Владимир Иванович Ламанский

Философия

Владимир Иванович Ламанский

Ламанский Владимир Иванович (26.06. (8.07) 1833, Петербург — 9.11. (2.12) 1914, Петербург), историк-славист, один из первых русских геополитиков, создатель исторической школы русских славистов, отстаивавшей славянофильские и панславистские идеи.

Из знатной дворянской семьи. Обучался на историко-филологическом факультете Петербургского университета. Ученик академика И.И. Срезневского. За студенческое сочинение о языке "Русской Правды" награжден серебряной медалью. По окончании университета служил в Губернском правлении, Публичной библиотеке, Государственном архиве Министерства иностранных дел. В результате публичной защиты диссертации (1860) "О славянах в Малой Азии, Африке и Испании", удостоенной в 1859 г. Демидовской премии АН, Ламанский получил степень магистра. В 1865 г. стал доцентом, а с 1871 г., защитив докторскую диссертацию "Об историческом изучении греко-славянского мира в Европе", профессором Петербургского университета по кафедре славянской филологии. С 1890 г. — заслуженный профессор. Преподавал также в Духовной Академии и Академии Генерального штаба. В 1899 г. избран ординарным академиком АН.

Долгое время Ламанский работал в Русском географическом обществе как секретарь, а затем председатель этнографического отделения. Основал журнал "Живая старина" (1890), редактором которого был до 1912 г.

Ламанский — видный деятель русского общественного движения в поддержку славянских народов, один из организаторов Славянского съезда в Москве (1867), петербургского отделения Московского Славянского комитета, преобразованного в 1876 г. в Славянское благотворительное общество.

Начиная с вызвавшей общественный резонанс статьи в "Современнике" "О распространении знаний в России" (1857), Ламанский своими трудами стремился способствовать развитию "самопознания и самосознания русского народа". В 1860–1870 гг. он извлек из архивов и прокомментировал многочисленные документы и материалы по политической и культурной истории XVIII в., события которой оценивал сквозь призму борьбы "русского" и "немецкого" элементов во внутренней и внешней политике России. Ряд работ 1863–1865 гг. Ламанский посвятил М.В. Ломоносову, редактировал академическое издание его трудов.

После путешествия по славянским землям 1862–1864 гг. Ламанский написал этнографические и политико-культурные очерки, в том числе "Национальности итальянская и славянская в политическом и литературном отношениях" (1864), где развивал славянофильские идеи, особенно о роли русского языка в деле славянского объединения. В статьях под общим названием "Непорешенный вопрос" (1869) он высказал оригинальные мысли об историческом образовании древнеславянского и русского языков. В большой работе "Славянское житие св. Кирилла, как религиозно-эпическое произведение и исторический источник" (1903–1904). Ламанский предпринял пересмотр важнейших вопросов истории славянства в IX в. Рассматривая обстоятельства "хазарской" миссии славянских апостолов Константина Философа и Мефодия, Ламанский доказывает, что это была "русская" миссия, в результате которой осуществилось крещение Руси, первой среди славян воспользовавшейся азбукой Кирилла (изобретенной в 855 г.) и переводами священных книг.

В историко-политологическом отношении также представляет интерес монументальный труд, над которым Ламанский работал 15 лет, — "Secrets d’état de Venise…" (1884). "Государственные тайны Венеции…" — богатейшее собрание материалов, главным образом из архивов Венеции, по-новому освещающих истоки "восточного вопроса", историю культурных и политико-экономических отношений романо-германского Запада и греко-славянского Востока, в центре которой — политические убийства, возведенные в систему правительствами Венеции XV и особенно XVI вв.

Ламанский понимал славянство как единый целостный организм, особый социокультурный мир. Исходя из этого, уже в докторской диссертации (1871) он выдвинул теорию о греко-славянском мире как объекте самостоятельного исторического изучения, подверг резкой критике воззрения западноевропейских, прежде всего немецких, ученых на славянство и Россию как нечто низшее сравнительно с романо-германскими народами, предсказал "близкую борьбу России с новой Германской империей, когда последняя благополучно окончит свои дела на Романском Западе".

Несомненно, центральное место в творчестве Ламанского занимает его труд "Три мира Азийско-Европейского материка" (1892) — о германо-романском, греко-славянском и азиатском "мирах культурного человечества, имеющих географические, этнографические и культурные основы самостоятельного бытия", где как панславистские, так и геополитические воззрения автора получили наиболее развернутое обоснование.

С точки зрения Ламанского, именно Евразия является центром распространения современной мировой цивилизации и "все, что поныне создано человечеством замечательного и великого в религии и философии, в искусствах, науках, промышленности, в общежитии, в государственном и международном праве, принадлежит всецело племенам и народам Азийско-Европейского материка" (Ламанский В.И. Три мира Азийско-Европейского материка. Пг., 1916, с 1.). Все же остальные территории (Африка, обе Америки, Полинезия, Австралия), по его предположению, были заселены именно из Евразии.

В основе такого положения вещей Ламанский видит ряд объективных факторов. Во-первых, это "климатические условия и великое разнообразие природных богатств", во-вторых, "выгодное отношение береговой линии к поперечнику внутренних стран, удобное направление и расположение горных хребтов и речных систем" (Там же, с . 1.).

Строение континента, горные хребты, условия морских берегов, климат производят первоначальные группировки на нем человечества. Эти группы развивают оригинальные цивилизации. Цивилизации, наслаиваясь на известных территориях Евразии, создают крупные типы — "миры".

Таких миров Ламанский насчитывает три. Это — "собственная Европа", "собственная Азия" и "Средний мир" который — "не настоящая Европа и не настоящая Азия… там где Азия уже кончается, но Европа еще не начинается". Критерием разделения миров становятся "границы религий, наречий нравов, общественного и государственного строя".

Стоит отметить, что мир "собственно Европейский" интерпретируется Ламанским не как нечто абсолютно целое: он также подвержен внутренней дифференциации на основании тех же критериев. Таким образом, он выделяет шесть практически самостоятельных частей: Великобританию, Францию, Испанию, Скандинавию, Германию и Италию. Общим для этих частей одного мира является наличие схожих, но все же существенно отличающихся элементов — романского и германского, которые "не настолько смешались, чтобы слиться в одно целое, и не настолько уже разобщены, чтобы не могли сходиться во множестве общих интересов и даже, по частям стремиться к союзам и внешним соединениям" (Ламанский В.И. Три мира Азийско-Европейского материка. Пг., 1916, с. 34-35.).

Азиатский "мир" представляется Ламанскому абсолютно раздробленным, поскольку там имеет место "решительное отсутствие игемонического (Игемоничекого — (устар.) подавляющего. — Авт.) преобладания одной веры, одного языка, одной народности" (Там же, с. 17.).

Средний "мир" наиболее целостен в социально-культурном, религиозном и этническом отношениях. Несмотря на наличие множества разнородных элементов, стержневую роль в этом "мире" играет славянский этнос, исповедующий "восточное христианство", а все остальные вероисповедания и национальности играют вспомогательную роль в историко-культурном развитии. Географический фактор также играет немаловажную роль для единства "Среднего мира", поскольку "единство Русской империи обусловлено совершенным почти отсутствием в ней крупных внутренних расчленений" (Там же, с. 17.).

Россия имеет вид "особого материка". Основная часть его территории — однообразие равнин и степей. В отличие от Западной Европы, все шесть частей которой имеют выход к морю и населены "жадными к новому, подвижными жителями", в России господствует "охранительный консервативный характер" обитателей. Завершенность этот "особый материк" получает, лишь будучи дополненным остальной восточной закарпатской и задунайской греко-славянской Европой. Прибрежный юго-запад "среднего мира" — области во многом благоприятные для развития личной бойкости, духа партикуляризма и местной автономии, для образования небольших торговых республик, но, подчеркивает Ламанский, для охраны своих территорий, средиземноморские славяне и греки всегда будут нуждаться в покровительстве мировой державы — России и заинтересованы в скреплении связей с ней.

Помимо географического, религиозного и этнического единства "Среднего мира" Ламанский обозначает еще одну важную характеристику. Это единство социально-психологического плана. С его точки зрения (правда, довольно сильно идеализирующей русский народ) христианско-направленному социальному характеру людей Среднего мира свойственны "безграничное стремление к свободе духа во всех проявлениях человеческой деятельности, полнейшее уважение к достоинству и правам человеческой личности, без различия полов, званий и состояний, сознание внутренней обязательности для каждой, без исключения, личности самоосуждения, раскаяния, самопожертвования и братского благоговения к людям" (Ламанский В.И. Три мира Азийско-Европейского материка. Пг., 1916, с. 51.).

Естественным и постоянным центром культурно-географического и политического тяготения этого разнообразного в этнографическом отношении мира является Российская империя. Азиатская граница России большей частью совпадает с границей между Азией и Средним миром (которую таким образом Ламанский отодвигает далеко на восток от Уральского хребта), а граница последнего с "собственно Европой" — романо-германским миром — идет от Данцига (Гданьска) на Триест и дальше, обозначая территории Восточной Европы, Греции, Турции (включая Константинополь), приморья Сирии и Малой Азии, а также Кавказа, населенные славянскими и "древне — христианскими" народами.

Миры, географически смежные друг с другом, входят во взаимные столкновения. В результате борьбы миров появляются новые политические территориальные группировки, новые их соотношения. Со второй половины XIX в. претензию на культурно-политическую гегемонию в Европе предъявила объединенная Германия, желая одновременно задавить и греко-славянский мир. Таким образом, по Ламанскому, кровавый конфликт между Европой в лице Германии и Россией неизбежен.

Другой зреющий конфликт Ламанский усматривал на азиатском материке, и это, по его мнению, обусловлено несколькими причинами. Во-первых, даже высокоразвитые азиатские культуры — китайская и японская — отстали от современной Европы и России во всех отношениях настолько, что не смогут наверстать упущенное, не говоря уж о турках, персах, монголах и татарах, которые, с его точки зрения, находятся в состоянии "полного духовного истощения и упадка или самой неотесанной грубости". Во-вторых, "не-русская Азия" никогда не была "приведена к единству политическому и религиозному, не собиралась в одно целое" вследствие разных причин, в том числе и географических, и этнических.

Именно эти две основные причины обусловили, по Ламанскому, современное положение колониального раздела Азии между европейскими государствами. На основании приведенных аргументов Ламанский также делает вывод о том, что государственная независимость всех азийских государств будет постепенно ослабляться, что неизбежно повлечет новую борьбу за сферы влияния, в которой Россия будет просто вынуждена принять участие. В этом контексте, выглядит вполне разумным тот путь, которому следует Россия: в отличие от "собственно Европейских" стран, как отмечает автор, присутствие которых инородно для Азии, которые расценивают Азию как место "эксплуатации, выгодных рынков, практическую школу административных и государственных талантов" (Там же, с. 10.), Россия приобретает азиатские пространства абсолютно другим способом: она осваивает пространства путем колонизации, заселением на постоянной основе, что делает уже освоенные территории не похожими на "собственно азиатские", и переводит их в границы "Среднего мира".

Евразийские геополитические выкладки Ламанский дополняет идеей деления России на 13 особых антропо-политико-географических зон ("Набросок плана будущего Русского этнографического музея", 1901), предвосхитившие масштабные разработки его ученика — В.П. Семенова-Тян-Шанского, вместе с которым Ламанский участвовал в многотомном издании "Россия. Политико-географическое описание нашего отечества" (1899–1914).

В целом смысл и направление научных поисков Ламанского сводились к обоснованию "миродержавной роли нашего славянского племени", которая должна завоевываться не столько внешнеполитическими действиями, сколько внутри России, причем не в Петербурге и в Москве, а в провинции — освоением огромных пространств, подъемом экономической жизни и упорядочением бытовых условий, улучшением хозяйства, культуры земледелия и промышленности, а главное, успехами самобытной, неподражательной русской образованности.

СОЧИНЕНИЯ В.И. ЛАМАНСКОГО:
О распространении знаний в России. СПб., 1857. О славянах в Малой Азии, Африке и Испании. СПб., 1859. Национальности итальянская и славянская в политическом и литературном отношениях. СПб., 1565. Об историческом изучении Греко-Славянского мира в Европе. СПб., 1865. Secrets d’état de Venise… SPb., 1884 (текст на французском, итальянском и латинском языках). Три мира Азийско-Европейского материка. СПб., 1892. (2-е изд. / Под ред. и с предисловием Г.М. Князева. Пг., 1916). Славянское житие св. Кирилла как религиозно-эпическое произведение и как исторический источник. Критические заметки. Пг., 1915.

ЛИТЕРАТУРА:
Драганов П.Д. Библиография учено-литературных трудов В.И. Ламанского и материалов для его биографии // Новый сборник статей по славяноведению, составленный и изданный учениками В.И. Ламанского при участии их учеников по случаю 50-летия его учено-литературной деятельности. СПб., 1905. С.XI–LVIII. Грот К.Я. В.И. Ламанский. Пг., 1915. Семенов-Тян-Шанский В.П. В.И. Ламанский как антропогеограф. Пг., 1915. Шахматов А.А. В.И. Ламанский. Пг., 1914.

ЛАМАНСКИЙ В.И. ТРИ МИРА АЗИЙСКО-ЕВРОПЕЙСКОГО МАТЕРИКА
Текст публикуется с сокращениями по второму изданию: Петроград, "Новое время" 1916, под редакцией Князева Г.М. Стр. 3-4, 5-6, 9-10, 16-23, 26-28, 48-51, 52-60, 82-83. Подборка текста и комментарий А.Д. Гудкова.

<…> Предполагаем на первый раз хорошо известным и достаточно определенным понятие историко-культурных характеров 1) собственной, или, так называемой, западной, т.е. романо-германской или католическо-протестантской Европы и 2) собственной Азии, с древними и средневековыми цивилизациями ее исторических племен и народов и с варварством и полудикостью ее разнообразных племен и народов неисторических или полуисторических. Мы таким образом можем в обозначении указанных разновидностей, или главных отделов, Азийско — Европейского материка ограничиться пока следующими терминами: 1) собственная Европа, 2) собственная Азия и 3) Средний мир, т. е. не настоящая Европа и не настоящая Азия. Вступая в пределы этого Среднего мира из Азии, мы должны сказать, то тут Азия кончается, но Европа еще не начинается; точно так же, вступая в него из Европы, мы в праве сказать: здесь кончается Европа, и еще не начинается Азия. Ближайшее обозначение границ и внутренних признаков этого Среднего мира между собственною Европою и собственною Азиею, этого Востока для Европы и Севера и Запада для Азии, может помочь нам найти более подходящее и меткое для него название, точнее определить давно отыскиваемые и вообще трудно находимые границы между настоящими Европой и Азией, и, вместе с тем, привести нас к более ясному пониманию и более верному разделению, так называемой, средней и новой истории человечества.
По направлению от северных пределов азийских полуостровов Малой Азии, Аравии, обеих Индий далее к северу, по мере приближения к Закавказью, северным и восточным берегам Черного и Каспийского морей, к горным хребтам Тянь-Шаньскому, Алтайскому и Саянскому, к северному отрогу хребта Хинганского и к реке Амуру, по мере удаления от северных пределов Азиатской Турции, Персии, Афганистана, Китайской и Японской империй, все более изменяется и природный характер страны, и этнический, и культурный тип населения, и характер их социальных и правовых отношений. На север от этих стран, вплоть до берегов Ледовитого океана, Камчатского, Охотского и Японского морей конается de jure, а затем и de facto господство царящих в целой Азии и на юг от этой границы религий, наречий, нравов, общественного и государственного строя. В землях этого Среднего мира в пределах русской Азии, и даже Европейской России, находятся, правда, более или менее многозначительные представители господствующих в Азии на юг от русской государственной границы, или в пределах собственной, не-русской Азии, религий, языков, нравов и обычаев. Но все они в пределах России занимают положение зависимое, подчиняются влиянию образованности и государственной власти, созданных народом, чужим им по происхождению, по внешнему типу, по языку, верованиям, быту и историческому развитию. Все соседние нам народы собственной Азии — японцы, китайцы, монголы, персы, различных видов и наименований турки, как часто ни различны они между собою по наречиям, верам и культурам, относятся вообще одинаково к урусу, оросу, олосу, москову, равно видят в нем чуждого себе, если не всегда враждебного, то всегда сильного и грозного, во многих отношениях совершенно от них отличного, непохожего, не сродного и не единоверного им соседа. С удалением от юга и востока собственной Азии и с приближением к пределам России или Русской империи, и далее на север и запад, тем более видоизменяется и природный характер страны. Климат и тесно от него зависящая жизнь растительная и животная становятся суровее, однообразнее. Только некоторые южные окраины русской Азии или Азиатской России представляют собой благодатные земли с довольно теплым климатом. Но как бы они ни были сами по себе значительны, в массе земель Азиатской России они являются сравнительно редкими и не особенно значительными оазисами. Это отношение нисколько не изменится в пользу России, если мы станем сравнивать, по климату и разнообразию растительной и животной жизни, собственную Азию не только с Азиатскою, но и с Европейской Россиею, ибо последняя составляет прямое естественное продолжение первой. Благословеннейшие углы юго-западной России, южного берега Крыма, Закавказья, русского Туркестана, Семипалатинской и Амурской волости являются на громадном просторе русской государственной области редкими исключениями. В не-русской же Азии находятся целые обширные страны, из коих чуть ли не каждая в отдельности богатствами роскошной своей природы далеко оставляет за собою все эти благословенные русские края, взятые вместе. <…>

Но не одною относительною суровостью климата и сравнительною скудностью и однообразием природы, а также и чрезвычайною редкостью населения и крайнею юностью культуры резко отличается Азия русская от значительнейшей части не-русской, собственной Азии. На своей площади, приблизительно в 17.303,217 квадратных километров русская Азия содержит около 19 миллионов жителей, а собственная не-русская Азия на пространстве приблизительно в 26.839,441 кв. килом. имеет с лишком 800 милл. жителей. За исключением только некоторых южных окраин русской Азии, имевших древнюю богатую культуру и только сохраняющих ее следы и остатки, огромная часть земель русской Азии, до утверждения в ней русской власти, находилась в самом, так сказать, девственном состоянии, была в руках племен довольно первобытной грубости. Значительнейшая же часть не-русской Азии принадлежит к странам самой древней и нередко весьма высокой культуры. Тут возникли и развились древние образованности Ассирии, Вавилона, Индии, Ирана, Палестинцы, Финикии, Сирии, Аравии, Китая, Японии, островов Малайского архипелага, с их многочисленными памятниками разнообразнейшей, по содержанию и формам письменности и архитектуры, с их своеобразными религиями, занимательными открытиями, изобретениями и опытами в философии, науках, промышленности. Таковы различные племена и народы Азии семитского, арийского, тюркского, монгольского и малайского племен, с их разнообразными верованиями и культами — Иеговы, Ваала, Астарты, Брамы, Вишны, Шивы, Будды, Агурамазды и пр., с их разнородными языками и бесчисленными наречиями различного внутреннего строя.<…>

Азиатские владения России резко отличаются от этих азиатских владений собственной Европы. Они непосредственно примыкают к так называемой Европейской России, составляя с нею одно непрерывное территориальное целое. Между восточными и южными окраинами Европейской России и западными и северо-западными окраинами русской Азии, собственно говоря, и не существует никаких строгих и резких различий и противоположностей ни в географическом, ни в этнологическом, ни в историко-культурном отношении. Переход из одной в другую совершается постепенно и незаметно. Русские владения в Азии отличаются и тем еще, что пространством будучи почти в полтретья раза более собственно — европейских владений в Азии (17.303,217 и 7.668,914 кв. килом.), обладают вообще крайне редким населением, тогда как европейские владения в Азии населены очень густо. Сверх того, и русские владения в Азии совершенно не похожи на собственно — европейские в ней владения и тем еще, что собственных азиатов, строго говоря, в них сравнительно очень мало, как относительно всей территории, так и относительно всего русского, христианского населения нашей Азии. Между тем как огромнейшее большинство европейцев только временно проживает в Азии и лишь в нее наезжает, русское население в Азии по преимуществу живет в ней постоянно и оседло, имеет свои деревни, села, города, постепенно размножается, как внутренним приростом, так и непрерывным приливом новых поселенцев из Европейской России. Она может дать и, несомненно, даст, а Азиатская Россия может принять и поместить у себя еще много и много миллионов русского народа. В этом смысле и теперь можно говорить об азиатской России, но еще нельзя, и едва ли когда будет возможно, говорить об азиатской Англии, Франции, Голландии, Испании и Португалии. Для этих национальностей их Азия не может быть и никогда не будет родиною и отечеством, а навсегда останется лишь страною эксплуатации, выгодных рынков, практическою школою административных и государственных талантов, более или менее благодарным поприщем и приманкою для их миссионеров и ученых. <…>

Азиатская и Европейская Россия составляет во многих отношениях резкую противоположность собственной Азии. Как в последней, решительное отсутствие игемонического (1) преобладания одной веры, одного языка, одной народности, так в первой, наоборот, при всем множестве разнообразных вер, в ней исповедуемых, языков и народностей, в ней живущих, значительно преобладает и вполне господствует одна вера — христианство, один язык и народность — русская, славянская. Многочисленные и различные иноверцы и инородцы русской империи, от римских католиков, евангеликов и реформатов до мусульман, буддистов и разнородных культов часто самой дикой грубости, от германцев до всякого рода финнов, татар, турок, монголов и тунгусов, чукчей и пр., как бы одни из них ни были числены, а другие развиты и образованы, все они однако порознь представляют собою более или менее слабую или арифметическую или нравственную величину в отношении к господствующим в Европейской и Азиатской России восточному христианству и народности славянской. Как бы ни старались унижать дарования славянской расы и русского народа, в особенности, как бы ни превозносили способностей, значения и влияния некоторых русских инородцев, как бы ни преувеличивали естественных и культурных преград успешному в будущем росту русской образованности, однако самые грубые по своей осязательности факты и нашего прошлого и нашего настоящего неопровержимо доказывают, что, по крайней мере, со второй половины ХI века русский народ неудержимо растет и множится силою естественного нарождения и постепенного, мирного уподобления живущих посреди него чужих народностей, все далее раздвигает границы своей речи, церкви и государства, постепенно расширяет круг своей материальной и умственной деятельности, открывая новые и совершенствуя разработку старых источников духовного развития и материального богатства. Как в не-русской Азии отсутствие одного преобладающего народа, языка и веры, с одной стороны, решительно мешает культурному и политическому ее объединению, а вместе и согласному и успешному ее противодействию своим противникам — так, наоборот, решительное преобладание в Европейской и Азиатской России одной веры, одного языка и народности — есть главный источник ее политического и культурного единства, прежних и грядущих успехов в борьбе с ее противниками и соперниками, Западом — Европою, и Югом — собственною Азией. Как невозможность объединения Азии тесно зависит от высоких горных хребтов и глубоких заливов и внутренних морей, разделяющих ее на столь большие и совершенно почти независимые друг от друга части, так точно единство русской империи обусловлено совершенным почти отсутствием в ней крупных внутренних расчленений. На этом огромном просторе сплошной массы равнин высокие горные хребты встречаются, за выключением сравнительно невысокого, и во вся ком случае, не непрерывного горного хребта Уральского, только на окраинах, а видные полуострова имеются собственно лишь на крайнем севере и востоке (Чукотская земля и Камчатка) и юго-западе (Крым). Этим отсутствием богатых расчленений Россия резко отличается, как от европейского Запада, так и азиатского Юга. Русская Азия в этом отношении составляет почти такую же противоположность собственной, не-русской, Азии, какую европейская Россия — собственной не-русской, Европе. От настоящей Европы и от настоящей Азии отличается Россия и крайне бедным развитием береговой линии, ибо, за выключением неудобных для мореплавания омывающих русские пределы Северного и Великого (2) океанов, в России приходится 1 береговая миля на 175 кв. миль суши.
Мы видим, искомые границы, так названного нами, Среднего мира, на Азийско -Европейском материке обнимают всю русскую империю и в, так называемой, Азии совершенно почти совпадают с ее политическими границами. Но где границы этого Среднего мира на западе, в так называемой, Европе? Как ни обширна площадь русской Азии, как ни отличается она своим географическим и климатическим характером от лежащей на юг от нее собственной не-русской, Азии, однако, эти внешние особенности чисто физической природы еще не дают права на особое деление. Господство и преобладание в этой северной и частью средней Азии русского народа и языка, русской государственной власти и русского просветительного начала — вот что главнейшее заставляет отделять русскую от собственной, не-русской, Азии. Но в ней русский элемент составляет ничтожную арифметическую величину, и как бы ни были блестящи способности русских поселенцев в Азии, однако они никак не могли бы ни оправдать принятого деления на русскую и нерусскую Азию, ни дать русскому имени значения, каким оно пользуется на всем Азийском материке, ни сулит в нем русской образованности того великого будущего, которого чают или опасаются все сколько-нибудь развитые люди всех стран и народностей. Если есть Азия русская, если она, в отличие от собственной, не-русской, Азии должна быть относима к особому историко-культурному типу, то это единственно потому что при русской Азии — или Азиатской России — есть еще русская Европа, или Россия Европейская. Здесь на пространных равнинах между Белым, Балтийским и Черным морями, между Уралом и Карпатами, сильнейшая народность славянского племени образовала и развила свою государственность, свою речь и образованность, и при всей своей относительной юности, сравнительно с Европою и с Азией, имеет тысячелетнюю непрерывную историю. Отсюда, из древних и внутренних русских областей, черпает свои силы господствующий элемент русской Азии. Сам по себе он так еще слаб, что может собственно служить только передатчиком, толкователем и исполнителем идей произведений и задач, вырабатываемых в Европейской России. Русская литература, промышленность, торговля, гражданственность Кавказского и Оренбургского края, Туркестанской области, Западной и Восточной Сибири с Приморскою областью еще может быть на десятки поколений принуждены будут силою вещей вдохновляться руководящими идеями и состоять в зависимости от творческой деятельности коренных, древних областей русского государства.

Русская народность в Азии так еще малочисленна и слабо представлена, что она не имеет никаких средств поддерживать собственными силами тот авторитет, которым заслуженно пользуется русское имя в Азии, а в некоторых обширных краях, каковы Кавказский, Оренбургский, Туркестанский, она бы никогда и не могла утвердиться без тяжелых пожертвований и великих усилий коренного населения русской империи. Хотя успехи русского могущества в Азии бесспорно отражаются на усилении русского влияния в Европе, однако они сами находятся в прямой непосредственной зависимости от развития образованности и гражданственности главного основного народного ядра Европейской России. При такой зависимости Азиатской от Европейской России, сопоставляя русскую с не-русской, собственною, Азией, было бы необходимо не отделять России Азиатской от Европейской даже и в таком случае, если бы последняя отличалась от первой совершенно другим естественным характером, ибо в этнологическом и историко-культурном отношении эти обе России составляют, вследствие постоянных переселений из Европейской в Азиатскую, одно неразрывное целое. Эта же точка зрения имеет очень важное значение при определении границ собственно Азиатского, собственно Европейского и, так называемого нами, Среднего мира. Если на востоке и юге, именно в Азии, и частью в Европе, на северо-западе, политические границы России со Швециею и Норвегиею почти совершенно совпадают с этнологическими и историко-культурными границами Среднего мира от собственно Азиатского и собственно Европейского, то на западе и юге эти европейские границы Среднего мира заметно и значительно расходятся с государственными границами России. Западные и южные сухопутные границы Европейской России с Пруссиею, Австриею и Румыниею — суть границы чисто политические, искусственные, совсем не то, что границы России со Швециею и Норвегиею или значительнейшая часть границы, за выключением Закавказья, с собственною, нерусскою, Азиею. По сю сторону этих границ России со Швециею и Норвегиею и с собственною Азиею преобладает и господствует восточное православие и славянский язык, славянская народность, а по ту сторону этих границ уже нет вовсе ни славянской речи и народности, ни исповедников восточного православия, а напротив исключительно преобладают и господствуют с одной стороны—западное христианство, преимущественно в одном из своих учений, протестантстве, и германская (собственно шведская и норвежская) речь и народность, а с другой—различные восточные, азиатские религии: даосизм, конфуцианство, буддизм, мусульманство и различные исто — азиатские народности: японцы, китайцы, манджуры, монголы, турки, персы. Не таковы границы России с Пруссиею, Австриею, Европейскою и азиатскою Турциею. За этими границами кончается, правда, политическое преобладание и господство восточного православия, а также славянской речи и народности, но вовсе не прекращается численное преобладание господствующей в России веры или славянской речи и расы, часто той и другой вместе. С этих сторон Россия окружена прусской австрийско-славянскими, а также румынскими и далее болгарскими, сербскими, турецкими и греческими землями. В этих же землях, как и в России, господствуют численно восточное христианство и славянская речь и народность или порознь, как в Румынии и Греции, или вместе, как в Болгарии, Сербии, Черной Горе (3), или одна лишь славянская речь и народность, как в западано-славянских землях Австро-Венгрии и Пруссии. Правда, в Турции, Австро-Венгрии, Пруссии эти, чуждые собственной Европе и собственной Азии, восточное христианство и славянская речь и народность зависят политически от той или другой чужой религии или речи, но все же численно решительно преобладают над теми религиями или народностями, которые исключительно господствуют, как западное христианство и германская и романские народности в собственной Европе или как мусульманство и турки — в собственной Азии.

С наибольшим удалением в этом направлении от русских границ все более редеет славянское или православное население, пока мы, наконец, не вступим в земли, где оно решительно исчезает, и где уже настает полное, исключительное господство немецкой и итальянской речи и народности на западе, а мусульманства и турецкой народности на юге (в Малой Азии). За этими пределами Россия не имеет уже близких родных братьев ни по вере, ни по крови, как не имеет их за своею шведско-норвежскою и за большею частью своей азиатской границы. Эти земли для России или единоверные и единоплеменные вместе, или только ей единоверные, или только ей единоплеменные, составляют сами по себе, слишком незначительную, по величине площади, по количеству населения, и политическому, и культурному его положению, часть Азийско-Европейского материка, для того, чтоб образовать особый самостоятельный отдел или мир.

Рассматриваемые с точки зрения этнологической и историко-культурной, эти земли естественно должны быть отнесены не к миру собственно азиатскому и не к миру собственно европейскому, а к миру, названному нами Средним. В этом смысле эти земли нельзя отрывать от России, и нельзя Азиатскую Россию отделять от Европейской. Существование в прилежащих к России землях нескольких миллионов ее единоплеменников и единоверцев составляет источник ее силы и могущества, политического и культурного, как в настоящем, так еще более в будущем. Эти земли, напротив, для мира собственно азиатского или не представляют никакого непосредственного интереса или, даже как для него, так и для мира собственно европейского являются источником многих замешательств и важных затруднений, особенно в их далеко недружественных отношениях к России. Политическая сила и влияние исторических национальностей не в одних их наличных силах, но и в той вере и в тех опасениях, которые они возбуждают относительно своего будущего в своих близких и дальних соседях. Если бы пограничные нам области Пруссии, Австро-Венгрии и Турции имели совершенно однородное и вместе чуждое нам по вере и расе население, то Россия никогда бы, конечно, не могла играть в европейской и всемирной политике великой роли, выпавшей ей, как единственной сильной представительнице интересов славянщины и восточного христианства. Имей Россия гораздо более искусную дипломатию и армию несравненно храбрейшую и лучше устроенную, все-таки она бы не могла одержать тех блестящих успехов над турками и разными европейскими державами, коими она по справедливости гордится с начала ХVIII века. Ей бы никогда не удалось ни помешать образованию общей европейской коалиции против нее, ни выйти из такой неравной борьбы победительницею. В патриотической гордости нашей, глядя свысока на родственные нам народности, слабые числом и зависимые политически, мы любим говорить, что Россия уже тем полезна славянам, что она существует, и напрасно при этом забываем, что славяне тем же самым, т. е. тем, что существуют, полезны
России, то без них она бы никогда не была тем, чем она есть, то если они зачахнут в борьбе и, наконец, исчезнут, она никогда не будет тем, чем она может быть в случае, если все нерусские славяне сохранят и обеспечат, наконец, свою самостоятельность. В ХV—ХVI вв. в Европе было несколько держав, гораздо более цветущих и богатых, сильных и могущественных в отношении грозной тогда Турции, чем тогдашнее Московское государство. Однако, вследствие брака Софии Палеолог с великим князем Иваном Васильевичем и других причин, возникает фикция о перенесении в Москву Восточной империи о царях московских как наследниках Палеологов. По свидетельству венецианских посланников и аилов в Константинополе и других лучших европейских знатоков Турции, турки Солимана (4) не боялись так ни Венеции, ни Англии, ни Германской империи, ни Франции, ни могущественной Испании, как боялись они России, потому что покоренные турками, но сохранившие свою веру и народность греки, албанцы, волохи, сербы, болгары глядели на царя московского, а после на русского императора, как на своего законного стоятеля и оберегателя, которому суждено Промыслом освободить их, наконец, от тяжкого агарянского ига (5). Как измерить и оценить глубину и значение прибывавшей от того России силы в борьбе с турками и вообще с мусульманством и возраставшего от того нравственного авторитета России в умах европейских и азиатских. Не говорим уже, что, во всяком случае неизбежная для нас, борьба с Турциею затруднилась бы для нас вдесятеро, если бы нынешние наши единоверцы и единоплеменники были все истреблены или отуречены. Точно так же, как бы слаба и бессильна была Россия по отношению к Германии, если бы все нынешние из 13 миллионов юго-западных (болгары, сербы, хорваты, словенцы) и 19 миллионов северо-западных славян (поляки, лужичане (6), чехи, мораване (7), словаки) были истреблены и онемечены на подобие слабых ветвей славян полабских (8) (бодричей (9), лютичей (10), поморян (11)) в Мекленбурге (12), Бранденбурге(13), Померании (14)). <…>

Таким образом, не отождествляя и не сливая с Россиею прилежащих к ней земель славянских и православных, мы не можем, однако, с точки зрения этнологической и историко-культурной, даже политической, не причислять их к одному с нею разряду или миру и должны отделять их и от мира собственно азиатского и от мира собственно европейского. От первого они отличаются, подобно России и собственной Европе, своею христианскою культурою. От Европы значительная часть их отличается принадлежностью своею не к западному, а к восточному христианству. Остальная же часть, обращенная в западное христианство, как поляки, словаки, чехи, мораване, словенцы и хорваты, резко отделяется от своих западных соседей и единоверцев немцев и итальянцев глубокою взаимною антипатиею, разностью языков и характеров, противоположностью национальных интересов. Напротив, с своими восточными соседями, русскими, сербами, болгарами, они тесно связаны общностью исторических судеб, культурных и национальных интересов, величайшим сходством языков и нравов. В течении средних веков, когда на религиозные различия и сходства обращалось такое большое внимание, западные иноплеменники, немцы, итальянцы, поражаемые этим сродством славян западных и восточных, давали им безразлично одно общее название, именуя их всех общим именем — чужеродцами, варварами, сарматами, венедами, славянами, а огромное пространство земли занятое славянами, вместе с различными инородцами — албанцами, волохами, мадьярами, финнами, литовцами, прозывая одним словом — славиею, словениею или славониею. Можно признать также резкими и отличительными признаками славян юго и северо-западных от собственной Европы общее им всем благоговейное почитание памяти двух мужей, к подвигам и именам которых собственная Европа относилась или совершенно равнодушно, или даже крайне враждебно, и столь же им всем общее глубоко враждебное отношение к подвигам и памяти великого германца, имя которого целые века пользовалось в собственной Европе самым благоговейным культом или величайшею популярностью. Говорим о славянских апостолах Константине и Мефодии, память которых свято чтилась и чтится даже у западных славян, утративших славянское богослужение, и о Карле Великом, восстановителе римской империи на Западе и учредителе идеального историко-культурного единства настоящей, собственной Европы. Наконец, несмотря на все внутренние различия и усобицы славян западных и восточных, есть одно общее им всем крепко связующее их воззрение на западного их соседа — немца и глубокое к нему, веками оправданное, недоверие и нерасположение. Все эти данные и соображения заставляют все западные славянские земли, с токи зрения этнологической и историко-культурной, отделять от собственной Европы и относить, заодно с Россиею и с землями ей единоверными, как единоплеменными, так и иноплеменными, к так названному нами миру Среднему.
Западная граница Среднего мира, отделяющая его от собственной Европы, есть сухопутная русско-норвежско-шведская граница, Ботнический (15) и Финский заливы, далее ломанная пограничная линия, проходящая по прусским и австрийским землям, между Балтийским и Адриатическим морями. Она углубляется то далеко на запад в Германию, то приближается на восток к русским пределам и упирается на севере, около Данцига (16), в море Балтийское, а на юге около Триеста, в море Адриатическое. Затем западную границу Среднего мира составляет Адриатическое и Ионийское моря. Южная граница Среднего мира, подобно границе России, есть также море, только не Черное, а Средиземное, и также собственная Азия (т. е. Азиатская Турция). При этом следует заметить, что в отношении этнологическом и историко-культурном некоторые части Малой Азии и Сирии скорее должны быть относимы к миру Среднему, чем к миру собственно азиатскому. <…>

Площадь лежащего между собственною Европою и собственною Азиею, так названного нами, Среднего мира занимает около 24 милл. кв. килом. и включает в себе всю русскую империю (22.622,560), часть прежних польско-литовских земель Пруссии, где еще сохранилась славянская и литовская народность, часть Силезии, значительнейшую часть Чехии, всю Моравию (17), часть Каринтии (18) (Хорутании), всю Крайну, Горицкое графство, Истрию, все Австро-Угорские земли короны Св. Стефана с Троединым королевством, т.е. Хорватию, Славонию и Далматию, Румынское королевство, королевство Сербию, княжество Черногорское, Боснию, Герцеговину, княжество Болгарское (с Румелиею (19)), королевство Греческое с островами, всю Европейскую Турцию со включением Константинополя, с остальными греческими островами, со всем приморьем Сирии и Малой Азии и с прилежащими к кавказскому наместничеству областями Азиатской Турции с населением древнехристианским. Границы этого Среднего мира с собственною Европою суть более или менее границы двух полуостровов Скандинавского и Немецко-Романского, отделяющие их от туловища Азийского материка, который в этнологическом и историко-культурном отношениях распадается на два особых и большею частью враждебных или несходных между собою мира: мир собственно азиатский и мир, так названный нами, средний. Эти почти естественные границы собственной Европы совпадают где с политическими, а где с этнографическими границами, на восток от которых прекращается существующее на запад от них, если не всегда политическое, то всегда этнографическое господство и преобладание романо-германских элементов.

Средний мир имеет вполне естественные границы в водах Северного или Ледовитого моря, Берингова пролива, Берингова, Охотского и Японского морей на севере и востоке и Средиземного моря на юге. Всего труднее определима юго-западная граница Среднего мира с собственною Азиею. Что касается Азиатской Турции, то, по неимению верных этнографическо-статистических сведений, трудно провести в ней черту, которая бы верно обозначала действительное, а не юридическое преобладание и господство турецко-мусульманского элемента над инородцами, древними обитателями страны и прежними христианами, ныне же мусульманами часто только по нужде и по имени. Относительно же про их сухопутных границ Среднего мира с собственною Азиею следует заметить, то их правильнее всего отождествлять с политическими границами России, хотя часто они переходят и границы естественные, и этнографические. Таковы целые среднеазиатские области, недавно приобретенные русским оружием. На сухопутной границе Среднего мира между Триестом и Данцигом мы пренебрегли политическими границами и отделили от собственной Европы славянские земли, подчиненные немецким династиям и правительствам, а на пространной черте от острова Сахалина и Владивостока на Восточном океане (20) до Самарканда, Мерва, Красноводска мы отделяем от собственной Азии целые исто — азиатские земли, подчиненные русской власти. Но дело в том, что между чистыми азиатами и русскими разница в просветительных началах, идеях, обычаях и нравах несравненно значительнее, чем между западными славянами и немцами и итальянцами в этих же отношениях. Оставаясь верными подданными немецкого государства, изучая немецкую речь и науку, подчиняясь во многом и итальянской образованности, западный славянин, как показывают летние опыты и многочисленные ежедневные примеры особенно в странах, поныне сохранявших предания славянской Церкви и борьбы с немецкою империею, может сохранять и проявлять, и чем он даровитее, тем сильнее и решительнее, свою народность в различных сферах деятельности. В чужой, итальянской или немецкой, образованности национально настроенный славянин находит даже оружие для борьбы с инородным, итальянским и немецким, влиянием для подъема национального духа, местного или даже всеславянского. Напротив, у азиатов нет почти решительно никаких понятий о солидарности сродных национальностей, а крепко держится только, особенно у мусульман, чувство единоверия. Азиатские земли, с присоединением к России, сразу лишаются самых коренных и существенных своих особенностей, например, рабства, целой системы уголовных и полицейских наказаний, полной отмены значения Корана или других религиозных кодексов в их государственных и значительного ограничения в их гражданских отношениях. При всяком новом сближении этих присоединенных к России азиатов с русскою жизнью и образованностью они все более и более отрываются от коренных основ своей прежней национальной истории и культуры. Чем даровитее и образованнее киргиз, калмык, бурят, татарин, тем дальше он от своих сородичей, и тем ближе он к русскому. Чем даровитее и просвещеннее прусский поляк, австрийский чех, словенец или далматиец, тем он полезнее не только для своих ближайших земляков, но и для своих дальних соплеменников, и тем он сильнее, как антагонист, в борьбе с немцами или итальянцами. Это обстоятельство зависит от общности и внутреннего сходства просветительных начал как Среднего мира, так и собственной Европы, и от глубокой коренной разницы в этих началах между миром Средним и собственно азиатским.

У мира Среднего и у Европы историческая жизнь и образованность возникают и развиваются если не из совершенно одинаковых, то более или менее общих и сходных источников: христианства и греко-римской цивилизации и культуры. Просветительное начало Церкви, политическое влияние преданий Империи или Царства, образовательное значение древних классических языков и литератур существенно отличают в прошлом, настоящем и будущем судьбы развития мира Среднего и Европы от мира Азиатского.

Как сравнительно ни бедна образованность, как ни слаба и ни скудна цивилизация и культура Среднего мира перед образованностью Европейского или Романо-германского, но, различные по своим возрастам и степеням, по национальным характерам, в главных своих основах и идеала они составляют одну новую христианскую образованность. Безгранное стремление к свободе духа во всех проявлениях человеческой деятельности, полнейшее уважение к достоинству и правам человеческой личности, без различия полов, званий и состояний, сознание внутренней обязательности для каждой, без исключения, личности, самоосуждения, раскаяния, самопожертвования и братского благоволения к людям, с неустанным призыванием общего благоденствия, наступления царства Божия на земле, в виде общего братства и свободы всех людей и народов,—таковы общие начала и стремления, на которых зиждется новая христианская образованность. Они одинаково дороги уже в течение многих веков, хотя и медленно осуществляются обеими половинами нового, христианско-арийского, человечества, как собственной Европе, так и Среднему миру. Настоящие же азиаты, к какой бы расе или народности собственной Азии они ни принадлежали, прежде всего не христиане, а грубейшие и полудикие шаманисты или браманисты, буддисты, конфуцианцы, даосисты и мусульмане, для которых эти начала или совершенно чужды и неведомы, или отчасти несколько знакомы и обязательны, но только с такими ограничениями, что внутренний смысл этих основных идей часто совершенно извращается. <…>

Громадная территория Среднего мира, в 24 почти миллиона кв. килом., с 170 милл. с лишком жителей занимающая более трети Азии и более половины Европы, резко отличается своим географическим характером от собственной, не-русской, Азии и от собственной, неславянской и не-русской, а чисто романо-германской Европы, или Романо-германского мира Старого света. В одной исключительно, в другой значительно представлен полуостровной характер, отчего, при обоюдном изобилии больших и малых островов, та и другая благоприятно, хоть и не в одинаковой мере, наделены выгодно развитой береговой линией. Чрезмерная суровость климата отымает, за весьма малым исключением, почти всякое культурное значение у большей части морских берегов, полуостровов и островов, находящихся на севере и крайнем северо-востоке Среднего мира. Как ни протяженна, ни сильно разветвлена и ни выгодна для мореплавания, богатая глубокими заливами и бухтами, большими и мелкими островами, остальная часть берегов Среднего мира, частью на севере, в Белом море, Ботническом, Финском и Рижском заливах, особенно на Дальнем востоке, в Тихом океане, на юге в Черном и Мраморном морях и его двух знаменитых проливах, в обоих греческих морях и в Адриатике, тем не менее, при громадных пространствах внутренних материковых стран Среднего мира, в сравнении с собственною Европою и собственною Азиею, он отличается крайнею скудостью берегового развития. Другое важное отличие Среднего мира от собственной Европы и собственной Азии состоит в преимущественном богатстве его огромными сплошными равнинами и в нахождении высоких горных хребтов преимущественно на окраинах и оконечностях его. Третье его различие заключается в том, что, сверх земель одинакового климата с южными или средними частями собственной Европы, или с умеренными странами собственной Азии, Средний мир не имеет вовсе земель с климатом жарким и тропическим, которым обладает масса южных земель собственной Азии. Напротив, он заключает в себе огромное пространство земель с суровым северным климатом, которого почти не знают вовсе, разве в самых незначительных участках собственная Европа или собственная Азия. В Среднем мире нет вовсе той равномерности деления, какая оказывается в шести частях собственной Европы (Скандинавия, Германия, Италия, Великобритания, Франция, Испания) или в 7—8 частях собственной Азии (Восточная Индия, Иран, Аравия с Сирией и частью Малой Азии, Китай, Тибет, Туркестан, Западная Индия, Япония...). Тут, напротив, перед нами громадная масса равнин и земель чисто материковых, без всяких почти морских берегов, горных ущелий и долин и затем сравнительно небольших земель, каждая со своим самостоятельным характером, вследствие особенного разнообразия прорезающих их гор или окаймляющих их морских берегов, каковы, например, Чехия и Моравия, Верхняя и Нижняя Венгрия, Трансильвания и Румыния, Болгария, Сербия, Босния, Черная гора, Герцеговина, Хорватия, Славония и Далматия с островами, Албания, Македония и Фракия, ряд греческих земель с островами, наконец, разные горные края России. В соответствие такому естественному сочетанию противоположностей и неравномерному распределению на самостоятельные части, сложилось и этнологическое и историко-культурное разнообразие Среднего мира. Своими особенностями оно столь же резко отличается от собственной Европы и от собственной Азии. Между 170 миллионами слишком его народонаселения мы находим и германцев, и романцев, и всякого рода азиатов, католиков и протестантов, мусульман, буддистов, шаманистов... Но во всем этом племенном и культурном разнообразии выдается резко и решительно один вид, который очень слабо представлен, вовсе не заметен или совершенно отсутствует в собственной Европе и в собственной Азии. Из этих 170 миллионов более 120 милл. славян, до 4—5 милл. греков и более 120 милл. христиан Восточной Церкви. Остальные 50 с лишком миллионов и в этнологическом, и в культурном отношениях распределяются между представителями кавказской и монгольской и других рас и между исповедниками западного христианства и собственно азиатских религий. Если представителей кавказской расы (к которой принадлежат евреи и различные кавказские народцы с языками положительно неарийскими или сомнительно арийского происхождения), и особенно одних арийских, или индоевропейских инородцев, в тесном смысле, в Среднем мире оказывается менее, чем представителей расы монгольской и тюркской, то число христианских иноверцев значительно преобладает над числом евреев, мусульман, буддистов, язычников. Если же принять в соображение, что один из важнейших отделов инородцев Среднего мира — финны — почти исключительно и безраздельно принадлежат одному Среднему миру, вовсе не встречаются в собственной Азии и находятся разве в самых ничтожных остатках в собственной Европе (лопари на Скандинавском полуострове), что несколько миллионов финнов уже целые века живут между германцами, литовцами и славянами и исповедуют христианство, что и самые турки в Европе сильно смешались с индоевропейцами и мало сохраняют в себе азиатской крови, то безошибочно можно положить, что не только элемент кавказский, но даже арийский или индоевропейский является преобладающим между инородцами Среднего мира, подобно тому, как преобладают в нем христиане (католики 26 милл., протестанты 7 милл.) между его иноверцами.

Таким образом, Средний мир и в этнологическом, и в историко-культурном отношении, при всех своих отличиях от собственной Европы и собственной Азии, находится в гораздо более близком внутреннем сродстве с первою, чем с последнею. Это мир арийский, индоевропейский и христианский по преимуществу, из 170 миллионов душ более 150 милл. христиан и не менее 140 слишком миллионов индоевропейцев. В отличие от мира Романо-германского и в культурном, и этнологическом отношении трудно, почти невозможно придумать для Среднего мира более уместное и удачное название, какое ему стали давать уже лет 50—40 назад и французские, и немецкие, и славянские ученые, именно название мира Греко-славянского или Славяно-греческого. Как название индогерманского племени, индогерманских языков, хотя и обнимает много языков неиндийских и негерманских, крепко, однако, держалось в науке, так точно и название греко-славянский и, хотя и не обозначает многих составных элементов Среднего мира, по всей справедливости, может держаться в науке. Как там два крайние пункта, Индия и германская Исландия, дали название индо-германцев всем народам, живущим межу этими двумя оконечностями, так в Среднем мире греки живут на юго-западе, а славяне (русские) господствуют на крайнем севере и северо-востоке. Сверх того, это название имеет еще более глубокие и разумные причины. В древности и в средние века, в средние века и в новое время история отмечает, с одной стороны, между Западом и Востоком, между миром римским, латинским, италико-кельтским и потом романо-германским и между Ассириею и Вавилоном, персами, мидянами, парфянами, скифами, одним словом, между собственною Азиею, с другой, мир Средний, особый, самостоятельный, отличный от Запада и от Востока, в постоянном антагонизме с тем и другим. История древняя, средняя и новая встречает в этом мире только два сильных, политически и культурно господствующих, элемента: в древности и в начале средних веков один собственно элемент эллинский, греческий, а в средние века и в новое время—элементы греческий и славянский. Пусть многие другие народности, мало или вовсе не сродные ни с греками, ни со славянами, живут в очерченных пределах Среднего мира; но греки, несмотря на свою малочисленность, распространили семена просвещения и свое влияние на обширнейшие края этого мира и на самые различные его народности, а славяне, невзирая на относительную бедность своей цивилизации, заняли и заселили огромнейшие пространства этого мира и почти все его окраины. В этом Среднем мире не найти ни одного самого незначительного народа, ни одной отрасли, хотя бы самого сильного и образованного племени, который бы не подчинялись более или менее сильно то культурному, то политическому влиянию, то обоим влияниям вместе или греков или славян, или тех и других вместе. Название греко-славянский метко обозначает два существенных, характеристических признака Среднего мира: культурно это мир по преимуществу греческий (из 170 милл. слишком 120 милл. Православных). Или, как их называла вся средневековая и позднейшая Европа, без различия национальностей, греков, т.е. по вере, этнологически это мир по преимуществу славянский. Иногда слышится против этого термина такого рода возражение: "Как можно-де греков и славян соединять в один отдел пли класс? Ведь между ними существует вековая взаимная вражда и ненависть". Но нерациональности названия "романо-германский" еще никто не доказывал тем вековым антагонизмом и враждою, которые существуют между романцами и германцами всячески не менее, чем между греками и славянами. Напротив, признав однажды необходимость термина "романо-германский мир", мы должны уже допустить и понятие и название мира "греко-славянского". Как в первом термине слово Романо- или Латино- обозначает не только один из главных этнологических и культурных элементов западно-христианского мира, но и указывает на ближайшую связь его с древним Римом, так во втором термине слово Греко- не только верно отмечает один из главных культурных и народных элементов восточно-христианского мира, но и намекает на связь его с древнею и средневековою Грециею. Известный в Европе в древности антагонизм греков и римлян перерос, так сказать, в позднейшую историю христианской Европы, усилился еще и несколько видоизменился другим, не менее сильным, антагонизмом новых, превзошедших в историю христианского человечества, племен славянского и германского. Германцы, подобно римлянам, утвердились на Западе, наидалее от Азии, а славяне, подобно грекам, на Востоке, в непосредственном соседстве с собственною Азиею. Ослабляемый с запада, Средний, Греко-славянский мир стеснялся в свободе и силе своих действий на востоке, против собственной Азии. Благодаря своему срединному положению, непосредственному соседству с романо-германцами на западе и с собственными азиатами на востоке, греки и славяне, несмотря на все их внутренние разногласия, всегда имели множество общих интересов по отношению к собственной Европе и к собственной Азии. Есть еще иная, более глубокая и внутренняя, связь славян и греков. Согласно их географическому положению, языки греческий и славянский (с литовским) в родственной цепи индоевропейских языков представляют ближайший переход от языков восточно-арийских к западно-арийским. Насколько язык древнегреческий ближе латинского и других италийских языков к языкам древнеиндийскому и иранскому, настолько же язык славяно-литовский ближе к ним, чем языки кельтский и германский. Как латино-германская империя Карла В (21) (с 800 г.), так и римская (латино-германская) Церковь, особенно с Николая I (22) и тем более с Григория VII (23), были постоянными противниками и врагами народной независимости и греков, и славян. Становясь чадами латинской Церкви, западные славяне признавали верховную власть главного военачальника и правителя германцев, а с тем и право последних поступать со славянами, как римляне поступали с варварами (velint, nolint, Francorum (вообще Germanorum) principibus colla submittent) (24). С латинством западные славяне получали немецкую, а на юге романскую иерархию, немецкие монастыри, немецких и итальянских священников и монахов, гнавших и преследовавших славянское богослужение и славянскую письменность, куда они успели проникнуть трудами солунских братьев или их учеников. Греки, ни по внешним обстоятельствам, ни по внутренним основаниям, не могли никогда, даже в период самой ожесточенной международной своей борьбы с болгарами (о сербах, а тем более о Руси, нечего и говорить), так гибельно, как немцы, действовать на славянскую жизнь. В самые высшие эпохи своего национального развития западные славяне, чехи в ХV в., а поляки в половине ХVI века, стремятся первые порвать всякую связь с империею и с латинством и сблизиться с Цареградом, вторые основать славянскую Церковь с женатым духовенством. Через всю историю славянства проходит, часто в свое время несознаваемая, но ныне видимая, тесная внутренняя связь, солидарность славянизма с эллинизмом. Все восстания, все успехи и удачи борьбы западных славян против Карла В. и его преемников, их маркграфов и герцогов, равно как и все их протесты и проявления непокорности латинству, были полезны Восточному царству и Восточной Церкви, точно так же, как разные необоснованные и фантастическая притязания болгарских и сербских правителей на Царьград имели одинаково вредные последствия для греков и для славян, и были выгодны враждебному тем и другим романо-германскому Западу. Надо помнить, что двоякое возрождение греков, одно в VII—IХ в., другое в конце ХVIII, в начале ХIХ века, было оба раза тесно связано с важнейшими явлениями в жизни славянских народов. В IV—V вв., отчасти даже в VI в., в Восточной империи господствовал еще латинский язык, а главные обитатели Балканского полуострова—фракийцы и иллиры (25) уже к VI в. были почти все латинизованы. Заселение их земель славянами (с конца VI и в VII в.), частью оттеснившими в горы, частью поглотившими в течение времени немалое число олатиненных фракийцев и иллиров, в значительной степени помогло эллинизму вытеснить латинский элемент в Восточной империи. В тесных связях с Цареградом находились в продолжение нескольких веков не одни болгаре, сербы и русские, но и хорваты и сербы далматинские. Далматия еще во второй половине ХIII в. признавала верховную власть императора Мануила (26) и впоследствии вспоминала об этом, как о лучшем своем времени. Дубровник до падения Царьграда находился в тесных сношениях с империею. Минуя чехов и их попытки церковного единения с Цареградом в ХV в., припомним, что Польша с половины ХIV в., с присоединением Червонной Руси, стала страною отчасти православною, а со второй половины ХV в., — утверждения личной унии с литовско-русским княжеством, и в особенности с Люблинского сейма 1569 г., c введения реальной унии, сделалась государством, страною, по числу жителей, более православною, чем католическою. Да в ХVI в. и поляки-протестанты относились к грекам с сочувствием и уважением.

Таковы разумные внутренние основания, по которым термин греко-славянский или славяно-греческий для мира Среднего, в отличие от миров Романо-германского и собственно Азиатского, не может быть не считаем вполне уместным, правильным, основательным. <…>

Но и в настоящее время, при всем этом пестром разнообразии племен, в мире Греко-славянском все-таки преобладает общее над частным, начало единства над началом разнообразия. Носитель начала общего и единства, славянство, особенно в лице русского народа, представляет собою как бы громадный крепкий кряж или ствол, а все прочие инородческие племена нашего мира являются как бы его ветвями. Численно, пространственно и духовно преобладает в мире Греко-славянском одно племя славянское, а в нем и через него — один народ и язык русский. Напротив того, в мире Романо-германском давно господствуют два племени: романское и германское, а в каждом из них, по крайней мере, по два народа и языка пользуются всемирно-историческим значением: французы и испанцы со своими колониями в Новом свете, немцы и англичане с их языками и литературами. В нашем Греко-славянском мире нет и на целые века не может явиться даже той двойственности, что была в римской империи и выражалась в ней господством греческого языка и образованности на востоке, латинского на западе. В нашем мире нет такой национальности и образованности, нет такого языка, что могли бы теперь и в более или менее далеком, сколько-нибудь предвидимом или вообразимом, будущем оспаривать первенство, преобладание и господство у русской национальности и образованности, у русского языка.

Таковы главнейшие отличительные особенности мира Греко-славянского от мира Романо-германского, или собственной Европы. Если последний справедливо может быть назван, по преимуществу, миром настоящего, миром наличного могущества и величия, миром зрелого мужества и отчасти, где наступающей, где, по-видимому, наступившей уже старости, в отличие от мира собственно азиатского, этого мира прошедшего, по преимуществу, мира дряхлой древности, политической и культурной зависимости, то мир Греко-славянский, в отличие от этих обоих миров, часто называется, наравне с англосаксонским миром Нового света, миром будущего, по преимуществу, или, быть может правильнее назван миром более или менее горького и неприглядного настоящего, исполненным, однако, надежд, чаяний и упований, далеко не безосновательных, но всячески трудно осуществимых, при известных лишь, внутренних и внешних, вообще не простых, а довольно сложных, и частью даже весьма тяжких, условиях. <…>

ПРИМЕЧАНИЯ:
1. Игемоничекого — (устар.) подавляющего.

2. Великий океан — Тихий океан.

3. Черная Гора — территория на юге Динарского нагорья, заселена славянами с 7 в. До 11 в. называлась Дукля, затем Зета, название Черногория, или Черная Гора получила с 15 в.

4. Солиман. Здесь Ламанский, видимо, имеет ввиду Сулеймана I Кануни (Suleyman I Kanuni) (в европейской литературе Сулейман Великолепный) (1495-1566), турецкий султан в 1520-66. При нем Османская империя достигла высшего политического могущества, завоевал часть Венгерского королевства, Закавказья, Месопотамию, Аравию, территории Триполи и Алжира.

5. Агарянского ига — османского ига.

6. Лужичане — (лужицкие сербы, сорбы, венды), славянский народ, исторически проживающий на территории современной Германии.

7. Мораване — славянское население области в Чехии, в основном вдоль реки Морава.

8. Полабские славяне (полабь, полабяне) — группа западно-славянских племен, населявших в кон. 1-го — нач. 2-го тыс. территорию от р. Лаба (Эльба) и ее притока р. Сала (Заале) на западе до р. Одра (Одер) на востоке и до Балтийского м. на севере. Объединялись в племенные союзы: бодричей, лютичей, лужицких сербов. Вели борьбу с немецкой агрессией, в результате которой во 2-й пол. 12 в. были захвачены земли полабских славян; в основном истреблены или онемечены.

9. Бодричи (ободриты) — союз племен полабских славян 8-12 вв. в нижнем течении Лабы (Эльбы), а также племя, возглавлявшее этот союз.

10. Лютичи (велеты) — союз племен полабских славян 8-12 вв. на южном побережье Балтийского моря.

11. Поморяне — группа западнославянских племен, близкая полабским славянам. Населенная поморянами территория прибалтийского Поморья в 10 в. вошла в Польское государство.

12. Мекленбург (Передняя Померания) (Mecklenburg-Vorpommern) — земля на северо-западе Германии, на севере омывается Балтийским м.

13. Бранденбург (Brandenburg) — город, а также земля на востоке Германии.

14. Померания (лат. Pomerania, нем. Pommern) — герцогство (с 1170) на побережье Балтийского м., в 1815-1945 прусская провинция.

15. Ботнический залив (швед. Bottniska viken, фин. Pohjanlahti) — северная часть Балтийского м., между Швецией и Финляндией.

16. Данциг (Danzig) — немецкое название г. Гданьск в Польше.

17. Моравия (Morava) историческая область в Чехии. Древнее население — кельты.

18. Каринтия (словенск. Koruska, нем. Karnten) — историческая область в Центральной Европе, занимающая южную часть Альп и бассейн реки Дравы. В начале 11 в. выделилась из герцогства Великая Карантания. С 1335 перешла к Габсбургам, став одной из их коронных земель. Территория Каринтии к концу 6 в. была заселена славянами, но в результате интенсивной германизации к 19 в. была в значительной степени онемечена. Словенское население сосредоточилось в ее юго-западной части с центром в г. Целовец.

19. Румелия (тур. Rumeli) — общее название завоеванных в 14-16 вв. турками-османами балканских стран. С кон. 16 до 19 вв. название турецкой провинции с центром в Софии (включала Болгарию, Сербию, Герцеговину, Албанию, Македонию, Эпир и Фессалию).

20. Восточном океане — Тихом океане.

21. Карл В. — император Карл Великий (ок. 742 – 814), король франков с 768 г., император с 800 г., крупнейший представитель династии Каролингов.

22. Николай I (ум. 867) — папа римский с 858; при нем произошел разрыв с Восточной церковью.

23. Григорий VII (Gregorius) Гильдебранд (между 1015 и 1020-85) — римский папа с 1073. Фактически правил при папе Николае II в 1059-61.

24. velint, nolint, Francorum (вообще Germanorum) principibus colla submittent — (лат.) Хотят они или не хотят им, придется гнуть шеи перед вождями франков (вообще германцев).

25. Иллиры (Иллирийцы) — древние индоевропейские племена на северо-западе Балканского п-ова (далматы, ардиеи, паннонцы и др.) и на юго-востоке Апеннинского п-ова (япиги, мессапы и др.). С кон. 3 в. по кон. 1 в. до н. э. иллирийцы были покорены римлянами и романизованы.

26. Мануил I Комнин (1123?-1180) — византийский император с 1143, из династии Комнинов. Принудил Венгрию (1164), Сербию (1172) признать суверенитет Византии.

О проекте Авторы Карта портала Ссылки Контакты

Веб-студия Православные.Ру