Новый стиль речи и культура поколения. Политическая корректность Часть первая

Правовые основы нового стиля речи

Хотя конституция Соединенных Штатов Америки и затрудняет привлечение к суду тех, кто позволяет себе политически некорректные речи или отдельные слова, судебное регулирование речевых действий практикуется довольно широко. Профессор Уильям Куирк пишет в книге "Судебное диктаторство" [80]  о том, что регламентация общественной жизни в современной Америке часто вступает в противоречие с принципом управления государством, который Джефферсон называл основополагающим для Америки и который состоит в том, что правительство должно воспринимать волю народа и осуществлять ее. Сегодня, как заключает автор, не народ, а суд является источником перемен в американском обществе. Автор находит много оснований для такого заключения, здесь же мы приведем лишь несколько примеров.

Решением Верховного суда в 1992 году в школах и колледжах были запрещены все молитвы, то есть их произнесение вслух.

В 2000 году Верховный суд запретил школьникам и студентам произносить молитвы и осенять себя Крестным знамением во время спортивных соревнований.

По решению Верховного суда из публичных и школьных библиотек были изъяты все экземпляры Библии и сочинения отцов Церкви.

В 1999 году судебным решением Кливлендскому совету по образованию было запрещено открывать свои заседания молитвой, хотя в Конгрессе это происходит каждый день.

 В 2000 году судебным постановлением был запрещен девиз штата Огайо "С Божьей помощью все возможно" (Евангелие от Матфея, 19,26, в русском синодальном переводе: "…человекам это невозможно, Богу же все возможно"); суд потребовал убрать его с разного рода документов, на которых он воспроизводился, а также с бронзовой таблички у входа в законодательное собрание.

В 2001 году Верховный суд подтвердил постановление апелляционного суда, требующее убрать гранитную стелу с выбитыми на ней десятью заповедями в г. Элкхарте штата Индиана.

В 1999 году было опубликовано сообщение о том, что афроамериканские судьи подвергли критике верховного судью Уильяма Г. Ренквиста. Национальная ассоциация судей вынесла ему строгое предупреждение за то, что он напевал во время заседания апелляционного суда популярную с очень давних времен и исполнявшуюся на протяжении десятилетий на съездах Демократической партии песенку "Дикси", которая теперь была сочтена "символом рабства и угнетения" [81] .

Иные страны решают проблемы политической корректности на законодательном уровне.

В Великобритании Закон о межрасовых отношениях запрещает высказывания, выражающие расовую ненависть, "… не только в случаях, которые могут повлечь за собой насилие, а в целом, на том основании, что представители расовых меньшинств должны быть защищены от расовых обид".[82]

В Дании Гражданский кодекс запрещает "угрожать, оскорблять или унижать" кого-либо в общественных местах по причине его расовой или этнической принадлежности, религиозных убеждений или сексуальной ориентации. Примером действия закона может служить следующий случай: женщина, написавшая в газету письмо, в котором она называла общенациональный закон о браке и семье "безбожным", а гомосексуализм "самым мерзким видом супружеской измены", а также издатель газеты, опубликовавшей это письмо, подверглись судебному преследованию.[83]

В Австрии можно сесть в тюрьму за высказывания, отрицающие или ставящие под сомнение существование у нацистов газовых камер. В 1992 году правительство, стремясь более четко сформулировать, что понимается под нарушением закона в виде оскорбления словом, предложило следующее определение высказываний, рассматриваемых как преступление закона: "отрицать, явно преуменьшать, одобрять или оправдывать геноцид или любое иное преступление, совершенное национал-социалистами". [84]

В 1990 году французский парламент принял новые законы с целью ужесточения правовых мер, направленных против проявлений расизма. Принимались они на фоне волнений и шумных протестов в связи с осквернением еврейских кладбищ во Франции. Так что новые законы никого не удивили. Газеты публиковали тогда множество материалов, в которых высказывались озабоченность и тревога по поводу экстремизма в определенной части правых кругов Франции и возрождающегося антисемитизма в Европе. Было в этих публикациях также нечто, что смущало, вызывало беспокойство, возникая между прочим, как бы едва ли заслуживая упоминания. Речь идет об оценках, например, следующего характера, появлявшихся в прессе: эти законодательные меры объявляют также вне закона "ревизионизм", понимаемый как историческая тенденция, распространенная в правоэкстремистских кругах, которые настаивают на том, чтобы поставить под сомнение сам факт или масштабы еврейского холокоста в период Второй мировой войны.

В Канаде уважаемый в научных кругах психолог Жан Филипп Раштон опубликовал в 1989 году работу, в которой он по результатам изучения трех очень больших групп, имевших разную расовую принадлежность, выдвинул гипотезу о том, что в своей стратегии воспроизводства чернокожие склонны, в среднем, придавать особое значение высокой рождаемости, азиатские народы – усиленной родительской опеке, а белые занимают промежуточное положение. Ученый был подвергнут осуждению в прессе, по общенациональному телевизионному каналу ему было предъявлено в лицо обвинение в том, что он неонацист, а его дипломникам было рекомендовано подыскать себе другого научного руководителя. Этим, однако же, дело не ограничилось. Полиция провинции Онтарио немедленно возбудила дело и начала следствие по делу Раштона в соответствии со статьей закона, запрещающей оскорбительные высказывания. Это следствие продолжалось около шести месяцев. Были проведены допросы коллег Раштона, затребованы магнитные ленты с записями его выступлений на конференциях и подобных мероприятиях, высказываний в прессе и т. д., однако оснований для передачи дела в суд не нашлось. Тогда прокуратура провела официальное следствие по делу о том, может ли быть Раштон приговорен к двум годам тюремного заключения за такие действия, как "использование данных сомнительного происхождения". В конце концов главный прокурор принял решение не передавать дело в суд и постановил признать суждения Раштона "безумными".

В Австралии парламент Нового Южного Уэлльса внес в 1989 году поправки в Антидискриминационный закон, запрещающие оскорбление по расовой принадлежности в общественных местах. Поскольку большинство людей против расового унижения и оскорбления, то они, надо думать, одобряют действия законодателей. Труднее отнестись с одобрением к предусмотренному механизму исполнения закона: "Закон наделяет Антидискриминационный комитет правом решать, "справедливо" ли сообщение, "разумна" ли дискуссия, "добросовестна" ли она и ведется ли она, "в интересах общества". Комитет будет принимать решения относительно приемлемости средств художественной выразительности, исследовательских публикаций, академических  дискуссий и научных проблем. За несправедливое, то есть неправильное, ошибочное, освещение публичного поступка репортер и издатель могут быть приговорены к возмещению морального ущерба в размере до 40 тысяч долларов". [85]

Общий характер политически корректной законодательной деятельности в ФРГ описывает Х. Шике в своей книге "Политики говорят. Граждане теряют дар речи. Невозможный словарь": "Жизнь полна опасностей и богата разнообразием. Как хорошо, что наши политики поняли это и стремятся обеспечить нам еще большее благоденствие. Правда, от сомнений в этом похвальном стремлении просто так не отмахнешься. Например, статистически установлено, что число членов различных объединений, союзов, организаций в Федеративной Республике значительно превышает число ее граждан. Количество групп по интересам разного рода – легион. Подвести их под общий знаменатель невозможно. Быть может, по этой причине законы такие путаные?".[86]