Глава XXVII. Первоначальное воспитание

Из книги "История русской педагогии"

Первое возражение полностью, во всех отношениях, несостоятельно. Детский сад не ясли, он не берет детей на целый день, а лишь на 4–5 часов. Остальное время дитя проводит в семье, так что ни о каком подрыве семейного воспитания и семейной жизни не может быть и речи. Приведенное возражение имеет применение к одному виду детских садов — народным детским садам, в которых дети, по экономическим условиям жизни родителей, проводят больше времени и нередко целый день. Но здесь вопрос ставится так: быть или не быть первоначальному воспитанию детей? Если родители уходят на работу на целый день и оставляют своих малых детей без правильного надзора, то надо благодарить тех лиц, которые делают возможным воспитание в детском саду, заменяющее отсутствие всякого семейного воспитания. Собственно, в этом возражении кроются две мысли: боязнь раннего общественного воспитания и опасение повредить весьма нежной еще и слабой индивидуальности ребенка, требующей особо нежного, материнского попечения. Бетц говорит: "Самый краткий и самый верный путь в государство будущего Бебеля ведет через детский сад". Дети до школы пусть сидят дома, в родном гнезде, как нежные растеньица, пусть выращивают свои личные особенности и проявления, пусть развиваются как маленькие личности. Общественное воспитание в раннем детстве вредит индивидуализму. "С пеленок учить ребенка в школе — это значит умственно губить его" (Лесгафт).

Когда так рассуждают, тогда совсем забывают, что дети — существа общественные, нуждающиеся в товариществе, что отсутствие товарищей, например для пятилетнего мальчика или девочки, и даже раньше, есть лишение, весьма заметный минус в его жизни. Детям нужно дать товарищей, а если вы дали им товарищей и желаете, чтобы с ними ваши дети жили полной детской жизнью, вы устроите в простейшем виде детский сад. Эта сторона — социальности каждого человека — совершенно забывается противниками детского сада. Но пострадает ли индивидуальность детей, рано отдаваемых в общественные учреждения? Это зависит от организации этих учреждений. Здесь мы переходим к рассмотрению второго возражения.

Вне всякого сомнения, второе возражение может быть признано правильным в применении ко многим детским садам, как нашим, так и заграничным, особенно немецким ⁴. Главный и недостаток — отсутствие свободы детей, шаблонность постановки всей воспитательной работы, превращение детского сада в школу со введением в него всех школьных порядков. Но такая постановка детского сада есть полное его извращение, а по извращенной форме не судят о самой природе общественных учреждений. Мало ли существует плохих школ, но отсюда нельзя заключать, что школа и по своему существу есть учреждение никуда негодное. И так все дело в зачастую неудовлетворительной органиации детского сада, в его школьной шаблонности. Но ведь можно организовать детский сад и по-другому, нет необходимости придерживаться той мелочной систематичности и регламентации, впадающей в механицизм, которая так свойственна многим немецким и русско-немецким детским садам и которая так отпугивает от детского сада многих педагогов, высоко ценящих развитие индивидуальных свойств. Детский сад есть собрание детей для свободных игр и занятий, принуждению и шаблону тут нет места. Если ребенок пожелает заниматься чем-либо один и в стороне от игр и упражнений других, он должен иметь полную возможность осуществить свое желание; если группа детей, увлекаясь какой-либо игрой или занятием, обнаружит стремление заниматься избранным делом, им никаких препятствий чинить нельзя. В детском саду дети группируются по играм и занятиям совершенно по своему вкусу и склонностям, а так называемая детская садовница (воспитательница. —   Ред.) есть только помощница детям в их свободно избранных играх и занятиях, предлагающая детям пользоваться ее опытом и знаниями, а не буксир, тянущий за собой всех детей, так что куда она, туда и дети. Нужно, чтобы было так: куда дети, туда и она. Вместе с этим отпадут всякие упреки в стадности воспитания, его шаблонности, подавлении индивидуальности и т. п.

Наконец, третье возражение: детский сад служит будто бы не пособником школы, а помехой. Но и сами противники детского сада допускают, что в начале школьного учения питомцы детского сада превосходят своих товарищей развитием и успехами, а потом будто бы скоро начинают им уступать (Бетц). Нужно прямо признать, что дети, прошедшие через детский сад, имеют большее количество представлений, притом представлений более или менее отчетливых, чем дети, в детском саду не бывавшие. По этому вопросу есть не допускающие никакого сомнения экспериментальные исследования как в западной литературе, так и в нашей, русской. Русское исследование охватывало детей в возрасте от 5 до 7 лет. Из 60 обследованных детей 30 посещали народные детские сады, а 30 не посещали и вообще нигде не учились. Детям задавали вопросы, касающиеся обыденных предметов и явлений (мышь, заяц, курица, воробей, береза, рожь, ромашка, радуга, восход солнца, пожар, гроза и т. п.), чтобы выяснить, знают ли они такой-то предмет; если знают, то просили их указать какое-нибудь качество его ("какой он?"). Потом спрашивали детей, видели ли они такой-то предмет и где. В ответах на все эти вопросы питомцы детских садов оказались более сведущими, чем остальные дети. Последние, отвечая утвердительно на вопрос "знают ли они такой-то предмет?", чаще были не в состоянии сказать "какой он?", чем дети, прошедшие через детский сад ⁵.

Остается еще одно утверждение, что вышесказанное превосходство питомцев детских садов над детьми, не бывавшими в них, замечается только в начале школьного учения, а потом быстро исчезает и даже заменяется противоположным. Конечно, о правильности или неправильности этого утверждения могут судить только люди, имеющие возможность наблюдать в школе сравнительные успехи детей, пришедших в школу из детского сада, и детей, в детском саду никогда не бывавших; но с общей точки зрения и при предположении правильной организации детского сада оно невероятно. В самом деле, как это возможно, чтобы дети, имевшие средства к своему всестороннему и свободному развитию, при поступлении в школу превосходившие своих товарищей знаниями и развитием, вдруг в школе начали отставать, глупеть, портиться? Почему, с какой стати? Разве что школа настолько плоха, что дети, поучившись в хорошем детском саду, уже не в состоянии приспособиться к дурным приемам обучения в школе, между тем как их товарищи, не вкусившие толковых и интересных упражнений детского сада, довольно легко свыкаются с горечью и неразумием школьного обучения.

Органами распространения идей о дошкольном воспитании служат общества, именующие себя по большей части фребелевскими, в честь педагога Фребеля. Старейшее между ними — Петроградское фребелевское общество, существующее более 40 лет и содержащее курсы для подготовки детских садовниц и первоначальных воспитательниц вообще. Оно же время от времени объявляет конкурсы на составление рассказов для детей дошкольного возраста и лучшие из них премирует. В Киеве существует общество народных детских садов, имеющее детские сады, школу нянь, магазин "Дошкольное воспитание" и издающее разные книжки по первоначальному воспитанию, а в последнее время, с 1911 года, журнал для матерей и воспитательниц над названием "Дошкольное воспитание". В Киеве же есть фребелевский педагогический институт. В Тифлисе учреждено Кавказское фребелевское общество, ставящее себе целью широкое распространение идеи дошкольного воспитания на Кавказе путем открытия педагогических фребелевских курсов для подготовки руководительниц детских садов, издания журнала, открытия народных детских садов и т. п.

Наличие таких учреждений, которые стремятся прийти на помощь семьям при воспитании детей, и дающая о себе знать неудовлетворительность семейного воспитания, обнаружившаяся давно, а ныне ощущаемая особенно остро, возбуждают уже в умах многих главный вопрос: что в настоящее время нужно делать, к чему стремиться — укреплять и совершенствовать ныне существующее семейное воспитание или заменять его новым, общественным? Семейное воспитание отжило свое время или нет? Этот вопрос интересовал и съезд по семейному воспитанию, состоявшийся в рождественские праздники 1912 года. Поэтому будет нелишне представить по означенному вопросу некоторые соображения ⁶.

В настоящее время русская семья переживает глубокий кризис: прежние ранние браки заменяются поздними; семейная жизнь из-за подорожания всех продуктов становится очень трудной в материальном отношении; самая форма брака, связывающего на всю жизнь или очень надолго и не легко расторжимого, считается устарелой, признается желательной связь более свободная и в случае нужды подлежащая более легкому и скорому расторжению; мать, которая получает в настоящее время среднее и даже высшее образование, не желает, как это было прежде, замыкаться в семье, отдавать ей все свои силы, а стремится и к общественной деятельности. Таким образом, старая семья расшатана, а новой пока еще жизнь не выработала. А раз заколебалась семья, значит, заколебалось и семейное воспитание.

История представляет нам не один раз попытки заменить семейное воспитание общественным. Не будем вспоминать давно прошедшие времена, как, например, древнюю Спарту с ее полным подчинением семейного воспитания интересам государства, возьмем Русь второй половины XVIII века, времена Екатерины II и позднейшие; в этот период русской истории мы встречаем совершенно определенное стремление государства отбирать детей от родителей с 5—6 лет и воспитывать их в государственных учреждениях, причем дети за все время учебы, продолжавшейся 10—12 лет, не отпускались к родителям, а последние виделись с ними лишь в стенах школы и то в присутствии школьного начальства; мы замечаем в этот период усиленные заботы государства о создании пансионов, приютов и школ для малолетних детей, стремление набрать в такие казенные заведения возможно большее количество детей, конечно, прежде всего дворянских, и воспитывать их вне всякого влияния родителей. Государство совершенно откровенно говорило семье: ты, семья, только производительница детей, а воспитатель их — я.

Современная культура, нередко очень жестокая, создает обширный класс лиц, не имеющих возможности воспитывать своих детей в семье (например, фабричные, уходящие работать ежедневно на фабрику отец и мать). Они взывают непрерывно к обществу о помощи в воспитании, так как часто им бывает не на кого оставить своих детей. В таком же положении находятся земледельцы в страдную летнюю пору, бросающие детей на попечение судьбы. Наконец, в широких слоях населения родители и могли бы воспитывать своих детей, но зачастую не умеют это делать и столь же нуждаются в помощи общественных педагогов, сколь и в помощи общественных врачей. Любовь родительская — чувство драгоценное, но оно не может заменить собою педагогического умения и педагогической подготовки, которой часто бывают лишены родители. Да и дети, даже при хорошем воспитании в семье, рвутся к товарищам, нуждаются в более широком обществе, чем общество братьев и сестер. Отсюда возникают общественные организации, приходящие ныне на помощь семье в деле воспитания детей: семейные союзы, кружки, общества по дошкольному воспитанию, воспитательные дома, ясли, детские сады, приюты, а также оказывается и литературная помощью семьям — издаются детские журналы и книги для детей, выпускаются педагогические сочинения для родителей. И чем культурнее страна, тем многочисленнее и разнообразнее такие общественные организации.

Таким образом, семья слабеет, а социализация семейного воспитания усиливается, просачиваясь в семью со всех сторон, все больше и больше завладевая семейным воспитанием.

Если семейное воспитание заменить всецело общественным, то хорошо ли будет? Тогда, несомненно, возникнут следующие два весьма существенных недостатка в воспитании детей.

1. Будет нанесен несомненный вред развитию детской индивидуальности. Общественное воспитание является таковым не только потому, что оно создается обществом и ведется в обществе, но и потому, что оно имеет своей первой и самой главной задачей — развитие в детях общих, т. е. сходных свойств, оставляя без внимания или уделяя мало внимания тем свойствам, которыми дети отличаются один от другого. Иным общественному воспитанию быть трудно: если воспитывать детей как различных существ, стремясь к развитию их различных свойств, отличающих их друг от друга, то для воспитания каждого ребенка потребуется несколько особенная, своя педагогическая система, особая школа. Другими словами, такое строго индивидуалистическое воспитание может быть только штучным, а не совместным, не общественным. А между тем различия между детьми и между взрослыми — источник жизни, деятельности, культурности; отличительные свойства детей составляют ту одаренность, ту гениальность, малую частичку которой приносит с собой в мир каждый нормальный рождающийся младенец. В семье на различия детей обращается тщательное внимание, здесь детские особенности вскрываются, определяются, в семье поощряют развитие индивидуальных черт и даже холят их и нежат. В семье членов немного, а потому отличительные черты детей могут развиваться свободно, семье гнаться за стадностью в организации своих отноошений к младшим членам нет нужды, а при общественном воспитании такая нужда налицо.

2. Только семья может внести в воспитание элемент необычайной важности — любовь, раскрытие и воспитание детского сердца. Общественное воспитание есть неизбежно воспитание рассудочное, построенное на науке, до известной степени холодное. Оно может быть прекрасным с объективной стороны, но оно будет лишено сердечной теплоты. Любить всех детей, за все болеть душой, к каждому ребенку относиться не только внимательно, но и нежно, тепло, с сердечным трепетом, следить за каждым испытующим беспокойным взглядом может только лицо, выдающееся по своему нервно-психическому строению. Но такие личности редки, обыкновенная личность изливает горячность своего сердца в пределах семьи. Для ребенка же ласка, любовь, нежность — одна из насущных потребностей, дитя легче вытерпит недокармливание, чем лишение ласки. Без любви и ласки дитя прямо вянет и портится. А эту любовь, эту ласку оно может найти только в семье.

Бессмертный певец семейной жизни и семейного воспитания, великий педагог Генрих Песталоцци утверждал, что "семейные радости человека — самые прекрасные в мире, а радость родителей, возбуждаемая детьми, есть самая святая радость человечества". По его мнению, чувство любви в ребенке есть тот общий центр, то "средоточие, которое упорядочивает и оживляет все остальные чувства, чтобы они оставались в полной гармонии с высшим смыслом нашей природы; любовь есть та положительная и неизменная основа, от которой проистекает развитие всех способностей, содействующих нашему усовершенствованию. Искать другого пути, помимо развития любви, к усовершенствованию рода человеческого — напрасно. Ведь нужно помнить, что любящий человек не боится никаких усилий на пользу того, кого и что он любит, любовь есть источник всей деятельности и всякого самопожертвования; любовь матери к ребенку есть основа религиозности и нравственности дитяти. А это драгоценное чувство любви воспитывается только в семье". Каждый кусок хлеба, съедаемый ребенком, если ему дает его любящая мать, становится для развития любви в дитяти и его деятельности совсем иным, чем если бы он нашел этот кусок на улице или получил из чужих рук. Чулок, который мать вяжет ребенку на его глазах, представляет для развития его любви и деятельности совсем иное, чем чулок, покупаемый на рынке или в другом месте, и который оно надевает, не зная, откуда он попал в его руки.

Впечатление, производимое любовью матери и доставляющее ребенку какое-нибудь удовольствие, есть впечатление некоторой неумирающей высшей внутренней жизни, оно есть впечатление от охватывающего все существо ребенка побуждения к взаимной любви, к благодарности, к доверию и ко всякой внутренней и внешней деятельности, до которой могут нас возвысить возбужденные этим впечатлением наши природные способности. Поэтому Песталоцци полагал, что "семейная жизнь должна быть признаваема единственным внешним основанием, данными самим Богом для истинного человеческого образования", что "в своей чистоте эта жизнь есть самое возвышенное, что только можно придумать для воспитания нашего рода и о чем только можно мечтать". Так думал Песталоцци о семье и семейном воспитании.

Конечно, может показаться, что Песталоцци, этот гений сердца, человек возвышенного настроения и гуманнейшей души, преувеличивает, выводя все развитие всех человеческих способностей из семейных чувств, в частности из любви родителей к детям и детей к родителям, но отбросить целиком его взгляды нельзя, в них есть истина. Нельзя спорить против того, что на практике семейному воспитанию присущи многие недостатки; но они могут быть отчасти устранены, а отчасти смягчены серьезной разработкой вопросов семейного воспитания. Нет сомнения, что педагогика несравненно больше занималась школьным образованием, чем семейным воспитанием. Если собрать, например, учебники, методики и трактаты по изучению одного только латинского языка, то их наберется гораздо больше, чем сочинений по семейному воспитанию. Неудивительно поэтому, что оно и в его теоретическом обосновании, и в его практической постановке значительно запущено. Семейное воспитание можно до известной степени назвать новооткрытой областью научной педагогики.

По изложенным выше соображениям заменить всецело семейное воспитание общественным невозможно и нежелательно. У семейного воспитания есть основы для выработки своей педагогической системы, есть незаменимые преимущества, потерю которых не может возместить никакое, самое усовершенствованное общественное воспитание. Вообще стремиться похоронить семью и семейное воспитание незачем. Но, с другой стороны, было бы неразумно семье отвернуться от общества и вести воспитание своих новых членов исключительно за свой счет, единственно своими силами, без помощи существующих и могущих появиться общественных организаций. Нельзя вернуться, например, русской семье к давним порядкам, когда семьи и дома, в которых они жили, представляли крепости, когда не было связей между семьями, когда каждый домовладыка жил сам по себе, когда, словом, существовали семьи и государство, а общества не было. Теперь оно есть и властно влияет на строй отдельных семейств и постановку семейного воспитания. Да и природа детей, живая, веселая, общительная, требует участия общественности в семейном воспитании. Как, в каком виде и в какой форме выработать самостоятельную систему семейного воспитания и как сочетать ее с общественными организациями и элементами, насколько ее социализировать, на эти вопросы, без сомнения, всесторонний ответ даст лишь будущее.

Первый всероссийский съезд по семейному воспитанию, проводившийся зимой 1912—1913 гг. в Петрограде, по основному вопросу — быть ли первоначальному воспитанию детей семейным или общественным — склонился к среднему мнению, которое высказано в вышеприведенных соображениях. На съезде раздавались голоса за полное перенесение первоначального воспитания из семьи в общество, потому что семья будто бы не выполняет задач семейного воспитания и не может их выполнить в силу того, что современная женщина выбита из узкого круга семьи и вовлечена современными социальными условиями в общественную деятельность наравне с мужчиной. Под влиянием экономических условий процесс разложения семьи зашел настолько далеко, что не может быть сомнения в том, что общественное воспитание не является необходимым злом или суррогатом семейного воспитания, а является неотвратимым наследником семьи. Формы общественного воспитания только что зарождаются, и дело будущего — выработать все возможное их многообразие. В деле общественного воспитания будут принимать участие не родители как таковые (отец, мать), а граждане без различия пола. Но такие взгляды нашли не особенно много защитников.

С другой стороны, развивались идеи о том, что как семейное, так и общественное воспитание имеют свои положительные и отрицательные стороны и нуждаются в коренном научном пересмотре и организации, но преимущество при первоначальном воспитании отдавалось семейному началу, а не общественному. Если признать, что тип серьезного, вдумчивого, хотя и замкнутого в себе работника важнее типа болтливого общественного деятеля, то предпочтение окажется на стороне ребенка, воспитываемого в здоровой рабочей семье. Такой человек и впоследствии, если ему придется участвовать в общественной работе, будет ее выполнять добросовестно и стойко (доклад А. А. Дерновой-Ярмоленко "Семейное и общественное воспитание").

Съезд выслушал доклад С. А. Золотарева о связи между вопросами общественного, семейного и государственного воспитания, в котором развивались такие мысли, что совпадение задач и средств семейного, общественного и государственного воспитания представляется осуществимым лишь в отдаленном будущем, в настоящее же время в этой области замечаются лишь случайные совпадения, а чаще всего противоречия; что отношение государства к общественному воспитанию определяется преимущественно соображениями безопасности, а отношение личности — соображениями гуманности и что развитие общественного воспитания вне вопроса о семье и государстве может идти лишь путем паллиативов.

Выслушав и обсудив эти и подобные доклады, съезд высказался за необходимость улучшения и усовершенствования как семейного воспитания, так и общественных организаций, помогающих семье, признав первоначальное воспитание детей совместным делом семьи, общества и государства. Съезд признал необходимым в педагогических целях сплочение родителей, для чего было бы желательно объединение всех существующих родительских организаций, как то: семейно-педагогических кружков, родительских кружков и обществ, обществ дошкольного воспитания и т. п. во Всероссийский родительский союз. Съезд признал нужным выработать программу для изучения детей в семье с указанием доступных семье научных методов наблюдения детских индивидуальностей. В то же время съезд настаивал на открытии детских клубов, площадок, народных детских садов, яслей, на охране детей в семье и вне семьи и т. п. ⁷

Примечания:

1) Лесгафт П.Ф. Руководство к физическому образованию детей школьного возраста. Часть I. СПб., 1888. С. 259-275, 283-285; часть II. С. 380-411 и др.; его же статья в "Русской школе" (1894, №12) "О физическом образовании в школе". Более подробное изложение и оценка взглядов Лесгафта нами представлены в книге "Новая русская педагогия" (2-е изд. Петроград, 1914), в гл. XI, а самые новые работы по физическому образованию принадлежат Гориневскому В.В. ("Физическое образование". СПб., 1913) и Игнатьеву Е. ("Физическое воспитание". М., 1912).
2) См.: Чарнолуский В. Земство и народное образование. Часть I. Гл. V. Дошкольное образование. СПб., 1910; Селиванов А.Ф. Учреждения по призрению детей (воспитательные дома, ясли и приюты). СПб., 1900. Вып. ХХIХ. Энциклопедия семейного воспитания и обучения.
3) См. об этом в журнале "Дошкольное воспитание" (1911, №2-3) статью г-жи Лубенец "Общественные и семейные начала в дошкольном воспитании".
4) Янжул К.Н. сообщает, что ей несколько лет тому назад довелось посетить английские "младенческие отделения" и она видела, что там "крохотные дети должны были сидеть, скрестивши руки на спине, поставивши ноги в известную позицию, пока учительница обучала их какому-нибудь стишку или забавляла каким-нибудь рассказом". В итальянской школах она недавно видела, что мальчики во время урока неукоснительно должны были держать руки на голове. В одном французском детском саду мальчик был лишен права участвовать в игре и осужден на полную неподвижность в течение трех четвертей часа за то, что он "все время двигается" (см.: Итальянский детский сад по системе г-жи Монтессори. М., 1912. С. 32,37-38).
5) См.: Пятая книжка педагогической психологии. Статья Максимович "Влияние народного детского сада на богатство и отчетливость детских представлений".
6) Приводимые здесь соображения легли в основу речи, произнесенной автором при открытии съезда по семейному воспитанию 30 декабря 1912 года.
7) См.: Труды первого всероссийского съезда по семейному воспитанию: В 2 т. Петроград, 1914. Резолюции и пожелания съезда. Т. II. С. 692-703.