Детство святых

Святые дети, детство святых – одно ли это и то же? Наверное, правильно будет ответить, что подобные вещи несопоставимы хотя бы уже потому, что уникальна и неповторима судьба каждого человека. Единственное, что мы можем – это, прочитав жития, обнаружить в них некоторые общие моменты и задуматься над этим.

Перечитаем жития канонизированных детей. Мы увидим, что в большинстве случаев у детей и юношей, рано умерших или убитых, в житиях не отражается ничего, на первый взгляд, сверхъестественного. Благочестие, любовь к родителям, к святыням, какие-то личные замечательные качества и дела – да. Но, кроме редких исключений, нет чудес, каких-то мистических явлений до самого момента совершения подвига – в тех случаях, когда он имел место быть явленным на земле, или же вплоть до трагической смерти – тогда чудеса начинали происходить уже после нее. Могло ли так случиться потому, что детство уже само по себе – свято? И если человеку было суждено уйти к Господу в ранние годы своей жизни, вот в этом святом состоянии, уже не нужно было никаких внешних указаний на то, что он чист и в очах Господних праведен. Детство с Богом – уже пребывание в высшей мистической сфере, уже иная жизнь, иное устроение души.

Не то мы видим в начале пути у тех, кому предопределено было уже во взрослой жизни просиять самыми яркими звездами на хрустальном небе святости. И здесь уже нам видится Божье желание подать людям знак. Конечно, далеко не всегда, но и нередко Господь будто указывал заранее – вот поглядите на это дитя, обратите на него свои взоры – его ждет тяжелая, но великая жизнь в святости, так как оно родилось на помощь вам в деле спасения ваших душ. Порой это выражается в том, что ребенок, которому суждено провести жизнь в подвижничестве, с ранних лет сильно выделяется среди сверстников какой-то неотмирностью, недетской серьезностью, предпочитает играм уединение и молитву. Но бывали и совершенно удивительные случаи, при чтении которых вспоминается Церковное Предание, повествующее о том, как Пресвятая Богородица, будучи трех лет, сама поднялась по высоким ступеням храма, как святой Пророк и Креститель Иоанн взыграл во чреве праведной Елизаветы, когда пришла ее навестить Пречистая Дева Мария… И про святителя Николая, Мирликийского чудотворца, мы можем прочесть, что в раннем младенчестве, когда детишкам еще и сидеть-то не положено, будущий великий святой во время крещения простоял в купели, никем не поддерживаемый, причем три часа – во имя Пресвятой Троицы.

Удивительнейшим образом прославил Пресвятую Троицу и будущий преподобный Сергий Радонежский – еще во чреве матери! Его мать, Мария, пришла в воскресение на Литургию, стояла в притворе – и случилось чудо: перед чтением святого Евангелия младенец в материнской утробе неожиданно вскрикнул. Вскрикнул он и еще два раза: в начале Херувимской песни и при возгласе иерея: "Вонмем. Святая святым!" – то есть в самых важнейших местах богослужения. Естественно, все вокруг изумились, пришли в священный ужас, а пораженная мать разрыдалась. "Что это будет за ребенок?" - спрашивали свидетели необычайного случая.

А этот ребенок уже в младенчестве начал поститься – не брал материнскую грудь в среду и пятницу, но, оставаясь без пищи весь день, был при этом бодр и весел. Носил он имя Варфоломей. Когда стал отроком – с ним произошла история не менее удивительная – и благодаря ей преподобный Сергий Радонежский доныне считается покровителем учащихся…

В детстве со святым праведным отцом Иоанном Кронштадтским вообще не единожды происходили необычные вещи. Так Ване был явлен в видении храм, где суждено было служить Кронштадтскому пастырю. В шесть лет мальчик увидел ангела, который назвал себя его Ангелом-Хранителем…

Ангельские образы вообще очень явственно проходят через детство святых подвижников. Мы видим, что ангел в образе инока-старца явился в ответ на молитвы мальчика Варфоломея – будущего Сергия Радонежского. А маленького Прохора Мошнина ангел спас, когда ребенок сорвался с высокой колокольни – будущий преподобный Серафим Саровский остался невредим.

Нередко праведникам в детстве открывалось их будущее предназначение. Преподобный Иринарх Затворник уже в шесть лет говорил матери: "Выросту – буду монахом, обложу себя железом, и люди станут ходить ко мне". Святителю же Алексию – не только великому подвижнику, но и замечательному государственному деятелю XIII века – Господь раскрыл Свое произволение о нем непосредственно, чудесным образом. Двенадцатилетний боярский сын Елевферий раскинул сети для ловли птиц, а потом, утомившись и задремав, вдруг явственно услышал голос: "Алексий! Что напрасно трудишься? Ты будешь ловцом людей". Как рассказывает житие, с того дня мальчик стал уединяться, часто посещать церковь – и в пятнадцать лет в нем созрело твердое решение стать монахом. Как видим – здесь нет фатального предопределения. Божий замысел о человеке всегда должен сочетаться со свободой человеческого произволения в выборе пути, и лишь когда человек отдает Богу с охотой и жаждой вышнего общения горящее любовью сердце – из благочестивых детей вырастают удивительные подвижники. Так и произошло с боярским сыном Елевферием – в иночестве Алексием.

На Руси взрослели рано. И рано задумывались о своем жизненном пути. В различные времена, когда обычными были жестокость и внутреннее напряжение, окружающая действительность в необходимости сделать свой выбор требовала от человека скорейшего определения. И поэтому не кажется необычным пострижение в монахи подростков. Так, например, князь Андрей стал иноком Иоасафом в двенадцать лет, а в семнадцать – отошел ко Господу, благословляя братию как отец. Будучи так же двенадцати лет, постригся в иноки будущий святитель, митрополит Московский Иона. Преподобный Феодосий Печерский, в четырнадцать лет лишившись отца, переносил от властной матери побои и другие издевательства, так как она очень не одобряла ничем неистребимого стремления сына к монашеству…

Но если мы продолжим рассматривать детские годы подвижников, то увидим, что в более позднее время среди плеяды чудесных русских святых неожиданно выделяется преподобный Амвросий Оптинский.

"Александр рос веселым и резвым мальчиком, - рассказывал в его жизнеописании схиархимандрит Иоанн (Маслов). - Он любил сельское приволье и шумные игры. Его детское воображение постоянно было наполнено забавами, и поэтому ему не сиделось дома. Часто случалось, что, получив от старших какую-нибудь работу по дому, он при первой же возможности бросал ее и убегал на улицу.

Родители, а также дед и бабушка были людьми глубоко религиозными и благочестивыми, и это находило свое отражение в укладе семейной жизни. О матери своей старец всегда говорил, что она была святой жизни. Понятно, что резвость Александра не находила одобрения в этой степенной и скромной семье, где на все детские, даже невинные, шалости смотрели как на значительные проступки. Поэтому к мальчику в семье относились с холодностью; и ни дед, ни бабушка, ни даже родная мать не любили его так, как остальных его братьев, которые пользовались вниманием и любовью старших. "Однажды, - так впоследствии передавал сам старец Амвросий, - очень раздосадованный этим, я решил отомстить брату, которого особенно любили родители. Зная, что дед мой не любит шума и что, если мы, дети, бывало, расшумимся, то он всех нас без разбора: и правого, и виноватого - отдерет за чуб, я, чтобы подвести своего братишку под тяжелую руку деда, раздразнил его. Тот закричал, и выведенный из терпения дед отодрал и меня, и его. А последнее-то мне и нужно было. Впрочем, мне и помимо деда доставалось за это порядком и от матери, и от бабки".

Однако все воспитание Александра проходило в строго религиозном направлении. Юному отроку старались привить любовь к чтению слова Божия, которое было основой всей жизни этой благочестивой семьи. Каждый праздник отец брал его с собой в церковь, где он вместе с родителем на клиросе читал и пел, что ему очень нравилось". ("Преподобный Амвросий Богоносный старец Оптинский").

В двенадцать лет Александр поступил в семинарию, учение удавалось ему замечательно легко, он быстро стал душой компании, и, казалось бы, ничто не предвещало его будущей удивительной судьбы в Оптиной обители… Но тем не менее: "В монастырь я не думал никогда идти... – вспоминал сам старец Амвросий, – впрочем, другие почему-то предрекли мне, что я буду в монастыре".

"То, что другие провидели в Александре будущего инока, несмотря на его веселость и общительность, - рассуждает схиархимандрит Иоанн (Маслов), - свидетельствует, что окружающие видели в нем человека, качества души которого не принадлежали веку сему. Он не обращал внимания на эти черты своей души, но людям были заметны эти особые качества, которые определили его духовные стремления. Окружающие не могли предположить для него иного пути жизни, как только путь всецелого посвящения себя Богу в монашестве".

Какие несхожие образы, какие разные судьбы! Но общее одно – Вера. Живая, горячая, воистину детская вера – не только трогательная и прекрасная, но и сильная, и мужественная – двигающая горы. Воистину – образцовая. Так стало быть – вовсе не стоит тем родителям, которые хотят, чтобы их дети выросли настоящими христианами, ломать их личность, подгоняя характер, стремления, интересы под какой-то любимый благочестивый образ. Главное – живые уроки Веры. И, конечно, Любви, Милосердия, Верности и Добра – те уроки, которые должны получать дети от нас, взрослых, каждый день, каждый час, каждую минуту…