов могли найти в них подтверждение правоты именно деистических воззрений. На эту особенность философии Х. Вольфа обратил внимание Г. Гавлих, когда писал, что отношение Вольфа к деизму двойственно: с одной стороны, он давал возможность для критики религии, с другой – для критики деизма. И выбор осуществлялся уже самими читателями его произведений (50).

Г. Гавлих выделяет несколько черт в концепции Х. Вольфа, которые могли спровоцировать деистическую и просветительскую критику религии. Во-первых, Вольф требует ясности понятий, когда познание невозможно без предыдущего точного определения понятий. Это требование уже противоречит религиозным принципам, ибо всякая религия считает главным не познание, а веру. Во-вторых, Вольф требует основательности доказательств, в то время, когда религия основывается на признаваемых без всяких доказательств догматах. В-третьих, Вольф требует выяснения причинно-следственных связей всех существующих истин. Далее, Вольф учит, что мораль основывается не на божественной воле, а больше на естественном законе. И силу в этом случае дает не вера, а наука, философия. Кроме того, Вольф, в принципе указывая критерии, которые могут удовлетворить всех, кто не хочет признавать Божественное Откровение. И, наконец, само представление о мире как о машине, которая функционирует по всеобщему закону, тоже противоречило религиозным представлениям. И хотя Вольф объясняет причину начала движения мира сверхъестественным событием, но он же считает, что человек может познать устройство мира и пользоваться этим (51).

В этом отношении Х. Вольф заметно отличается от многих своих предшественников. По словам В.Ф. Асмуса, он «…попытался обосновать этику не протестантским учением о первородном грехе, об испорченности человека, не предписаниями Библии, а законами самой природы». Далее В.Ф. Асмус отмечает, что Вольф, не противопоставляя закона природы Божественному закону, «тем не менее утверждал, что для различения добра и зла воля Бога не требуется» (52). П.С. Попов считал, что «по сравнению с протестантскими теологами, Вольф, как представитель рационализма, мог показаться свободомыслящим» (53).

Как можно видеть, в данной ситуации особе значение приобретает понимание Х. Вольфом сущности «естественного закона», или – теории «естественного права». Нужно отметить, что в своих трудах Х. Вольф развивал положения теории «естественного права», разработанные до него Г. Гроцием и С. Пуфендорфом. Однако, в отличии, например, от С. Пуфендорфа, Х. Вольф, в соответствии с идеей Лейбница о «предустановленной гармонии», целью существования человека ставил достижение им «совершенства» («die Vollkommenheit») (54).

Природа человека, по мнению Х. Вольфа, так устроена, что «она добра желает, а зло отвращает» («Weil die Natur des Menschen so beschafften ist, daß er das Gute begehret, das Böse aber verabscheuet») Поэтому те поступки человека хороши, с помощью которых он может достичь совершенства: «So sind diejenigen freyen Handlungen gut, die zur Vollkommenheit Menschen und seines Zustandes behülflich sind». В то же время, действия, ведущие к несовершенству — плохие (55).

Чтобы понять, какие поступки хорошие, а какие плохие, нужно их совершать в соответствии с законом. Вольф, также как и Пуфендорф, делит законы, существующие в природе по происхождению на «божественный» и «человеческий»; по содержанию — на «естественный» и «положительный». Примерно такое же, как и у Пуфендорфа, понимание Вольфа взаимодействия этик законов. Бог дал миру «естественный закон», который является главным, неизменным и необходимым. «Человеческий закон» может быть и небожественного происхождения, когда устанавливается не по «естественному закону», а на основе людских мнений (56).

Основной принцип «естественного права» («der allgemeine Grundsatz der Rechts der Natur») — «совершать действия, которые способствуют совершенству человека и его состояния, и такие не делать, которые его состояние приводят в несовершенство» (57). Поэтому обязанность человека — жить по «естественному закону», тогда он будет продвигаться к совершенству. При этом чтобы самому достичь высокой степени совершенства, необходимо способствовать и совершенству других людей.

Из основного принципа «естественного закона» вытекают и конкретные обязанности людей. В соответствии с общепринятым мнением теоретиков «естественного права», Вольф выделял три группы обязанностей: 1) обязанности человека к самому себе; 2) обязанности человека к другим людям; 3) обязанности к Богу (58). Перечислению существа каждой из групп обязанностей Вольф отводит в своей книге по отдельной главе. Но в данном случае важно не перечисление обязанностей человека, как их себе представлял Вольф, а его понимание иерархии этих обязанностей.

В отличии от некоторых предшественников, в частности, от С. Пуфендорфа, Х. Вольф гораздо меньшее значение придавал обязанностям человека по отношению к Богу — эти обязанности стоят у него уже на третьем месте, в то время как у Пуфендорфа — на первом (59). Следовательно, в середине XVIII столетия Вольфа больше интересовала проблема соотнесения прав и обязанностей отдельного человека и других людей, нежели обязанности человека перед Богом, как это было у Пуфендорфа во второй половине XVII в.

Поэтому Х. Вольф признает, что одна из обязанностей каждого человека — необходимость охранять права других людей (60). Более того, Вольф выдвигает идею «естественного равенства» людей, утверждая, что «люди как люди от природы друг другу равны» («Die Menschen sind als Menschen von Natur einander gleich»). И в силу того, что каждый человек «от природа» имеет одинаковые права и одинаковые обязанности с другими людьми, то все, что разрешено одному, то разрешено и другим; что обязан делать один для других, это же обязаны и другие ему делать (61).

Как видно, идея равенства людей звучит у Вольфа намного более решительно, чем у предшествующих теоретиков «естественного права». Однако, интересно, что, провозглашая необходимость соблюдать права других людей, Вольф все же больший упор делает на правах и обязанностях личности. У Вольфа есть целый ряд рассуждений о том, что должен выбирать человек, если в реальной жизни столкнутся интересы отдельной личности с интересами других людей. В результате этих рассуждений, Вольф приходит к выводу, что человек должен предпочесть («vorgezogen werden») свои интересы (обязанности к самому себе, «die Pflichten gegen sich selbst») интересам других людей (62).

Правда, тут же Вольф оговаривает, что исполнение интересов отдельной личности заключается вовсе не в том, чтобы человек мог делать все, что захочет. Наоборот, нужно ограничивать свои потребности и, в случае необходимости выбора человеком между запретами и разрешениями, предпочтение должно оказываться соблюдению именно запретов (63). И все же, смещение акцентов в понимании существа «естественного закона» к интересам личности — характерно. Вольф рассматривает цель существования отдельного человека, как заботу о своей душе, о своем теле и о своем счастье. Счастье («die Glückseeligheit») — это «состояние постоянного удовольствия и постоянной радости, при котором нет неудовольствий». Человек, по мнению Вольфа, должен поступать так, чтобы быть счастливым: «Der Mensch muß besorgt seyn, daß er glückseelig» (64).

Такого состояния человек может достичь только с помощью своего разума, с помощью образования, с помощью изучения наук. Именно с помощью разума человек постигает ту истину, что он не один живет на свете, а среди людей и, значит, должен сообразовать свои действия с интересами других людей, должен изъявлять и соблюдать обязанность любить других людей («der Liebes-Dienste») (65). Но при этом для Вольфа «любовь», как чувство, не является основной категорией «естественного права». «Любовь» между людьми, любовь к Богу — это «обязанность» человека. Поэтому сам термин «der Liebes-Dienste» дословно можно перевести как «служба любви», «обязанность любви». На это обратил внимание Д. Леви, указав, что Х. Вольф нигде не употребляет понятие «die Menschenliebe» — «человеческая любовь». Поэтому основными категориями «естественного закона» у Вольфа являются «права» и «обязанности» людей, рационально познанные, осмысленные и принятые как норма поведения.

В этом же смысле трактуется Вольфом и необходимость любви человека к Богу. С одной стороны, он утверждает, что «мы должны Бога превыше всех вещей любить, и любовь Бога есть любовь доставляющая полное удовлетворение». С другой стороны, на первый план Вольф уже выводит интересы самого человека, когда говорит, что «нужно Бога любить потому, что Он к нам добр был» (66). Эта характерная черта вольфовского мировоззрения уже отмечалась исследователями. В частности, Д. Леви в свое время писал, что цель этики Х. Вольфа — это в первую очередь индивидуальное совершенство, совершенство внутреннего и внешнего состояния человека (67).

Исходя из своих теоретических представлений о «естественном праве», Х. Вольф выстраивал и свои социально-политические схемы. И здесь он обращался к истории. Конечно, сам Вольф специально не занимался историческими исследованиями (в отличии, например, от С. Пуфендорфа, автора нескольких фундаментальных исторических сочинений). Его анализ различных социальных и политических форм существования человеческого общества имеет скорее отвлеченно-социологический характер.

В основу своего анализа Х. Вольф кладет два главных постулата. Первый — это уже отмеченный принцип равенства всех людей «по природе». Второй — тезис о «естественной свободе» людей: «…От природы все люди свободны» («…Von Natur sind alle Menschen frey») (68). С этих позиций Вольф и рассматривает формы социальной организации.

Из того, что все люди равны и свободны, следует, что «никто от природы не имеет власть над другими людьми», и тем более «никто не может присваивать себе власть над другим против его воли». Но чтобы люди могли жить вместе, они по заключают договор («der Vertrag»), по которому принимают на себя обязательства соблюдать интересы других людей и общества в целом. Поэтому каждый в отдельности должен повиноваться общей воле (69).

Когда возникает общество, то все люди общим решением принимают правила общежития. В случае необходимости, решение принимается голосованием, а так как нельзя тут допускать, чтобы у кого-то были преимущества, то решение принимается большинством голосов. Поэтому каждый вступающий в общество, должен согласиться, чтобы решение большинства считалось решением всех, а меньшинство подчинялось бы этому решению. Договоры общества о том, что всегда должно происходить одинаковым образом называются законами. Следовательно, для того, чтобы общество нормально функционировало, ему необходимы законы: «Eine jede Gesellschaft muß Gesetz haben, und ihr kommt das Recht zu Gesetze zu geben» (70).

Как видно, Х. Вольф продолжал развивать идеи теоретиков «естественного права» об «общественном договоре», как основе человеческого общежития. Как систематик, он более детально, чем некоторые из его предшественников, разрабатывает принципы существования общества. Вольф определяет три вида человеческого сообщества: «супружеское общество» («die eheliche Gesellschaft»), «отеческое общество» («die väterlichen Gesellschaft») и «господское общество» («die herrschaftliche Gesellschaft») (71). Вольф подробно, с присущим ему педантизмом, перечисляет права и обязанности супругов, родителей и детей, господ и рабов. Во главу угла взаимоотношений в различных видах сообществ он ставит опять же идею договорных обязательств. Например, в «супружеском обществе» должны быть заключены обязательства между мужем и женой для того, чтобы семья нормально существовала (72).

Для понимания социальных воззрений Вольфа особенно интересно рассмотреть видение им взаимоотношений между «господином» и «рабом». Вольф называет два вида рабства («die Knechtschaft») по его внутреннему содержанию. «Полное рабство» («die vollkommne Knechtschaft») возникает тогда, когда господин полностью распоряжается рабом и тот должен делать всю работу, которую ему дают. В «полном рабстве» «господин» обязан заботиться о своем «рабе», одевать его, кормить, давать посильную работу, обращаться с ним по-человечески. «Господин» может отпустить «раба» на волю, но не против воли самого «раба» (73).

«Неполное рабство» («die unvollkommne Knechtschaft») такое, «когда раб только определенную службу обязан исполнять, или она непостоянная, или с перерывами». В этом случае Вольф подчеркивает, что человек, который находится в «неполном рабстве» уже и не «раб» («der Knecht»), а «слуга» («der Diener») (74).

По происхождению рабство бывает «самовольное» («die freywilligen Knechtschaft») и «по принуждению» («die gezwungene Knechtschaft»). «Самовольное рабство» возникает на основе договора между «господином» и «рабом», в котором определены права и обязанности того и другого. Здесь Вольф добавляет, что каждый человек может свою «естественную свободу» «оставить» и самовольно в рабство себя отдать: «…Vermöge der natüгliche Freiheit muß man einem jeden zulassen, daß er sich nach seinem Gefallen in die Knechtschaft begiebt» (75). Иначе говоря, противоречие теоретически существующего принципа «естественной свободы» людей с реальной жизненной практикой Вольф решает за счет определения самих людей — быть им свободными или нет. На договоре основывается и «неполное рабство», из которого вытекают права и обязанности «господ» и «слуг» (76).

Рабство «по принуждению» Х. Вольф понимает совсем по-другому, нежели некоторые его предшественники, которые считали источником этой разновидности рабства войну, когда пленников превращали в рабов. Вольф об этом даже не упоминает. Видимо, в его время этот источник рабства уже потерял свою актуальность. Б.Н. Чичерин отметил, что еще в своих произведениях 20-х годов XVIII века Вольф не считал необходимым много распространяться о рабстве, потому что оно уже практически не существовало у европейских народов (77).

По мнению Х. Вольфа, «принудительное рабство» появляется тогда, когда кредитор («der Gläubiger») превращает в раба своего должника, не способного уплатить вовремя долг, против его воли и для того, чтобы должник («der Schuldner») свой долг отработал или отслужил (78). Иначе говоря, Вольф считал и этот вид рабства не постоянным, а сохраняющимся до того времени, пока долг не будет возвращен.

Все три перечисленные выше вида сообществ людей («семейное», «отеческое», «господское») Вольф считает «простыми обществами» («die einfachen Gesellschaften»), которые разными путями объединяются и складываются в более сложное общество — «дом» («das Haus») (79). А уже в дальнейшем, в результате объединения «домовных» хозяйств на основе договора между ними возникает государство («der Staat»): «Daher erhellet, daß durch Vertrage der Menschen die Staaten entfanden» (80).

Люди объединяются в государства для того, чтобы все вместе, совместными усилиями достигать «всеобщего блага» («gemeine Beste») — это главная идея существования государства. Поэтому польза государства состоит в том, чтобы оно обеспечивало своим гражданам достаточные жизненные условия, спокойствие и безопасность: «…Die Wohlfahrt eines Staats bestehet in dem Genuß des hinlänglichen Lebensunterhalts, der Ruhe und der Sicherheit» (81).

В соответствии с этими целями народ устраивает и формы правления («die Republick»). Так же как и другие сторонники «естественноправовой» теории, Вольф определял три основные формы правления (демократию, аристократию и монархию) и различные смешанные формы. Но в отличие от многих своих предшественников, Х. Вольф не считал какое-либо политическое устройство общества лучшим. Каждая возможных форм правления имеет свои положительные и отрицательные стороны, и если при той или иной форме правления не соблюдаются принципы «естественного права», то каждая из них может принести народу много вреда. В конечном итоге, преимущества и недостатки любой из этих форм определяются способностью ее к достижению государственной цели, ибо сама по себе форма государственного устройства ничто иное, как средство для осуществления этой цели (82).

Однако у Х. Вольфа все-таки прослеживаются определенные политические симпатии. На это обратил внимание еще Б.Н. Чичерин: «Выше всех чистых форм Вольф ставит правления смешанные и ограниченные законами» (83). В самом деле, Вольф подробно описывает устройство смешанных форм правления, продумывает принципы для выработки достойных законов. И этим он значительно отличается, к примеру, от С. Пуфендорфа, который называл такие формы правления неправильными.

Более того, Вольф очень высоко отзывается о демократической форме государственного устройства, считая, что именно в демократии, в отличие от монархии и аристократии, народ пребывает в «гражданской свободе»: «So besitzet das Volck in der Democratie die bürgerliche Freyheit, und ist nicht nur Absicht auf andere Völcker, sondern auch in Absicht auf sich selbst frey» (84).

Видимо, можно признать верным мнение К. Линка, который считает, что Вольф «стоит в кругу мыслителей-либералов» (85). В самом деле, ведь Вольф приравнивает различные формы политической организации общества, доказывает необходимость соблюдения законов, которые бы обеспечивали равные права граждан. И как отмечает М. Томанн, Вольф может считаться одним из «ранних поборников свободного правового государства» (86).

Впрочем, Х. Вольф нигде не пишет о том, на каких же принципах народ должен осуществлять выбор той или иной формы правления, и почему ни одну из этих форм нельзя назвать лучшей. Вольф в большей степени склонен к теоретическим рассуждениям, нежели к практическим рекомендациям. Стоит напомнить, что нн вообще считал целью познания достижение непротиворечивости логических категорий, понятий. И к анализу человеческого общества он подходил прежде всего, как логик, считающий главным «математический метод» познания, стремящийся «навести» в людских делах такой же порядок, как и в математике. Характерно, что и в данном случае Вольф проводит именно логический анализ, рассматривает взаимоотношения логических категорий, понятий форм правления, не соотнося их с конкретно-исторической ситуацией той или иной страны. Более того, он даже не рассматривает исторические этапы становления форм государственной организации.

Что же касается общей характеристики философских и социально-политических воззрений Xристиана Вольфа, то, думается, прав Н. Хинске, который, выделяя три этапа немецкого Просвещения («раннее Просвещение», «высокое Просвещение» и «позднее Просвещение»), считает, что учение Вольфа и его последователей составляли существо второго этапа — «высокого Просвещения» (87).

В самом деле, изучение взглядов Вольфа позволяют говорить о том, что он активно участвовал в разработке просветительских воззрений и оказал значительное влияние на все европейской просветительство. Естественно, по сравнению с французскими просветителями, позиция Вольфа выглядит более консервативной, но надо иметь в виду, что и все немецкие просветители были гораздо более консервативными, нежели французские (88).

Еще большее влияние Х. Вольф оказал на европейское образование, ибо его многочисленные сочинения, в которых он изложил систематическое видение практически всех наук, известных на тот момент, изданные сначала на немецком и латинском языках, а затем переведенные на многие другие европейские языки, стали основой для разнообразных учебных курсов, читаемых в европейских университетах, в том числе и в России, а «вольфианство» во второй половине XVIII века превратилось в самое влиятельное научное направление в Европе. Конечно, немного позднее постоянно пребывающая в поиске истины человеческая мысль подвергла вольфианскую систему резкой критике, и первым здесь был И. Кант, собственно, и написавший «Критику чистого разума», как, в первую очередь, критику «вольфианства». Однако не стоит забывать и многого полезного, что принесла вольфианская система европейским умам. А мы, в России, должны быть благодарны немцу Христиану Вольфу за то, что он своим трудом и сердечным участием помог взрасти русскому гению — Михаилу Васильевичу Ломоносову.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. См. об этом: Фомин В.В. Ломоносов: Гений русской истории. М., 2006. С.255.

2. Ломоносов М.В. Полн. собр. соч. Т. 10. М., 1959. С. 570–571.

3. Ломоносов М.В. Полн. собр. соч. Т. 10. С. 572.

4. Ломоносов М.В. Полн. собр. соч. Т. 1. С. 115; Т. 10. С. 275.

5. Фомин В.В. Ук. соч. С. 244–245.

6. Зибен В.В. К вопросу о теоретических источниках философии Христиана Вольфа // Ученые записки Тартусского Государственного Университета. Вып. 693. Тарту, 1984. С. 40–41.

7. Wolff Ch. Anfangs-Gründe aller mathematischer Wissenschaften. Halle, 1710. S. 2–3.

8. Christian Wolffs eigene Lebensbeschreibung. Herausgegeben von E. Wuttke. Leipzig, 1841. S. 121–122.

9. См.: Нарский И.С. Западноевропейская философия XVIII в. М., 1973. С. 88; Рассел Б. История западной философии. М., 1959. С. 614; История эстетики. Т.II. М., 1964. С. 432.

10. Зибен В.В. Ук. соч. С. 48–49.

11. Лейбниц Г.-В. Сочинения в 4-х т. Т.1. М., 1982. С. 536.

12. Wolff Ch. Ausfürliche Nachricht von seinen eigenen Schriften. Halle, 1757. S. 26, 35.

13. Рескрипт Фридриха Вильгельма I от 8 ноября 1723 г. См.: Gottsched J.С. Historische Lobschrift des Weiland hoch- und wohlgeborenen Herrn Christian, Freyherrn von Wolf. Halle, 1755. S. 69–71.

14. Кант И. Сочинения в 6-ти т. М., 1964. Т. 3. С. 99.

15. Гегель Г.В.Ф. Сочинения. М., 1935. Т. XI. С.358–359.

16. Виндельбанд В. История новой философии в ея связи с общей культурой и отдельными науками. СПб., 1902. Т. 1. С. 405; Piur P. Studien zur sprachlichen Wündigung Christian Wolffs. Halle, 1903; Неустроев В.П. Немецкая литература эпохи Просвещения. М., 1958. С. 20–21, 26–28, 386–387; Аликаев Р.С. Немецкая философская терминология эпохи раннего Просвещения. Дисс. на соиск. уч. степени кандидата филологических наук. Рукопись. М., 1983. С. 88–153.

17. См.: Biller G. Die Wolff-Diskussion. 1800 bis 1982. Eine Bibliografie. // Christian Wolff (1679–1754). Interpretation zu seiner Philosophie und deren Wirkung. Hamburg, 1983. S. 321–345.

18. См. напр.: Неустроев В. П. Немецкая литература эпохи Просвещения. С. 20–21, 26–28, 386–387; Асмус В.Ф. Немецкая эстетика XVIII в. М., 1962. С. 39. Жучков В.А. Немецкая философия эпохи раннего Просвещения. М., 1989. Об этом же пишет ряд авторов в кн.: Christian Wolff (1679–1754). Interpretationen zu seiner Philosophie und deren Wirkung. См. напр.: Engfer H.-J. Zur Bedeutung Wolffs für die Methodendiskussion der deutschen Aufklärungsphilosophie. S. 48–65; Kimpel D. Christian Wolff und das aufklärische Programm der literarischen Bildung. S. 203–236; Hammerstein N. Christian Wolff und die Universitäten. Zur Wirkunigsgeschichte der Wolffianismus im 18. Jahrhundert. S. 266–277; Hinscke N. Wolffs Stellung in der deutschen Aufklärung. S. 306–320 и др.

19. См.: Winter E. Über Bedeutung der Geschichte der deutsch-russischen Wissenschaftsbeziehungen // Jahrbuch für Geschichte der UdSSR und der Volkdemokratischen Länder Europas. Bd. 7. Berlin, 1963. S. 322.

20. См. об этом: Пекарский П.П. Наука и литература в России при Петре Великом. С. 39; Он же. История Императорской Академии Наук в Петербурге. Т. 1. СПб., 1870. С. 66–97; Грабош У. К вопросу о немецко-русском обмене научными знаниями в XVIII веке // Из истории русско-немецких литературных взаимосвязей. М., 1987. С. 8, 17; Miller M. Deutsch-russische Wissenschaftsbeziehungen in der Mathematik im 18. Jahrhundert // Jahrbuch für Geschichte der UdSSR und der Volkdemokratischen Länder Europas. Bd. 7. S. 363–364.

21. См.: Briefe von Christian Wolff aus den Jahren 1719–1753. St. Petersburg. 1860.

22. См.: Morosov A. Christian Wolffs Leser in Rußland // Jahrbuch für Geschichte der UdSSR und der Volkdemokratischan Länder Europas. Bd. 7. S. 411–423.

23. См.: Перевезенцев С.В. Идейные связи России и Германии в первой половине XVIII века: Х. Вольф и В.Н. Татищев // Материальная и духовная культура феодальной России: Межвузовский сборник. Горький, 1990. С. 73–82; Христиан Вольф и русское вольфианство / Отв. редакторы Т.В. Артемьева и М.П. Микешин. СПб., 1998; Христиан Вольф и философия в России // Ред.-сост. В.А. Жучков. СПб., 2001.

24. Вольфиянская експериментальная физика. 1-е изд., СПб., 1746; 2-е изд., СПб., 1760; Вольфианская теоретическая физика. СПб., 1760; Вольф X. Разумные мысли о силах человеческого разума и их исправном употреблении в познании правды. СПб., 1765; Вольф X. Сокращение первых оснований мафиматики. 1-е изд., СПб., 1770–1771, Т. 1–2; 2-е изд., СПб., 1791, Т. 1–2.

25. Thummigi L. Ph. Institutiones Philosophiae in usus academicos adornatae. Francofurti & Lipsiae, 1725. В 1760 г. на русском языке была издана 7-я глава того же труда Л.Ф. Тюммига под названием «Вольфианская теоретическая физика» в переводе Б.А. Волкова. Сверка этого перевода проводилась по указанному уже изданию книги Тюммига. Сверка показала почти что полную идентичность текстов, за исключением некоторых опечаток, а также добавления в русском издании новых параграфов, в которых рассказывается об электрической силе (§§ 350–395).

26. Вольф. Х. Разумные мысли о силах человеческого разума и их исправном употреблении в познании правды. СПб., 1765. С. 274; Wolff Ch. Vernünftige Gedanken von den Kräfften des menschlichen Verstandes und ihrem Gedanken von in Erkäntniβ der Wahrheit. Halle im Magdeburgischen, 1742. S. 225; См. также: Arndt H.W. Rationalismus und Empirismus in der Erkäntnislehre Christian Wolff // Christian Wolff. (1679–1754). Interpretationen zu seiner Philosophie und deren Wirkung. S. 31–47.

27. Wolff Ch. Vernünftige Gedanken von Gott, der Welt und des Seele des Menschen, auch allen Dingen überhaupt. Halle, 1741. §§ 277, 848.

28. Ibid. §§ 368, 378.

29. Casula M. Die Theologia naturalis von Christian Wolff // Christian Wolff. (1679–1754). Interpretationen zu seiner Philosophie und deren Wirkung. S. 131–132.

30. Вольф X. Разумные мысли о силах человеческого разума… Предисловие. Л. 2.

31. Wolff Ch. Vernünftige Gedanken von den Kräfften des menschlichen Verstandes und Ihrem richtigen Gebrauche in Erkäntnis der Wahrheit. Halle im Magdeburgischen, 1742. Vorrede. Bl. 5.

32. Вольф X. Разумные мысли о силах человеческого разума… С. 2–3; Wolff Ch. Vernünftige Gedanken von den Kräfften des menschlichen Verstandes… S. 1–2.

33. Там же. С. 10; Ibid. S. 9.

34. Вольф Х. Сокращение первых оснований Мафиматики. 2-е изд. Т. 1. СПб., 1791. Л. 2–3.

35. Вольф X. Разумные мысли о силах человеческого разума… С. 12; Wolff Ch. Vernünftige Gedanken von den Kräfften des menschlichen Verstandes… S. 11.

36. Wolff Ch. Anfangs-Gründe aller mathematischer Wissenschaften. S. 6; Wolff Ch. Compendium elementorum matheseos universae. T. 1. Lausannae & Genevae, 1742. F. XX.

37. Вольф X. Разумные мысли о силах человеческого разума… С. 14–15; Wolff Ch. Vernünftige Gedanken von den Kräfften des menschlichen Verstandes… S. 13.

38. Вольфианская теоретическая физика. С. 176; См. также: Thummigi L. Ph. Institutiones Philosophiae in usus academicos adornatae. F. 504.

39. См. например его сочинения: Allerhand Nuβliche Versuche, dadurch genauer Erkanntnis der Natur und Kunst der Weg gebähnet. Th. 1. Halle im Magdeburgischen, 1727. Vorrede; Вольфиянская експериментальная физика. С. 1–2.

40. Вольф X. Разумные мысли о силах человеческого разума… С. 133, 152; Wolff Ch. Vernünftige Gedanken von den Kräfften des menschlichen Verstandes… S. 110, 125.

41. Там же. С. 39–47; Ibid. S. 34–41.

42. Там же. С. 7–8; Ibid. S. 6–7.

43. См. напр.: Морозов А.А. М.В. Ломоносов и телеология Христиана Вольфа // Литературное творчество М.В. Ломоносова. М.:Л., 1962. С. 163–196.

44. Mühlpfordt G. Ch. Wolff, ein Enziklopedist der deutschen Aufklärung // Jahrbuch für Geschichte der deutsch-slawischen Beziehungen. Bd. 1. Halle, 1956. S. 82, 95.

45. Вольф X. Разумные мысли о силах человеческого разума… С. 88; Wolff Ch. Vernünftige Gedanken von den Kräfften des menschlichen Verstandes… S. 75.

46. Вольфианская теоретическая физика. С. 11–15, 16; См. также: Thummigi L. Op. cit. F. 386–390.

47. Levie D. de. Christian Wolff und der Begriff der Menschenliebe // Kölner Universitetsreden. 44. Köln, 1972. S. 41.

48. Christian Wolffs eigene Lebensbeschreibung. S. 177.

49. Wolff Ch. Vernünftige Gedanken von den Absichten der natürlichen Dingen. Franckfurt und Leipzig, 1720. § 529.

50. Gawlich G. Christian Wolff und Deismus // Christian Wolff. (1679–1754). Interpretationen zu seiner Philosophie und deren Wirkung. S. 145.

51. Gawlich G. Op. cit. S. 142–144.

52. Асмус В.Ф. Ук. соч. С. 35–36.

53. Попов П.С. История логики Нового времени. М., 1960. С. 102.

54. На это неоднократно обращалось внимание в литературе. См. напр.: Чичерин Б.Н. История политических учений. Ч. 2. М., 1872. С. 252–254; Новгородцев П.И. Лекции по историй философии права. Учения Нового времени XVI–XIX вв. Изд. 3-е. М., 1914. С. 138; Сухоплюев И.К. Взгляды Ломоносова на политику народонаселения // Ломоносовский сборник. СПб., 1911. С. 181–182; Bissinger A. Zur metaphysischen Begründung der Wolffischen Ethik // Christian Wolff. (1679–1754). Interpretationen zu seiner Philosophie und deren Wirkung. S. 149–152; Levie D. de. Op. cit. S. 36–37, 45–46.

55. Wolff Ch. Grundsätze des Natur und Völkerrechts, worinn alle Verbindenkeiten und alle Rechte aus der Natur des Menschen in einem beständigen Zusammenhänge hergeleitet werden. Halle im Magdeburgischen, 1754. S. 10, 8.

56. Ibid. S. 26, 27, 35.

57. Ibid. S. 28.

58. Ibid. S. 36–37.

59. Pufendorfii S. De officio hominis et civis juxta legem naturalem libri duo. Hamburgi & Holmiae, 1684.

60. Wolff Ch. Grundsätze des Natur und Völkerrechts… S. 54.

61. Ibid. S. 45.

62. Ibid. S. 40

63. Ibid. S. 41

64. Ibid. S. 76.

65. Ibid. S. 69–70, 48–51.

66. Ibid. S. 107.

67. Levie D. de. Op. cit. S. 36.

68. Wolff Ch. Grundsätze des Natur und Völkerrechts… S. 48.

69. Ibid. S. 613, 616.

70. Ibid. S. 612–627.

71. Ibid. S. 627–642, 648–665, 683–692..

72. Ibid. S. 629.

73. Ibid. S. 689.

74. Ibid. S. 684.

75. Ibid. S. 684–685.

76. Ibid. S. 690.

77. Чичерин Б.Н. Ук. соч. С. 267.

78. Wolff Ch. Grundsätze des Natur und Völkerrechts… S. 685–686.

79. Ibid. S. 692–696.

80. Ibid. S. 697.

81. Ibid.

82. Ibid. S. 708–720.

83. Чичерин Б.Н. Ук. соч. С. 274.

84. Wolff Ch. Grundsätze des Natur und Völkerrechts… S. 708.

85. Link Ch. Die Staatstheorie Christian Wolffs // Christian Wolff. (1679–1754). Interpretationen zu seiner Philosophie und deren Wirkung. S. 172.

86. Thomann M. Staatsdenker im 17. und 18. Jahrhundert, Reichpublizistik, Politik, Naturrecht. Frankfurt a.M., 1977. S. 250.

87. Hinscke N. Op. cit. S. 311–312.

88. Гулыга А.В. Исторические взгляды немецких просветителей XVIII в. // Новая и новейшая история. 1963. № 3. С. 109.


© Все права защищены http://www.portal-slovo.ru

 
 
 
Rambler's Top100

Веб-студия Православные.Ру