Встреча с Гоголем. Из воспоминаний Марфы Сабининой

Замечательная русская женщина Марфа Степановны Сабинина, 175 лет со дня рождения которой мы отмечаем в этом году, интересна, конечно, не только тем, что она встречалась и беседовала с Гоголем, – поэтому расскажем, хотя по необходимости кратко, о ее неординарной судьбе, талантах, многообразной деятельности. Это удивительно многосторонняя, но и цельная во Христе русская душа. Она родилась в 1831 году в Копенгагене в семье священника. Отец ее, протоиерей Стефан Карпович Сабинин, в течение четырнадцати лет служил при русской дипломатической миссии в Дании, а в 1837 году был переведен в Веймар и назначен духовником гросгерцогини Марии Павловны, старшей сестры Императора Николая I.

Марфа Сабинина обладала великолепным голосом и исключительными музыкальными способностями, позволившими ей в двенадцать лет стать членом музыкального кружка, основанного в Веймаре Великой княгиней Марией Александровной. Юная Марфа брала уроки у лучших немецких профессоров, участвовала в благотворительных концертах и даже составила свой собственный хор. Успехи ее были столь поразительны, что Ференц Лист предложил заниматься с ней. Великий композитор был близок с семьей Сабининых, и Марфа, уже тогда прекрасная пианистка, стала лучшей его ученицей/1/. Впоследствии она писала о Листе: "Самый гениальный и бескорыстный человек, какого я знала".

В своих записках Марфа Степановна рассказывает, в частности, о встрече с Гоголем в Веймаре летом 1845 года: "17 (29) июня <1845 года> ...Узнали, что приехали и были у отца Николай Васильевич Гоголь и граф Александр Петрович Толстой. На другой день они пришли к отцу, и я в первый и последний раз видела знаменитого писателя. Он был небольшого роста и очень худощав; его узкая голова имела своеобразную форму – френолог бы сказал, что выдаются религиозность и упрямство. Светлые волосы висели прямыми прядями вокруг головы. Лоб его, как будто подавшийся назад, всего больше выступал над глазами, которые были длинноватые и зорко смотрели; нос сгорбленный, очень длинный и худой, а тонкие губы имели сатирическую улыбку. Гоголь был очень нервный, движения его были живые и угловатые, и он не сидел долго на одном месте: встанет, скажет что-нибудь, пройдется несколько раз по комнате и опять сядет. Он приехал в Веймар, чтобы поговорить с моим отцом о своем желании поступить в монастырь. Видя его болезненное состояние, следствием которого было ипохондрическое настроение духа, отец отговаривал его и убедил не принимать окончательного решения. Вообще Гоголь мало говорил, оживлялся только когда говорил, а то все сидел в раздумье. Он попросил меня сыграть ему Шопена; помню только, что я играла ему. Моей матери он подарил хромолитографию – вид Брюлевской террасы/2/; она наклеила этот вид в свой альбом и попросила Гоголя подписаться под ним. Он долго ходил по комнате, наконец сел к столу и написал: "Совсем забыл свою фамилию; кажется, был когда-то Гоголем". Он исповедовался вечером накануне своего отъезда, и исповедь его длилась очень долго. После Св. Причастия он и его спутник сейчас же отправились в дальнейший путь в Россию, пробыв в Веймаре пять дней".

Записки Марфы Степановны Сабининой были опубликованы в журнале "Русский Архив" в 1900–1902 годах. К написанию их ее побуждал сам издатель и редактор журнала Петр Иванович Бартенев, что явствует из письма Сабининой к нему от 21 мая 1891 года (хранится ныне в Российском государственном архиве литературы и искусства): "За добрую память благодарю душевно, счастливое Веймарское время незабвенно в моей памяти... Если я буду в силах писать, услышите обо мне"/3/. В основу записок Сабининой положены дневниковые записи, а они как источник предпочтительнее мемуаров, написанных много лет спустя. Хотя Марфе во время ее первой и единственной встречи с Гоголем было только четырнадцать лет, мы можем отнестись к ее воспоминаниям с полным доверием. Необыкновенно ярок и психологически убедителен оставленный ею портрет Гоголя. Манера его поведения, о которой говорит Сабинина, отмечалась и другими мемуаристами, в частности протоиереем Иоанном Базаровым, в ту пору настоятелем вновь учрежденной русской домовой церкви в Висбадене. Вспоминая о встречах с Гоголем у Василия Андреевича Жуковского, он замечал, что Николай Васильевич "почти ничего не говорил и больше ходил по комнате, слушая наши разговоры".

В дневниковой записи Марфы Степановны есть и неточность. По ее словам, Гоголь и его спутник отправились из Веймара в Россию. На самом деле Гоголь держал путь в Берлин и по дороге туда заехал в Галле, чтобы встретиться с местным врачом, как советовал ему отец Стефан Сабинин. Это следует из письма Гоголя к Жуковскому от 14 июля (н. ст.) 1845 года: "Для душевного моего спокойствия оказалось мне нужным отговеть в Веймаре. Граф Толстой также говел вместе со мною. Добрый веймарский священник советовал мне убедительно посоветоваться еще на дороге с знаменитым доктором в Галле, Крукенбергом". О пребывании в Веймаре и о "тамошнем очень добром священнике нашем" Гоголь сообщал и в письме к поэту Николаю Языкову от 25 июля (н. ст.) того же года.

Почему именно к протоиерею Стефану Сабинину обратился Гоголь по такому важному для себя вопросу? Разумеется, круг русских православных священников в Европе был довольно ограничен, но у Гоголя были, видимо, и особые причины для этого. Незаурядная личность отца Стефана, человека огромной эрудиции, была широко известна как в Европе, где он прожил большую часть жизни, так и в России, связь с которой у него никогда не прерывалась.

Стефан Карпович Сабинин (1789–1863) происходил из рода Сусаниных (его предок женился на дочери русского национального героя Ивана Сусанина Антониде) /4/. Он родился в семье бедного дьячка в селе Болота Воронежской губернии; окончил местное Духовное училище и гимназию, позднее преподавал в ней иностранные и древние языки (имея к ним исключительную способность), а после окончания курса в Петербургской Духовной академии был оставлен в ней. В 1823 году Сабинин получил место священника при русской дипломатической миссии в Копенгагене и более четырнадцати лет прожил в Дании. Круг его занятий был необычайно широк: богословие, история, археология, филология. Он перевел Библию на русский язык со своими комментариями, составил первый в России Библейский лексикон (как и многие другие сочинения и переводы Сабинина, этот труд остался в рукописи и, очевидно, утрачен), написал исландскую грамматику и несколько работ по сагам, печатал статьи по русской филологии и русским древностям в отечественных журналах и исторических сборниках, издаваемых профессором Московского университета Михаилом Петровичем Погодиным. Постоянный корреспондент Петербургской Духовной академии, действительный член Королевского Общества северных антиквариев, Общества истории и древностей российских и ряда других, протоиерей Стефан Сабинин состоял в переписке со многими учеными и литераторами: князем Владимиром Одоевским, профессорами Шевыревым, Погодиным, Бодянским, Срезневским, чешскими славистами Вацлавом Ганкой и Павлом Шафариком. В гоголевском сборнике выписок из творений святых отцов и учителей Церкви, составленном зимой 1843/44 года в Ницце, есть выписка "О почитании Святых (Из частного письма протоиерея Сабинина)".

Вполне подходила отцу Стефану и его жена Александра Тимофеевна, дочь петербургского протоиерея Тимофея Вещезерова. Старшая дочь Марфа писала о матери в своих записках: "Отец мой научил ее немецкому, датскому и французскому языкам, и, кроме того, она, из желания помогать мужу, сама изучила древние латинский, греческий, еврейский и другие языки, так что все его сочинения и переводы переписывала всегда она". Александра Тимофеевна и сама занималась переводами, в частности, перевела в стихах "Торквато Тассо" Гете. К тому же она имела незаурядный талант живописца и за одну из своих картин получила медаль Академии художеств.

В 1837 году отец Стефан был переведен в Веймар и назначен настоятелем русской православной домовой церкви Святой Марии Магдалины. Дом Сабининых в Веймаре стал своеобразным культурным центром: здесь останавливались едва ли не все проезжавшие по Германии путешественники-соотечественники – ученые, писатели, композиторы. Историк Михаил Погодин оставил описание своей первой встречи с этим семейством: "...жена со старшей дочерью писали картину масляными красками, которая с честию могла бы занять место в академическом классе; другая твердила урок на фортепиано, какую-то сонату Моцарта, сыновья сидели за латинскими авторами, а отец читал католический журнал. Столько образованности, любознательности, вкуса нашел я во всем семействе, сколько мудрено найти у какого-нибудь русского князя или графа..."

В 1857 году Марфа вместе с матерью впервые приехала в Россию. В Москве и Санкт-Петербурге она дала несколько концертов, имевших блестящий успех. В 1860 году Императрица Мария Александровна пригласила Сабинину (через фрейлину Анну Федоровну Тютчеву, дочь поэта /5/ ) преподавательницей к своей дочери, Великой княжне Марии Александровне. Марфа Степановна пробыла при дворе восемь лет, часто играла во дворце, но была лишена возможности выступать с публичными концертами: ее артистическая карьера была навсегда окончена.

Полнее всего личность Марфы Сабининой выразилась в ее общественном служении. О подобных ей людях Ф.М.Достоевский говорил в "Дневнике писателя" за 1876 год: "Женщины у нас подымаются и, может быть, многое спасут… Женщины – наша большая надежда, может быть, послужат всей России в самую роковую минуту..." Вместе со своей подругой баронессой Марией Петровной Фредерикс Сабинина была одной из основательниц Общества Красного Креста в России (первые годы оно носило название "Общество попечения о раненых и больных воинах"). Обе были избраны пожизненно почетными членами Общества. Во время франко-прусской войны (1870–1871) и освободительных войн балканских народов против турецкого ига Марфа Степановна организовывала лазареты, эвакуацию раненых. Ее подвижническая деятельность проходила как за границей (Германия, Франция, Сербия, Румыния), так и в России (Петербург, Крым). В мирное время она также занималась устройством больниц; став монахиней, возглавляла общину сестер милосердия Св. Благовещения в Крыму. В 1876 году перед отъездом в Сербию архиепископ Гурий возложил на нее настоятельский крест. Сабинина была награждена многими орденами и медалями. Последние годы она провела уединенно в Крыму: рисовала, занималась музыкой, выращивала цветы, писала мемуары. Скончалась Марфа Степановна в 1892 году.

1)  Шестнадцать писем Листа к ней хранятся в Отделе рукописей Государственной публичной библиотеки имени М.Е.Салтыкова-Щедрина в Санкт-Петербурге.
2)  Речь идет об одной из достопримечательностей Дрездена, названной по имени Генриха Брюля, министра Августа III, короля Польского и курфюрста Саксонского.
3) РГАЛИ. Ф. 46. Оп. 1. Ед. хр. 584. Л. 245.
4) Любопытно, что в 1857 году в Берлине он отпевал великого русского композитора Михаила Ивановича Глинку, автора оперы "Жизнь за Царя".
5) Существуют два романса Сабининой на стихи Тютчева – "Вешние воды" и "Слезы людские".