Бог во плоти. Глава третья

Первородный грех

"Нет ничего известнее учения Церкви о первородном грехе,
- но в то же время, и нет ничего таинственнее и недоступнее
этого учения для обыкновенного человеческого понимания"
Блаженный Августин

"Что за таинство — рождение человека в грехе?
Как не живший уже умер? не шедший — пал? ничего
не делавший согрешил? Как дети в ложеснах праотца,
отделенные от него тысячелетиями,— участники его греха?
Благоговейно взирает ум мой на судьбы Божии;не понимает их;
испытывать не дерзает; но видит, удивляется им, - и славословит
непостижимого, неведомого Бога."

Святитель Игнатий (Брянчанинов)

1. Происхождение термина и понятия

Словосочетание "первородный грех"  отсутствует в Священном Писании. Но это не значит, что соответствующий богословский термин ложный или что в нем нет необходимости. В истории Церкви есть много примеров введения новых небиблейских терминов для изъяснения Православной веры: "кафолический", "Троица", "Богородица", "православный" и "православие", "единосущный" и др. Понятие о наследственном греховном повреждении всех потомков Адама существовало в Православной Церкви всегда и является одним из важнейших для выражения сути христианского вероучения. Более того, достаточно ясное представление о поврежденности человеческой природы отражено уже в Ветхозаветном Откровении.
 
Происхождение термина "первородный грех" традиционно связывают с именем блаж. Августина, который ввел его в активное богословское употребление, хотя он едва ли является автором такого наименования. По мнению свящ. Н. Малиновского, "наименование наследственной греховной порчи природы и состояния осуждения за оную грехом первородным стало входить в употребление со времен Тертуллиана (vitium originis) и распространено блаж. Августином (originale peccatum) в борьбе с пелагианами, отрицавшими первородный грех". Тертуллиан говорил о corruptio (повреждении), проистекающем ex originis vitio (из первоначального порока), святитель Киприан Карфагенский активно развивал эту мысль, а святитель Амвросий Медиоланский придерживался уже того мнения, что мы все погибли в Адаме. Заслуга блаж. Августина была в том, что он договорил эти мысли до конца. Он совершенно справедливо отвергал какое-либо приписывание ему авторства в этом вопросе и потому, обличая Пелагия, писал: "Не я выдумал первородный грех, в который верует Вселенская Церковь искони, но ты, отвергающий этот догмат, без сомнения — новый еретик". Помимо этого, сам факт органичного церковного употребления этого термина на Западе в начале V в. (св. Иоанн Кассиан, св. Лев Великий и др.) и безболезненное отношение к нему на Востоке говорит о том, что термин, употреблявшийся блаж. Августином, являлся уже широко известным как на Западе, так и на Востоке и являлся вполне соответствующим церковному пониманию первородного греха.

Для обозначения наследственной греховности человеческого естества греческие Отцы использовали разные слова и образные выражения, но наиболее употребляемым был библейский термин "hamartia" в смысле расположения человека ко греху или греховности. В определенном контексте этот термин четко соответствовал понятию "первородный грех". Синонимом "hamartia" является слово "hamartema" — эти две формы обычно используются как взаимозаменяемые, хотя hamartia выделяет грех в абстрактном смысле, а hamartema — индивидуальный акт. Для указания на личный грех чаще употреблялись слова "paraptoma" — прегрешение, "parabasis" — преступление, "parakoe" — непослушание. Употреблялось для этого и слово "hamartia" в соответствующем контексте, позволяющем избегать смешения понятий, возможного в русском языке, если все эти слова перевести как "грех".

Примеров такого терминологического употребления достаточно много уже в Посланиях ап. Павла. Известный русский библеист Н.Н. Глубоковский, анализируя эти термины в контексте их новозаветного употребления, подвел такой итог: hamartia встречается 174 раза в Н. З. и 71 у св. Павла, paraptoma — 21 и 16, parabasis — 5 раз у Апостола языков и дважды в Послании к Евреям, paraptoma означает правонарушение вообще, а parabasis преступление определенной заповеди в специальном акте воли, между тем hamartia указывает греховную силу или греховность".

Подобным образом эти термины использовались и греческими Отцами. Например, блаж. Диадох Фотикийский употреблял эти термины так: "Через преступление Адама  загрязнились не только черты существа души, но и тело наше подпало тлению ... возрождаемся же чрез воду действием Святого и Животворящего Духа. Потому мы тотчас очищаемся душою и телом, если кто с полным расположением приступает к Богу, когда Святой Дух поселяется в нас, а грех  изгоняется Им". Пр. Максим Исповедник писал:"через преступление  [Адама] вошел в естество человеческое грех, а через грех  — страстность по рождению ".
 
Эти и подобные примеры показывают, что для греческих Отцов не существовала понятийная проблема при описании грехопадения Адама и его последствий. Однако можно определенно констатировать, что, по крайней мере, до V в. не было строгого единообразия при использовании амартологических терминов, что, впрочем, не осложняло восприятие святоотеческих творений того времени. Необходимости в жесткой терминологической дисциплине при обсуждении данных вопросов не было, поэтому чаще всего для понимания святоотеческой мысли было достаточно контекста высказываний, без введения специальных слов помимо hamartia. Для более конкретного указания на понятие "первородный грех" святые Отцы иногда прилагали к слову "грех" уточняющие определения типа: "прародительский", "первообразный", "новонасажденный", "Адамов", и др. или же употребляли выражения типа: "греховный закон".

В случае необходимости подчеркнуть скверность греховного Адамова наследства святыми Отцами использовался библейский термин "rupos" — грязь, скверна, нечистота, который встречается книге Иова 14, 4: (слав.) — "Кто чист будет от скверны? Никтоже, аще и един день житие его на земли". Так, например, в древнейшем христианском сочинении "Послании апостола Варнавы" говорится: "Мы сходим в воду полные грехов и нечистоты, а восходим из нее с приобретением — со страхом в сердце и с надеждою на Иисуса в духе". Подобные выражения являются достаточно распространенными в святоотеческих творениях.

Часто святые Отцы отдавали предпочтение образным выражениям: "первородные немощи", "повреждение", "всеянное отложение", "посев диавола", "осуждение прародителя", "проклятие", "древняя прелесть", "первое преступление", "первоначальное проклятие", "прадедное падение" и т.п.

Какую бы форму выражения не использовали святые Отцы, есть все основания сделать вывод, что понятие о первородном грехе широко представлено в святоотеческих творениях и на Востоке, и на Западе с первых веков христианства. Отсутствие жесткой терминологической определенности по этому вопросу в восточном и западном богословии не являлось существенным препятствием для взаимопонимания. Греческие Отцы предпочитали, когда речь шла о личном грехе Адама в раю использовать термины: paraptoma— прегрешение, parabasis — преступление, parakoe — непослушание; в отношении наследуемого первородного греха преимущественно использовался термин hamartia - грех.

Теперь можно поставить следующие вопросы: какой вероучительный смысл заключен в этих терминах, что такое первородный грех для потомков Адама?

Чтобы ответить на эти вопросы, необходимо хотя бы кратко рассмотреть библейское учение о первородном грехе и в этом контексте соприкоснуться со святоотеческим учением.

2. Понятие о первородном грехе в Ветхом Завете

В ветхозаветном Откровении первое, в хронологическом порядке, косвенное указание на врожденное греховное состояние людей находится в словах Господних, обращенных к Каину: "у дверей грех лежит; он влечет тебя к себе, но ты господствуй над ним" (Быт. 4, 7).

Предрасположенность Каина ко греху, обусловленная унаследованной греховностью и преумноженная личным соизволением, стала внутренней духовной основой для совершения братоубийства. Лежащие в сердце и несдержанные греховные помыслы прорвались наружу и, как некая внутренняя сила, произвели внешнее действие.

В отношении последующих потомков Адама и Евы Господь произносил не менее определенные слова, указывающие на всеобщность их греховного состояния. Незадолго до всемирного потопа Он раскрыл причину наведения его на землю: "Велико развращение человеков на земле, ... все мысли и помышления сердца их были зло во всякое время" (Быт. 6, 5). В данном случае речь идет не только о нравственном состоянии допотопного человечества, но и о всеобщей греховной пораженности человеческого рода, ибо сразу после потопа, когда был спасен только праведный Ной со своим благочестивым семейством, и, кажется, исчезли внешние причины, провоцирующие грех, и созданы условия для богоугодной жизни, не смотря на это, Господь, предвидя весьма скорое приумножение греха, причиной которого являются не столько внешние обстоятельства, сколько внутренняя склонность человека ко злу, сказал: "помышление сердца человеческого — зло от юности его" (Быт. 8, 21). Т. е. греховная настроенность людей есть врожденное общее достояние всего человечества всех времен и всех возрастов. Сердце человека не свободно от злых помыслов уже в тот момент, когда еще только начинается сознательная жизнь, а, следовательно, и личное отношение к своим поступкам. Поэтому волны потопа смыли только крайние формы развращения человеческого рода, но не грех вообще, ибо он сразу после потопа возродился в семействе самого праведного Ноя (Быт 9, 11-22).

Другим важным ветхозаветным указанием на всеобщую пораженность рода человеческого грехом, являются слова молитвы царя Соломона, произнесенной им при освящении Иерусалимского Храма. Наследник Давида просил Бога, чтобы Он принимал в этом Храме не только молитвы Израиля, но и иноплеменников, потому что: "нет человека, который не грешил бы" (3 Цар. 8, 46; ср. 2 Пар. 6, 36). Премудрый Соломон не сделал исключения ни для младенцев, ни для праведников, ибо порабощенность греху всего человечества была для него очевидна.

Много высказываний о всеобщности греха содержится в учительных книгах. Так в Пс. 142, 2 святой Давид свидетельствует, что перед Богом "не оправдается… ни один из живущих" (Ср.: Пс. 13, 2-3; 52, 2-4). Подобная мысль высказана и в Пс. 129, 3: "если Ты, Господи, будешь замечать беззакония, — Господи! кто устоит?". В книге Притчей высказывается подобная же мысль: "кто может сказать: я очистился, я чист от греха моего?" (Притч. 20, 9; ср. ст. 6, 24), в книге Екклесиаст решительно утверждается, что "нет человека праведного на земле, который делал бы добро и не грешил бы" (Еккл. 7, 20). В книге Иисуса Сына Сирахова эта мысль выражена несколько по иному: "все мы находимся под эпитимиями" (8, 6). Даже великие ветхозаветные праведники, такие как Иов, Давид, пророк Исаия и многие другие, хотя и являли собой примеры добродетельной жизни, однако оставались причастными всеобщей греховности и осознавали это вполне отчетливо (ср. Иов. 14, 4; 2 Цар. 12, 13; 24, 10; Ис. 6, 5).

Важным свидетельством о врожденной наследуемой греховности всего человечества является 7-ой стих 50-го псалма: "Я в беззаконии зачат, и во грехе родила меня мать моя". Святой пророк Давид, заглядывая в тайники своего сердца, исповедует Богу наряду со своей личной греховностью и духовную порчу, врожденную всем людям, не зависящую от личного изволения и передающуюся через акт зачатия и рождения. Эта мысль встречается и в книге Иова, где наряду с утверждением о всеобщей "нечистоте", говорится о рождении человека как акте приобщения к этой "нечистоте": "Кто родится чистым от нечистого? Ни один" (Иов. 14, 4), и далее: "ибо что такое человек, чтобы быть ему чистым, и чтобы рожденному женщиною быть праведным" (Иов. 15, 14). Эта мысль в книге повторяется: "как человеку быть правым пред Богом, и как быть чистым рожденному женщиною?" (Иов. 25, 4). Причина такого отношения к женщине, как к некоему орудию для греховного порабощения всякого человека, раскрыта в книге Иисуса сына Сирахова, где имеется указание на праматерь Еву, как виновницу греха и родоначальницу греховных рождений: "От жены начало греха, и через нее все мы умираем" (Сир. 25, 27). Ева первая преступила к запретному древу и потому вина ее считалась сугубой не только по отношению к потомкам, но и в отношении Адама, который поддался на ее уговоры.

Однако главным виновником грехопадения в Ветхозаветном Откровении признается диавол: "Бог создал человека для нетления, и соделал его образом вечного бытия Своего; но завистью диавола вошла в мир смерть, и испытывают ее принадлежащие к уделу его" (Прем. 2, 24). Смерть (духовная и ее последствие — физическая смерть) стала внешним знаком для тех, кто принадлежит "к уделу его", т.е. диавола.

Особо внимательно история грехопадения рассмотрена в 3-й кн. Ездры, где не только пересказывается история греха, но и подробно рассмотрены последствия прародительского преступления. "Ты повелел ему (Адаму — В.Л.) хранить заповедь Твою, но он нарушил ее, и Ты осудил его на смерть, и род его и происшедшие от него поколения и племена, народы и отрасли их, которым нет числа" (3 Езд. 3, 7). Однако не только смерть была последствием грехопадения для потомков Адама. Автор книги довольно часто указывает на "корень зла" или "семя зла", которые сохраняются в естестве всякого человека и каждый личный грех имеет в этом свое первое основание: "С сердцем лукавым первый Адам преступил заповедь, и побежден был; так и все, от него происшедшие. Осталась немощь и закон в сердце народа с корнем зла, и отступило доброе, и осталось злое" (3 Езд. 3, 21-22). Эта мысль повторяется в книге многократно: "Зерно злого семени посеяно в сердце Адама изначала, и сколько нечестия народило оно доселе и будет рождать до тех пор, пока не настанет молотьба" (4, 30), и в другом месте: "О, что сделал ты, Адам? Когда ты согрешил, то совершилось падение не тебя только одного, но и нас, которые от тебя происходим" (7, 48).

Итак, основываясь на всем вышеуказанном, можно заключить, что представление о врожденной всеобщей греховности человеческого рода или, другими словами, понятие о первородном грехе было хорошо известным и существенным пунктом ветхозаветного учения о грехе. Сущность этого представления заключается в том, что "всем людям свойственна общая греховность, которая, будучи дана в самой природе человека, лежит гораздо глубже личного сознания и делает поэтому человека повинным греху еще до начала его активной жизни. Человек, независимо от акта саморешения, уже с самого момента рождения и даже зачатия, является носителем греха" (Д.Введенский).

3. Понятие о первородном грехе в Новом Завете

Новозаветное учение о наследственной греховности человеческого рода, в наиболее полной форме, раскрыто ап. Павлом. Но было бы неверным считать, что помимо Посланий ап. Павла эта тема в новозаветном Откровении не представлена. О том, что люди с самого момента рождения являются духовно мертвыми и неспособными к наследию Царства Божия, возвестил Сам Господь наш Иисус Христос: "если кто не родится от воды и Духа, не может войти в Царствие Божие: рожденное от плоти есть плоть, а рожденное от Духа есть дух" (Ин. 3, 5-6). Несомненно, что речь здесь идет не о каком-либо тварном несовершенстве или ограниченности человеческого естества, но о врожденной греховности, ибо только грех является существенным препятствием для восхождения человека к Богу. Тварное несовершенство может быть восполнено Божественной благодатью, но, для исцеления греховного расстройства человеческого естества, восполнения природного несовершенства самого по себе недостаточно. Необходим акт особого Божественного воздействия на человека, при его личном соизволении, — новое духовное рождение — необходимо "родиться от воды и Духа".

Ап. Павел более других новозаветных авторов обращался к этой теме, поэтому далее мы будем рассматривать, прежде всего, его Послания. Но необходимо сразу заметить, что его основной целью никогда не было детальное изложение христианской амартологии. Он раскрывает эту тему чаще всего для того, чтобы наглядно показать величие жизни в Боге, дарованной всему миру через смерть и Воскресение Иисуса Христа. В его Посланиях описание греховной бездны ниспадения человека ярко оттеняет неисследимость тайны спасения и помогает верующему человеку воспринять Истину христианства.

Что касается терминологии, то для обозначения первородного греха в новозаветном Писании чаще всего используется термин hamartia, который в соответствующем контексте определенно указывает на понятие "первородный грех". Н.Н. Глубоковский, анализируя новозаветное употребление этого термина и его смысловые отношения с другими словами, писал: "hamartia означает греховный принцип, проявляющийся в известных греховных актах и получающий в них специальный отпечаток. Но он вошел в мир через единого человека (Рим. 5, 12), потому что этот согрешил (5, 16), допустив ten parabasin — действие правонарушения (5, 14) в to paraptoma (5, 15. 17. 18) или в частном и определенном проступке преслушания (5, 19) заповеди Божией, — и тем открыл место для греховного царства hamartia (5, 21) с роковым господством всеобщей смерти (5, 14)".

Согласно учению ап. Павла, состояние святости первозданных людей было уничтожено их собственным преслушанием. Удалившись от райской жизни, они поработились диаволу и приобщились к скверне греха, распространив его на всех своих потомков. Посредством природного единства с первозданным Адамом все люди "сделались грешными" через него (Рим. 5, 19). Это преступление вызвало новое состояние человеческого естества, переходящее на всех с неотвратимою преемственностью. Адам своим проступком породил "универсальную греховность" человечества, которая собственно и именуется первородным грехом. Такая идея коренится в глубине апостольского учения и справедливо считается непререкаемым вероучительным положением.

Проявление этой греховности в человеке связано со смертностью и тленностью его естества. При этом, как замечает Н.Н. Глубоковский, "Апостол допускает натуральную бренность человеческой природы — по ее происхождению от земли — и тем не устраняет возможности, что по тварному естеству она подлежала смерти... При своей естественной смертности — первозданный получил способность не умирать, которая была превышающею космические потенциальности и служила особым божественным отличием... Потому прежде всего у ослушников отнимается сверхдолжное и физически обычная смерть — по определению Божию — делается наказанием уже в смысле возмездия за грех... Конечно, отныне эта смерть — в качестве греховной становится не просто естественной, но и ужасной, бывает знамением виновности и приносит все ее грозные последствия".

Апостол Павел настаивает на врожденности и всеобщности первородного греха: "как Иудеи, так и Еллины, все под грехом " (Рим 3, 9 и далее ст. 10-23). Причина греха в преступлении одного человека — Адама: "Как одним человеком грех  вошел в мир, и грехом смерть, так и смерть перешла во всех человеков, (потому что) в нем все согрешили" (Рим. 5,12). Преслушание Адама произвело новое состояние человеческого естества — греховность, переходящее на всех с неотвратимой преемственностью. Понятие греховности подразумевает не только расстройство или поврежденность человеческого естества, но и изменение отношений с Богом, ибо после грехопадения, подчинившись диаволу, люди стали "по природе чадами гнева" Божия (Ефес. 2, 3).

Смерть вступила в мир через грех (Рим. 5, 12) и им вызвана к историческому бытию. Она неотвратима и всеобща, действует во всех без исключения, потому что все потомки Адама восприняли от него грех. В отношении самого способа восприятия греха  Апостол высказался несколько загадочно, и его слова "в нем все согрешили" имеют различные филологические истолкования. В настоящее время большинство библеистов эти слова Апостола не относят к Адаму. Слово "в нем"— относительное местоимение, которое может указывать на слово мужского или среднего рода. Исходя из этого, имеются две формальные грамматические возможности для понимания данного текста. Первый вариант: относительное местоимение относится к слову смерть, которое в греческом языке мужского рода. В этом случае, разбираемый текст значит: "так и смерть перешла во всех человеков, потому что из-за смерти все согрешили". Это одна из грамматических возможностей, в которой можно было бы видеть фразу, описывающую круговорот смерти (страх пред смертью толкает человека на грех, а реально содеянный грех приобщает человека к реальной смерти). Однако при таком переводе возникает противоречие со всеобъемлющим смыслом первой части фразы "смерть перешла во всех человеков". Констатация всеобщности смерти для всех людей не может быть объяснена только страхом перед смертью. Младенцы, например, не испытывают такого страха перед смертью, который бы их толкал на совершение личных грехов, однако и в них она реально перешла и существует. Значит дело не только в страхе. Второй вариант — это тот, который встречается во многих современных версиях перевода Библии: "в нем" имеет смысл среднего рода и тогда это место значит: "так и смерть перешла во всех человеков, потому что все согрешили". В этом случае получается, что смерть не является следствием первородного греха прародителей (на связь с воспринятым грехом Адама нет указаний), а именно личных грехов каждого человека ("все согрешили"). Такое понимание также не согласуется со всеобщим смыслом первой частью фразы, где говорится о том, что "смерть перешла во всех человеков". Опять-таки на примере младенцев можно указать, что они, не имея личных грехов, порабощены смерти так же, как и все другие представители человеческого рода.

Оба рассмотренных филологических варианта перевода неудачны, во-первых в семантическом отношении: получается, что апостол Павел в пределах одной фразы противоречит сам себе, а во-вторых с богословской точки зрения, поскольку истинная причина всеобщей смертности – грех Адама, о котором идет речь в данном месте Послания, как бы замалчивается, а выдвигаются новые причины: страх перед смертью или личные грехи. Но в том то и дело, что у этих причин нет всеобщности, значит, они и не могут быть основанием для всеобщности смерти. Следовательно, указанные выше интерпретации текста несут в себе искажение.

Для точного понимания этого фрагмента (Рим. 5, 12) необходимо учесть контекст всего апостольского повествования и традицию святоотеческого толкования, которую наилучшим образом в обобщенном виде выразил святитель Феофан Затворник, прекрасно знавший как филологические тонкости данного текста, так и святоотеческую экзегезу: "То правда, что если взять эти слова: "поелику все согрешили", вне связи, то они могут не давать той мысли, что все согрешили "в нем" (в Адаме – В.Л.); но если брать в связи и с предыдущим и с последующим, то и при этом переводе ("поелику все согрешили") необходимо дополнять словом: "в нем", чтобы выдержать вполне мысль Апостола. Он говорит: "грех чрез одного вошел в мир и грехом смерть, и таким образом смерть во всех вошла". Грех отворяет врата смерти. Если она вошла во всех, то во всех предшествовал ей грех. Но во всех грех предшествовать смерти не мог иначе, как тем, что все согрешили в том, чрез кого грех вошел, т.е., в первом человеке – Адаме. Таким образом, читая: "смерть вошла во всех людей, потому что все согрешили", - не можем иначе понимать сие последнее, как – "согрешили в нем". В связи с этими разъяснениями святителя Феофана становится ясным синодальный русский перевод данного фрагмента: "потому что в нем все согрешили", где переводчики последовали, прежде всего, общему смыслу апостольской речи и святоотеческой традиции истолкования.

Последующие два стиха (Рим. 5, 13-14) и дальнейшие рассуждения апостола Павла наглядно подтверждают мысль о том, что смертное состояние человеческого рода обусловлено не личными грехами потомков Адама и не страхом перед смертью, но наследуемым грехом прародителей – hamartia (поэтому смерть могла царствовать и до закона). Незыблемой истиной остается утверждение, что смерть неразрывна от греха и, если она господствует над всем человечеством, то это неуклонно приводит к мысли, что "все согрешили", т. е. восприняли греховное состояние праотца Адама и в этом смысле "в нем согрешили", ибо находились"в чреслах отца", подобно тому "сам Левий, принимающий десятины, в лице Авраама дал десятину: ибо он был еще в чреслах отца, когда Мелхиседек встретил его" (Евр. 7, 9-10). Природное единство с первозданным Адамом стало онтологической основой для распространения первородного греха в человеческом роде, поэтому Апостол и говорит прямо: "непослушанием одного человека сделались многие грешными" (Рим. 5, 19), так же как и"преступлением одного подверглись смерти многие" (Рим. 5, 15).

Исходя из суждений апостола Павла о наследственной греховности человеческого рода, Н.Н. Глубоковский сделал важный обобщающий вывод (относительно сущности первородного греха – hamartia и его воздействии на человека), который, не смотря на его пространность, мы приведем, ибо он заслуживает особого внимания. Н.Н. Глубоковский пишет, что, согласно учению апостола Павла, hamartia является "демоническим началом в человеческой природе, развращающим ее при помощи плотяной бренности. Поэтому-то чада гнева, живущие по плотским похотям и исполняющие желания плоти, становятся вассалами "князя власти воздушной", а он — дух, действующий в сынах противления (Еф. 2, 3. 2). Понятно теперь, если грех рисуется, как живая энергия, входящая в мир и утверждающая в нем свое господство с царственными притязаниями (Рим. 6, 12. 14) и чарующей обольстительностью (Рим. 7, 11). Он (первородный грех – В.Л.) демоничен и потому несокрушим для человека, расторгнувшего свой союз с Господом. Греховность развивает среди падших людей крайнюю интенсивность, раз за ней скрывается сатанинская мощь, получившая доступ и право через свободное согласие человеческой воли. Но она не в состоянии прямо покорить себе человеческий дух в каждом, для чего нужно убить его совершенно и заменить собой. Естественно, что грех пользуется подходящим орудием в индифферентной и бренной плоти и делает ее своим органом настолько, что — по слабости падшего — духовность почти совсем исчезает в ней. Она бывает всецело греховною, потому что демонически захвачена грехом. Sarx [плоть] служит средством для организующего принципа в греховности. Последняя (греховность — В.Л.) фактически бывает плотяною, ибо не имеет иной точки опоры для оппозиции со "внутренним человеком"; однако сама по себе она духовна и представляет могучую демоническую силу. Поэтому освобождение от нее возможно лишь при том условии, что личность парализует греховный натиск через подчинение другому, более властному, началу и — под его защитой — становится неуязвимою. Бог осудил грех во плоти через Сына Своего (Рим. 8, 3), — и, соединяясь таинственно со Христом, верующие бывают уже не во плоти, если в них потом живет Дух Божий (Рим. 8, 9). Таким путем каждый выходит из греховной сферы и за ее границами пользуется совершенною неприкосновенностью для греховных приражений".

Подводя итог, можно сказать, что новозаветное понимание первородного греха органично связано с ветхозаветным, но имеет и свои существенные особенности: — это, прежде всего, ясное осознание и раскрытие:

1) глубины повреждения человеческой природы, охватывающей не только естество человека и окружающий мир, но и личностную сферу, прежде всего отношения человека с Богом, а так же межличностные отношения с ближними;

2) сущности греховного состояния человека, попавшего в зависимость от диавола;

3) той мысли, что порабощенность людей греху, диаволу и смерти и необходимость спасения человечества стало причиной Воплощения Сына Божия (1 Ин. 3, 8; Рим. 5, 21; 6, 23; 8, 3; 1 Кор. 15, 22; Гал. 3, 22; Евр. 2, 14-15).

При этом в Посланиях апостола Павла сделаны особые акценты на том, что греховное состояние всех людей является врожденным и всеобщим (Рим. 3, 9; 5, 12. 14; Ефес. 2, 3; Гал. 3, 22), воспринято от согрешивших прародителей (Рим. 5, 12. 15. 18. 19; 1 Кор. 15, 22) и обусловлено порабощенностью рода человеческого диаволу, так что смерть, тление, "греховный закон" в нашем естестве, есть лишь орудия осуществления этого рабства (Рим. 6, 12-13; 7, 5; Евр. 2, 14-15).


Страница 1 - 1 из 4
Начало | Пред. | 1 2 3 4 | След. | КонецВсе

© Все права защищены http://www.portal-slovo.ru

 
 
 
Rambler's Top100

Веб-студия Православные.Ру