Должна ли Россия отказываться от бремени мирового лидера в образовании…

Что имеем – не храним, потерявши – плачем, а потом ищем… не там, где потеряли, и не то, что потеряли

О науке и ее развитии

А как  мы должны относиться к науке?

В обществе все важно: и религия, и искусство, и философия, и наука. И современное общество так устроено, что разрушение любой сферы, будь то искусство или наука, отбросит человечество очень далеко  назад в его историческом развитии. На какой уровень – другой вопрос. В одних случаях в средние века, в других – в древние, в-третьих – в каменный век. А разрушение религии вообще приведет к потере человеческого начала в человеке, т.е. к мерзости запустения. Так что мы просто обречены на развитие всех сфер жизни общества. В том числе и науки, которая сегодня является одним из самых значимых факторов развития общества и образования. Поэтому мы обязаны сегодня сохранять и оберегать науку как наше величайшее национальное достояние.

И что Вам представляется наиболее важным в этой связи?

Понять, что сегодня в стране идут процессы, направленные на разрушение всех, еще не разрушенных фундаментальных сфер России, и прежде всего ее науки и образования.

Но ведь сегодня на науку и образование выделяются большие средства.

Урезание финансирования –  самый простой, самый примитивный способ их уничтожения. И потому абсолютно неэффективный. Есть другие, куда более эффективные способы. Например, структурные. Это когда уничтожение той или иной сферы идет с помощью различных организационных изменений, с помощью якобы реформ. надо понять, что наука уже с древних времен самодостаточная сфера, и нельзя экспериментировать с нею. Посмотрите. Уже с древнейших времен шли политические бури. Шли войны. Шли эпидемии. А ученые сидели в своих школах. Писали книги и учили учеников. И все! Зачем наука в Древнее время? Ведь в космос тогда не летали и ядерные реакторы не строили. Но она была в каждом крупном государстве древнего мира! Но еще больше нужна наука для современного общества. Общество должно понять это и содержать науку. А когда  тридцатилетние ребята пытаются реформировать науку, РАН, – это куда почище известного снимка в журнале «Корея» «Ким Ир Сен учит корейского крестьянина держать лопату».

Но ведь наука – это еще и производительная сила.

Европейская наука Нового времени. Но опять же, чтобы наука была производительной силой, – надо, чтобы была сама наука. А то производить будет некому.

Как сделать науку производящей силой?

Во-первых, наука – это своего рода грибница, постоянно  воспроизводящая себя. И общество, прежде всего, обязано сохранять это воспроизводство. Во-вторых, наука делает возможным  фундаментальные открытия. Трудно найти новые фундаментальные знания, их нельзя заранее спланировать по определению. Но они-то и есть самое важное. И в-третьих, наука обладает возможностью  внедрения своих результатов. Соответственно, общество должно совершенно по-разному относиться к этим областям науки.

Что касается первой области, то общество просто обязано содержать науку, как фактор своего развития: теоретического, социального и т.д. Вторая область  – это самое трудное. Как идет приращение фундаментальных знаний? Вот что сложно. По большому счету, это дается людям, ученым – свыше. Это Дар Божий, который дается ищущему. Что же касается третьей области, то организовать службу внедрения нетрудно. Были бы знания востребованы обществом, производством, образованием и т.д. Однако здесь у нас огромные проблемы,  связанные с тем, что до сих пор не построена целостная система внедрения научных достижений. По-настоящему у нас  отработана только система внедрения научных идей  в  военную  сферу, военное производство, гораздо в меньшей степени – в какие-то другие  производства. Но целостной системы внедрения нет, о чем свидетельствует то, что у нас нет даже соответствующих законов и соответствующих структур внедрения.

Вы уже сказали, что в России уничтожение грозит не только науке, но и образованию. Видимо, этим можно объяснить ту ситуацию, когда, с одной стороны, в нашей стране идет реформа образования и, видимо, есть какие-то успехи в ее осуществлении, а с другой – специалисты, именно специалисты, бьют тревогу в связи с некоторыми его  проектами.

Все просто. Во всяком деле есть вещи, которые понятны более-менее всем, а есть вещи, которые понятны только специалистам. И вот в нашем образовании сегодня есть проекты, которые понятны всем и которые всеми приветствуются. Например, национальным приоритетом стало образование, а в рамках проекта «Образование» – компьютеризация учебных заведений. И специалисты это даже не обсуждают! Они просто благодарны руководству страны за эти проекты. Но как только мы переходим на уровень фундаментальных проблем образования, то здесь отношение специалистов к проектам резко меняется. Уже не один год они бьют тревогу – над нашим образованием разверзается катастрофа. И самая большая опасность состоит в том, что реформирование российского образования идет по чужим рецептам. Будучи Президентом страны, В.В. Путин заявил о недопустимости обучения в российской школе по учебникам  Сороса. Но ведь это вершки.

А корешки?

А корешки в том, что если нельзя учить по чужим учебникам, то еще более нельзя реформировать российскую систему образования по чужим рецептам.

Вы имеете в виду ЕГЭ, «подушевое финансирование»?

Нет, это только детали большого плана разрушения российского образования.

Есть более страшные опасности?

В принципе, любая опасность есть опасность. И к ней следует относиться адекватно. Но есть смертельные опасности. Они на первый взгляд таковыми не кажутся, но именно они если не уничтожат, то серьезно деформируют наше образование. Почти в любой системе есть точки, разрушив которые можно легко повредить или разрушить всю систему, подобно тому как легко отключить человека, ударив в нужное место, развалить здание, взорвав в нужном месте взрывчатку, и т.д.

Какие же наибольшие опасности угрожают нам?

Для российского образования самое тяжелое между реальным развитием капитализма в России и действительными потребностями в ее развитии. Для образования  это означает, что, с одной стороны, образование будет сокращаться, а с другой –  реальное развитие России, развитие современного  мира фактически требует всеобщего высшего образования. Поэтому  вопрос развития российского образования сегодня состоит в том, какая тенденция в развитии страны возьмет верх. Если первая, – то тогда наше образование, особенно высшее, будет сокращено самым беспощадным образом, а то и  разрушено.

А если верх возьмет мировая тенденция?

Тогда наше образование получит могущественнейший импульс своего развития.

А другие опасности?

Прежде всего, ликвидация воспитания. Все дело в том, что если образование теряет воспитательную функцию, то оно теряет свой фундамент и разрушается в силу его бессмысленности для учащихся.

Но ведь Министерство образования России предлагало столько вариантов воспитания для российской школы.

А посмотрите, что  предлагалось. Одно страшнее другого. Я только перечислю некоторые проекты.

1. Протестантское религиозное воспитание. В начале  90-х годов Министерство образования России начало кампанию по навязыванию российским школам систем протестантского воспитания. С разрешения и при участии заместителя Министра образования А.Г. Асмолова в регионы ехали многочисленные команды протестантов из разных стран мира. Цель –  «смена менталитета» российского народа через смену религиозных ценностей.

Противодействие регионов к концу 90-х годов положило конец этой практике.

2. Сексуальное воспитание, которое должно было бы начинаться с дошкольных учреждений и заканчиваться в 11 классах. Опасность его в том, что до определенного возраста проблема сексуальности как таковая  не входит в психическое развитие ребенка. И поэтому любое искусственное стимулирование  этой проблематики подобно алкоголю разрушает личность ребенка. Поэтому всегда и у всех народов дети ограждались не только от всего непристойного, но даже и от разговоров на тему пола. Даже нельзя представить, в какое бы историческое время, даже в IV в. н. э. в Римской империи, было возможно подобное воспитание. Поэтому катастрофа, постигшая американскую школу после введения сексуального воспитания, вполне закономерна. Начните учить детей культуре пития с детских садов, и вы получите тот же эффект – детей с разрушенной психикой.

После активных  протестов учителей и, особенно, родителей Министерство образования России приостановило проект реализации  этого воспитания, хотя в целом ряде регионов эксперименты шли, и не уверен, что они не продолжаются сегодня.

3. Валеологическое образование. Министерство выступило с идеей преподавания валеологии, которая была призвана соединить в себе сексуальное воспитание с оккультным. Последнее для души ребенка разрушительно абсолютно и   запрещено во всех школах мира.

Опять же под давлением  протестов учителей и родителей Министерство отменило проект на федеральном  уровне, хотя на местах практика валеологического образования встречается до сих пор.

4. Гендерное  воспитание.  Одно из направлений этого вида воспитания: половые различия мешают человеку, особенно женщине, реализовать свои социальные функции. Значит, надо сформировать людей так, чтобы ничто не мешало им реализовать свои социальные функции, для чего нужно воспитать человека, в максимальной степени освобожденного от проблемы пола.

Видимо, ввиду абсолютной абсурдности этого воспитания оно исчезло само собой.

5. Толерантное воспитание. Казалось бы, зачем в стране «великого долготерпения» вводить это воспитание? Однако идеология толерантного воспитания состоит не в том, чтобы научить ребенка терпению, а в том,  чтобы снять для ребенка различение добра и зла, так как, согласно установке толерантности, все одинаково хорошо: и добро и зло. Но там, где снимается различие добра и зла, там исчезает мораль и нравственность (почему ребенок так любит сказки? Потому что в сказке для ребенка очевидно: вот зло – вот добро), и там  становится ненужным, а главное, невозможным воспитание. Ведь нравственное воспитание построено на том, что в его процессе ребенок учится делать добро и преодолевать зло или уклоняться от зла. А если добро и зло равнозначны?! Зачем тогда воспитание?!

Да, Россия и это воспитание переварила, сведя смыслы его к обычному терпению, хотя где-то оно и продолжается в его заданном виде, порой в трагикомической форме. Так, в одной глухой алтайской деревне директора школы, где шел эксперимент по толерантному воспитанию, спросили: «Зачем вам это воспитание, ведь ваши дети никогда даже слово гомосексуализм не слышали?». Ответ был типично русским: «Так нам же под это денег дали». Перекалеченные  дети – это мелочь и приложение к деньгам.

6. Казалось бы, что после толерантного воспитания уже нельзя предложить что-то более разрушительное. Предложили! Медиумное воспитание, делающее бессмысленным само воспитание, так как оно фактически превращает процесс воспитания во взаимодействие равноправных партнеров, где любой конфликт, противоречие разрешается третьей стороной.

Это только более-менее известные проекты. А неизвестные? Хочется верить, что Россия, обладающая колоссальным нравственным иммунитетом и необыкновенной прочностью образования (любой народ и любая  система образования многих стран мира уже не выдержали бы таких экспериментов), переформатирует в нечто приемлемое или выдавит,  как выдавливает из себя здоровый организм чужеродное тело, другие подобного рода виды воспитания.

Но ведь не безмерна же мера прочности любой вещи и любой системы! Где гарантия, что очередное, чужеродное воспитание не станет той пушинкой, которая станет пороговой величиной, после которого последует имманентное разрушение всего российского образования.

Однако самое страшное в политике Министерства образования и науки России заключается в том, что,  навязывая чужеродные системы воспитания российской школе, оно до сих пор так и не разрешило ни одного вида традиционного воспитания, воспитания, направленного на формирование подлинно духовной и нравственной личности. Но ведь если школа только борется с разрушительными системами воспитания, но не учит добру, то она не воспитывает детей, а значит, не выполняет свою прямую функцию.

А что же родители, школы, учителя? Только ждали, когда всякие заморские деятели и их агенты в России перекалечат их детей, их учеников?

Конечно же, нет. Да, в начале 90-х действовало наше знаменитое правило – русские долго запрягают. Но потом началась работа. Как альтернатива всем инородным системам с конца 90-х годов стало вводиться преподавание основ православной культуры, утверждались региональные программы духовно-нравственного воспитания. Есть результаты. И заметные. Например, в регионах, принявших такие программы, заметно сокращается детская преступность. Но Министерство образования и науки России «вовремя спохватилось» и ликвидировало региональный и школьный компоненты учебного плана, в рамках которого шло преподавание православной культуры.

Извините, но ведь поправки к «Закону об образовании» вводились для того, чтобы, как следует из пояснительной записки к нему, благодаря новым государственным образовательным стандартам, во-первых, восстановить единство российского образовательного пространства, во-вторых, вывести российское образование на «мировой уровень».

Во-первых, считать, что единое образовательное пространство России разрушается наличием трехкомпонентной системы стандартов в среднем образовании, безосновательно и смешно. Как говорится, нашли причину. Разве  трехуровневый бюджет России: государственный, региональный и муниципальный – разрушает единое экономическое пространство? Не разрушает, а сохраняет. Ведь если бы Москва определяла и утверждала каждый муниципальный бюджет, то наступил бы экономический коллапс.

Не выдерживает критики и объяснение, что упразднение трехкомпонентной структуры общего образования происходит для того, чтобы создать единую структуру образовательных стандартов для всех уровней образования. Зачем ее создавать? Ведь сегодня сложились свои вполне разумные структуры образовательных стандартов для общеобразовательных школ и вузов. А поэтому так или иначе, но мы вернемся к их нынешней структуре. Так зачем создавать трудности? Чтобы затем их преодолевать?!

А насчет мирового уровня... Сколько же нам всего и все обещают! Но, подумайте, где и в какой стране мира только за счет совершенствования образовательных стандартов выводили образование на мировой уровень? Это так же невозможно, как невозможно, поставив  новую деталь в машину, сделать ее автомобилем мирового уровня. А если новые стандарты еще окажутся и некачественными?! Что бывает с автомобилем, если в него поставить плохую деталь? Так что заранее говорю – не поставят новые государственные стандарты, даже самые замечательные, наше образование на мировой уровень. А если не будут приняты стандарты по православной культуре, то мы можем потерять даже надежду на воспитание.

Даже надежду?

Даже надежду. Ведь пока мы возрождаем в школах России воспитание как надежду. Ведь развитие воспитания не решается чьим-то желанием. Оно решается реальным развитием общества. Чтобы было возможно воспитание, надо чтобы в стране была реальная идеология, а реальная идеология – это идеология живого реального развития страны.

Можете ли Вы еще указать такие же опасные точки разрушения нашего образования?

На уровне высшего образования – это якобы переход на двухуровневую систему обучении, аналогичную зарубежному высшему образованию.

Вы, как и депутаты, опасаетесь, что студенты в магистратуре  будут лишены возможности  получить бесплатное образование?

Это не главный вопрос и не главная опасность. В конце концов, студенты могут взять кредит на свое образование. Опасность в том, что на самом деле здесь никакой двухуровневой системы нет, потому что бакалавриат и магистратура – это разные системы обучения, такие же разные, как высшее образование и аспирантура. И в силу этого высшее образование у нас фактически будет сведено к бакалавриату, то есть к четырехлетнему сроку обучения, что неизбежно  приведет к качественному снижению всех  его показателей, и прежде всего фундаментальности, и как следствие – к снижению теоретической, практической, творческой подготовки студентов.  Чтобы выдержать качественные показатели – и здесь наше образование нашло свой минимальный оптимум – нужен именно 5-летний срок. Уменьшая этот срок, мы не просто сокращаем на год высшее образование, а существенно деформируем его, а если говорить прямо, то фактически разрушаем его. То есть для высшего образования потеря одного года  оказывается таким же роковым, как смещение начала обучения детей на 6 лет. Вспомним, как ученые, например Д.Б. Эльконин, упорно доказывали, что нельзя начинать обучение детей с 6 лет. Теперь, кажется,  это осознали. Но сколько детей рассчитались своим здоровьем, чтобы все поняли эту истину… И точно так же здесь. Высшее образование не должно быть меньше пяти лет. Иначе – это не высшее образование! Иначе это институт, а то и техникум! И то, что высшее образование сегодня сводится к уровню техникума, лучше всего говорит сам законопроект, согласно которому по некоторым специальностям Правительство  будет разрешать осуществлять подготовку специалистов. Уверен, что в этот разряд попадут врачи. Но если  у врачей останется 5-летний срок подготовки, то разве он не нужен юристу? А учителю не нужен?  Инженеру не нужен? И вообще, какие специальности мы тогда будем переводить на бакалавриат?

Так переводят почти все.

Да, переводят. Но ведь серьезно страдает качество подготовки студентов. И не только качество. Гораздо страшнее потеря громадного научно-педагогического потенциала университетов. Ведь техникумам не нужны профессора, тем более не нужны диссертационные советы.  В результате этой ненужности  будет утрачен  значительный  научно-педагогический потенциал. Я подчеркиваю, значительный. Ведь в 90-е годы у нас в стране стало быстро развиваться высшее образование.  Сегодня в любом губернском городе есть 1–3 вуза среднего мирового уровня. Да, не МГУ; да, не Гарвард. Но уже точно не пединституты и не мединституты двадцатилетней давности. Теперь представим, что все эти университеты мы одной поправкой в законе превратим в техникумы!

А магистратура? Нужна ли нам магистратура?

Здесь нельзя дать однозначного ответа. В разных странах мира магистратура решает свои задачи, т.е. в каждой стране она – приспособленная структура для образования своей страны. В некоторых странах магистратура – это аналог нашей аспирантуры. Под какие задачи в российском образовании будет предназначена магистратура – не понятно. Пока же она представляет собой нечто, что напоминает конструкцию, когда на советский истребитель последнего поколения еще  вешают мотор с зарубежного истребителя второй мировой войны. Какие задачи будет решать такой истребитель? Да и взлетит ли он вообще?

Если мы перейдем на двухуровневую систему, то наши дипломы, как говорят депутаты, признает Европа.

Может быть, и признает. И наверняка, признает. Но нам какая от того радость!? Если мы на «Жигули» приколотим, как выражается молодежь, лейб «Мерседес», то станут ли наши «Жигули» «Мерседесом», даже если мы получим справку со всеми печатями и за подписью самой Ангелы Меркель, что «Жигули» теперь стали  настоящим «Мерседесом»?

Может быть, вы тот патриот, который с порога отвергает все иностранное? Ведь министр А.А. Фурсенко, обсуждая очередные поправки к законопроекту, заявил в Совете Федерации, что к российскому  образованию надо подходить «по-новому, а не улучшать советскую систему образования».

Что можно сказать министру? Да, нам есть чему учиться у многих стран. И мы должны не просто восхвалять свое образование, а очень трезво оценивать его. И если оно действительно хуже, то незамедлительно его совершенствовать. Иначе … Каким бы патриотом ни был человек, но он предпочтет иметь «Мерседес», нежели «Жигули». Поэтому, если бы что-то от меня зависело, то первое, что я бы сделал, – это учредил  серьезный научно-аналитический журнал «Зарубежное образование и педагогика».

Но поймите и то, что если мы начнем совершенствовать советскую военную технику последнего поколения, вставляя в нее системы  с зарубежной техники II Мировой войны, то никакого мирового уровня мы не достигнем, а только станем посмешищем или курьезом в глазах зарубежных партнеров. Точно также не достигнем мы мирового уровня, выдавая учащимся техникумов дипломы «бакалавров» или вводя в российское образование особое звено – магистратуру. Вспомним урок недавнего прошлого. Разве не приходили в шок западные руководители, когда мы в конце 80-х – начале 90-х годов разрушали или сдавали все и вся только из одного желания понравиться Западу или быть похожими на него. Но что мы получили взамен?! Так что и политика разрушения современного российского образования министру Фурсенко едва ли прибавит уважения и в стране, и за рубежом.

Однако есть много специальностей, где требуется только бакалаврская подготовка.

Простите, сейчас я говорю о принципе. Нужна ли компьютеризация школы? Да, нужна! И доводом против нее не могут быть те соображения, что во многих школах крыши текут. Крыши одно, а  компьютеризация – это совсем другое. Если же мы будем говорить более конкретно, то рассчитать высшее образование с точностью до миллиметра под нужды той или иной отрасли не только невозможно, но и разрушительно. Ведь уже в древнее время высшее образование давалось с огромным запасом прочности и далеко превосходило нужды той или иной сферы. Зачем, например, китайским чиновникам нужно было утонченное литературное или музыкальное образование, а в высших школах Междуречья – высшая математика и т.д. И это в относительно неподвижных обществах! А в наше время непрерывных изменений должен же быть еще больший запас прочности.

Согласитесь, сокращая высшее образование на один год, мы  существенно экономим бюджетные средства.

Но еще больше мы сэкономим средств, если обучение в высшей школе сведем к одному году.

Не кажется ли Вам, что в нашей стране произошел огромный перекос в сторону высшего образования?

Вообще, это из серии сугубо наших бед. Маленький урожай – плохо, большой – еще хуже. Так и здесь. Высшее образование – это однозначно благо. А в условиях смуты, которую переживает Россия, высшее образование оказалось спасением для  миллионов молодых людей. Пусть они учатся лучше в вузах, чем в тюрьмах. Проблема в другом. В том, что  сегодня высокообразованные люди не готовы не столько профессионально, сколько духовно (вот они результаты! отсутствия! воспитания!) работать в разных сферах. Молодой человек, закончивший юрфак, не поедет работать в район по специальности. Человек, закончивший инженерный факультет, не будет работать рабочим. Значит, мы должны воспитать человека, который был бы готов к любому труду. Это долг образования. А со стороны государства все усилия должны быть направлены не на то, чтобы привлекать дешевую рабочую силу из стран СНГ, а на то, чтобы создавать такие условия, при которых каждый человек и на любой работе зарабатывал бы столько, чтобы он мог прокормить семью. При этом  речь идет не об уравниловке, а об абсолютно необходимом обязательном минимуме, ниже которого не должна опускаться зарплата.

Но ведь сегодня качество высшего образования существенно страдает оттого, что  в вузах учится много студентов, которые в них учиться не должны. А двухуровневая система дает реальную возможность для того, чтобы отсеять неуспевающих студентов.

Все правильно. Лучший способ избавиться от головной боли – отрубить голову. Лучший способ избавиться от нерадивых студентов – разрушить систему высшего образования.

В свете этих опасностей как выглядят ЕГЭ, подушевое финансирование, школьный автобус?

В чем главная опасность ЕГЭ? В том, что, с одной стороны, российскую школу упрекают в знаниевом подходе (хотя она по концепции направлена на формирование мышления), при котором не формируются компетенции,  а с другой –  ЕГЭ как раз и направлен на то, чтобы проверить знания. Но если ЕГЭ еще может проверить знания по математике, по русскому языку, то он принципиально не работает в общественных науках. Поэтому необходимо сохранение ЕГЭ по нескольким предметам со всеми необходимыми совершенствованиями. В то же время  он не может быть основной формой проверки знаний, но только одной  наряду с другими. Об этом уже  достаточно сказано специалистами.

Что же касается «подушевого финансирования», то это вопрос без ответа. По крайней мере, американцы на этот вопрос однозначно так и не ответили: чего в нем больше – плюсов или минусов, и в любом случае своих целей в США эта форма финансирования образования  не достигла.  Не ответим на этот вопрос и мы в  условиях городской школы. Суеты и неразберихи будет очень много, а толку – мало. Поэтому надо искать другие схемы финансирования образования и оплаты учителей. И кстати об этом неоднократно говорил В.В. Путин, будучи  Президентом страны.   А вот что касается села, то здесь «подушевое финансирование» – гроб с музыкой. Да, будет экономия, но не будет села. Ну свезем мы детей из малых деревенских школ в несколько крупных – и еще более ускорим гибель сел. А через несколько лет начнем свозить их в районные школы. Нет,  здесь однозначно нужен совсем другой подход.

То, что Вы сказали, это отдельные проблемы. Да, они могут обвалить и разрушить все образование, но это только отдельные проблемы. А надо посмотреть на реформирование образования в целом.

Для того чтобы оценить развитие российского образования в целом, его надо оценить  на уровне его главных компонентов и их функционирования. Главные компоненты образования: цели образования, содержание образования, технологии образования (формы и методы), средства, организационно-управленческий компонент. Если брать живое функционирование, то здесь огромная масса элементов, просто не поддающаяся учету и анализу. Ну например, какой ученик при всех прочих условиях будет учиться лучше: любящий предмет или ненавидящий, изучающий предмет, чтобы поступить в вуз, или не знающий, зачем ему нужно его изучать и т.д. Поэтому дадим оценку развития нашего образования с точки зрения его главных компонентов.

Первое – это цели.

Да, вначале 90-х годов была попытка радикально сменить цели образования, сделать образование средством изменения русского менталитета. Не получилось. И с тех пор наше образование зависло в полной неопределенности целей. А если нет целей – то о каком реформировании можно говорить? Остается только его автоматическое  функционирование. И собственно, на этом можно ставить точку во всех разговорах о реформировании образования.

Но давайте посмотрим под углом зрения развития другие компонентов образования?

Второй компонент – содержание. И здесь пока никто не предложил принципиально новое содержание. Да, можно говорить о неудачных учебниках по истории, по другим предметам. Но это частности. И думаю, что в  обозримое  время едва ли кто предложит более разумное содержание, чем существующее классическое академическое содержание образования российской школы. Сделать хуже можно. А лучше? Ну разве  напишет Остер стихи лучше, чем Пушкин?

В этой связи как бы вы могли прокомментировать новые госстандарты? В прессе их многие критикуют.

Собственно их пока нет. Что-то предлагается в качестве госстандартов, но самих стандартов пока нет. И едва ли они будут нести новое содержание.

Тогда зачем их принимать?

Потому что они имеют определенное значение – они прочерчивают общие контуры содержания образования, его общее пространство, его основные смыслы. Поэтому их надо разработать и принять, не теша себя иллюзиями на действительную новизну. Мы что, новую теорему Пифагора докажем  или музыку Чайковского напишем?

А технологии?

Вот в технологиях идут изменения. Конечно,  мы не создали ничего равного классно-урочной системе, как это было в XVI веке, ни творческих методов, как это сделали эпохи Возрождения и Просвещения, – так что и здесь нам остается только совершенствовать уже существующее. Правда, кое-что здесь сделали, например, тот же  ЕГЭ –  новый для России метод проверки знаний. Но обратите внимание – ни передачи, ни усвоения, а проверки и оценки.

А средства?

Вот здесь действительно сделано то важное, чего не было в другие времена, – в образование вошли электронные средства. Что же касается других образовательных  средств, то здесь нас, опять же и в лучшем случае, ждет только совершенствование: доска, мел, учебник и т.д.

А управленческо-организационный уровень?

Это самый доступный и заметный уровень изменений. И именно на этом уровне в основном сегодня идут бесконечные  изменения, особенно  в управлении. Именно в этом компоненте большинство изменений: иногда разумных, чаще всего просто необходимых в данную минуту, а  часто и неразумных, что доказывает, например, двухуровневая система высшего образования. Из этого же разряда –  «подушевое» финансирование.

А как Вы оцениваете создание федеральных университетов?

Поживем – увидим. Дай Господи, чтобы только не произошло как у Крылова:  «А вы, друзья, как ни садитесь, все в музыканты не годитесь!» Ведь простое объединение нескольких институтов еще не создаст  университет мирового уровня. Да, само по себе это дает какое-то  совершенствование. По крайней мере, не будет четырех или пяти факультетов юридических или экономических в одном городе, а будет один юридический и один экономический. А в остальном… Но самое главное, чтобы создание федеральных университетов не стало причиной для закрытия основной массы университетов или  сброса их на региональный уровень,  превращения их в техникумы. Т.е., проще говоря, чтобы мы – не приведи Господи – не угробили наше высшее образование. Вот это однозначно будет пострашнее двухуровневой системы. Двухуровневую систему – уверен – у нас хватит ума приспособить под требования российского образования. А вот как выкрутиться из назревающего проекта по созданию 50–100 федеральных университетов и превращению всех в региональные  – пока не знаю. А в случае его осуществления  все разговоры о научно-техническом прорыве  так и останутся пустым разговором и пустыми обещаниями.  Все просто. Нет массового  спорта – нет большого спорта. Но если без спортивных медалей страна худо-бедно проживет, то без кадров высшей квалификации во всех сферах – нет. Так что сегодня крайне важно окончательно не уничтожить нашу систему образования, как это мы уже сделали со многими другими социальными и промышленными сферами нашей страны.

Так есть все-таки  реформы в нашем образовании?

А вы и сами можете ответить на этот вопрос, если скажете, какой фундаментальный компонент претерпел коренные изменения? Назовите. Мы эти изменения начинаем видеть только на уровне технологического компонента, я имею в виду ЕГЭ. Но ведь это не передача знаний, ни их освоение, ни их реальное применение, а только попытка их более объективной оценки.

Так, значит, реформы нет?

Получается, что нет.

Страница 3 - 3 из 10
Начало | Пред. | 1 2 3 4 5 | След. | Конец | Все
© Все права защищены http://www.portal-slovo.ru