Время в вертепном театре

В лубочной картинке "Корабль, занменующий Церковь, гонимую от еретиков на земле" группа отрицательных персонажей, ориентированных на адскую пасть, включает не столько делегацию национальностей, сколько собрание грешников и еретиков: владыка униат – Ориген – Эпикур – Лютер – Развратник – Лях – Калвин – Езувит – Арий – Мехмет – Жид. Жид стоит ближе всех к адской пасти. Данная кратинка помогает многое проиллюстрировать во временнум универсуме вертепного представления. На картинке Вавилон противопоставлен Горнему Иерусалиму. Цари мучители (Ирод, Нерон, Диоклетиан, Максимиан) вместе с Вавилонской блудницей и еретиками противопоставлены Церкви Христовой62. В вертепе цари-мучители Ирод и Максимилиан63 вместе с блудницей Иродиадой противопоставлены образу рая, выраженному через Рождество. Герои разных национальностей характеризуются двояко – в их отношении к Рождеству и в отношении к Страшному Суду. Например, Цыган в полонизированных текстах оценивается вполне положительно как персонаж, почитающий Рождество Христово. Например, в Славутинском вертепе Цыган идет Поклониться Новорожденному Христу и тащит за собой упирающегося барана. В это время звучит назидательная песнь:

"Роде человеческий, грехми ослепленный,
Беги на той куфлефленный, где Христос рожденный.
Чему ж так лениво грядеши к нему?
Ты, грешниче, скачи козлом в пекельную яму."
(Сл.М., 148)

Мотив спасения погибающей овцы-грешника возникает в проложном слове на Рождество Христово, присутствующем в Великих Четиях Минеях: "Плотию скрыв Божество, сниде на искание наше, и обрете заблужьшее овча, и на раму восприим, ко Отцу принесе"64. В вертепе, однако, присутствуют не только овцы, но и козлища, поскольку план Рождества идет в драме неотрывно от плана Страшного Суда. С точки зрения второго плана, Цыган может оцениваться иначе, чем с т.з. первого плана. В польском вертепе Цыган сохраняет статус поклонника Рождества. Вместо его характеристики Вертепщики могли петь коляду:

"Cygan biezy z dary swymi
Za drugimi:
Furdyt solonynka
Dla Bozcho Synka."65

 
Жид в вертепе оценивается негативно. Хотя он и осведомлен о Рождестве Спасителя лучше Ирода (Гор. (Ж.), Слуц.), отношение его к праздничному событию по временам бывает кощунственно. В Славутинском вертепе Жид плюет в сторону Рождества, является Мужик и убивает Жида, черт уносит Жида в адскую бездну (Сл.М. 148). Евреи на Страшном Суде занимают особое положение. Поскольку Христос сказал: "Не думайте, что Я буду обвинять вас перед Отцом. Есть на вас обвинитель Моисей, на которого вы уповаете", на иконе часто изображаются иудеи, обвиняемые Моисеем. Видение Григория, ученика Василия Нового, связанное со вторым пришествием Христа, и широко известное в России  особенно по старообрядческим рукописям, так трактует этот момент: "Они увидели его, тот час узнали его и закричали: "О, Моисей, ты дал нам Закон. Мы данный нам тобою Закон сохранили…" Моисей отвечал им: "О бессмысленные и черствые сердцем, сыны не Авраама, а диавола. Не писал ли я вам в Законе так: Пророка воздвигнет вам Господь Бог из братий ваших, Которого вы должны слушать, как меня… что еще может быть яснее сказано вам!"67.

Танцы инородцев в вертепе могут быть интерпретированы через лубочный контекст. Среди назидательных лубочных листов немалое место занимает обличение разряженных плясунов – Кавалера и Дамы. Например, картинка "Зерцало грешного человека" в сложенном виде представляет Спасителя на Кресте. Крест стоит на дереве, с которого змей подает Еве яблоко. У Креста надпись: "чрез снедь сию сотвориша себе быт боги, за преслушание свое инате терпеть муки многи"68. Если разогнуть картинку, то перед нашими глазами предстаноут дама в богатом уборе с веером в руке и кавалер с мечом в руке. В середине помещены вирши:

"Ах, ах мир о вечном благом не помышляет
Ходит в суетном убранстве и сим себе украшает"69 и т.д.

Если продолжать разворачивать довольно прихотливо сложенный лист, то можно увидеть символическое изображение мироздания. На четырех квадратах написано:

"Сим молитву деет,
Хам пшеницу сеет,
Афет власть имеет.
Смерть всеми владеет"70.

в правой стороне развернутого листа находится облако с надписью: "Царство Небесное", а в левой – облако со словом "суд"71. Несколько ниже справа представлена Смерть с косою в одной руке и трубою в другой:

"Труба и коса
Зде колико не ликовати,
А смертного часа не миновати…"72

"Кости зрак
Смерти знак
Зри се всяк
Будет так."73

Слева изображен грешник, стоящий в пламенеющей пасти змея. В центре нарисован покойник в гробу. Рядом пояснение:

"Черви плот поядают
Никтоже на ню взирает
Земля еси и в землю идеши.
Змий плодом искуситель
Адама с Евою из рая изгонитель."74

По существу лубок "Зерцало грешного человека" отражает все основные планы вертепной драмы. Здесь есть и грехопадение, и Страшный Суд, а между ними находятся веселые и беспечные грешники, подстерегаемые Смертью с косой. При этом люди как бы помещены в Ноев Ковчег – символ земного мира, который движется к Страшному Суду. Вертеп оказывается таким же Ноевым Ковчегом, наполненным многими "языками" (народами). В нем присутствуют католики, православные, лютеране, униаты, иудеи и мусульмане. Все они предстают перед яслями новорожденного Спасителя и судятся: цари и воины, богатые и убогие. "Вкупе предстоят царь и воин, богат и убоги вравнем достоинстве."75

Что же делают герои светской части вертепа и за что они  судятся? По существу, все их действие сводится к битве (драке, убийству, побоям), торговле (краже), танцу и ворожбе. Количественное соотношение этих действий в драме показано на рис. "Б". С одной стороны, набор именно таких действий объясняется традициями карпогонической магии, присутствующими в фольклорном святочном универсуме76. С другой стороны, это может быть понято через эсхатологический контекст вертепа.

В кукольном народном театре Петрушки основными действиями являются убийство и торговля, что можно связывать как с особенностями карнавального смеха, присущего этому театру, так и с мифологической "этимологией" героя77. Вертеп существенно отличается от нерелигиозного народного театра тем, что он, отчасти принимая карнавальные драматургические законы последнего, заставляет их существовать в оценочном универсуме христианского космоса. Т.о. приемы принципиально внеоценочной системы попадают в жесткую координатную плоскость храмоподобного мироздания, где они начинают адаптироваться к несвойственным им морально-нравственным установкам. Если убийство в театре Петрушки есть просто "комическая катастрофа"78, то в вертепе это либо карнавально-комическая, либо христианско-космическая катастрофа. Жид, например, часто убивается вообще без причины, без каких-либо мотивировок. Эпизоды с Жидом при этом оценивались зрителями и вертепщиками как нечто особенно забавное и желанное. "Сколько помнится, после козла сцена стоит некоторое время пустою. Внимание зрителей возбуждается. Видевшие вертеп шепчут: "Жид". Действительно, является характерная фигурка, прекрасно исполненная кукла, изображающая Жидка с пейсиками в ермолке, в длинном черном лапсердаке"79. При этом при всех признаках карнавально-комической катастрофы смерть Жида иногда оказывается в вертепе справедливым возмездием за сребролюбие, жестокость (Мин.III.-3, 143, Мог.Я., 126–127) или святотатство (Сл.М., 148). Гибнет в вертепной драме в поединке нечастивый Воин (Сл.М., 148), Турецкий Рыцарь (Мин.III-1, 135), Пор Индейский (Мог.Р., 100, Сур., 80). Дьявол относит убитых в бездну, что вполне закономерно, если вспомнить, какой конец постигает иноверных на Страшном Судилище. О смерти Запорожца уже говорилось. Инерция справедливого возмездия за грехи действует и здесь. Герой может воскреснуть по законам карнавальной действительности и бесповоротно умирать, согласно общей оценочной логике вертепного представления. Кроме Жидов и нечестивых Воинов в светской части драмы в пекло уносится Ведьма (Люб.)80. Возможно, что потенциальными "смертниками" являются в вертепе Дед и Баба. Интермедия ХVIII века на три персоны (Дед, Баба, черт), опубликованная В.Е. Перетцом81, могла быть связана с вертепным театром. В интермедии черт поощряет танцы и винопитие Деда и Бабы, а затем препровождает их в ад. В известных нам вертепных текстах Дед и Баба тоже скачут и ликуют. Из прогоняет Запорожец, чья близость черту подчеркивается его стабильным появлением непосредственно перед приходом последнего и тем, что он, как и Ведьма, побеждает бесов не крестным знамением, а колотушкой. При этом в сценах с Ведьмой, в которых исконно участвует дьявол, Казак (герой, эквивалентный Запорожцу) легко может замещать нечистого и выполнять его функцию (Слуц. 503). Глумление над Священником и нераскаянность Запорожца тоже характеризуют его как темного персонажа.

Т.о. мы видим, что в бытовой части вертепной драмы герои судятся за сребролюбие, пьянство, плясание, чародейство и неверие во Христа. Если обратиться к материалу иконы, лубка, духовного стиха, связанному с темой загробного наказания, то окажется, что в длинных списках грехов, присутствующих здесь, наименования могут варьироваться и меняться местами. Однако почти неизменно ближе к началу списка стоят: убийство, прелюбодейство, пьянство, глумотворство и плясание, мздоимство и чародейство:

"Пияницы изыдут в смолы кипучая;
Блудницы изыдут во змии во лютыя…
Смехотворцы и глумотворцы
Изыдут в скрып зубный
И муку, и плач неутешимый…
Неимлостивы ростовщики
Изыдут во черви неусыпляющие!"82

Лубочный Страшный Суд предлагает следующую последовательность грехов: пьянство, тщеславие, блуд, отчаяние, лихоимство, сребролюбие, чревобесие… плясание и т.д.83 В видении Григория ученика Василия Нового о Страшном суде осужденные видят "на чалах своих: "убийца", "прелюбодей", "блудник", "сквернитель", "вор", "чародей", "пияница", "мятежник", "святотатец" и т.д.84 Говоря о Страшном Суде, Ефрем Сирин влагает в уста Учителя, отвечающего на вопросы Христолюбцев, следующие слова: "Иначе мучится прелюбодей, иначе – блудник, иначе – убийца, иначе – вор и иначе – пьяница". Горе тогда блуднику, горе прелюбодею, горе пьянице, горе чародеям и гадателям"85. В вертепной драме срабатывает так же логика: эпизоды с ворожбой появляются ближе к концу представления, когда пьяницы, убийцы, прелюбодеи и чревоугодники уже показались зрителям.

Итак, судя по всему, вертепные герои светской части включены во временной универсум Рождественского поста так же, как и герои первой части. Благодаря этому, время вертепного действия беспрерывно: появление Адама и Евы или Пророков знаменует начало мира. Смерть Ирода вводит нас в ситуацию конца мира, которая раскрывается в длинном вертепном шествии-пляске инородцев,пришедших к яслям Спасителя и одновременно явившихся на Страшный Суд. Завершает драму выход убого Нищего (бернардинского Монаха, Деда, поющего о Лазаре86 и т.д.) с тем, чтобы зрители поучаствовавшие в мистерии Рождества и Страшного Суда вертепа, сами не пришли в то место мучения, куда отправились (или должны были бы отправиться) почти все герои вертепной драмы. Если вновь обратиться к проложному чтению на Рождество и духовным стихам, имеющим прямое отношение к вертепу, можно убедиться, что композиционное решение этого Слова (грехопадение – искупление – что нужно делать, чтобы не осудиться на Втором Пришествии) соответствует не только композиционному построению стиха "Плач Адама"87 и некоторых других покаянных духовных стихов, но и композиционной логике вертепной драмы. Драма развивается так же, как покаянный духовный стих или богослужение.

Дискретность времени вертепной драмы более очевидна, чем его непрерывность, которую мы попытались показать. Членение драмы имеет два уровня – глобальный и поэпизодный. Глобально каноническая часть разделена на два законченных действия: догматическое (история грехопадения и известие о Боговоплощении и Спасении) и действо об Ироде. Вторая часть в своем членении не столько векторна, сколько циклична: в центре находятся сцены с Жидом и Цыганом, вокруг них круговращаются поединщики и плясуны.

В вертепной драме есть три сюжетно-тематических составляющих, которые, вписываясь в общую картину мистерии Священной истории, все же отстоят от нее, вводя в пьесу некий дополнительный семантический пласт. Это Цыганские и Еврейские сцены, эпизоды с Мацеем, объевшимся святочной кутьей, и сцены с вождением Козы и ворожбой. С одной стороны, указанные сюжетно-тематические элементы имеют контекстуальные параллели в рождественско-эсхатологическом материале, как было показано выше; с другой – перед нами реальность, явно противопоставленная реальности канонической части драмы. (Духовное и светское, церковное и антицерковное, праведное и греховное.) Три комплекса светских эпизодов, видимо, связаны с народным празднованием Святок, т.е. их темами оказываются пьяный пит и дохристианская ритуальная деятельность (вождение Козы и Коня, святочная ворожба).

Такое соединение несовместимого не должно нас удивлять, поскольку со времен Иоанна Златоуста до сего дня народное отношение к новогодним праздникам мало изменилось. В своем Слове на Новый год святитель Иоанн говорит: "происходящие сегодня дьявольские всенощные гулянья, шутки, бранные крики, ночные пляски и смешные забавы хуже всякого неприятеля пленили наш город… Крайне безумно по одному счастливому дню ожидать того же на весь год; и не только от безумия, но и от диавольского влияния происходит та мысль, будто в делах нашей жизни надобно полагаться не на собственную ревность и деятельность, а на дневные обращения времени. Счастлив для тебя будет год во всем не тогда, как ты будешь пьянствовать в первый день, но если и в первый, и в каждый день будешь делать угодное Богу"88. Однако вертепные Святки организованы не по слову Иоанна Златоуста. Народные святочные празднества подразумевали строгое поведение во время поста, затем греховную "разрядку" в период от Рождества до Крещения, которая заканчивалась покаянием и омовением в освященной проруби. Вертепная драма строится по тому же плану. В некоторых театрах даже допускалось представление в конце Крещения Господня (Ир., 35).

Итак, вертеп воспроизводит логику дохристианского ритуального поведения одновременно с христианской обрядовой логикой. Поступки героев светской части подвергаются морально-нравственной оценке и осуждаются, поскольку они происходят внутри подвижной квази-иконы Страшного Суда. При этом все их действия в системе драмы являются правильными и нормальными. Ведь зрители не только внимают духовным стихам об Адаме и Еве, Богаче и Лазаре, но ожидают появления Жида и любимого убийцы Запорожца с таким нетерпением, как и появления трех Царей-Волхвов. Одобрение вызывают и благочестивые Пастухи с овечками, и скакание и убийство Антоновой Козы. Все это связано с представлениями о хаосе как норме в период обновления времени.

Интересно, что вертепный театр в своей идее – явление христианское, но принимает в себя архаический сегмент. Зеркальное подобие вертепу могут представлять из себя гадательные книги, которые в самой идее – феномен антихристианский, как бы сегмент антихристианской святочной жизни, но строятся исключительно на церковном материале. Гадающий бросает семечко на круг с цифрами, а затем читает текст под соответствующим номером. Например: "Народился Христос в гради вифлеемсти, тогда явилася звизда на востоци и возрадовалася вся вселенная Рождеству Христову, так и ты человече возрадуешися делу своему, Господь Бог теби на помощь, добро ест"89. Или: "Коли святый Иоанн крестил Господа в ерданстей реци, тогды возрадовалася вся вселенная Крещению Господню, так и ты человече возрадуешися, на што еси себи замыслил и загадал, добро ест"90.

Итак, мы рассмотрели время вертепной драмы в его отношении к богослужению и народной святочной обрядности через традиционный контекст вертепного представления. Мы пришли к выводу, что с точки зрения своей временнуй организации драма относится в большей степени к сфере обряда, чем к сфере театра. Главный признак театрального времени (то, что сейчас показывается, в действительности сейчас не происходит) в вертепной драме нарушается, но не благодаря свойствам самой драмы, а благодаря свойствам календарного времени, в котором она действует. Главный принцип обрядового времени (то, что сейчас показывается, не только действительно происходит, но и имеет абсолютную власть над тем временем, в котором оно в данный момент существует) также нарушается вертепом. С точки зрения своего временнуго универсума, вертепная драма оказывается квази-театром и квази-обрядом.

Примечания:

1. Гусев В.Е. От обряда к народному театру. (Эволюция святочных игр в покойника) // Фольклор и этнография. (Обряды и обрядовый фольклор). Л., 1974. С. 49–59.
2. Фрейденберг О.М. Семантика архитектуры вертепного театра // Декоративное искусство, 1978, № 2. С. 41–44).
3. Федас Й.Ю. Укра?нський народный вертеп. Ки?в, 1987. С. 17–18.
4. Богатырев П.Г. Народный театр чехов и словаков // вопросы теории народного искусства. М., 1971. С. 30–50.
5. Всенощное бдение. Литургия. М., 1991. С. 73.
6. О православном богослужении см.: Успенский Н.Д. Чин всенощного бдения на православном Востоке и в Русской Церкви // Богословские труды. Сб. 18. М., 1978.
Арсений, митрополит Киевский и Галицкий. Изъяснение Божественной Литургии. Киев, 1979.
Симеон Солунский. Книга о храме; Толкование на Литургию; Разговор о Таинствах // Писания св.Отцев и Учителей Церкви, относящиеся к истолкованию православного богослужения. Т.2. Спб., 1856.
Мы рассматриваем время богослужения на примере православной традиции, поскольку сцены восточнославянского вертепа, изображающие богослужение, ориентированы именно на эту традицию. Кроме того, те универсалии структуры богослужебного времени, о которых идет речь, актуальны как для православия, так и для католичества и греко-католичества.
7. Всенощное бдение. Литургия. М., 1991. С. 57–58.
8. Вениамин Архиепископ Нижегородский и Арзамасский. Новая Скрижаль или объяснение о Церкви, о Литургии и о всех службах и утварях церковных. Т.1. Репринтн.изд. М., 1992. С.79. Далее: Скрижаль.
9. Всенощное бдение. Литургия. М., 1991. С. 59.
10. Там же. С. 60.
11. Скрижаль. Т. 1. С. 85.
12. Там же. С. 85.
13. Там же. С. 86–90.
14. Скрижаль. Т. 1. С. 97.
15. Там же.
16. Там же. С. 108.
17. Всенощное бдение. Литургия. М., 1991. С. 63.
18. Там же. С. 64.
19. Там же.
20. О христианском представлении о времени и об истории этого представления см.: Аверинцев С.С. Порядок космоса и порядок истории в мировоззрении раннего средневековья // Античность и Византия. М., 1975. С. 266–285.
21. Всенощное бдение. Литургия. М., 1991. С. 67.
22. Скрижаль. С. 122.
23. Всенощное бдение. Литургия. С. 67.
24. Об этом свидетельствует не только церковная поэзия, но и иконопись. См.: "Пречистому образу Твоему поклоняемся…" Образ Богоматери в произведениях из собрания Русского музея. Спб., 1995. С.61.
25. Батуринский вертеп показывался на лагерных сборах. Марковський Е. Укра?нський вертеп. Ки?в, 1929. С. 177.
26. Марковський Е. Український вертеп. Київ, 1929. с. 171.
27. Марковський Е. Укра?нський вертеп. Ки?в, 1929. С. 157–158.
28. Виноградов Н.Н. Белорусский вертеп. Спб., 1908. С. 28.
29. Расшифровка ссылок на тексты вертепной драмы предлагается в словаре сокращений. Цифра обозначает номер страницы.
30. Романов Е.Р. Белорусский сборник. Вып. 8. Вильна, 1912. С. 77, 99, 93.
31. Бессонов П. Калеки перехожие. М., 1963. Вып. 4. С. 188, 192, 205.
32. Стихи духовные. М., 1991. С. 75.
33. Служба Великого Пятка и Великой Субботы Страстныя седмицы. Спб., 1993. С. 34, 49, 52, 57, 68.
34. Там же. С. 63.
35. Богослужения православной Церкви. Спб., 1993. Вып. 1. С. 1.
36. Там же. С. 3.
37. Богослужения православной Церкви. Спб., 1993. Вып. 1. С. 15.
38. Романов Е.Р. Белорусский сборник. Вып. 9. Вильна, 1912. С. 92.
39. Марковський Е. Укра?нський вертеп. Ки?в, 1929. С. 41.
40. Чин Пещного действа, символизирующий Боговоплощение, имел место за неделю до Рождества.
41. Памятники славяно-русской письменности, изданные императорской археологической комиссией. Вып. 13. Тетр. 2. Великие Минеи Четии. Декабрь. Дни 25–31. М., 1912. Ст. 2203–2217.
42. Традиция начинать истории Рождества с пророчества о нем прослеживается в старых католических мистериях на Р.Х., которые могли начинаться с действа "Пророки". (Резанов В.И. Из истории рус.драмы. Школьные действа 17–18 вв. и театр иезуитов. М., 1910. С. 56.
43. Резанов В.И. Памятники русской драматической литературы. Школьные действа 17–18 вв. Нежин, 1907.
44.  Ранняя русская драматургия 17–перв.пол. 18 в. Пьесы столичных и провинциальных театров перв.пол. 18 в. М., 1975. С. 138–144.
45. Ранняя русская драматургия… С. 616.
46. Франко I. До iсторi? укра?нського вертепа 18 в. Львiв, 1906. С. 54–57.
47. Там же. С. 141–142.
48. Барин и Ванька выражают две стороны центрального героя. Барин – военно-монархическое начало, Ванька – смеховое начало. В Запорожце эти два начала проявляются одновременно.
49. Ровинский Д.А. Русские народные картинки. Спб., 1881. Кн. 4. №522. С. 449.
50. Франко I. До iсторi? украiнського вертепа 18 в. Львiв, 1906. С. 75.
Франко замечает, что в вертепных ремарках часто указывается, что Казак является с рогом, а Лях – с луком (Указ.соч. С. 80). По мнению автора, вертеп повлиял на колядку.
51. Франко замечает, что в вертепных ремарках часто указывается, что Казак является с рогом, а Лях – с луком (Указ.соч. С. 80). По мнению автора, вертеп повлиял на колядку.
52. Там же. С. 79.
53. Кулижский Г. Бетлейки // Душеполезное чтение, 1873, декабрь, т.3. С. 449–450.
54. См.: Петухов Е. В. Очерки литературной истории Синодика. Спб., 1895.
55. Институт Русской Литературы (Пушкинский дом). Древлехранилище им. В.И. Малышева. Причудское собрание. № 66. Синодик 1887 г. Л. 14.
56. Ровинский Д.А. Русские народные картинки. Кн.3. Сиб., 1881. № 1008. С. 391–397.
57. "Жидове, Турце, Татаре, Ормяне, Мурини". (См.икону страшного Суда из Львовского музея укр. искусства: Украинская средневековая живопись, Киев, 1976. С. 15).
58. Ранняя рус. драматургия 17–перв.пол. 18 в. Пьесы столичных и провинциальных театров перв.пол. 18 в. М., 1975. С. 154.
59. Ранняя рус. драматургия 17–перв.пол. 18 в.… С. 155.
60. Там же.
61. Стихи духовные. М., 1991. С. 241.
62. Ровинский Д.А. Русские народные картинки. Атлас. Т. 1–4. Спб., 1881–1893. Т.3. Спб., 1881. № 795.
63. В некоторых вертепных драмах сюжеты об Ироде и Максимилиане показывались вместе. Об этом упоминает Е.Р.Романов (Белорусский сборник. Вып. 8. Вильна, 1912. С. 73).
64. Великие Минеи Четии. Декабрь. Дни 25–31. М., 1912. Ст. 2246.
65. Франко I. До iсторi? украинського вертепа 18 в. Львiв, 1906. С. 87.
66. См.: Вилинский С.Г. Житие Св. Василия Нового в русской литературе. Ч. 2. Одесса, 1911.
67. Страшный Суд Божий. Видение Григория, ученика святого и богоносного отца нашего Василия Нового Царегородского. Московское Подворье Русского на Афоне Свято-пантелеймоновского монастыря, 1995. С. 587.
68. Ровинский Д.А. Русские народные картинки. Спб., 1881. Кн.3. №742. С. 113.
69. Там же. С. 114.
70. Ровинский Д.А. Русские народные картинки. Спб., 1881. Кн.3. №742. С. 114.
71. Там же. С. 115
72. В Сурожском вертепе Ирод перед смертью говорит:
 "Но ты, смерть страшна и безобразна,
 Зачем внезапно ко мне пришла?
 Скрыта бо твоя труба и коса,
 Понеже ты ходишь суха, нага и боса" (Сур., 78).
73. Ровинский Д.А. Русские народные картинки. Спб., 1881. Кн.3. №742. С. 115. Данный текст и реплика, приведенные в предыдущей сноске, могут встречаться в печатных Синодиках ХVIII века. (См. Синодик Донского старшины из станицы Дурновской у г. Черкасска 1781 г. Институт Рус. Лит. Древлехранилище им. В.И. Малышева. Собрание В.Н. Перетца № 391. Л.2, 35).
74. Ровинский Д.А. Там же. С. 116. Подобные тексты так же характерны для Синодиков – литературных сборников. Их источником служит Последование погребения (Требник. М., 1658. С. 320, 321; Путухов Е.В. Очерки литературной истории Синодика. Спб., 1895. С. 234).
75. Лубочная картинка "Отпевание усопшего", навеянная синодическими образами.
Ровинский Д.А. Указ.соч. с. 127. № 752.
76. См.: Ивлева Л.М. Обряд. Игра. Театр. (К проблеме типологии игровых явлений) // Народный театр./ред. В.Е. Гусев. Л., 1974. С. 20–35.
Давидова М.Г. Вертепный театр и святочная обрядность // Малые города России. Культура. Традиции. Матер.научно-практич. конфер. "Да возвеличится Россия!" (Санкт-Петербург, январь 1994 г.). М.; Спб., 1994. С. 135–137.
77. Некрылова А.Ф. Традиционная архитектоника народной кукольной комедии // Международный симпозиум историков и теоретиков театра кукол. (Москва, 6–9 декабря 1983 г.). М., 1984. С. 23–36.
78. Там же. С. 28.
79. Тарнавский А. Вертеп в Духовщине // Киевская Старина, 1883, март. С. 665.
80. Почти все женские персонажи бытовой части вертепа носят печать глубокой греховности, связанной с установками культурно-тематического комплекса "Злая жена". (См.: Титова Л.В. "Беседа отца с сыном о женской злобе". Исследование и публикация текстов. Новосибирск, 1987; Давидова М.Г. Мотивы рождественской вертепной драмы, связанные и Иоанном Крестителем // Живая тарина, 1996, № 4 (12). С. 24–26). Под знаком этого комплекса находится не только Ведьма, но и шинкарка, обычно изображаемая на украинских и белорусских иконах в аду на Страшном Суде, Иродиада, неверная жена Пора, Молодица, танцующая с Монахом и др. В последнем случае, видимо, можно говорить о влиянии синодических рассказов о падении Монахов и их прощении, почерпнутых из Пролога и Патериков (Петухов Е.В. Очерки из литературной истории Синодика. Спб., 1895. С. 195 и след.). Эти же рассказы попали в литературный памятник 17 в. "Беседа отца с сыном о женской злобе". (Титова Л.В. Указ соч. С. 139).
81. Перетц В.Н. К истории польского и русского театров // Изв.отд.рус.яз. и словесности импер. АН, 1909, т.14, кн.1.
82. Бессонов П. Калеки перехожие. Вып.6. М., 1864. № 504.
83. Ровинский Д.А. Русские народные лубочные картинки. Спб., 1881. Кн. 3. № 1008. С. 391–397.
84. Страшный суд Божий. М., 1995. С. 16.
85. Творения св. отцов. Т.14. М., 1849. Творения св. Ефрема Сирина, ч. 3, сл. 38, с. 16–19. Цит.по: Памятуйте, братия, о смертном часе. М., 1996. С. 41. Данное Слово Ефрема Сирина помещено в Великих Минеях Четиих митрополита Макария под 25 декабря. (Вел.Минеи Четии. Декабрь. Дни 25–31. М., 1912. Ст. 2202–2217).
86. Виль., 162.
87. См.: Савельев О.А. "Плач Адама". Круг источников и литературная семья памятника // Памятники литературы и общественной мысли эпохи феодализма. Новосибирск, 1985. С. 164–182.
88. Иоанн Златоуст. Слово на Новый год // полное собр.творений св. Иоанна Златоуста. В 12 т. Т. 1. Кн. 2. М., 1991. С. 552–553.
89. Загадки царя Давида // Романов Е.Р. Белорусский сборник. Вып. 5. Заговоры, апокрифы
и духовные стихи. Витебск, 1891. С. 216.
90. Там же. С. 221.


Страница 2 - 2 из 3
Начало | Пред. | 1 2 3 | След. | КонецВсе

© Все права защищены http://www.portal-slovo.ru

 
 
 
Rambler's Top100

Веб-студия Православные.Ру