Слово 15, сказанное в присутствии отца, который безмолвствовал от скорби, после того как град опустошил поля

Воспроизводится по изданию "Творения иже во святых отца нашего Григория Богослова, архиепископа Константинопольского" Изд.3. М., 1889 г.

Для чего расстраиваете достохвальный порядок?  Для чего принуждаете говорить язык, покорный закону? Для чего вызываете слово, не противоборствующее духу? Для чего, оставив главу, обращаетесь к ногам? Для чего, миновав Аарона, приходите к Елеазару? Я не согласен, чтобы источник был загражден, а ручей тек, чтобы солнце скрылось, а звезда сияла, чтобы седина уступила, а юность давала законы, чтобы мудрость умолкла, а неопытность величалась. Без сомнения, большой дождь не полезнее малого: один силен, смывает землю и во всем вредит земледельцу, а другой идет тихо, проникает в глубину, утучняет ниву, приносит пользу оратаю, питает колос во время созревания плода. Так и обильное слово не полезнее мудрого: доставив, может быть, несколько удовольствия, оно улетает и исчезает вместе с колебанием воздуха, не производя ничего больше, и только очаровывает краснословием пленяющийся им слух; а мудрое слово проникает в ум, расширив уста, исполняет их духом, переживает свое рождение и немногими слогами возделывает многое. Не говорю еще об истинной и первой мудрости, в которой преимуществует дивный сей делатель и пастырь .

Первая мудрость есть жизнь похвальная, очищенная или очищаемая для пречистого и пресветлого Бога, Который требует от нас одной жертвы — очищения, — жертвы, обыкновенно называемой в Писании сердцем сокрушенным (Пс. 50:19), жертвою хвалы (Пс. 49:14, 23), новою о Христе тварию (Гал. 6:15), новым человеком (Еф. 4:24) и тому подобно. Первая мудрость — презирать ту мудрость, которая состоит в одних словах и оборотах речи, в обманчивых и излишних противоположениях. Лучше мне пять слов сказать в Церкви с разумом, нежели тысячи одним языком (1 Кор. 14:13) и невразумительным звуком трубы, который не возбуждает моего воина к духовной брани. Я хвалю и лобызаю ту мудрость, которой прославились незнатные, для которой предпочтены уничиженные, с которой рыбари уловили в сети Евангелия всю вселенную, победив упраздняемую мудрость словом совершенным и сокращенным (Рим. 9:28). Не тот для меня мудрец, кто мудр на словах, у кого оборотлив язык, а душа не обучена, кто подобен гробам, которые снаружи благообразны и красивы, а внутри полны мертвых костей и скрывают в себе великое зловоние, но тот, кто хотя мало говорит о добродетели, однако же многое показывает на деле и жизнью удостоверяет в слове. Для меня лучше красота видимая, нежели изображаемая словом, лучше богатство, которое уже в руках, нежели воображаемое во сне, лучше мудрость, не словом блистающая, но свидетельствуемая делами. Ибо сказано: разум благ всем творящим и (Пс. 110:10), а не проповедующим. Самое верное испытание сей мудрости — время, а истинный венец хвалы — старость (Притч. 16:31). Ибо хотя не должно ублажать человека прежде смерти (Сир. 11:28), как думаю с Соломоном, — не известно, что родит находяй день (Притч. 27:1), потому что земная жизнь наша подвержена многим переворотам и тело смирения туда и сюда порывается и изменяется: впрочем, кто провел большую часть жизни неукоризненно и близок уже к пристани сего общего моря жизни, тот не безопаснее ли и не счастливее ли других, которым предлежит далекое плавание?
Итак, не заключай уст, которые вещали так много доброго, от которых так много плодов и порождений правды. Сколько от них чад, какие от них сокровища — возведи окрест очи твои и виждь! Весь народ сей родил ты благовествованием во Христе! Не лишай нас более своих полезных, хотя и немногих слов, не полагай начала близкой уже потери. Изреки слово, хоть краткое, но для меня любезное и весьма приятное, хоть неощущаемое слухом, но познаваемое по тому духовному воплю, который Бог слышит от безмолвствующего Моисея и беседующему умно говорит: что вопиеши ко Мне (Исх. 14:15)? Собери народ сей для меня, твоего питомца, потом пастыря, а ныне первопастыря. Научи меня пастырству, народ сей — благопокорности. Полюбомудрствуй о настоящем бедствии, о судах Божиих праведных, постигаем ли мы их или не знаем великой бездны; о том, как у Господа, по слову святого Исаии, и милость на мерилех (Ис. 28:17); потому что благость Его не безрассчетна (хотя казалась такой начавшим ранее трудиться в винограднике и не приметившим неравенства в самом равенстве). Полюбомудрствуй о том, как гнев Божий, называемый чашей в руце Господни (Пс. 74:9) и чашею падения испиваемою (Ис. 51:17), соразмеряется с грехами; потому что Господь, хотя у всех убавляет нечто из заслуженного ими наказания, и нерастворенное вино гнева растворяет человеколюбием (Пс. 74:9); впрочем, от строгости преклоняется на милость только для тех, которые вразумляются страхом, и от малой скорби приемлют во чреве обращение, и болят им, и раждают совершенный дух спасения (Ис. 26:18); а блюдет и без остатка изливает дрождие, то есть конечный гнев, на тех, которые не исцеляются Его благостью, но еще ожесточаются, подобно тяжкосердому фараону, обременяющему горькими работами и соблюденному в показание силы Божией над нечестивыми (Исх. 9:16). Скажи: от чего такие удары и бичи? Где их основание? Следствие ли это беспорядочного и неправильного движения вселенной, неуправляемого и неразумного течения вещей, как будто нет над ними Правителя, и дело ли это случая, как думают немудрые мудрецы, слепо увлекаемые беспорядочным и темным духом? Или все с разумом и в порядке, как сначала произведено, прекрасно растворено, совокуплено и приведено в движение по законам, известным единому Приведшему все в движение, так и после движется и изменяется, управляемое браздами Промысла? Отчего неурожаи, тлетворные ветры, град, настоящее наше поражение и вразумление? Отчего порча в воздухе, болезни, землетрясения, волнения морей и небесные явления?

Как тварь, созданная в наслаждение людям, сей общий и равный для всех источник удовольствий обращается в наказание нечестивых, чтобы мы тем же самым, чем были почтены и за что оказались неблагодарными, теперь вразумились и познали силу Божию в злостраданиях, когда не познали ее в благотворных действиях? Как одним воздаются от руки Господни грехи сугубы (Ис. 40:2), и мера беззакония восполняется сим усугублением (чем и Израиль уцеломудривается), а для других грехи исчерпываются седмикратным воздаянием в недро их (Пс. 78:12)? И что значит мера аморреев, еще не исполнившаяся (Быт. 15:16)? Как грешник или оставляется без наказания, может быть, потому, что блюдется для будущего, или наказывается опять для того, чтобы ему уврачеваться здесь? И как праведник или злостраждет, а через сие, может быть, испытуется, или благоденствует и тем охраняется, если он беден умом и не очень возвысился над видимым, чему каждого из нас учит совесть, — это домашнее и неложное судилище! Что значит постигший нас удар и отчего он? Испытание ли это добродетели или истязание за грехи? Но хотя бы и не было это наказанием, лучше принять за наказание и смириться под крепкую руку Божию, нежели превозноситься сим как испытанием. Научи же сему и вразуми нас, чтобы и не слишком болезнен был для нас настоящий удар и чтобы нам не презреть его, впав во глубину зол (ибо и таким недугом страждут многие), но чтобы благоразумно принять вразумление и бесчувственностью к нему не навлечь на себя чего-либо большего.

Ужасно видеть бесплодие земли и погибель плодов, и притом в какое время? Когда уже плоды радовали надеждой и близки были к собранию. Ужасно видеть безвременную жатву; видеть, как земледельцы скорбят о трудах и будто над мертвецами сидят над стеблями, которые тихий дождь возрастил, а сильный пожал, с которых не исполни руки своея жняй, и недра своего рукояти собираяй, над которыми не слышно было благословения, каким приветствуют земледельцев мимоходящии (Пс. 128:7–8). Жалкое зрелище — земля поруганная, остриженная, лишенная украшения своего!

Сие оплакивает и блаженный Иоиль, трогательнее других изобразивший опустошение земли и мучительность голода; оплакивает и другой пророк, противополагающий прежней красоте земли последовавшее ее безобразие. Рассуждая о гневе Господа, опустошающего землю, пророк говорит: пред ним рай сладости, и созади поле пагубы (Иоил. 2:3). Тягостно, через меру тягостно сие, доколе печалит одно настоящее и не беспокоит ощущение другого тягчайшего удара, как и в болезнях настоящее страдание всегда болезненнее не наступившего. Но и сего тягостнее то, что заключают в себе сокровищницы Божия гнева. Да не испытаете вы сего! И, конечно, не испытаете, если прибегнете к милосердию Божию, слезами приклоните к себе Того, Кто милости хощет, и остаток гнева отвратите от себя обращением. Это еще кротость и человеколюбие, снисходительное вразумление, первые удары пестуна, образующего младенчество, это еще дым гнева, то есть начаток истязания, а не огнь воспламенившийся, то есть не самый верх гнева, не углие возгоревшееся, то есть не последние удары бича (Пс. 17:9). Бог отчасти угрозил нам, отчасти простер на нас бич, от иного удержался силой, иному подверг нас, равно вразумляя и наказанием и угрозой и пролагая путь гневу Своему, Он по преизбытку благости начинает с меньшего, чтобы не иметь нужды в большем. Но Он наказывает и большим, если бывает к тому вынужден.

Знаю сие оружие очищенное (Пс. 7:13), сей упивающийся меч на небеси (Ис. 34:5), которому повелено сечь, изничтожать, обесчадить (Иез. 21:10), не миловать ни плотей, ни мозгов, ни костей. Знаю, что Бесстрастный, аки медведица лишаема, и яко рысь, встречающая на пути ассириев (Ос. 13:7–8), не древних только, но и всякого, кто ныне ассириянин беззаконием, и что нельзя убежать от крепости и скорости гнева Его, когда Он бодрствует над нашими нечестиями и когда врагов Его преследует ревность, готовая поясти сопротивныя (Евр. 10:27). Знаю сие истрясение, и вострясение, и воскипение, и сердца сокрушение, и разслабление колен (Наум. 2:10), и другие подобные наказания, постигающие нечестивых. Не говорю уже о тамошних судилищах, которым предаются пощаженные здесь; почему лучше здесь подвергнуться вразумлению и очищению, нежели претерпеть истязание там, когда настанет время наказания, а не очищения. Ибо как выше смерти поминаяй здесь Бога (о чем прекрасно любомудрствует Давид), так для отшедших отсюда нет исповедания и исправления во аде (Пс. 6:6), потому что Бог ограничил время деятельной жизни здешним пребыванием, а тамошней жизни предоставил исследование сделанного.

Что мы сотворим в день наведения, которым устрашает один из пророков (Ис. 10:3; Сир. 2:2), или в день состязания Божия с нами (на горах ли и холмах оно будет, как мы слышали (Мих. 6:2), или в другом каком-либо месте и каким ни есть образом), когда Бог будет обличать нас, Сам противостанет нам, поставит пред лицом нашим грехи наши, — сих тяжких обвинителей, — когда полученные нами благодеяния противоположит нашим беззакониям, будет одно наше помышление поражать другим помышлением и одно дело осуждать другим делом, когда взыщет с нас за то, что достоинство образа Его поругали и омрачили мы грехом, и, наконец, предаст нас казни, после того как обличим и осудим сами себя, и нельзя уже будет сказать нам, что страждем несправедливо? Для страждущих здесь это служит иногда утешением в осуждении; но там кто будет заступником? Какой вымышленный предлог, какое ложное извинение, какая хитро придуманная вероятность, какая клевета на истину обманет судилище и превратит суд правый, где у всякого кладется на весы все — и дело, и слово, и мысль, где взвешивается худое с добрым, чтобы тому, что перевесит, и иметь верх и с тем, чего больше, соображаться приговору, после которого нельзя ни перенести дела в другое судилище, ни найти высшего судии, ни оправдаться новыми делами, ни взять елея для угасших светильников у мудрых дев или у продающих, после которого не помогает раскаяние богатого, страждущего в пламени и заботящегося об исправлении родных, и не дается срока к перемене жизни? Напротив того, суд сей будет единственный, окончательный и страшный, а еще более праведный, нежели страшный, или, лучше сказать, потому и страшный, что он праведен. Тогда поставятся престолы, Ветхий денми сядет, раскроются книги, потечет река огненная, предстанут пред взоры свет и тьма уготованная: и изыдут сотворшии благая в воскрешение живота, который ныне сокровен во Христе, напоследок же с Ним явится, а сотворшии злая в воскрешение суда (Ин. 5:29), которым осудило уже неуверовавших судящее им слово (Ис. 12:48). И первые наследуют неизреченный свет и созерцание Святой и Царственной Троицы, Которая будет тогда озарять яснее и чище и всецело соединится со всецелым умом (в чем едином и поставляю особенно Царствие Небесное); а уделом вторых, кроме прочего, будет мучение, или, вернее сказать, прежде всего прочего, отвержение от Бога и стыд в совести, которому не будет конца.