О западных вероисповеданиях. Отдел второй. Новые вероисповедания общества, образовавшиеся на христианском Западе с XVI века. Часть I

§ 13. Реформация XVI века и разделение западного христианского мира на два исповедания — католическое и протестантское

В начале XVI столетия народное раздражение, вызванное на западе Европы деспотическими притязаниями и злоупотреблениями папства, грубостью и развращенностью католического духовенства и монашества, безжизненными и мелочными схоластическими толкованиями и спорами, дошло в некоторых странах до такого напряжения, что нужен был лишь сколько-нибудь значительный повод к его открытому и бурному обнаружению. К двадцатым годам XVI столетия ни чем не стеснявшаяся продажа индульгенций агентами епископов и банкиров, которым папа Лев Х отдал ее на откуп, довела дело до открытого взрыва. Ученый монах Мартин Лютер в Германии в 1517 году и скоро за ним приходский священник Ульрих Цвингли в Швейцарии в 1519 году выступили с горячими протестами против наглых торговцев индульгенциями и их темных учений. К ним пристали многие союзники и приверженцы из профессоров, студентов, священников, влиятельных граждан, рыцарей, и потом из самых князей; поднялось сильное волнение в народе.

Первоначально  новые проповедники не думали образовывать около себя особые секты и оставлять новые исповедания веры; они сами были прежде ревностными последователями католических учений. Они восставали только против торговли индульгенциями и тех ложных учений, на основании которых она производилась. Но так как у католических схоластиков ложные и нелепые учения вытекали одни из других и связывались одни с другими, новым проповедникам невольно приходилось, затрагивая одни пункты схоластического учения, касаться и других. Начавши с вопроса о значении индульгенции, они скоро потом перешли к вопросам об исповеди и других таинствах, к учению о сверхдолжных делах, и вообще о значении добрых дел в оправдании людей, о чистилище, о разрешительной власти папы и всякой другой власти, усвояемой им, о значении иерархии, церковных преданий, церковных обрядов и т. д. и т. д. И так как поборники старой схоластики постоянно раздражали их своими противоречиями и теми жалкими аргументами, какие приводились в защиту старых католических учений, то новые учители естественно вдавались в противоположные крайности. Вместе с отрицанием того, что в католических учениях было ложного, вымышленного, фальшиво истолкованного, стали отрицать и то, что было в них истинного, древнего, существенно христианского.

Новая проповедь в начале имела главным образом критический — отрицательный характер; но скоро вожди движения должны были сознать, что отрицания заходят местами очень далеко, и сопровождаются разрушительными последствиями в самой практически-религиозной жизни народа — падают старые верования, ниспровергаются предания, разрушаются церковные порядки, а нового твердого взамен всего этого не утверждается. Тогда реформаторы взялись за положительные стороны своей деятельности: стали делать переводы Священного Писания на народный язык, составлять новые молитвы и религиозные песнопения, писать катехизисы и исповедания, составлять правила для устройства церковных общин. Это преимущественно стало слагаться под исход двадцатых годов XVI столетия.

Из главных центров, в которых первоначально обнаружилось новое учение, оно быстро стало распространяться по другим католическим странам. Из Саксонии оно распространилось по другим областям северной и южной Германии, затем в Данию, Швецию, прибалтийские области; из Швейцарии проникло оно в Голландию, Францию, Шотландию, Англию. Довольно сильные волнения вызвало оно на первых порах и в южно-европейских странах Италии и Испании. Но здесь оно было скоро подавлено, между тем как в северо-западных странах никакими мерами нельзя было остановить его распространения. Таким образом оказалось постепенно, что старое и новое учения как бы поделили между собою племена и страны Западной Европы, соответственно с их местными особенностями и народным характером. В странах юго-западных, между народами романского племени, у которых преимущественно развито воображение и чувство, в религиозной жизни удержался католицизм, как исповедание наиболее соответствующее их духовным свойствам и требованиям, в странах же северо-западных, между народами германского племени, у которых более преобладает холодный рассудок, утвердилось новое учение, само отличающееся более холодным, рассудочным характером.

Между новым и старым учениями долго не устанавливались определенные отношения. Вначале каждое из этих учений относилось к другому враждебно и воинственно. Новое учение везде угрожало ниспровержением старому; старое в свою очередь везде старалось подавить новое. Потом, когда оказалось, что каждая сила крепко стоит против другой, между ними сделаны были попытки соглашения и примирения (пред открытием Аугсбургского сейма 1530 года и Тридентского собора 1545 года). Но когда эти попытки еще более обнаружили взаимную непримиримую рознь между старым и новым исповеданиями, после долгих споров и кровавых войн между последователями этих исповеданий, установилось между ними такое соглашение, чтобы каждому исповеданию держаться в сфере захваченных мест, прав и влияний. И такое условное соглашение устанавливалось не сразу и держалось непрочно. Например, в Германии оно первоначально установлено было Аугсбургским религиозным миром 1555 г., но потом после новых продолжительных кровавых столкновений, в которые вовлечены были почти все европейские государства, оно вновь утверждено было уже почти чрез столетие Вестфальским миром 1648 года. Во Франции условная равноправность и терпимость между двумя исповеданиями установлена была Нантским эдиктом короля Генриха IV в 1598 г.; — и этот эдикт также был неоднократно отменяем и вновь восстановляем и расширяем в дальнейшие эпохи французской истории.

Не сразу новое исповедание, утвердившееся в западноевропейских странах рядом с римско-католическим приобрело себе и определенное название. Вначале последователи нового учения любили называть себя в Германии последователями чистого евангельского учения, или евангеликами, а в Швейцарии и Голландии — приверженцами реформы — реформатами. То и другое названия были не совсем определенны; ибо последователями евангельского учения могли называть себя и приверженцы всех христианских исповеданий, а название реформатов не показывает определенно, в каком направлении и смысле была произведена принятая реформа. Потом в разных местах они принимали другие названия по именам своих учителей, или по каким-нибудь другим частным обстоятельствам; например, в Германии назывались лютеранами, в Швейцарии — цвинглианами и кальвинистами, во Франции — гугенотами, в Шотландии — пуританами (как желающие в более чистом виде проводить начала реформы XVI века). Но с XVI же века утвердилось за последователями нового учения еще одно название, также, по-видимому, случайное и неопределенное, но как будто более соответствующее самому характеру этого исповедания и его разнообразным отраслям — название протестантов. Это название получило начало в 1529 году, когда на Шпейерском сейме, собранном в этом году, положено было стеснять и преследовать последователей нового учения в Германии; и они под предводительством князей, стоявших на их стороне, заявили против этого торжественный протест. Хотя название протестантов также не указывает определенно, против чего и во имя чего направляется протест: но так как отрицательное начало протеста или стремления к протесту сказывается во всех разнообразных отраслях этого учения, то название протестантов, как общее, утвердилось поэтому за приверженцами этих учений во всех странах — и немецкими, швейцарскими, французскими и всякими другими. Впрочем, в последнее время приверженцы этого учения как будто выражают несочувствие к названию протестантов и опять предпочитают ему название евангеликов — приверженцев евангелического союза, хотя название в настоящее время еще менее идет к разнообразным направлениями протестантов, чем в ХVI веке.

§ 14. Внутренний характер протестантства, как вероисповедной системы, и отношения его к католичеству и Православию

Протестантство вызвано на Западе неправильностями и злоупотреблениями римского католицизма. В этом его историческое объяснение и оправдание. Но оно образовалось вдали от неповрежденных преданий Православия. Поэтому оно и не могло явиться восстановлением чистого христианства. Основатели протестантских обществ: Лютер, Меланхтон, Цвингли, Кальвин были люди даровитые и искренние, но далеко не чуждые заблуждений и страстей человеческих. Они взялись за дело церковной реформы без особенного высшего призвания и полномочия. Они не имели и надлежащей естественной подготовки к предпринятому делу: они воспитывались в духе тех же схоластических понятий, против которых восстали; и, восставая против католицизма, они не имели ни твердого знания Священного Писания, на котором желали утверждать свое учение, ни знания истории древней Церкви, по образцу которой желали устроить свои новые общества. Они не имели почти никакого знакомства с тою Церковью, которая хранила неповрежденными древние христианские предания, — с Церковью Восточной, на которую, подобно западным католическим схоластикам, они смотрели, как и доселе смотрят католики и протестанты, высокомерно и неприязненно.

Предпринимая дело церковной реформы, вожди реформы не имели ясных представлений и о том, в чем должна состоять желаемая реформа, в каких пределах она должна остановиться.  Развивая свои учения одно за другим в спешной и горячей борьбе с католическими противниками, они то сами запутывались в хитростях и софизмах католической схоластики, то увлекались раздражением в крайности противоположные католическим заблуждениям, но также несправедливые и односторонние, как и самые католические заблуждения. Притом они не могли развивать своих мнений, как думали и желали, из одних религиозных оснований; к их делу присоединялось множество сторонних побуждений и стремлений совсем не религиозного характера, которые и должны были давать движению реформации особенные направления. Вожди реформы воздвигли на Западе знамя борьбы против папства, — и к этому знамени примкнуло множество сил, враждовавших с папством вовсе не из религиозных побуждений, а из политических, экономических и других. Эти силы более и более должны были удалять реформацию от чистого и прямого религиозного пути, и давать ее развитию неправильное направление. Вследствие этого протестантское учение не только не могло явиться на Западе восстановлением чистого истинного христианства, но не могло явиться и вероисповедной системой твердой, определенной, строго обдуманной: оно оказалось учением, отразившим на себе печать случайного происхождения и развития, учением, исполненным шаткостей, неопределенностей, увлечений, противоречий.

Вышедши из среды католической Церкви, протестанты невольно и бессознательно удержали некоторые католические заблуждения. Так они удержали католическое учение об исхождении Святого Духа от Отца и Сына, хотя это учение не имеет оснований в Священном Писании и не было известно христианам первых веков: а между тем протестанты говорят, что они желают удерживать только такие догматы, которые имеют ясные основания в Священном Писании и держались в первые века христианства. Точно также протестанты удержали от католицизма обливание в крещении, употребление опресноков в Евхаристии, органы при богослужении (не все, впрочем, протестанты), места для сиденья в церкви, что также в древней Церкви не было допускаемо. В других пунктах протестантские учения являются большей частью противоположностями католическим учениям, противоположностями крайними, но также несправедливыми, иногда еще более далекими от Православия, чем католические отступления. Видно, что протестантские богословы смутно чувствовали неправильности католических учений: но, желая поправить их, сами слишком вдавались в противоположную сторону и приходили к односторонностям и заблуждениям еще большим. Поэтому-то Православие и остается большей частью твердой срединой между уклоняющимися в противоположные стороны крайностями католических и протестантских учений, полнотою истины, заключающей в себе верные стороны католичества и протестантства, и исключающее неверности того и другого.

§ 15. Коренные заблуждения протестантизма; отрицание церковного авторитета в вероучении и отрицание значения иерархии в жизни церковной

Главным исходным пунктом протестантских заблуждений послужило то, что протестанты отвергли всякий авторитет церковный в деле веры — авторитет предания, учителей Церкви, Соборов — и оставили единственным руководством в вере Священное Писание, предоставив (по крайней мере в принципе) всякому толковать его по своему личному разумению. Протестанты сделали это из противоречия католической Церкви. У католиков слишком заброшено было чтение и изучение Священного Писания и слишком подавлено участие разума в усвоении предметов веры, — наоборот слишком возвышен был внешний церковный авторитет, и истинные предания христианской древности перемешаны с вымышленными средневековыми преданиями, наряду с древними Вселенскими Соборами поставлены средневековые католические соборы и на место древних учителей Церкви: Афанасия Великого, Василия Великого, Григория Богослова возвышены средневековые схоластические богословы — ангельские и серафимские доктора (Анзельм,  Петр Ломбард, Фома Аквинат, Дунс Скот и т. д.). Восстановлением значения Священного Писания в глазах народа, переводами и толкованиями его и распространением среди народа протестанты немало сделали для возбуждения религиозного сознания и улучшения нравственности между западными христианами. Но, отвергши пособие Предания церковного при толковании Священного Писания, протестанты чрез то лишили христиан твердой опоры и необходимого пособия к уразумению Священного Писания; ибо само Священное Писание — канон священных книг — держится на Предании и может быть правильно понимаемо при пособии Предания — под руководством Церкви. Предоставив толковать Писание всякому по личному разумению, протестанты допустили широкий произвол в толковании и обратили веру в чистый субъективизм, причем, конечно, не может быть твердости и согласия в религиозных убеждениях. На практике, впрочем, протестанты далеко не вполне проводят свой принцип. Вопреки отрицанию Предания на словах, они на деле многое удерживают из старого церковного Предания. Так прежде всего самый канон библейский, то есть сколько нужно признавать священных книг и какие именно, протестанты удержали по Преданию: в самом Писании об этом не говорится. На основании древнего Предания протестанты удержали и исповедание главных догматов христианства — троичности, воплощения, сохраняя у себя в особенном уважении и три древние символа, в которых раскрыты эти догматы; никейский, так называемый апостольский и известный под именем Афанасия Великого. Затем, отвергая авторитет древних учителей церковных, протестанты своим новым учителям — Лютеру, Меланхтону, Кальвину и их писаниям дают не менее значения, чем в православной Церкви дается древним учителям и писаниям их. Этими отклонениями от принципа только и поддерживается в протестантских обществах, по крайней мере главных, некоторая твердость и согласие в верованиях. Но, при всех этих сделках и отклонениях от принципа, разрушительный принцип отрицания и субъективизма берет свое и производит разлагающее влияние в протестантстве, — так что в новые времена между протестантскими богословами и в отдельных мелких сектах являются нередко и отрицания самого Священного Писания — в целом его составе или в отдельных книгах и частях, а вместе с тем и отрицания самых основных христианских догматов.

Другим располагающим началом в протестантстве послужило то, что протестанты в строе жизни церковной до крайности ослабили значение духовной иерархии. В принципе протестанты совершенно отвергли значение иерархии, как особенного богоучрежденного, отдельного от мирян, класса служителей церковных, получающих на свое служение особенное благодатное посвящение. Это также сделано протестантами из реакции католицизму. У католиков иерархия была слишком возвышена над народом и нередко злоупотребляла своим положением, теснила народ. Протестанты совсем стали отвергать значение и надобность иерархии, и, толкуя неправильно некоторые места Священного Писания (Исх. 19, 5–6; 1 Пет. 2, 5–9), провозгласили учение о всеобщем священстве, о равенстве всех верующих перед Богом, о праве всякого верующего обращаться к Богу лично без всяких иерархических посредств. Но учение Ветхого и Нового Завета о всеобщем священстве (имеющее тот смысл, что избранные люди Божии — евреи в Ветхом Завете и христиане в Новом — должны быть как бы особенным среди других людей неверующих священным достоянием Божиим) не исключает потребности в самой Церкви Божией иметь духовных служителей для совершения дела Божия, которые и были поставлены в Ветхом и Новом Завете при самом установлении Ветхого и Нового Завета (Лев. 8 и др.; Мф. 10; Лк. 6; 10; Ин. 15, 16; 20, 21; Деян. 20, 28; Еф. 4, 11–13; 1 Кор. 12, 28–29 и др.), самая практика церковного служения требует лиц, особенно способных и приготовленных к тому; а для того, чтобы совершать дело Божие, низводить на других благодать Святого Духа в таинствах, необходимо и самим этим лицам иметь особенное благодатное освящение (преемственно от апостолов, чрез таинственное рукоположение, передаваемое высшими членами клира низшим). И порядок жизни христианской в общинах церковных без особенных блюстителей и руководителей — пастырей духовных — не может твердо стоять. Сами устроители протестантства должны были это осознать, и, вначале, отвергши совершенно необходимость пастырства в принципе, нашли нужным потом восстановить его на практике, поставляя во всяком приходе пасторов и учителей. Но только протестантские пасторы и учители, не имея на свое служение никакого высшего полномочия и посвящения, не имеют поэтому и законного права совершать таинства и не могут иметь надлежащего влияния на народ. Притом большая часть протестантских обществ восстановила у себя только среднюю степень иерархии — священников; высшую же иерархическую степень, чрез которую низводится благодать Святого Духа и на низшие степени, епископство они отвергли, по неприязненным воспоминаниям о высокомерных и пышных католических прелатах. Лишь в северных странах — Дании, Швеции и Англии, где протестантство установилось позднее, нашли нужным восстановить и епископскую степень; но, конечно, без того священного авторитета, какой имеет эта степень в православной и католической Церкви. Поколебавши центр высшего церковного управления в епископской власти, протестанты вследствие этого по необходимости должны были подчинить свою Церковь сильному влиянию светского правительства (преимущественно у лютеран — в Германии и Англии), которое и управляет церковными делами чрез особых министров исповедания, чрез консистории, часто состоящие из светских чиновников, чрез местные городские магистраты, — или же поставить их в совершенную зависимость от местных приходских общин (как у реформатов в Швейцарии и Шотландии). То и другое может оказываться весьма вредным не только для внешней самостоятельности церковной, но и для внутренних основ веры. Мелкие же протестантские секты совершенно отвергли всякую иерархию, предоставляя дело учительства самозванным учителям, которые являются между ними в качестве лиц, непосредственно вдохновляемых самим Богом.

§ 16. Протестантское учение об оправдании верою

Протестантские богословы в особенности любят хвалиться тем, будто в протестантизме восстановлено и выяснено истинное христианское учение об оправдании или спасении людей одной верой в искупительную благодать Иисуса Христа, причем будто как личные заслуги людей — добрые дела их, так и всякие внешние пособия к спасению — помощь Церкви, взаимные молитвы христиан друг за друга и преимущественно живых людей за умерших, ходатайства святых людей за грешных не имеют никакого значения в деле спасения. Но в сущности это едва ли не самое неудачное из протестантских учений. Оно возникло в связи с личными случайными опытами и воспоминаниями основателей протестантства (в особенности Лютера, в молодости слишком увлекавшегося внешним, ложно направленным католическим аскетизмом); и развилось новое учение в противоположность католической Церкви, где слишком преувеличено было значение личных заслуг человека пред Богом, где благочестие нередко сводилось преимущественно на внешние добрые дела, где выдумана была сокровищница сверхдолжных добрых дел, и слишком искажены были учения о молитвах Церкви, о ходатайстве святых и т. д. Протестанты свое учение об оправдании людей одной верой основывают на некоторых, неправильно понятых местах из Посланий апостола Павла (преимущественно Рим. 3, 24. 28; Гал. 3, 8, 11). Но апостол Павел, в Посланиях к Галатам и Римлянам, раскрывая христианское учение об оправдании людей благодатию Божией по вере в Иисуса Христа, вовсе не думал при этом отвергать значения и необходимости добрых дел, а восставал лишь против ложной самоуверенности иудействующих учителей, полагавших спасение во внешних делах закона Моисеева, то есть в обрезании, соблюдении субботы и т. д. В том же самом Послании к Римлянам апостол Павел говорит, что Господь в день праведного Суда своего воздаст каждому по делам его (Рим. 2, 6). В послании же к Коринфянам апостол Павел говорит, что если бы кто имел всю веру, так что мог бы и горы переставлять, а не имел бы деятельной любви, в том не было бы никакой пользы (1 Кор. 13, 2–3). Подобные же мысли можно находить и у апостолов Петра и Иоанна (1 Пет. 1, 17; 1 Ин. 3, 18). Апостол же Иаков, прямо направляя свое учение против ложной понятой мысли об оправдании людей одной верою, говорит: что пользы в том, если кто говорит, что он имеет веру, а дел не имеет? Разве может вера спасти его?.. Как тело без духа мертво, так и вера без дел мертва (Иак. 2, 14, 27). За эти слова протестанты очень не любят Послания апостола Иакова и отвергают подлинность его. Сам Иисус Христос заповедал своим ученикам показывать свет веры своей в добрых делах (Мф. 5, 16); и говорил, что не всякий, говорящий Ему "Господи, Господи" войдет в Царство Небесное, но исполняющий волю Отца Небесного, и что многим, которые в день праведного суда будут говорить, что они призывали Его имя, и Его именем пророчествовали и чудеса творили, Он скажет: "Я никогда не знал вас" (Мф. 7, 21–22). Протестантское учение об оправдании одной верой, если бы проводимо было последовательно в самой жизни, могло бы в конец разрушить христианскую нравственностью. К счастию, протестанты и в этом пункте своего учения оказались неверны заявленному ими принципу. За исключением немногих учителей, у которых, действительно, протестантские идеи о благодати, свободе и вере оправдывающей были обращены в проповедь своеволия и всякой нравственной разнузданности, большая часть протестантских учителей свой принцип о вере оправдывающей сводили лишь к тому, что внутреннее благочестивое настроение людей в деле спасения имеет больше значения, чем внешние подвиги благочестия. Поэтому в нравственной жизни протестантов их учение об оправдании одной верой большого вреда не произвело. Но в развитии догматического учения эта идея, при отрицании церковного Предания, привела протестантов еще к нескольким ложным мнениям и выводам, более отдалившим их от правильного понимания христианства.

§ 17. Протестантское учение о почитании святых, икон, мощей и поминовении умерших

Полагая надежду спасения в едином Господе Спасителе Иисусе Христе, протестанты говорят, что нам не нужно обращаться с просьбами о спасении и помощи к Божьей Матери и другим святым. На этом основании они отрицают молитвы и обращения к святым, находя, что такими обращениями мы как бы оскорбляем единого Ходатая Искупителя нашего Иисуса Христа. Самое почитание святых представляется протестантам противоречащим почитанию Бога — противоречащим первой заповеди Божией. Почитание же изображений святых, их мощей и всяких предметов, остающихся после святых, протестанты нередко прямо обзывают идолопоклонством, нарушением второй заповеди Божией. Но православные христиане, почитая Божию Матерь и других святых людей, совершенно не имеют в виду противопоставлять это почитание почитанию единого Бога. Мы почитаем святых не как богов, а как угодников Божиих; почитая Бога, мы потому самому почитаем и людей, близких к Богу, угодников Божиих, прославляемых Самим Богом на основании слов Священного Писания (Пс. 138, 17; Мф. 10, 40–41). Почитая святых, мы обращаемся к ним с молитвами о помощи и заступлении и — не потому, что не доверяем высшему ходатайству и заступлению за нас Искупителя нашего Иисуса Христа, — но потому, что веруем в их близость к Богу и любовь к ним Божию. Помогать нам они, конечно, могут не своею какою-либо сверхъестественной силой, а благодатию Божией, Самим же Богом даруемой избранным его. Молитвенным обращением к святым мы свидетельствуем свою веру в живое общение Церкви земной с Церковью Небесной, и протестанты, отвергая призывание святых, разрывают это святое общение. Изображения же святых (иконы), мощи их и другие предметы, к ним относящиеся, мы почитаем не в видимости их — не в веществе ими представляемом, а в благоговейных воспоминаниях о святых лицах, к которым эти предметы относятся, — как относимся мы и вообще с любовию и почтением к дорогим предметам, остающимся нам от любимых и чтимых нами людей. При этом мы имеем в виду, что чрез посредство святых мощей, икон и других священных предметов Господь нередко видимо являет людям свою милость и благодатную помощь, как об этом находятся свидетельства в Священном Писании (4 Цар. 13, 21; Деян. 19, 12) и во множестве преданий, сохраняющихся в Церкви Христовой. Если же иногда среди простых и грубых христиан почитание святых, их мощей и изображений принимает суеверный характер и может давать повод к злоупотреблениям, то нужно помнить, что и всякое доброе и священное дело может подвергаться неверному истолкованию и злоупотреблению. Но во всяком деле неверные толкования и злоупотребления нужно очищать и отвергать, а истину, лежащую в основе дела, беречь и приводить к более ясному и правильному пониманию и применению. Протестантам не следовало из-за тех злоупотреблений, какие замечались в почитании святых между средневековыми католиками, забывать и отвергать те высокие и священные идеи, которые лежат в основе этого почитания.

Исходя от того же основания, что нужно надеяться на единого Бога и единого Ходатая Бога и человеков Иисуса Христа, протестанты отвергают как общественные, так и частные молитвы за умерших, как будто мы этими молитвами заявляем дерзновение изменять определения Божии о судьбах умерших. Но мы вовсе не имеем такого дерзновения, а обращаемся к Богу с молитвами за умерших в той лишь уверенности, что Самому Богу угодно, чтобы мы любили друг друга и выражали эту любовь молитвою друг за друга не только в этой жизни, но и по преставлении в другую жизнь. Отвергая молитвы за умерших, протестанты, оставаясь верными своим принципам, должны были бы придти и к отрицанию молитвы живых людей друг за друга. Только о молитве живых людей друг за друга есть такие ясные свидетельства Священного Писания (Иак. 5, 16–18; Иов. 42, 7–9; Рим. 15, 30–31; Еф. 6, 18–19; Кол. 4, 2 и др.), что протестанты не осмелились ее отвергать. Но христианская вера учит нас, что перед Богом все люди, живущие в этой жизни и преставившиеся в другую жизнь, составляют один живой церковный союз: Несть Бог — Бог мертвых, но Бог живых (Мф. 22, 32; Мк. 12, 27; Лк. 20, 38). Отрицанием молитв за умерших протестанты не только разрушают идею живого церковного союза, но и лишают себя самого священного и дорогого утешения в воспоминаниях о близких умерших. Если же иногда молитвы за умерших также могут подавать повод к суевериям и злоупотреблениям, как это бывало в средневековом католицизме, где молитвы за умерших связаны были с мрачными представлениями о чистилище и обращались в предмет корыстного промысла для католического духовенства: то из этого опять таки не следовало забывать и отвергать всего, что есть высокого, священного и дорогого в церковном обычае — молиться за умерших.

§ 18. Протестантское учение о религиозной внешности: о наружных подвигах благочестия и церковных обрядах

Отрицая вообще значение добрых дел в спасении, протестанты особенно восстают против всяких внешних подвигов благочестия: странствований к святым местам, соблюдения постов, аскетических подвигов самоотречения, безбрачия. У католиков в Средние века нередко преувеличиваемо было значение внешних религиозных подвигов; в них многими поставлялась самая сущность благочестия. Протестанты поэтому отвергли их не только как бесполезные, но как излишние и вредные, так как будто ими заменяется для людей внутреннее нравственное настроение и дается повод тщеславию и лицемерию. Но и в этом также протестанты вдались в крайность. Конечно, для человека, как существа духовного, важнее всего в религиозной жизни внутренняя духовная настроенность, но, как у существа, живущего внешней жизнью, эта настроенность должна выражаться и во внешних благочестивых проявлениях. Необходимость внешних выражений благочестия — постов, аскетических подвигов признавалась более или менее во всех религиях. Сам Иисус Христос заповедал их своим последователям словом и примером. Он подолгу молился и заповедал ученикам молиться, подолгу постился и придавал большое значение посту (Мф. 4, 2; 26, 41; 27, 21;  Мк. 9, 20; Лк. 6, 12 и др.). Об аскетических подвигах безбрачия и самоотречения Христос говорил: не вси вмещают словесе сего, но могий вместити — да вместит (Мф. 19, 11); аще хощеши совершен быти, иди продаждь имение твое и даждь нищим (Мф. 19, 21) и т. д. Отвергая высшие нравственные подвиги самообуздания и самоотречения, и ограничивая всю нравственность общими обыденными обязательствами и требованиями (правдивости, честности, гуманности, воздержания, трудолюбия и т. д.), протестанты нравственную жизнь христиан приводят к одному обыденному невысокому нравственному уровню.

Отвергая внешние выражения благочестия в жизни, протестанты вместе с тем стараются, сколько возможно, упростить всякую внешность — обрядность в богослужении. Это опять вопреки католицизму, в котором внешность доведена была до крайней пышности и вычурности, поставлена в самую сущность религии и нередко совершенно затмевала и подавляла внутренний смысл религии. Протестанты и в этом отношении вдались в противоположную крайность. Уже лютеране отвергли большую часть церковных украшений, служб и обрядов. Но они все-таки оставили в своих храмах изображение распятия, некоторые иконы, удержали пение и музыку при богослужении, колокольный звон, некоторые церковные процессии и вместо древних, оставленных молитв и гимнов составили свои новые. Реформаты и другие мелкие сектанты пошли в этом отношении далее. Они прямо стали разрушать церкви, ругаться над иконами и истреблять всякие остатки церковной обрядности. Все богослужение обратилось в одну проповедь, нередко рутинную, скучную; местами молитвенных собраний сделались простые комнаты, более похожие на школу, чем на церковь. Все обращено только к чувству и воображению, которые так же, как и рассудок, требуют себе высшего удовлетворения в религии. Это, конечно, произошло отчасти оттого, что протестантство развилось среди холодных, рассудочных племен германской расы: но, развившись в борьбе с католицизмом, протестантство дошло в этом отношении до такой крайности, что сами протестанты нередко выражают недовольство и жалобы на сухость и бессодержательность обрядовой стороны своего вероисповедания.

§ 19. Протестантское учение о таинствах

Восставши против внешности церковной, протестанты отвергли не только большую часть церковных обрядов, но, вместе с простыми обрядами, служащими лишь внешним выражением религиозной идеи, с обрядами, постепенно развивавшимися в Церкви, установленными после апостолов пастырями и учителями Церкви, протестанты пришли к отрицанию и таких священных действий, которые имеют благодатную силу сами в себе, которые ведут свое начало от Самого Иисуса Христа и апостолов и всегда были свято чтимы и хранимы в Церкви христианской. Смешав богоучрежденные таинства церковные с обрядами, позднее установившимися в Церкви ), к чему отчасти дали повод католики, внесшие в совершение таинств не мало нововведений и искажений) и восставая против католического учения о действенности таинств ex opere operato, протестанты пришли к такому взгляду, что таинства не сами по себе (объективно) сообщают приемлющим благодать Божию, а служат лишь внешним выражением или запечатлением веры, усвояющей себе благодать, и потому имеют значение только при вере приемлющих (субъективно). А отсюда в протестантстве естественно явилась склонность к отрицанию таинств, как и большей части других внешних религиозных действий. Оправдывая себя тою мыслью, будто большая часть таинств не имеет оснований в Священном Писании (но оправдывая неправильно, ибо на все таинства есть более или менее ясные указания в Священном Писании, приводимые обыкновенно в православных катехизисах и богословиях), протестанты большую часть таинств отвергли совсем или приравняли к простым обрядам. Но они не могли не сознаться, что относительно таинств крещения, покаяния и причащения выражения Священного Писания до того ясны (Мф. 28, 19; Ин. 3, 5; Мф. 18, 18; Ин. 20, 21–23; Мф. 26, 26–28; Мк. 14, 22–24; Лк. 22, 19–20; Ин. 6, 48–58), что их невозможно отвергнуть. Потому они на первых порах расположены были удержать эти три таинства. Но потом воспоминания о католических злоупотреблениях тайной исповедью и разрешительной властью привели протестантов к тому, что они и таинство покаяния стали отвергать, по крайней мере в двух важнейших его сторонах — устной исповеди и разрешения от грехов, признав необходимым лишь внутреннее сокрушение о грехах. Что касается до двух оставшихся в протестантстве таинств, по поводу их открылись между протестантами большие разноречия и споры. Согласно с основным взглядом на таинства, как внешние лишь выражения и запечатления веры, с протестантской точки зрения приходилось отвергнуть благодатную силу и этих двух таинств. Но лютеране до того были поражены твердыми и ясными выражениями Евангелия о крещении и причащении, что не осмелились прямо противоречить им. Лютер отверг в таинстве Евхаристии пресуществление хлеба и вина в Тело и Кровь Христову (transsubstantiatio): но признал, что причащаясь хлеба и вина, мы действительно принимаем в себя Тело и Кровь Христову — Самого Христа, невидимо присутствующего в хлебе, с хлебом, под хлебом (in pane, cum pane, sub pane). Реформаты и в этом случае оказались решительнее и последовательнее лютеран. Согласно с основным взглядом на таинства, они и таинство Евхаристии признали лишь простым обрядом, совершаемым в воспоминание смерти Христовой; и хлеб и вино в Евхаристии, по их представлению, служат только символами Тела и Крови Христа (впрочем, и между реформатскими учителями этот взгляд у Цвинглия был выражаем резче, у Кальвина мягче). Относительно таинства крещения вышли большие споры у лютеран и реформатов с анабаптисами. Отправляясь от общего протестантского взгляда, что таинства могут иметь значение только при сознательной вере приемлющих, анабаптисты стали отвергать крещение младенцев и требовать, чтобы христиане, крещенные в детстве, были вновь перекрещаемы в зрелом возрасте. Лютер и Цвинглий называли их за это еретиками и исчадиями ада: но анабаптисты имели основание утверждать, что их взгляд с протестантской точки зрения последовательнее, чем учение (о крещении) лютеран и реформатов, опирающееся, главным образом на предании, которое, по учению протестантства, не имеет обязательного значения. Другие мелкие секты (квакеры, социниане) совершенно отвергли всякое значение таинств, лишив себя дарованных Самим Богом средств к п  олучению божественной благодати.

§ 20. Протестантское учение о безусловном предопределении

Протестантское учение об оправдании, развиваясь последовательно, непременно должно было привести к мрачному противохристианскому представлению о безусловном предопределении. По учению протестантов, добрые дела не только не имеют никакого значения в деле спасения, но падший человек, чрез грех, потерявший всякую способность и свободу на добро, сам по себе и не может делать никаких добрых дел. Всякое добро в жизни человека есть исключительное дело одной Божией благодати, а все, так называемые естественные нравственные дела людей, то есть возникающие из естественных расположений человеческой природы, суть дела греховные — дьявольские. Если таким образом сам человек с своей стороны не может ничем привлечь благодать Божию, если самая вера — единственное условие спасения со стороны человека — есть лишь дар Божий: то отсюда естественно возникает вопрос, почему же, при общей для всех беспредельной любви Божией, одни люди веруют, получают благодать и спасаются, а другие не веруют, остаются без благодати и погибают? Уже Лютер в решении этого вопроса склонялся к мысли о безусловном предопределении, то есть, что Бог спасает и осуждает на погибель, кого хочет, и ограниченные твари не смеют даже и спрашивать и рассуждать об этом. Но Лютер, при некоторой практической сдержанности, не хотел раскрывать это учение ясно и последовательно. Реформаты же провели это до последней крайности. Цвинглий начал и Кальвин до конца довел такое мрачное учение о предопределении, по которому Бог является как будто жестоким и несправедливым деспотом, одних без всякой заслуги спасающим, а других погубляющим; и личная свобода человека и всякое нравственное вменение совершенно теряют при этом значение. Но при таком учении разрушаются правильные представления о Боге, как общем любящем Отце, который всем человекам хощет спастися и в разум истины приити (1 Тим. 2, 4), и подрываются все основы нравственности. Основание своему учению реформаты думают найти в Посланиях апостола Павла (преимущественно Рим. 9). Но у апостола Павла учение о Божием предопределении направляется против ложных умствований иудействующих законников, самонадеянно рассчитывающих на спасение во имя своего происхождения от Авраама и принадлежности к закону Моисееву Учение о предопределении у апостола Павла поставляется в ближайшую связь с учением о Божием предведении (Рим. 8, 29–30), не исключающем, но утверждающем личную свободу человека (как это объясняется в православном катехизисе, конец 1 члена: вопрос о предопределении). Еще — реформаты в оправдание своего учения ссылаются на писания блаженного Августина: но эта опора для протестантов, отвергающих авторитет учителей Церкви, не может быть твердою; и блаженный Августин в этом пункте своего учения несомненно увлекался по противоположности с учением еретика Пелагия, всю нравственную жизнь и все условия спасения полагавшего в личной свободе человека (как по крайней мере представлял в своих писаниях учение Пелагия блаженный Августин).

Таким образом, из рассмотрения различных пунктов протестантского учения оказывается, что это учение представляет в себе очень много шаткостей, неопределенностей, односторонностей, преувеличений, противоречий и потому заблуждений.

§ 21. Разделение протестантства на разные секты; лютеранство и реформатство — главные протестантские исповедания

Протестантство, при шаткости и односторонности своих  начал, при отрицании церковного Предания в учении веры и отсутствии твердого строя в жизни церковной, с самого начала стало делиться и доселе продолжает дробиться на разные отдельные общества и секты. Прежде всего, при самом образовании протестантства, возникло разделение между германским лютеранством и швейцарским реформатством. Реформация в Германии и Швейцарии началась почти одновременно, по одинаковым поводам и в одинаковом направлении: при всем том в самом начале между вождями реформации открылись споры по вопросам об отношении Божественной благодати к человеческой свободе и о таинстве Евхаристии. Потом эти споры, разгорячаясь все более и более, привели к решительному разделению германского лютеранства от швейцарского реформатства. Германское лютеранство оказалось более сдержанным в проведении своих принципов; швейцарское же реформатство стало проводить их с большею резкостью и последовательностью, и потому еще далее уклонилось от Православия, чем германское лютеранство. Так германские лютеране, хотя отвергают значение церковного Предания в принципе, но на практике многое удерживают из церковного Предания: швейцарские же реформаты всякие остатки Предания стараются искоренять с большой резкостью. В таинстве Евхаристии лютеране признают хотя невидимое присутствие Тела и Крови Господа в хлебе и вине; реформаты же считают хлеб и вино только символами, напоминающими христианам об искупительных страданиях Иисуса Христа. В учении об отношении благодати Божией к человеческой природе лютеране, хотя и признают человеческую природу поврежденной, и потому свободу ее почти утраченной и неспособной к совершению добрых дел без особенной благодати Божией, тем не менее, лютеране признают все-таки некоторую нравственную разницу между добрыми и худыми действиями людей в их естественном состоянии. Реформаты же считают духовную природу человека как бы совсем мертвой, свободу ее на добро совершенно подавленной, и потому все естественные действия человека признают грехом. Приписывая спасение людей исключительно Божией благодати, реформаты из этого положения последовательно вывели мрачное учение о безусловном предопределении, которого лютеране в его резкости не решились принять; и вследствие этого еще более укрепилось разделение между лютеранами и реформатами. Во внешней жизни церковной лютеране, хотя и отвергают значение обрядов, но не с такой резкостью, как реформаты, которые постарались уничтожить у себя почти всякие остатки обрядности, всякие украшения церквей, и окончательно лишили христианское богослужение величавости и торжественности. В строе управления церковного у немецких лютеран более сохранился аристократический элемент — подчинение церковных общин местным магнатам и князьям; в реформатских же общинах более резко проведено демократическое начало. Общины ни от кого независимы и совершенно разрознены между собою; зато внутри отдельных общин гораздо более строгое наблюдение за исполнением церковных обязанностей и нравственностью отдельных членов и более строгие церковные требования и наказания.

Затем в отдельности между лютеранами и реформатами стали обнаруживаться новые разделения. Между немецкими лютеранскими богословами с самого начала стали обозначаться три несогласные по своим тенденциям направления: консервативное (иначе называемое старо-лютеранским, или ортодоксально-протестантским), либеральное (иногда радикально-либеральное) и среднее между ними примирительное (унионное). Первыми представителями этих направлений были главные вожди германской реформации — Лютер, Карлштадт и Мелахнтон. Затем эти направления в различных видоизменениях удерживаются в лютеранстве и доселе. Консервативные лютеране стараются сохранять лютеранство в том виде, как оно первоначально выработалось при Лютере и Меланхтоне; либеральные стараются более и более развивать его в духе свободы и отрицания (в новейшее время это направление доходит до крайнего рационализма и отрицания основных христианских догматов). Примирительная же партия старается не только держаться средины между двумя другими, но и задается стремлениями сближать лютеранство с реформатством, иногда даже с католицизмом; сама, впрочем, не имея никаких определенных начал, она постоянно колеблется в своих мнениях в различные стороны.

В швейцарском реформатстве также с самого начала обозначались разделения на партии. Реформация в Швейцарии началась главным образом в двух пунктах — в Цюрихе и Женеве. Исходя из одних и тех же начал, что совершаемые по естеству добрые дела людей, помимо благодати Божией, не имеют никакого значения в деле спасения, цюрихский реформатор Цвинглий тем не менее хотел утвердить между своими последователями начала строгой нравственности, женевские же реформаторы Фюре и Фарель — из того же принципа стали выводить проповедь нравственного антиномизма и адиафоризма (то есть совершенную распущенность, отрицание нравственного различия между добрыми и худыми поступками). Кальвин долговременными энергетическими усилиями сгладил разность направлений, обнаружившихся в швейцарском реформатстве, и преобразовал реформатские общины в духе строгой морали. Но, развив вместе с тем свое мрачно учение о безусловном предопределении, Кальвин многих оттолкнул от себя. От швейцарского реформатства отделилась особенная партия, преимущественно распространившаяся в Голландии под названием ремонстрантов, или арминиан (по имени лейденского профессора Якова Арминия). Не принявши кальвинистского догмата о предопределении, арминианство и в других отношениях стало развиваться либеральнее швейцарского реформатства.

§ 22. Крайние протестантские секты XVI века:
социнианство и анабаптизм

Кроме двух главных направлений — лютеранского и реформатского, в протестантстве с самого начала обнаружилось еще несколько мелких сектантских партий, из которых более замечательными оказались социниане и анабаптисты. Обе эти партии вышли из стремления провести протестантское начало свободы далее тех пределов, в каких оно развито в лютеранстве и реформатстве.

Социниане проводили до крайности свободный принцип в области религиозной мысли. Это направление первоначально образовалось в среде того вольнодумства, которое распространилось преимущественно в южной Европе — в Италии и Испании — еще перед временем реформации, при распространении так называемого гуманизма. Но когда с распространением реформации в южных странах Европы приняты были строгие меры против всякого вольнодумства, многие из таких вольнодумцев должны были бежать с своей родины и стали распространять свои идеи в странах средней Европы, преимущественно там, где утверждалось протестантство. Так один из них — испанский врач Сервет стал распространять вольные мысли в реформатской Женеве; но женевский реформатор Кальвин, возбудив против Сервета народ, приказал сжечь его, чем и показал, что протестантство может допустить свободу мысли лишь в направлениях, согласных с его собственным стремлением. Другие вольнодумцы отправились далее на восток и нашли более удобную почву для распространения своих мыслей в Польше, Венгрии и Семиградской области. Здесь двум итальянским выходцам юристам — Лелию и Фавсту Социнам удалось соединить людей одинакового с ними образа мыслей в одну свободную религиозную общину, которая приняла название социниан или унитариев. Главным пристанищем этой секты сделался польский город Рахау. Учение социниан получило чисто рационалистический характер. Отправляясь от того протестантского начала, что единственным источником христианского вероучения должно быть Священное Писание, социниане стали учить, что и в самом Священном Писании нужно руководствоваться только такими местами, которые совершенно ясны для человеческого разума и не противны разуму. На этом основании все непонятное, таинственное в вере отвергается и, прежде всего, основные христианские догматы о Святой Троице и Божественном воплощении. В Боге — одно лицо — Бог Отец (отсюда и название унитарии или антитринитарии — противники Троицы). Иисус Христос — великий религиозный учитель, за высокую праведную жизнь получивший божественную силу и  божественное прославление. Дух Святой — сила Божия, посылаемая людям для их утверждения в добродетели. Иисус Христос просветил людей своим высоким учением; смерть Его — прекрасный пример самоотвержения, но искупительного значения для человечества она не имеет. Природа человеческая и теперь остается такой, какой создана в начале; первородный грех не существует; смерть является естественным концом человеческой жизни, а не следствием греха. Никаких религиозных таинств и обрядов собственно не нужно; но можно поддерживать некоторые из них для укрепления религиозного единства между христианами. На практике глумление над священными предметами у социниан дошло до того, что их общество за это уже в середине XVII века было изгнано из Польши. Но, удержавшись в области семиградской, учение унитариев распространилось потом в других странах, в особенно значительной степени в Англии и Америке.

Анабаптисты стремились провозглашенное протестантством начало свободы провести возможно полнее в самую жизнь, и не только религиозную, но и общественную, не останавливаясь при этом ни перед какими мерами произвола и насилия. На этом основании они желали ниспровергнуть все существующие власти и общественные отношения, установить между людьми полное равенство гражданских состояний, общение имуществ и таким образом учредить на земле царство Божие — царство любви, равенства и свободы. В знак разрыва связей с прежней жизнью и прежними порядками они требовали от членов своей секты нового крещения (отсюда и название анабаптисты — перекрещенцы), указывая на то, что крещение, принятое в бессознательном детстве. Не может быть признаваемо действительным. Секта эта появилась в Саксонии и Швабии, при самом первом распространении реформационных идей. Когда Лютер после Вормского сейма находился в Вартбургском замке и его товарищ Карлшатдт во имя его идей стал производить радикальную реформу в Виттенберге, сюда явились и проповедники анабаптизма, так называемые цвиккаусские пророки, требовавшие еще более радикальных реформ и проповедовавшие о необходимости второго крещения для крещенных в детстве. В подтверждение своего учения они ссылались на откровения, будто бы получаемые ими от Бога. Лютер, прибыв в Виттенберг, вступил с ними в горячий спор, и, назвав их исчадиями ада, предал анафеме и прогнал из Виттенберга. Тогда анабаптисты, рассеявшись по разным областям Германии (в Швабии, Тюрингии, Франконии), стали волновать народ. Их главный предводитель, бывший школьный учитель Фома Мюнцер, человек талантливый, энергичный, увлекательно красноречивый, но крайне мечтательный и фанатичный, вступив в союз с мятежными германскими рыцарями (Гуттеном, Зиккингеном), стал возбуждать крестьян против помещиков и князей. Восстание это было скоро подавлено, и сам Мюнцер схвачен  казнен. Анабаптисты на время смирились и рассеялись. Но через несколько лет они опять стали волновать народ в Голландии, Швейцарии и западных частях Германии. Шайка их состояла из людей низшего звания — необразованных ремесленников, странствующих комедиантов, бродяг. Один из них — Иоанн Бокгольд, портной из Лейдена, пробравшись в город Мюнстер со своими товарищами, взбунтовал народ против местного князя епископа и, изгнав его, объявил себя царем нового Сиона — царем вселенной — и разослал в разные страны 28 апостолов покорить его власти все народы. Мюнстер был объявлен новым Иерусалимом, столицей нового царства; уничтожена разница общественных состояний; имущества у зажиточных граждан были разграблены и отданы в общее достояние; вместе с общением имуществ допущено и общение жен. Чтобы сделать всех равными не только по общественному положению, но и по образованию, положено было жечь книги и истреблять произведения искусства. Эти неистовства скоро сделались невыносимы для граждан, и они вновь призвали к себе изгнанного епископа; царь Сиона и его товарищи были выданы ему и казнены. Тогда вновь последовало гонение на анабаптистов, и они должны были рассеяться и скрываться. Но через несколько времени остатки их были вновь собраны Симоном Менноном, бывшим католическим священником, обратившимся в анабаптизм. Меннон дал обществу новое более правильное устройство, уяснил их учение, ввел кроме перекрещивания еще некоторые обряды (например, омовение ног), и, отвлекши их от прежних фантастических мечтаний, старался расположить к простому, строгому и трудовому образу жизни. Секта анабаптистов, с этого времени, получившая название меннонитов, стала более терпимой сектой, и распространилась из Германии по другим странам, и, преимущественно опять в Англии и Северной Америке (где они называются просто баптистами).

§ 23. Англиканская Церковь и различные в ней партии

Протестантство, разделившееся на несколько сект при самом возникновении своем в средних странах Европы, подвергалось еще большим изменениям и разделениям, когда постепенно стало распространяться далее в северные европейские страны. Особенно своеобразный характер получило протестантство в Англии. Здесь образовалось так называемое англиканское исповедание, представляющее в себе неопределенную смесь лютеранства, реформатства и некоторых остатков католицизма.
Первоначально протестантство стало распространяться в Англии чрез частных проповедников; правительство не сочувствовало ему. Король Генрих VIII преследовал протестантских проповедников и даже сам писал сочинение против Лютера, за которое получил от папы титул защитника веры (Defensor fidei). Но потом тот же король, рассорившись с папой по случаю своего развода с Екатериной Арагонской и женитьбы на Анне Болейн, объявил Англию отделенной от римско-католической Церкви и, отвергши папскую власть, самого себя объявил главою Церкви. Впрочем, англиканская Церковь в большинстве своих догматов и обрядов должна была оставаться согласной с католической Церковью. Низложив прежнего епископа, приверженного к католичеству, король избрал нового — Фому Кранмера, который сочувствовал протестантству. При жизни Генриха VIII, не дозволявшего распространяться протестантству, Кранмер должен был сдерживать свои сочувствия. Но, когда по смерти Генриха власть перешла к слабому сыну его Эдуарду, ревнители протестантизма стали искоренять в стране остатки католичества и вводить протестантство, удерживая, впрочем, в прежнем составе и значении католическую иерархию. Затем английский престол заняла старшая дочь Генриха Мария, не терпевшая протестантов и старавшаяся восстановить в стране полное господство католицизма. Таким образом прошло несколько десятков лет в борьбе различных религиозных партий, с преобладанием то той, то другой. Наконец, когда вступила на престол младшая дочь Генриха Елизавета, она пожелала сблизить эти партии в таком исповедании, которое бы по возможности удовлетворяло требованиям всех их. Лондонский собор составил такое исповедание и парламент утвердил в составе 39 членов веры (1572 г.). Эти 39 членов составлены так, что к ним, действительно, могли подлаживать свое учение различные религиозные партии: основа в них протестантская с кальвинистским оттенком, но кое-что остается и от католицизма. Власть королевская признана главенствующей в церкви; иерархия удержана в прежнем католическом составе и значении: но большая часть догматов изложена в духе протестантском, — изложена, впрочем, так, что и приверженцы католицизма могли находить здесь некоторую опору для своих верований. Например, в нескольких членах поведено протестантское учение об оправдании верою: но встречаются оговорки, что и добрые дела имеют значение в спасении. Таинств признается два: но говорится, что есть еще и другие священные действия, имеющие таинственное (сакраментальное) значение. Точно также и во внешности церковной многие католические обряды оставлены, другие удержаны.

При такой неопределенности и двусмысленности своей, англиканское исповедание само дает повод направлять его в разные стороны и толковать в разных смыслах. Издавна в англиканской Церкви образовались три партии, и теперь продолжающие существовать: низкая, широкая и высокая. Низкая церковь старается удержать англиканство в том виде, в каком оно изложено в 39 членах, со всеми их неопределенностями и противоречиями. Широкая церковь старается возможно более сблизить его с чистым протестантством и развивать в духе свободы и отрицания. Высокая же церковь напротив более тяготеет к старым положительным исповеданиям — римскому, и в некоторой степени к православному восточному. Эта партия отличается особенными сочувствиями к Восточной Церкви, и неоднократно заводила переговоры о соединении с ней: но эти переговоры, при неопределенности стремлений и частых колебаниях церковных и политических партий в Англии, значительных последствий не имели. Кроме этих партий, не разрывающих связь с господствующей Церковью, образовалось между британцами еще несколько других, отделившихся от господствующего исповедания. Когда в англиканской Церкви удержана была епископская степень, шотландская Церковь не захотела признавать ее, удерживая у себя, по примеру других протестантов, только пресвитерство. Поэтому шотландская Церковь и стала называться пресвитериальной в отличие от английской епископальной: пресвитериане называются также пуританами в том смысле, что они стараются провести протестантские начала в большей чистоте, отвергают остатки старой церковной обрядности, удержанные в англиканстве. Когда признание королевской власти господствующей в церкви объявлено было общеобязательным и для обеспечения твердости 39 членов англиканского исповедания потребована была присяга, многие не только в Шотландии, но и в самой Англии протестовали против этого и составили особую партию нонконформистов (несогласных) или индепендентов (независимых). Эта партия, сложившаяся еще в конце XVI века, получила особенную силу в середине XVII века; индепенденты, под предводительством Кромвеля, низложили короля и произвели революцию в стране. Долго, впрочем, эта партия не могла оставаться господствующей, но она и доселе имеет значительную силу. Кроме того, в Англии распространилось множество сект, частью проникших с материка, частью образовавшихся в самой Британии (унитарии, баптисты, квакеры, методисты и т. д.).