Лествица

СЛОВО 16. О сребролюбии.

1. Большая часть премудрых учителей, после описанного нами сладострастного мучителя, полагают обыкновенно сего тмоглавного беса сребролюбия. Чтобы и нам, немудрым, не изменить порядка премудрых, восхотели и мы последовать тому же распределению и правилу. Итак, если угодно, поговорим немного о сем недуге, а потом скажем вкратце и о врачевании.

2. Сребролюбие есть поклонение идолам. дщерь неверия, извинение себя своими немощами, предсказатель старости, предвозвестник голода, гадатель о бездождии.

3. Сребролюбец есть хулитель Евангелия, и добровольный отступник. Стяжавший любовь расточил деньги; а кто говорит, что имеет и то и другое, тот сам себя обманывает.

4. оплакивающий себя самого, даже и тела своего отвергся, и не щадит его в случае нужды.

5. Не говори, что собираешь деньги ради нищих; ибо и две лепты вдовицы купили царство небесное.

6. Страннолюбец и сребролюбец друг с другом встретились; и второй назвал первого безрассудным.

7. Победивший страсть сию отсек попечения; а связанный ею никогда не молится чисто.

8. Сребролюбие начинается под видом раздаяния милостыни, а оканчивается ненавистию к бедным. Сребролюбец бывает милостив, пока собирает деньги; а как скоро накопил их, так и сжал руки.

9. Видел я нищих деньгами, которые, в сожительстве с нищими духом, обогатившись духовно и забыли первую свою нищету.

10. Монах, любящий деньги, чужд лености; он ежечасно вспоминает слово апостола: праздный да не яст (2 Сол. 3, 10); и другое: руце сии послужисте мне и сущим со мною (Деян. 20, 34).

Шестнадцатая борьба. Кто в ней одержал победу, тот или любовь Божию приобрел, или отсек суетные попечения.

СЛОВО 17. О нестяжании.

1. Нестяжание есть отложение земных попечений, беззаботность о жизни, невозбраняемое путешествие, вера заповедям Спасителя; оно чуждо печали.

2. Нестяжательный инок есть владыка над миром, вверивший Богу попечение о себе, и верою стяжавший всех своими рабами. Он не будет говорить человеку о своей нужде; а что приходит, то принимает, как от руки Господней.

3. Нестяжательный подвижник есть сын беспристрастия, и что он получает, то считает за ничто. Если случится ему куда-либо отойти, все вменяет за уметы. Если же печалится о чем-нибудь, то еще не сделался нестяжательным.

4. Нестяжательный муж молится чистым умом; а любостяжательный во время молитвы представляет образы вещества.

5. Пребывающие в повиновении чужды сребролюбия; ибо когда они и тело свое предали. то что уже будут считать своею собственностию? Тем только лишаются они пользы, что удобны и готовы к переходам с места на место. Видел я, что вещество родило монахам терпение, чтобы пребывать на одном месте; но я больше их ублажил скитающихся ради Господа.

6. Вкусивший вышних благ легко презирает земные; невкусивший же первых радуется о стяжании последних.

7. Безрассудно нестяжательный лишается двоякой пользы: и настоящих благ удаляется. и будущих лишается.

8. О монахи! не будем невернее птиц, которые не пекутся и не собирают.

9. Велик благочестиво отвергший свое имение, но свят, кто отвергается своей воли. Первый сторицею имение и или дарованиями обогатится; а последний жизнь вечную наследует.

10. Волны не оставят моря; а сребролюбца не оставят гнев и печаль.

11. Презревший вещество избавился от словооправданий и прекословий; любостяжательный же за иглу готов состязаться до смерти.

12. Непоколебимая вера отсекает суетные попечения; а память о смерти научает отвергаться и тела.

13. В Иове не было и следа сребролюбия; потому-то он, и всего лишившись, пребыл без смущения.

14. Сребролюбие есть и называется корень всем злым (1 Тим. 6, 10); и оно действительно такого, ибо производит ненависть. хищения, зависть, разлучения, вражды, смущения, злопамятство, жестокость и убийства.

15. Малым огнем сожгли некоторые много вещества; и одною добродетелию избежали многие всех вышеписанных страстей: эта добродетель называется беспристрастием. Она рождается в нас от опытного ведения и вкушения Божественного разума, и от попечения о страшном ответе во время исхода из сего мира.

16. Со вниманием прочитавший слово об объедении, сей матери толиких зол, не не ведает, что в пагубном и проклятом своем чадородии оно назвало вторым своим исчадием камень нечувствия. Но я не мог дать ему места. по порядку ему принадлежащего, быв обязан говорить прежде о многоглавом змие идолослужения, который у рассудительнейших отцов получил третье звено в цепи восьми главных страстей. Теперь, окончивши умеренное об нем слово, мы намерены говорить о нечувствии, занимающем по порядку третье место, а по происхождению второе. Потом будем говорить о сне и о бдении; а также и о детской малодушной боязливости побеседуем кратко; ибо все сии недуги свойственны новоначальным.

Степень семнадцатая. Кто на нее взошел, тот шествует на небо, совлекшись вещества.

СЛОВО 18. О нечувствии.

1. Нечувствие, как телесное, так и душевное, есть омертвение чувства от долговременного недуга и нерадения. окончившееся нечувствием.

2. Безболезненность есть обратившееся в природу нерадение, оцепенение мысли. порождение худых навыков, сеть усердию. силок мужеству, незнание умиления. дверь отчаяния, матерь забвения, которая, родив дщерь свою, снова бывает ее же дщерию; это - отвержение страха Божия.

3. Бесчувственный есть безумный мудрец, учитель, осуждающий себя самого, любослов, который говорит против себя, слепец. учащий видеть; беседует о врачевании язва, а между тем, беспрестанно чешет и растравляет ее; жалуется на болезнь, и не отстает от вредных для него снедей; молится о своем избавлении от страсти, и тотчас исполняет ее на самом деле; за совершение ее гневается сам на себя, и не стыдится слов своих, окаянный. "Худо я поступаю", вопиет, и усердно продолжает делать злое. Устами молится против своей страсти, а делом для нее подвизается. О смерти любомудрствует, а живет как бессмертный. Вздыхает о разлучении души с телом, а сам пребывает в дремоте, как бы был вечный. О воздержании беседует, а стремится к объедению. Читает слово о последнем суде, и начинает смеяться. Читает слово против тщеславия, и самым чтением тщеславится. Говорит о бдении, и тотчас погружается в сон. Хвалит молитву, и бегает от нее, как от бича. Послушание ублажает, а сам первый преступник. Беспристрастных хвалит, а сам не стыдится за рубище памятозлобствовать и ссориться. разгневавшись, огорчается, и опять за самое это огорчение на себя гневается: и прилагая побеждение к побеждению, не чувствует. Пресытившись, раскаивается; и немного спустя опять прилагает насыщение к насыщению. Ублажает молчание, но восхваляет его многословием. Учит кротости, но часто в самом том учительстве гневается, и за огорчение свое опять на себя гневается. Воспрянув от греховного усыпления, воздыхает; но, покивав головою, снова предается страсти. Осуждает смех, и учит о плаче, смеясь. Порицает себя перед некоторыми, как тщеславного, и тем порицанием покушается снискать себе славу. Сладострастно смотрит на лица, и между тем беседует о целомудрии. Пребывая в мире, хвалит безмолвствующих; а того не разумеет, что он этим посрамляет себя самого. Славит милостивых, а нищих поносит. Всегда сам себя обличает, и придти в чувство не хочет, чтобы не сказать, что не может.

4. Видал я много таких людей, которые, слушая слово о смерти и страшном суде, проливали слезы; а потом, когда слезы еще были в очах их, со тщанием спешили на трапезу. Я подивился тому, каким образом госпожа оная, смрадная страсть объедения, будучи укрепляема долговременным бесчувствием, могла победить и плач.

5. По мере немощной моей силы, я объяснил коварства и язвы сей безумной и неистовой, каменистой и жестокой страсти; ибо я не намерен много против нее распространяться. Могущий же о Господе от опыта своего приложит врачевания к сим язвам, да не обленится это сделать; я же не стыжусь исповедать мою немощь в этом деле, будучи сам одержим крепкою оною страстию. Я не мог бы сам собою постигнуть хитростных козней ее, если бы не настиг ее негде, силою не задержал ее, и муками не принудил ее исповедать все вышесказанное, бив ее мечом страха Господня и непрестанною молитвою. Потому-то сия злотворная мучительница и говорила мне: союзники мои, когда видят мертвых, смеются; стоя на молитве, бывают совершенно окаменелыми, жестокосердыми и омраченными. Пред священною трапезою Евхаристии остаются бесчувственными; и даже, причащаясь сего небесного дара, как бы простой хлеб вкушают. Когда я вижу людей, предстоящих с умилением, то ругаюсь над ними. От отца, родившего меня, научилась я убивать все доброе, рождающееся от мужества и от любви. Я матерь смеха; я питательница сна; я друг пресыщению: я неразлучна с ложным благоговением; и когда меня обличают, я не чувствую скорби.

6. От слов сей неистовой страсти я окаянный ужаснулся, и спросил о имени родившего ее. Она мне сказала: "рождение у меня не одно: зачатие мое смешано и неопределенно. Насыщение меня укрепляет, время возращает, а худой навык утверждает; одержимый им никогда от меня не освободится. Если ты со многим бдением соединишь размышление о вечном суде, то, может быть, дам тебе малую ослабу. Смотри, от какой причины я в тебе родилась, и против матери моей подвизайся; ибо я не во всех бываю от одной причины. Молись часто при гробах, и неизгладимо напечатлевай в сердце своем их образы; если же сие не будет в тебе начертано кистию поста, то никогда не победишь меня".

СЛОВО 19. О сне, о молитве и псалмопении в соборе братий.

1. Сон есть некоторое свойство природы, образ смерти, бездействие чувств. Сон сам по себе один и тот же; но он, как и похоть, имеет многие причины: происходит от естества, от пищи, от бесов, и, может быть, от чрезмерного и продолжительного поста, когда изнемогающая плоть хочет подкрепить себя сном.

2. Как много пить зависит от привычки, так и много спать. Потому-то и должно нам, особенно в начале нашего подвига, подвизаться против сна; ибо трудно исцелить давний навык.

3. Начнем наблюдать и найдем, что когда, по гласу духовной трубы (колокола), видимо собираются братия, невидимо стекаются душевные враги. Они приступают к постели, когда мы встали, и подущают нас снова лечь на нее, говоря: "подожди, пока кончатся начальные песни, и тогда пойдешь в церковь". Другие предстоящих на молитве погружают в сон. Иные производят сильные и безвременные движения в животе. Иные побуждают заводить в церкви разговоры. Другие отвлекают ум наш в скверные помыслы. Иные заставляют нас, как изнемогших, опираться о стену, а иногда наводят весьма частую зевоту. Некоторые же возбуждают в нас во время молитвы смех, чтобы чрез сие подвигнуть Бога к негодованию на нас. Иные побуждают нас от лености спешить псалмопении. Другие убеждают петь медленнее от самоуслаждения; а иногда сидят при устах наших и заключают их, так что мы едва можем их открыть.

4. Но кто в чувстве сердца помышляет, что он предстоит Богу, тот в молитве будет, как столп неподвижный, и ничем из прежде сказанных не будет поруган.

5. Часто истинный послушник, став на молитву, вдруг исполняется света и радости; потому что подвижник сей был приготовлен к сему и предочищен [47] нелицемерным послушанием.

6. Все могут молиться со множеством братий; но для многих приличнее совершать молитву с одним единодушным братом; ибо немного таких, которые могут молиться наедине.

7. Поя со множеством, не возможешь помолиться невещественно. Во время чтения и пения ум твой да будет занят разумением слышимых слов или определенною молитвою, в ожидании ближнего стиха.

8. Никто не должен во время молитвы заниматься рукодельем, и в особенности работой. Ясное наставление об этом преподал Ангел великому Антонию (ч).

9. В горниле искушается золото, а предстояние на молитве искушает усердие и любовь к Богу в монахах.

Кто приобрел похвальное дело молитвы, тот приближается к Богу и избегает бесов.