Опыт типологии течений в русском консерватизме первой четверти XIX века

М.Л. Магницкий одним из первых напомнил верховной власти забытую к тому времени идею: "самодержавие вне православия есть одно насилие"1, то есть деспотизм. Речь шла о так называемой "симфонии властей", восходящей  к новеллам императора Юстиниана, и наиболее подробно в дальнейшем разработанной в трудах архиепископа Серафима (Соболева)2 и М.В. Зызыкина3: Для православно-самодержавных консерваторов было свойственно категорическое неприятие конституционализма и либерализма, Просвещенческого проекта как такового. Они совершенно сознательно старались исключить из преподавания рационалистическую философию и естественное право, как дисциплины, подрывающие основы самодержавной власти и православной веры.
Будучи достаточно хорошо, а, порой, и блестяще знакомыми с рационалистической культурой Просвещения, довольно умело используя эти знания, представители православно-самодержавного течения создали более развитую, более изощренную в понятийном отношении систему взглядов, нежели церковные консерваторы. Если мысль об особой православной культуре содержалась в воззрениях церковных консерваторов скорее имлицитно, то представители православно-самодержавного течения превратили идею сочетания истин веры с истинами науки в государственную политику, попутно решив по-своему проблему воспитания в национальном духе (произошло это, впрочем, уже в царствование Николая I, в результате деятельности министров народного просвещения А.С. Шишкова и С.С. Уварова).
Национализм в их воззрениях и действиях прослеживается весьма четко: А.С. Шишкова можно считать одним их тех идеологов, кто стал конструировать впервые националистическую традицию4. Что же касается М.Л. Магницкого, то вполне определенно можно утверждать, что в своих действиях на определенном этапе, он совершенно открыто руководствовался своими национальными симпатиями и антипатиями, преследуя в Казанском университе, где он был попечителем учебного округа, так называемую "немецкую партию". Вопрос об опасности национализма для имперского универсализма ими, как правило, не ставился, однако, их взгляды и соответствующая практика явно вызывали опасения у Александра I. Культурный национализм был для представителей православно-самодержавного направления одной из важных идейных традиций. Но, повторим, на конфронтацию с имперским принципом представители этого течения не шли.
С известного рода оговорками к представителям этого течения можно причислить Н.М. Карамзина после 1811 г., когда этот великий мыслитель, историк и писатель, проделав длительную эволюцию, практически полностью отошел от либерализма и западничества, создав наиболее полный и разработанный консервативный проект первой четверти XIX век: "Записку о древней и новой России"5, изложив в нем оригинальную концепцию самодержавия и взгляд на роль православия и русских традиций в истории России. В отличие от А.С. Шишкова и М.Л. Магницкого, Н.М. Карамзин был чужд масонофобии и крайнего антизападничества, отнюдь не был активным борцом с мистицизмом, идущим с Запада. Здесь, очевидно, сказался его былой опыт либерализма, масонства, увлечения культурой Запада.
В деятельности Ф.В. Ростопчина совершенно определенно прослеживается то, что можно обозначить как русско-националистический консерватизм. Националистическая составляющая определенно доминировала в его воззрениях (что до известной степени (речь идет, скорее, об "акцентах"!) отличало его взгляды от взглядов консерваторов православно-самодержавного направления). Разумеется, появление русско-националистического консерватизм был спровоцировано не только галломанией русского общества, но и наполеоновской агрессией, объективно носившей антирусский характер. Уступая по теоретическому уровню вышеперечисленным мыслителям, Ф.В. Ростопчин, мало рассуждая о православной вере и церкви, самодержавии, явился одним из ярких творцов русской консервативной националистической риторики6. Упор на русское национальное начало, агрессивное неприятие французского, которое одновременно выступало синонимом либерального и революционного - характерные черты того варианта консервативной идеологии, который связан с взглядами Ф.В.Ростопчина. Подчеркнем, еще раз - его взгляды особенно ярко демонстрируют то, что можно обозначить как русско-националистический консерватизм, хотя в не столь "концентрированной" форме их можно обнаружить и у других консерваторов, например, у А.С. Шишкова.
В русском консерватизме указанного периода имелись и течения, связанные с масонством7. Оговоримся сразу, масонство - очень пестрое и противоречивое явление, не сводимое к одному "идейному знаменателю". Однако нельзя не заметить, что в масонстве Александровской эпохи существовало несколько направлений, имевших достаточно четко выраженную консервативную и даже националистическую окраску. Для масонства в духе журнала "Сионский вестник", издаваемом А.Ф. Лабзиным, наряду с приоритетом "внутренней церкви" над "внешней", отрицанием церковной обрядности, ставкой на надконфессиональную мистику и экуменизм, были характерны некоторые принципы, вполне родственные консервативным: приоритет монархии, критическое отношение к рационалистической философии Просвещения, культ нравственности8. Но если в данном случае можно говорить лишь о некоторых элементах консервативного мировоззрения, то гораздо определеннее была ситуация с "консервативным крылом" русского розенкрейцерства того времени9. Обычно его крупнейших представителей, вроде О.А. Поздеева, П.И. Голенищева-Кутузова называли не иначе как "ультра-консерваторами" и "обскурантами". Исходя из положения масонской доктрины, она признавали господствующее положение православной церкви, поскольку она являлась государственным институтом, а с их точки зрения, лояльный подданный, если он признает государство, стремясь к стабильности и порядку, должен быть членом "внешней церкви". Более того, на словах они отвергали противопоставление "внутренней" церкви "внешней". Будучи антилибералами, противниками М.М.Сперанского, розенкрейцеры ратовали за жесткий контроль за общественной жизнью и умонастроениями, проповедовали антиреволюционный и антилиберальный изоляционизм.
1 Собственноручное всеподданейшее письмо действительного статского советника Магницкого, с поднесением зпаиски о народном воспитаниии//Сборник исторических материалов, извлеченных из архивов I Отделения с.е.и.в.к. СПб., 1876. Вып.1. С.363-374
2 архиепископ Серафим (Соболев). Русская идеология. СПб., 1994.
3 Зызыкин М.В. Патриарх Никон. Его государственные и канонические идеи. Варшава, 1931.
4 Минаков А.Ю. "Расуждение о старом и нвом слоге российского языка" А.С. Шишкова - первый манифест русского консервативного национализма// Проблемы этнической истории Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европы в новое и новейшее время: Сб. науч. Трудов. Вып.1/Под ред. С.В. Кретинина. Воронеж, 2002.
5 Н.М. Карамзин. Записка о древней и новой России. М., 1991.
6 См.: Ростопчин А.Ф. Ох, французы! М., М., 1992.
7 О национально-консервативной "партии" в русском масонстве 1810-х годов см.:Брачев В.С. Масоны и власть в России. СПб., 2000
8 Оо А.Ф. Лабзине и "Сионском вестнике" см.: Галахов А.Д. Обзор мистической литературы в царствование императора Александра I//Журнал министерства народного просвещения.1875. № 11; Дубровин Н.Ф. Наши мистики-сектанты. А.Ф. Лабзин и его журнал "Сионский вестник"//Русская старина. 1894. № 9-12, 1895, № 1-2; Etkind A. "Умирающий сфинкс": круг Голицына-Лабзина и петербургский период русской мистической традиции - в сб.: Studia slavica finlandensia, t.13, Helsinki, 1996.
9 Вишленкова Е.А. Религиозная политика: официальный курс и "общее мнение" России Александровской эпохи. Казань, 1997. С.21-23.

Страница 3 - 3 из 4
Начало | Пред. | 1 2 3 4 | След. | Конец | Все
© Все права защищены http://www.portal-slovo.ru