Исторический опыт межэтнических отношений на евразийском пространстве

Кочевые цивилизации и Русь

Основные этапы военно-политической истории половцев в Приченрномрье в ХII-первой половине ХIII века

Отмечаемая исследователями общность исторических судеб южнославянских и русского народов обусловила на отдельных этапах их политического и культурного развития необходимость решения сходных исторических задач [158]. Древняя Русь и средневековые государства Юго-Восточной Европы, развивая тесные взаимные контакты, не раз в столкновении с одними и теми же политическими проблемами черпали силы для борьбы за интересы своего национального развития.

Одной из таких проблем в столетие, предшествующее монголо-татарскому нашествию на Русь и страны Юго-Восточной Европы, была куманская. В ХII-первой половине ХIII в. южнорусские земли становились объектом половецких набегов. В тот же период на североболгарские земли Нижнего Подунавья, входившие в состав Византийской империи, а позже ставшие составной частью Второго Болгарского царства, неоднократно приходили из-за Дуная куманские кочевники.

Место кочевников Причерноморья в истории Руси, народов Восточной и Юго-Восточной Европы – традиционный предмет исследований византинистов, славистов, историков Руси. В ее разработку внесли вклад В. Г. Васильевский, Ф. И. Успенский, Й. Маркварт, К. Дитерих, Н. Йорга, В. Златарский, Д. А. Расовский, Д. Моравчик, Д. Дуйчев, М. Дьони, В. Тыпкова-Заимова, Г. Цанкова-Петкова, П. Диакону, советские историки Г. Г. Литаврин, В. Т. Пашуто, С. А. Плетнева и многие другие. Анализ византийских источников, русских летописей, болгарских литературных памятников, привлечение археологических материалов, данных топонимики, нумизматики, сфрагистики, других специальных исторических и филологических дисциплин дает возможность определить закономерности динамики миграций тюркских кочевников в ХII-первой половине XIII в. на территории Юго-Восточной Европы. В последнее время (XIV конгресс историков в Сан-Франциско, XIV и ХV конгрессы византинистов в Бухаресте и Афинах) рассматриваемая тема получает все более широкий аспект изучения, возможного на основе комплексного анализа имеющихся материалов: встреча цивилизаций в условиях "переломных" моментов исторического развития, взаимодействие направляющих исторического пути Востока и Запада, условия возникновения общественно-производственного синтеза в "пограничных" зонах.

В связи с этим анализ миграции тюркских кочевников Восточной и Юго-Восточной Европы (Северное Причерноморье и Нижнее Подунавье) в ХII-первой половине ХIII в. позволит выяснить ряд вопросов. Первое: как корректируются традиционные представления об истории печенегов, узов и половцев результатами новых источниковедческих изысканий (последние публикации, обнаруженные рукописные материалы, новые атрибуции и датировки памятников)? Второе: что дает для определения основных этапов военно-политической истории половцев в указанный период привлечения данных разноязычных (русских, византийских, Сирийских, старофранцузских, других западноевропейских латиноязычных) и разножанровых (хроники, речи, письма, стихотворные сочинения, акты) письменных источников? Третье: как методика комплексного анализа истории кочевников Причерноморья (этногеографические исследования, классификация этнонимии, локализация и картографирование, графическое отображение миграционных процессов) позволяет представить динамику миграций тюркских кочевников в Юго-Восточной Европе в рассматриваемое время? Настоящая работа построена на привлечении материалов византийских источников, а также на сопоставлении результатов их анализа с данными русских летописей, отдельных европейских и восточных Источников.

В свете новых источниковедческих исследований скорректированы и изменены принятые ранее в обобщающих работах по нашей теме датировки описаний ряда событий у Киннама и Никиты Хониата, речей Георгия Торника (ритора), Сергия Коливы, Иоанна Сиропула, Константина Стилва. По сравнению с корпусом византийских известий о тюркских народах Д. Моравчика [159] дополнительно привлекаются в связи с изучаемыми вопросами сообщения писем Иоанна Цеца, митрополита Георгия Торника, эпитафии Феодора Продрома, речей Михаила ("Солунского") И Евфимия Торника и др.

Подробный предварительный анализ каждого из изучаемых текстов с целью уточнения содержания этнонимов памятников, локализации событий, отождествлений лиц – участников интересующих нас кампаний – привел к следующим результатам, важным для последующих выводов.

Набеги кочевников в первой четверти ХII в. С территории Руси, Северного Причерноморья за Дунай представляли собой, вероятно, движение объединенных сил печенежско-торческих союзов [160]. Этноним "скифы" византийских источников применительно к событиям последней четверти ХII-начала XIII в. в основном обозначает половцев - участников движения Петра и Асеня и походов Калояна [161]. Анализ локализации событий в источниках не позволяет говорить о широком территориальном охвате миграций кочевников в Подунавье в середине ХII в [162].

Пусть исследования поставленной проблемы предполагает первоначально источниковедческий анализ военно-политической истории куманской инфильтрации в северо-западнопричерноморские земли, а затем сопоставление полученных результатов с выводами исследователей половецких древностей на Руси [163].

Самостоятельные набеги куманов (40— 70-е гг. XII в.)

Половецко-византийская война 1148 г.Датировка основных источников дискуссионна. Принятые нами даты [164]  (см. ниже) ни в коей мере не являются окончательными.

Вопрос о локализации рассматриваемых событий до сих пор дискуссионен: в последних работах театр военных действий перемещается на север от Добруджи, к междуречью Сирета и Берлада [165], или, согласно другой точке зрения, события отодвигаются далеко на запад — к Олту [166]. Подробное рассмотрение проблемы в специальной работе [167] позволяет сейчас не останавливаться на ней детально, но указать лишь основные выводы о территории, на которой проходила кампания 1148 г. Вторгшиеся из-за Дуная куманы не только не перешли, вопреки мнению В. Г. Васильевского [168], Балканский хребет, но и их распространение вплоть до Балкан [169] не определено четко источниками: война проходила на более ограниченном пространстве, близком к Дунаю. В результате половецкого набега подвергся разорению крупный дунайский горд Дристра, что определяется на основании данных Цеца [170]. С районом Дристры в основном и связываются нами события войны [171].

События войны территориально имеют отношение и к Руси: по Киннаму, византийский отряд, преследуя куманов, достигает горы, "возвышающейся вблизи пределов Тавроскифии" [172]. Толкование этого места также вызывает большие споры, и приходится констатировать пока отсутствие удовлетворительного решения проблемы [173]. Возможно, здесь речь идет о южных отрогах Восточных Карпат: под "Тавроскифской" землей в нашем источнике обычно понимается Галицкая Русь [174]. Действительно, западные пределы Галицкого княжества упирались в Восточные Карпаты. Таким образом, несостоятельным оказывается распространение далеко на юг в это время (что делается только на основании свидетельства Киннама) границ Галицкой земли [175]. Половецко-византийская война 1148 г. скорее шла на более ограниченной территории, не только не распространяясь на русские земли, но вряд ли заходя далеко в половецкую степь. В середине XII в. низовья Днестра, Прута и Сирета, видимо, находились под контролем половцев [176], внедрявшихся, впрочем, в более северные районы Руси [177] . Галицкая же территория, более или менее устойчивая граница которой проходила по городам Ушица, Кучелмин, Онут, Микулин, Коломыя [178], не доходила даже до места современного Могилева на Днестре [179].

Война 1148 г. оказалась единственным в царствование Мануила Комнина победным византийским походом на половцев, "оправдывающим" обычное упоминание кочевников-"скифов" в византийских энкомиях в честь Мануила Комнина при перечислении покоренных им в войнах народов [180].

Война Кальмана с половцами (около 1152 г.). Описанный у Никиты Хониата [181]  набег "скифов"-половцев не упоминается в других источниках, в том числе и Б "Истории" Киннама. После опустошительльных действий на правом берегу Дуная куманы возвращаются снова за Истр, разбив посланный против них отряд "некоего Каламана". Вряд ли он может быть отождествлен с упоминаемым Киннамом в связи с событиями середины 60—начала 70-х гг. Константином Каламаном [182]. П. Нэстурел считает его Борисом Кальмановичем [183] (Каламановичем), известным, по Киннаму [184], сыном венгерского короля Кальмана (Каламана) и дочери Владимира Мономаха Евфимии [185]. Он был рожден на Руси после того, как Кальман развелся с Евфимией и отослал ее на родину.

Вернувшись в Византию при Иоанне II, снискав высокие чины, он участвовал в многочисленных войнах с Венгрией [186].

Трудности датировки связаны с размытостью хронологических определений источника. Сообщение об этом походе Никита Хониат начинает с указания на его одновременность с возвращением Мануила в Константинополь после победных действий в Венгрии (в междуречье Дуная и Савы — взятие Зевгмина и пр.) [187], что соответствует весне 1152 г.[188].  Однако война Каламана непосредственно примыкает к последующим событиям, относимым уже к 1155 г. [189], на основании чего рассматриваемые события датируются 1154 [190]  или 1155—1156 гг.[101].

В источнике отсутствуют какие бы то ни было сведения о локализации событий. Однако описание войны позволяет видеть в ней незначительный однократный набег половцев на правобережье Дуная. Косвенным подтверждением такой оценки могут служить и действия византийского правительства: против куманов отправляется небольшой отряд, поражение которого никак не сказалось на внешнеполитическом положении Византийской империи.

Куманский набег 1160 г. Краткое сообщение об обстоятельствах набега содержится у Киннама. "Скифы"-половцы переправились через Истр в то время, когда Мануил с войском находился в Малой Азии после победы над иконийским султаном Кылич-Арсланом II и направлялся в Константинополь после удачных переговоров с побежденными [192], т. е. в 1160 г.

В источнике подробно прослеживается маршрут Мануила навстречу куманам из Малой Азии: свернув с прямого пути в столицу, он идет в район Авида, затем у Галлиполи переправляется на европейский берег, откуда спешит к Дунаю; не дойдя до него, узнает, что противники при известии о приближении византийского войска успели вернуться за Истр. Таким образом, нет никаких оснований предполагать замысел глубокого рейда куманов через Балканы во Фракию, как считал В. Златарский [193]. Фракийская территория упоминается в источнике лишь как исходный пункт движения Мануила на кочевников и не имеет отношения к локализации их опустошительных действий. Налицо характерный грабительский набег половцев, воспользовавшихся ведением византийской армией далекой войны в Азии и вернувшихся на север тотчас при вести о близости ромейских войск.

Походы половцев на Византию в составе союзных войск. Половцы в византийской армии (40—70-е гг. XII в.).Наряду с самостоятельными набегами куманов в рассматриваемый период половецкие части входили как в войска антивизантийских союзов, так и в византийскую армию.

Судя по нашим данным, вероятно привлечение половцев во время войн Мануила в Венгрии и Сербии в начале 50-х гг. Прямых свидетельств об участии куманских отрядов в составе венгерского и сербского войск, аналогичных указанию Киннама [194] на воевавших на стороне Сербии печенегов в 1150 г., нет. Однако косвенные сведения речи к Мануилу Михаила—магистра риторов (родственника или близкого человека солунского митрополита) указывают на антивизантийскую коалицию на Дунае того времени: наряду с "гепидами" — венграми упоминаются "скифы" и "сарматы", покоренные и подвластные Византии, под которыми подразумеваются кочевники [195] (возможно, дифференцированно — печенеги и половцы). Показательно зафиксированное в источнике отношение к придунайским кочевникам как к данникам византийского василевса, т. е. поражение Каламана (см. выше) не имело серьезных международных политических последствий.

Неоднократно упоминаются "скифы", очевидно, половцы, а также печенеги в качестве составной части армии венгерского короля Стефана (Иштвана) III, направленной против Византии в 60-х гг. XII в. [196]. События разворачиваются в районе Срема, Зевгмина (Землина) [197] . Итак, половцы принимали участие не только в краткосрочной, но и в длительной борьбе государств Центральной Европы против Византии, участвуя в нескольких кампаниях на протяжении целого ряда лет.

Представление о подунайских кочевниках как о данниках византийского императора четко зафиксировано источниками: к упомянутой речи Михаила-ритора следует добавить энкомий Евфимия Торника в честь Мануила [198]. Говоря о победах императора над всеми подунайскими народами, автор называет города "пеонцев" и "даков", равнины "гетов", успехи в войнах с "трибаллами" и "далматами". Отдавая дань риторическому плеоназму, небезосновательно отождествить "гетов" Евфимия с кочевниками-тюрками [199]. Более того, наряду со свидетельствами о многочисленных победах Мануила над кочевниками [200], у Евстафия Солунского есть указание на подвластность "скифа" ромейскому василевсу: кочевники оказываются подданными, рабами империи [201].

Наибольшее количество сведений о половцах в рассматриваемый период относится к участию отрядов в византийской армии. "Скифы"-куманы находятся в византийском войске в битве у Пикридиона с Конрадом III в 1147 г. во время II Крестового похода [202]; в 50-х гг. они участвуют в войнах в Италии (упоминаются в битве при Бари) [203]; о "скифских" наемниках говорится в связи с подготовкой похода 1160 г. на иконийского султана [204]; неоднократно сообщается о куманах в армии Мануила во время его венгерских кампаний с 1162 по 1167 гг. [205]; половцы отправляются и на войну Византии с Кылич-Арсланом в 1175 г. [206].

Таким образом, первый выделенный нами этап развития международных отношений в Подунавье XII—XIII вв. ограничивается 40—70-ми гг. XII в. и характеризуется прежде всего наличием самостоятельных походов кочевников: в последующие периоды куманы будут составлять лишь часть союзных сил. Подводя итоги этому этапу, следует отметить единичность самостоятельных набегов куманов, известных по нашим источникам; их характер: мелкие грабительские набеги; анализ данных о локализации половецких войн показывает узкое территориальное распространение этих кампаний; имевшие место победы куманов над византийскими военными частями не имеют серьезных последствий для государств Юго-Восточной и Центральной Европы, т. е. самостоятельная военная сила куманов минимальна; еще меньшими сведениями мы располагаем об участии кочевников в союзных войнах против Византии, причем итогом этих (известных нам) кампаний оказывается поражение войск антивизантийских коалиций; подавляющее большинство сведений за первый период — о куманах в византийской армии; половцы участвуют практически во всех крупных внешнеполитических военных мероприятиях Византии по всем направлениям: II Крестовый поход, Итальянские войны, походы на Кылич-Арслана, войны со Стефаном III; основная функция куманских частей традиционна — это конные отряды.

Византия, половцы и освобождение Болгарии от византийского господства.С конца 70-х до середины 80-х гг. в византийских источниках нет никаких данных о половцах. Вновь сведения о них появляются в связи с событиями освобождения Болгарии от византийского господства.

После неудачи в результате первого болгарского похода Исаака [207] к отступившим за Дунай к вождям восстания Петру и Асеню [208] присоединились куманы, которые участвовали во всех их последующих военных операциях. Д. А. Расовский писал о количественном преобладании половцев в армии Асеней, в результате чего участие их оценивалось как решающий фактор в войнах болгар с греками и латинянами в конце XII—начале XIII в.[209]. Однако в докладе на XIV Международном конгрессе исторических наук (Сан-Франциско, 1975) К. Джуреску, рассматривая вопрос об этническом составе восстания Асеней, говорил только о болгарах и влахах-румынах, отождествляя с последними как "влахов", так и "скифов" наших источников [210]. Впрочем, здесь, видимо, имеет место традиционно спорный вопрос о соотношении валашского и болгарского элементов в среде восставших, которые в одних случаях именуются "влахами" [211], в других — "болгарами" [212], в третих— "мизами" [213]. Что касается валашско-болгарской дилеммы, то, думается, принципиальное ее решение (вне зависимости от вопроса о национальной принадлежности вождей восстания) Г.Г. Литавриным [214] убедительно. Но к вопросу о роли половцев в рассматриваемых событиях это не имеет прямого отношения: оснований для пересмотра вопроса об участии половецких соединений в борьбе болгарского народа за независимость нет.

Итак, отступившие за Дунай участники восстания встретились со "скифами"-половцами [215]. Точную локализацию событий досконально восстановить трудно[217]. Петра "искали, но место его не было найдено" [217]. Вероятно, кампания проходила в районе Филиппополя (на что есть намек в эпиграмме Феодора Вальсамона)  [218], возможно, в Преславе [219]. Но не исключено, что присоединение куманов состоялось уже после нового похода Асеней из-за Дуная [220].

Соединенная с куманами армия Асеней и совершила поход на "Мизию" [221], вслед за чем состоялся второй поход Исаака Ангела. Никита Хониат указывает, что бои охватили "Мизию", т. е. территорию между Дунаем и Балканами, что свидетельствует о сравнительно большом территориальном распространении кампании. Никита Хониат, сам участвовавший в походе [222], составив послание синоду с отчетом о нем [223], локализует события. Эти действия датируются 1187 г. [224]. К моменту выхода Исаака из Константинополя на Адрианополь куманы находились у Агафополя [225]. Бои распространились на район Лардеи [226], Вастерн [227]: битва у Вастерн произошла по пути императора в Верою [228] (современная Стара Загора), так как стало известно о действиях куманов с "Мизами" у Веррои [229]. Затем василевс возвратился в Агафополь, а "варвары" оказались в окрестностях Филиппополя. Ряд других топонимов, сообщаемых в послании Никиты Хониата патриарху и синоду, показывает широкое территориальное распространение военных операций [230]. Второй поход Исаака не коснулся забалканских районов, в то время как повстанцы действовали на большом пространстве между Дунаем и Балканским хребтом [231].

Неудачей для Византии закончился и третий поход Исаака, датируемый 1188 г.[232]. Из скупого сообщения Хониата мы знаем лишь о неудачной трехмесячной осаде византийцами Ловеча, после чего василевс вернулся в Константинополь [233]. Конкретных данных о действиях куманов нет, но их участие вероятно.

В результате договора, заключенного после очередного похода, устанавливалась фактическая независимость Болгарии от Византии. Дальнейшее развитие событий связано с освобождением Северо-Восточной Болгарии.

Новые болгаро-византийские войны, в которых принимали участие куманы, проходили с начала 90-х гг. [234]. Куманы вторгались из-за Дуная весной 1190 г., в результате чего Исаак вынужден был отступить на юг за Балканы [235]. В этой связи говорится о постоянных походах противников: данному событию посвящена речь Никиты Хониата, обращенная к Исааку Ангелу перед его отправлением в поход [236]. Поход оказался безрезультатным для византийского императора, вынужденного его прекратить [237].

Из военных столкновений 90-х гг. с куманами единственно удачной для Византии оказалась кампания 1190—1191 гг. [238], закончившаяся битвой на Мораве. Здесь как у Хониата, так и у Евстафия куманы — "скифы" — упоминаются в качестве союзников "влахов" и "болгар". Эта битва состоялась в окрестностях Филиппополя [239] . По данным Евстафия Солунского и Иоанна Сиропула, она завершилась как будто бы полной победой Византии. В аналогичных случаях в конце XI—начале XII в. подобные описания у византийских авторов итогов походов на кочевников касаются, например, битвы при Левунионе 1091 г., последнего набега печенегов 1121—1122 гг., т. е. действительно разгромов, после которых надолго или навсегда исчезали в истории сведения об этих "скифах". Теперь же — совсем иное дело. Никита Хониат пишет как раз о начавшемся с этого времени беспрестанном наступлении болгар с куманами [240]. При этом сфера действий распространилась практически на всю территорию между Дунаем и Балканами.

Известные военные столкновения этого периода неизменно неудачны для Византии: около 1195 г. — поражение Алексея Гида и Василия Ватаца близ Аркадиополя [241], около 1196 г, — поражение севастократора Исаака при Серах [242] и т. д. Оценивая их результаты, Хониат говорит об образовавшейся "пустыне Фракии и Македонии", простиравшейся вплоть до Гемма [243]. Характерно, что новый император — Алексей III Ангел, задумавший в 1197 г. поход для восстановления фракийских городов после болгаро-куманских войн, не сумел его осуществить [244], а в 1199 г. куманы с частью "влахов" захватили в течение года фракийские города, — "все, — замечает Никита Хониат, — что находятся между Месиной и Чурулом" [245]. При этом часть их продвинулась и дальше [246]. В описанном Хониатом [247] последнем сражении перевес оказался на стороне византийцев, однако значение этой победы во многом фиктивно: куманы захватили указанные селения. Не случайно об опустошении всей Македонии в 1199 г. Хониат говорит как о самом ужасном набеге кочевников за все времена [248].

Таким образом, второй этап характеризуется многочисленными победными походами болгар и куманов на Византию; несмотря на участие видных византийских полководцев в выступлениях императора, успехов они не имеют; события развиваются на очень большой территории — практически на всем пространстве между Дунаем и Балканами; помимо отмеченных военно-политических последствий событий второго периода, от предыдущего он отличается еще в одном отношении: характерно практическое отсутствие "скифов" в византийском войске, в составе союзных с Византией армий; однако куманы теперь составляют только часть болгарских воинских соединений; самостоятельных же их набегов больше нет.

Ссылки

158. Ангелов Д. Руси и българия историята. София, 1945, с. 3-4, 19 и сл.; Пашуто В. Т. Внешняя политика Древней Руси. М., 1968, с. 89-90, 202.

159. Moravcik Gу. Byzantiniturcica. Berlin, 1958. Bd. 1, 2.

160. Бибиков М. В. Источниковедческие проблемы изучения истории кочевников... с. 47-52.

161. Van Dieten J.-L. Niketas Choniates. Erlautungen zu den Reden und Briefen nebst einer Biographie. Berlin; New York, 1971, S. 65 f.

162. Бибиков М. В. Византийские хроники и локализация половецко-византийской войны 1148 г. – Летописи и хроники. 1976. М., 1976, с. 17-22.

163.  Расовский Д. А. Половцы. I-IV...; Он же. Военная история половцев. - Annales d'lnstitut Kondakov, 1940, t. 11, р. 95-128; Плетнева С. А. Половецкая земля. В кн.: Древнерусские княжества Х-ХIII вв. М., 1975.

164. Van Dieten J.-L. Niketas Choniates. Erlautungen... S. 58—59; ср.: Cankova-Petkova G. La liberation de la Bulgarie de la domination byzantine. — Byzantinobulgarica. Sofia, 1978, t. 5; Malingoudis Ph. Die Nachrichten des Niketas Choniates uber die Entstehung des Zweiten bulgarischen Staates. Byzantina, 1978, t. 10.

165. См.: Bolsacov-Ghimpu A. A. La localisation de la cite byzantine de Demnitzikos. — Revue des etudes Sud-Est Europeenes, 1967, vol. 5, № 3—4, p. 543.

166.  Nasturel P. S. Valaques, Coumans et Byzantins sous le regne de Manuel Comnene. — Byzantina, 1969, T. 1, p. 171—172.

167. Бибиков М. В. Византийские хроники... с. 18 и сл.

168. Васильевский В. Г. Из истории Византии в XII в. — В кн.: Васильевский В. Г. Труды. Л., 1930, т. 4, с. 30.

169. Грот К. Я. Из истории Угрии и славянства в XII в. Варшава, 1889, с. 130.

170. Цец. Пис, 93.10 и сл.

171. Мутафчиев П. Съдбините на средневековния Дръстьр. — В кн.: Избрани произведения. София, 1973, т. 2, с. 86.

172. Кинн., 94.12.

173. Подробнее см. в кн.: Бибиков М. В. Византийские хроники... с. 20 и сл.

174.  Васильевский В. Г. Из истории Византии... с. 31.

175.  Грот К. Я. Указ. соч., с. 134.

176. Кудряшов К. В. О местоположении половецких веж в северном Причерноморье в XII в. — Тр. Ин-та этногр. Новая сер., 1947, т. 1, с. 109; ср.: Расовский Д. А. Половцы, III. Пределы "поля половецкого". —Анналы Института им. Н. П. Кондакова, 1937, т. 9, с. 158; Он же. Половцы. IV, с. 120.

177. Плетнева С. А. Указ. соч., с. 280—281.

178.  Кудряшов К. В. Половецкая степь. М., 1948, с. 125.

179.  Пашуто В. Т. Указ. соч., с. 168—171.

180.  Код. Вен., 37.21-22; 44.21-23; 128.18-22; 146,-14—26; 1543.7—8; ср.: И. Диог., 305.22; 308.10.

181. Ник. Хон. Ист. 93.72 и сл.

182.  Кинн., 216.3—4; 286.11 и сл.

183. Nasturel P. S. Op. cit., p. 176.

184.  Кинн., 117.18 и сл.

185.  Розанов С. П. Евфимия Владимировна и Борис Каламанович. — Изв. АН СССР. Отделение гуманит. наук, 1930, № 9, с. 649—671.

186.  Gumplowicz М. Воrуs Kolomanowic, krolewicz wengierski (1105—1156). — Przeglad historyczny, 1906, t.2, p. 12.

187.  Ник. Хон., Ист., 93.59; ср.: Кинн. 118.18-19.

188. Ник. Хон., Ист., 93.

189. Там же, 93.72 и сл.

190. Расовский Д. А. Половцы. IV, с.106.

191. Chalandon F. Les Comnenes (Jean II Comnen et Manuel I Comnene). Paris, 1912, vol. 2, p. 413—414.

192. Кинн., 201.3—18.

193. Златарски В. Н. История… Т. 2, с.395.

194. Кинн., 107.9—17.

195. М. Сол., 158.18 sq.

196. Кинн., 242.11—18; ср.: 218.8—10.

197. Грот К. Я. Указ. соч., с. 374; Chalandon F. Op. cit., vol. 2, p. 489; Hohlweg A. Beitrage zur Verwaltungsgeschichte des Ostromischen Reiches unter den Komnenen. Munchen, 1965, S. 73—74.

198. Евф. Торн., 173.34 sq.

199.Ср.: Moravcsik Gy. Byzantinoturcica. Bd. 2, S. 111.

200.  M. Aнх., 173—216.

201. Евст. Сол., Соч., 210.70.

202. Кинн., 77.9-23.

203. Там же, 143.6—11.

204. Там же, 199.12-15.

205. Там же, 236.13-18; 271.3-20.

206. Н. Хон., Ист., 178.8.

207. Cankova-Petkova G. Op. cit., p. 108.

208. Н. Хон., Ист., 372.55 и cл.; Н. Хон., Речи., 7.27 и сл.

209. Расовский Д. А. Роль половцев в войнах Асеней с византийской и латинской империями в 1186— 1207 гг. — В кн.: Списание на Българската Академия на науките. София, 1939, с. 205—206.

210. Giurescu С. С. Populations nomades dans 1'espace euroasiatique et leur role dans la formation des etats medievaux. Theses dactylogr. Bucarest, 1975.

211. H. Хон., Ист., 397.88.

212. Там же, 374.86.

213. Там же.

214. Литаврин Г. Г. Указ. соч., с. 432 и сл.

215.  Н. Хон., Ист., 373.53 и сл.

216. Ср.: Cankova-Petkova G. Op. cit., p. 104 и сл.

217. М. Хон., I. 250.

218. Ф. Вальс, Эп. 28 и сл.

219. Литаврин Г.Г. Указ. соч., с. 450.

220. Там же, с. 457.

221. Н. Хон., Ист., 374.79 и сл.

222. Там же, 397.87—88.

223. Н. Хон., Речи., 6.22 и сл.

224. Van Dieten J.-L. Niketas Choniates. Erlautungen...S. 76, n. 96.

225. Н. Хон., Ист., 394.24.

226. Там же, 396.71 и сл.

227. Ср.: Cankoua-Petkova G. Op. cit., p. 117.

228. Н. Хон. Ист., 396.75.

229. Там же, 398.15 и сл.

230.  Н. Хон., Речи., 9.29 и сл.

231. Литаврин Г. Г. Указ. соч., с. 453.

232. Vlachos Th. Aufstande und Verschworungen wahrend der Kaiserzeit Isaakios II. Angelos (1185—1195). — Byzantina. 1974. T. 6, S. 162.

233. H. Хон., Ист., 399.43 и cл.

234. Так в кн.: Успенский Ф. И. Образование... с. 154; Васильевский В. Г. Указ. рец., с. 198; Расовский Д. А. Роль... с. 207—208; Bachmann M. Op. cit., S. 87. 1191 г. в кн.: Успенский Ф. И. Византийский писатель Никита Акоминат из Хон. СПб., 1874, с. 184; Cognasso F. Un imperatore bizantino della decadenza, Isaaco II Angelo. — Bessarione, 1915. № 19, p. 273—274.

235.  H. Хон., Ист., 428.64.

236. Н. Хон., Речи., 3.5 и сл.

237. Н. Хон., Ист., 429.72 и сл.

238. Дата указана по кн.: Van Dieten J.-L. Niketas Choniates. Erlautungen... S. 62 ff.

239. Н. Хон., Ист., 434.25 и сл.; Евст. Сол., Соч., 44.87; 41.79—80; ср.: И. Сир., 19.27.

240. Н. Хон., Ист., 437.9—15.

241. Там же, 446.63 и сл.

242. Там же, 468.16.

243. Там же, 473.64 и сл.

244. Там же, 487.56—75.

245. Там же, 499.54—60.

246. Там же, 499.61 и сл.

247. Там же, 500.68 и сл.

248. Там же, 508.67 и сл.; ср. данные о кладах византийских монет в Подунавье с выводами об усилении куманских опустошительных набегов в конце XII в.: Metcalf D. M. Coinage in the Balkans. 820—1355. Thessalonike, 1965, p. 91; Preda C. The Byzantine Coins — an Expression of the Relations between the Empire and the Populations North of the Danube in the 6th— 13th Cent. — In: Relations between the autochtonous Populations and the migratory populations on the territory of Romania. Bucuresti, 1975, p. 231. 

Страница 3 - 3 из 7
Начало | Пред. | 1 2 3 4 5 | След. | Конец | Все
© Все права защищены http://www.portal-slovo.ru