Богородичные мотивы в поэтическом творчестве Ф.Н.Глинки
Ф.Н. Глинка при создании образа Пресвятой Богородицы не всегда использует богатые изобразительные возможности своего поэтического языка. Порой он переходит к характеристике, которая проста и лаконична по своим выразительным средствам и построена на повторах лексических и синтаксических, на перечислениях, емких по своему содержанию и смыслу:
Таинственно-зачатая от Бога,
Таинственно-зачавшая Его,
Приявшая огонь без опаленья,
Она – вина всемирного спасенья; –
Она – вместившая второе небо
И проводившая на землю Бога;
В земных строках, чистейший свиток Божий,
В котором Бог вписал все небо словом,
Питавшая своим млеком чистейшим
Того, Кто мир своим питает духом <…> (II, 15)
Такие продуманные обобщения, сделанные на основе библейских источников и в результате изучения богословской литературы, дополняются описанием конкретной обстановки и поэтически расцвечиваются "по требованию обстоятельств", свойственных природе жанра религиозной поэмы широкого эпического размаха. Хотя создатель "Таинственной Капли" и делал в примечаниях к своему произведению оговорку, что в процессе сочинения "не имел свободы, присвоенной поэтам и романистам", все же выходил иногда далеко за рамки известных по каноническим библейским текстам фактов, событий и характеристик. Такова, например, во втором томе поэмы глава "Прощальное слово", где подробно описываются предчувствия и переживания Пресвятой Богоматери, Ее разговоры со своим Сыном Иисусом Христом во время, непосредственно предшествующее Его голгофскому распятию. Так, из-под пера поэта возникает во многом реалистическая по стилю, драматичная по содержанию сцена, в которой звучит возвышенный, полный трагизма монолог Богородицы:
Одна, избрав полночи тихий час,
И долго, с ласкою, смотря на Сына,
Ему рекла, не осушая глаз:
"Какая, чадо, ждет Тебя судьбина?!..
Единственный, божественный мой Сын!
Предмет моих и мыслей и кручин!
Куда идешь?... Куда идти Ты хочешь?...
Зачем опасного хожденья не отсрочишь?...
И так уже Ты ходишь все по иглам,
По терниям, на грустной сей земле,
Где пахнет смертью и грехом, – у них
Бесчувственных, – для истины глухих!!...
И так уж аромат Твоей святыни
Все гибнет здесь, как лилия в пустыне.
О, мученик за грешных!.... <…> (II, 17)
Человеческая боль при этом перемежается с божественными пророческими предвестиями, священными таинствами. В пространном увещевании, состоящем из многих убедительных доводов-упрашиваний Богоматери, умоляющей Своего Сына не ходить в Иерусалим, где Его ждет предательство, ложь, где Он будет предан в руки убийцам, слышатся печаль и страдания земной матери:
Моя душа предчувствием болит,
Болит! – О, не ходи!... Там все злодеи:
Там Ирод, грозный Кесарей тетрарх, –
Сей лютый волк и вместе лис лукавый,
Опутавший коварством буйный град; –
Там фарисей, послушник лицемерный;
Там совопросник, книжник изуверный,
Там по главам стучащий римский млат,
Смесивший с жертвой кровь людей, – Пилат!!
О, не вверяй себя судьбе неверной!
Изочтены там все следы Твои
И каждое записано уж слово:
Там что-то страшное Тебе готово!!...
Нет! Не поймут губители сии
Твоей души – божественно прекрасной!
Златоглагольного поймут ли там
Их медные, заржавленные души?!..
О, солнце дней моих!... О, свет мой сладкий!...
Ты на кого ж покинешь, без себя,
Чужую всем и сирую жилицу?...
Ах! От пелен я берегла Тебя,
Как светлую очей моих зеницу!...
А Ты?... о, сын!... идешь Ты прямо к ним...
О!.. не ходи в Ерусалим!!... (II, 19–20)
Печальным рефреном звучит мольба "О!.. не ходи в Ерусалим!!..." на протяжении всего пророческого предупреждения Богоматери об опасностях, которые ждут Ее возлюбленного Сына. Скорбь эта безмерна:
– Так Сына Мать, скорбя, увещевала,
(Того, Кто столько сотворил чудес!)
И очи и чело Его лобзала
С молением, с дождем кипящих слез;
И, неутешною тоской тоскуя,
На двух ладонях и ступнях святых,
(На четырех пронзениях накрестных)
Пророчески четыре поцелуя
Оставила... растаяв сердцем в них...
И плакала!... (II, 21)
Единородный же Сын отвечал на безутешные рыдания Богоматери сладкими утешениями:
<…> Тот плач, молитву ту
Он выслушал и перстом в высоту
Ей указал.... То был ответ безмолвный...
Но, восклонясь к рыдавшей плачем горьким,
Влил в душу Ей надежды шепот сладкий:
"Не дивись, не препятствуй их злобе,
Не рыдай Ты, о Мати!... Меня зрящи во гробе!...
Хоть обымет и смертная сень,
Все воскресну Я в третий же день!
И, у смерти исторгнув добычу,
Я Тебя вознесу, возвеличу!"... (II, 21)
Священное Писание немногословно в описании Богоматери во время завершения земной жизни Иисуса Христа. Указывается лишь на то, что она была непосредственной свидетельницей Его распятия, и приводятся слова Сына, обращенные к Ней. В Евангелии от Иоанна читаем: "При кресте Иисуса стояли Матерь Его, и сестра Матери Его Мария Клеопова, и Мария Магдалина. / Иисус, увидев Матерь и ученика тут стоящего, которого любил, говорит Матери Своей: Жено! Се, сын Твой. / Потом говорит ученику: се Матерь твоя! И с этого времени ученик сей взял Ее к себе" (Иоан. 19, 25–27). Во втором томе "Таинственной Капли" в главе "Три креста" показаны не только чувства и переживания Богоматери при распятии Сына Своего, но и дается развернутое описание, подробная реалистическая картина священного трагического события:
Но у креста, у среднего креста,
Одна жена чудесная стояла,
Та поняла Его и понимала...
И на Нее кровь капала Страдальца!!!
И падали, за страшной каплей капля,
То каменным на грудь Ея дождем,
То на главу... И огненной струею
Теснилися к знакомому им сердцу,
Где некогда лежал зачаток Бога...
Как описать всю скорбь в очах бесслезных?
Как описать всю скорбь в ее лице?!
Осыпана густой волной власов
И руки сжав... Она была вся грусть:
Со всех сторон мечи вонзились в лоно
Живой для мук, для жизни полумертвой!...
Но ни один не исторгался стон
Из посинелых уст – полураскрытых...
Высокое следя предназначенье,
Спокойного под тернием венца,
Оцепенелая, – вся мрамор хладный, –
Она жила еще одной надеждой
Неясною, но сладкою душе... (II, 71–72)
В стихотворении "Дева Мария", относящемуся к позднему периоду творчества Ф.Н. Глинки, приводится более обобщенный и емкий образ Богородицы. Здесь поэт как бы подытоживает свой накопленный за многие десятилетия опыт создания образа Пресвятой Девы и в то же время развивает его. Если в "Таинственной Капле" описание жизни Богородицы завершилось событием распятия Иисуса Христа, то в этом позднем сочинении как бы продолжается повествование поэмы и показан последний отрезок земной жизни Девы Марии – после Голгофы:
Над Голгофой отпылала
Солнца истины заря;
Но живя, еще сияла
И, сияя, утешала
Матерь вечного Царя...
Как звезда над синим морем,
Все была Она светла,
И делила с миром горе,
И блаженство в мир лила.
Тайны дара искупленья, –
Всех надежд высоких цель, –
И небесного ученья
Ей вверялась колыбель...
Так, в земной своей неволе,
Не чуждаясь наших слез,
Так жила она... доколе
В небо Сын ее вознес! –
Завершается стихотворение "Дева Мария" молитвенным обращением поэта к Богородице, в котором звучит по-православному чистая вера во всемилостивость и безграничную любовь Матери Божией ко всякому грешному человеку, в Ее спасительную и охранительную силу как святой заступницы Земли Русской. По мнению Ф.Н. Глинки, образ Богородицы, особенно дорогой и близкий русскому человеку, приобретал чрезвычайно важное значение в пору распространившегося безверия и революционных пожаров, охвативших Европу в середине и второй половине XIX столетия. Над разыгрывающейся "вселенской грозой" спасительно сиял для поэта образ Девы Марии.
Но и в небе Пресвятая,
То с молитвой, то с слезой,
Все стоит за нас, витая
Над вселенскою грозой...
А меж тем земные страсти
Разгораются в пожар:
Там тревоги, тут напасти,
За ударами удар!!
Заступи же мирным словом,
Дева-Мать, своих рабов,
Чтоб в суде, за грех, суровом
Верх взяла Твоя любовь!..
Страница
3 - 3 из 3
Начало
|
Пред.
|
1
2
3
|
След. | Конец
| Все
© Все права защищены
http://www.portal-slovo.ru