Богородичные мотивы в поэтическом творчестве Ф.Н.Глинки

Ф.Н. Глинка при создании образа Пресвятой Богородицы не всегда использует богатые изобразительные возможности своего поэтического языка. Порой он переходит к характеристике, которая проста и лаконична по своим выразительным средствам и построена на повторах лексических и синтаксических, на перечислениях, емких по своему содержанию и смыслу:                                                                                                                 
    Таинственно-зачатая от Бога,
    Таинственно-зачавшая Его,
    Приявшая огонь без опаленья,
    Она – вина всемирного спасенья; –
    Она – вместившая второе небо
    И проводившая на землю Бога;
    В земных строках, чистейший свиток Божий,
    В котором Бог вписал все небо словом,
    Питавшая своим млеком чистейшим
    Того, Кто мир своим питает духом <…> (II, 15)

Такие продуманные обобщения, сделанные на основе библейских источников и в результате изучения богословской литературы, дополняются описанием конкретной обстановки и поэтически расцвечиваются "по требованию обстоятельств", свойственных природе жанра религиозной поэмы широкого эпического размаха. Хотя создатель "Таинственной Капли" и делал в примечаниях к своему произведению оговорку, что в процессе сочинения "не имел свободы, присвоенной поэтам и романистам", все же выходил иногда далеко за рамки известных по каноническим библейским текстам фактов, событий и характеристик. Такова, например, во втором томе поэмы глава "Прощальное слово", где подробно описываются предчувствия и переживания Пресвятой Богоматери, Ее разговоры со своим Сыном Иисусом Христом во время, непосредственно предшествующее Его голгофскому распятию. Так, из-под пера поэта возникает во многом реалистическая по стилю, драматичная по содержанию сцена, в которой звучит возвышенный, полный трагизма монолог Богородицы:
      
    Одна, избрав полночи тихий час,
    И долго, с ласкою, смотря на Сына,
    Ему рекла, не осушая глаз:
    "Какая, чадо, ждет Тебя судьбина?!..
    Единственный, божественный мой Сын!
    Предмет моих и мыслей и кручин!
    Куда идешь?... Куда идти Ты хочешь?...
    Зачем опасного хожденья не отсрочишь?...
    И так уже Ты ходишь все по иглам,
    По терниям, на грустной сей земле,
    Где пахнет смертью и грехом, – у них
    Бесчувственных, – для истины глухих!!...
    И так уж аромат Твоей святыни
    Все гибнет здесь, как лилия в пустыне.
    О, мученик за грешных!.... <…> (II, 17)

Человеческая боль при этом перемежается с божественными пророческими предвестиями, священными таинствами.  В пространном увещевании, состоящем из многих убедительных доводов-упрашиваний Богоматери, умоляющей Своего Сына не ходить в Иерусалим, где Его ждет предательство, ложь, где Он будет предан в руки убийцам, слышатся печаль и страдания земной матери:

    Моя душа предчувствием болит,
    Болит! – О, не ходи!... Там все злодеи:
    Там Ирод, грозный Кесарей тетрарх, –
    Сей лютый волк и вместе лис лукавый,
    Опутавший коварством буйный град; –
    Там фарисей, послушник лицемерный;
    Там совопросник, книжник изуверный,
    Там по главам стучащий римский млат,
    Смесивший с жертвой кровь людей, – Пилат!!
    О, не вверяй себя судьбе неверной!
    Изочтены там все следы Твои
    И  каждое записано уж слово:
    Там что-то страшное Тебе готово!!...
    Нет! Не поймут губители сии
    Твоей души – божественно прекрасной!
    Златоглагольного поймут ли там
    Их медные, заржавленные души?!..
    О, солнце дней моих!... О, свет мой сладкий!...
    Ты на кого ж покинешь, без себя,
    Чужую всем и сирую жилицу?...
    Ах! От пелен я берегла Тебя,

    Как светлую очей моих зеницу!...
    А Ты?... о, сын!... идешь Ты прямо к ним...
    О!.. не ходи в Ерусалим!!... (II, 19–20)

Печальным рефреном звучит мольба "О!.. не ходи в Ерусалим!!..." на протяжении всего пророческого предупреждения Богоматери об опасностях, которые ждут Ее возлюбленного Сына. Скорбь эта безмерна:

    – Так Сына Мать, скорбя, увещевала,
    (Того, Кто столько сотворил чудес!)
    И очи и чело Его лобзала
    С молением, с дождем кипящих слез;
    И, неутешною тоской тоскуя,
    На двух ладонях и ступнях святых,
    (На четырех пронзениях накрестных)
    Пророчески четыре поцелуя
    Оставила... растаяв сердцем в них...
    И плакала!... (II, 21)

Единородный же Сын отвечал на безутешные рыдания Богоматери сладкими утешениями:

     <…> Тот плач, молитву ту
    Он выслушал и перстом в высоту
    Ей указал.... То был ответ безмолвный...
    Но, восклонясь к рыдавшей плачем горьким,
    Влил в душу Ей надежды шепот сладкий:
    "Не дивись, не препятствуй их злобе,
    Не рыдай Ты, о Мати!... Меня зрящи во гробе!...
    Хоть обымет и смертная сень,
    Все воскресну Я в третий же день!
    И, у смерти исторгнув добычу,
    Я Тебя вознесу, возвеличу!"... (II, 21)

Священное Писание немногословно в описании Богоматери во время завершения земной жизни Иисуса Христа. Указывается лишь на то, что она была непосредственной свидетельницей Его распятия, и приводятся слова Сына, обращенные к Ней. В Евангелии от Иоанна читаем: "При кресте Иисуса стояли Матерь Его, и сестра Матери Его Мария Клеопова, и Мария Магдалина. / Иисус, увидев Матерь и ученика тут стоящего, которого любил, говорит Матери Своей: Жено! Се, сын Твой. / Потом говорит ученику: се Матерь твоя! И с этого времени ученик сей взял Ее к себе" (Иоан. 19, 25–27). Во втором томе "Таинственной Капли" в главе "Три креста" показаны не только чувства и переживания Богоматери при распятии Сына Своего, но и дается развернутое описание, подробная реалистическая картина священного трагического события:

    Но у креста, у среднего креста,
    Одна жена чудесная стояла,
    Та поняла Его и понимала...
    И на Нее кровь капала Страдальца!!!
    И падали, за страшной каплей капля,
    То каменным на грудь Ея дождем,
    То на главу... И огненной струею
    Теснилися к знакомому им сердцу,
    Где некогда лежал зачаток Бога...
    Как описать всю скорбь в очах бесслезных?
    Как описать всю скорбь в ее лице?!
    Осыпана густой волной власов
    И руки сжав... Она была вся грусть:
    Со всех сторон мечи вонзились в лоно
    Живой для мук, для жизни полумертвой!...
    Но ни один не исторгался стон
    Из посинелых уст – полураскрытых...
    Высокое следя предназначенье,
    Спокойного под тернием венца,
    Оцепенелая, – вся мрамор хладный, –
    Она жила еще одной надеждой
    Неясною, но сладкою душе... (II, 71–72)

В стихотворении "Дева Мария", относящемуся к позднему периоду творчества Ф.Н. Глинки, приводится более обобщенный и емкий образ Богородицы. Здесь поэт как бы подытоживает свой накопленный за многие десятилетия опыт создания образа Пресвятой Девы и в то же время развивает его. Если в "Таинственной Капле" описание жизни Богородицы завершилось событием распятия Иисуса Христа, то в этом позднем сочинении как бы продолжается повествование поэмы и показан последний отрезок земной жизни Девы Марии – после Голгофы:

     Над Голгофой отпылала
     Солнца истины заря;
     Но живя, еще сияла
     И, сияя, утешала
     Матерь вечного Царя...

     Как звезда над синим морем,
     Все была Она светла,
     И делила с миром горе,
     И блаженство в мир лила.

     Тайны дара искупленья, –
     Всех надежд высоких цель, –
     И небесного ученья
     Ей вверялась колыбель...
 
     Так, в земной своей неволе,
     Не чуждаясь наших слез,
     Так жила она... доколе
     В небо Сын ее вознес! – 

Завершается стихотворение "Дева Мария" молитвенным обращением поэта к Богородице, в котором звучит по-православному чистая вера во всемилостивость и безграничную любовь Матери Божией ко всякому грешному человеку, в Ее спасительную и охранительную силу как святой заступницы Земли Русской. По мнению Ф.Н. Глинки, образ Богородицы, особенно дорогой и близкий русскому человеку, приобретал чрезвычайно важное значение в пору распространившегося безверия и революционных пожаров, охвативших Европу в середине и второй половине XIX столетия. Над разыгрывающейся "вселенской грозой" спасительно сиял для поэта образ Девы Марии.

     Но и в небе Пресвятая,
     То с молитвой, то с слезой,
     Все стоит за нас, витая
     Над вселенскою грозой...

     А меж тем земные страсти
     Разгораются в пожар:
     Там тревоги, тут напасти,
     За ударами удар!!
     
     Заступи же мирным словом,
     Дева-Мать, своих рабов,
     Чтоб в суде, за грех, суровом
     Верх взяла Твоя любовь!..


Страница 3 - 3 из 3
Начало | Пред. | 1 2 3 | След. | Конец | Все

© Все права защищены http://www.portal-slovo.ru

 
 
 
Rambler's Top100

Веб-студия Православные.Ру