Глава XXIV. Церковно-приходская народная школа

Из книги "История русской педагогии"

Уже в изложенных взглядах Рачинского на устройство народной школы довольно ясно пробивается церковность; но этот церковный элемент уравновешивается и даже подавляется собственно народным и остается пока в тени. Рачинский заявлял в начале своей педагогической деятельности, до возникновения церковно-приходских школ, что священники в большинстве случаев отказываются от преподавания Закона Божия. Поэтому, как ни желателен надзор духовенства за школами там, где есть "священники, стоящие на высоте своего призвания", "даровать право надзора нашему сельскому духовенству огульно было бы величайшим злом". В то время Рачинский был убежден, что руководящая сила истинно доброго сельского священника совершенно независима от официального наименования школы, т. е. от того ведомства, которому она принадлежит и которому подчинена; он даже утверждал по появлении правил о церковно-приходских школах, что практическое значение этих правил "совершенно ничтожно, ибо должное влияние священника на школу, находящуюся при церкви, вполне обеспечено силою вещей, если только он священник добрый, усердно и искренно преданный школьному делу; духовное же ведомство в низших своих инстанциях ни охотой, ни уменьем взяться за школьное дело не отличается" (в статье Sursum corda).

Сообразно с таким убеждением Рачинский и действовал: свою Татевскую школу, в которой он работал, и другие, им основанные, он держал в ведении земского училищного совета. Другими словами, это были земские школы. А когда какой-то благочинный вздумал перевести их в разряд церковно-приходских школ, Рачинский оказал сопротивление и удержал их в земском ведомстве. Но мало-помалу его взгляды на значение духовенства в народном образовании изменяются, народность школ отступает на задний план, а на передний выдвигается церковность; вместе с тем Рачинский и администрацию всех народных школ признал полезным передать духовенству. После 1894 году Рачинский свои школы передал в ведение епархиального училищного совета и сделался почетным попечителем церковно-приходских школ IV благочиннического округа Бельского уезда Смоленской губернии, за что и был в 1899 году удостоен Высочайшим рескриптом и пожизненной пенсией.

В этом втором периоде своей школьной деятельности Рачинский уже мало говорит о национальной школе, а лишь о школе церковной ¹. Таким образом, то широкое основание, которое он прежде указал для народной школы, чрезвычайно суживается. Главнейшие положения, которые он развивает в это время о народных (они же церковные) школах, следующие:

1) лучший из мыслимых руководителей начальной школы есть добрый священник;

2) самый желательный из доступных нам сельских учителей есть диакон, подготовленный долгим учительством;

3) школы низшего разряда никому, кроме священника, поручены быть не могут.

О школах земских и министерских Рачинский теперь весьма невысокого мнения. Школьная деятельность земств, по его мнению, заслуживает безусловной похвалы и благодарности в количественном отношении, но не в качественном. Руководство школами — деятельность совершенно непосильная и несвойственная земствам, она была им поручена в период крайнего шатания умов, в период бурного разлива противоцерковных идей, в период всеобщего увлечения популярными отголосками западного материализма и позитивизма. Мудрено ли, что школьная деятельность земств грешила совершенным непониманием роли церковного элемента в начальном образовании, а зачастую даже и враждебностью по отношению к этому элементу? Ныне замечается несомненный поворот к лучшему. Огульную передачу земских школ духовенству в настоящее время Рачинский признает "пока преждевременной", но, очевидно, ничего не имеет против такой передачи в принципе.

Пример школьной деятельности земств за минувшее тридцатилетие неопровержимо доказывает, по мнению Рачинского, сколь неуместно и опасно предоставлять руководство школой учреждениям, неизбежно отражающим переменчивые настроения минуты. Школа должна стоять вне этих случайных, часто беспорядочных, веяний. Она должна стоять на основе твердой и вечной.

О деятельности Министерства народного просвещения Рачинский говорит следующее: "Кое-что по школьному делу делается также Министерством народного просвещения. Им устроены кадры правильного надзора, пока невозможного, за малолюдством персонала; но кадры эти могут быть пополнены. Им основаны многочисленные учительские семинарии сомнительного достоинства и несомненной дороговизны; но оно, конечно, озабочено тем, чтобы деньги, на них ассигнованные, тратились более производительно. Им содержится немало образцовых училищ, ничем, кроме дороговизны, не отличающихся от школ, коим они призваны служить образцом; но эти училища, наряду со школами других наименований, удовлетворяют местным потребностям".

Итак, единственная сила, способная действовать в народном образовании вполне твердо и благотворно, есть церковь. Приняв это, Рачинский из педагога-народника превратился в педагога-церковника и поплыл по несшемуся узкому, но быстрому течению. С виду Рачинский оставался как будто прежним деятелем по народному образованию, но внутренне изменился глубоко. Прежде Рачинский не был защитником церковно-приходской школы, он защищал необходимость школы народно-приходской или народно-церковной, а это далеко не то же, что защищать необходимость церковно-приходской школы. Рачинский основывал в первый период своей деятельности свой идеал школы прежде всего на народных началах, для чего и старался охарактеризовать русский народ и русских детей. Религиозности и церковности он придавал важное значение, потому что эти явления составляют, по его мнению, характерные особенности русского народа; следовательно, они же должны отличать и русскую школу от всех других. Таким образом, церковность есть только один из элементов народной школы, основание народной школы гораздо шире церковности; будучи церковной, школа может быть и не народной, потому что свести все внутреннее душевное существо русского народа к одной церковности невозможно. Русский народ и русские дети, по Рачинскому, одарены богато, а не скудно, и их народный характер невозможно отождествлять только с церковностью. Церковно-приходская школа сходит с этого широкого основания, на котором хотел основать Рачинский народную школу, и цепляется только за церковность, принимая часть за целое. Рачинский признавал церковно-славянский язык в народной школе "педагогическим кладом", изучение его благотворным для развития ума. Церковное богослужение он высоко ценил за его глубокий догматический смысл и высокопоэтический характер; церковное чтение и пение считал весьма важными искусствами, имеющими великую воспитательную силу.

Друзья и последователи Рачинского как педагога-церковника усвоили его идеи о церковной школе, но лишили их глубины и поэтических черт, характерных для трактовки их друга и учителя; они оставили одну лишь церковность, в ней усмотрев все, всю педагогию и психологию русского народа. О развитии учеников школьным обучением, о воспитательной силе отдельных предметов курса народной школы они или совсем не говорят, или же говорят только отрицательно (за исключением Закона Божия и связанных с ним славянского чтения и церковного пения). Свободное развитие человеческих способностей ими признается чисто протестантским началом, а протестантизм и неверие — ветвями одного и того же ствола. Русской православной школе, считают они, ставить своим началом развитие детских способностей нельзя, это значило бы изменить православию и сделаться протестантской школой. Сами науки ярыми педагогами-церковниками разделяются даже на научные и православные, на христианские и нехристианские, а задачей воспитания ставится подчинение авторитету. О народности в образовании также ничего не говорится, или же она без всяких околичностей сводится к церковности, исчерпывающейся преимущественно внешним благочестием с соблюдением разных обрядов. Так прямо и говорят: "Русская школа должна быть православной, т. е. церковной школой", между тем это далеко не одно и то же, так как и земская школа является, несомненно, православной. Задачей такой школы ставится введение учащихся в церковную жизнь, приучение к постам, церковным песнопениям и пр. Это только для немецкой школы, полагают они, сущая смерть отказаться от стремления развивать, потому что вместе с отказом от такого устремления исчезнет самая школа, и у нее ничего более не останется; русская же школа счастливее, у нее помимо развития учащихся, что не составляет ее задачи, есть другая прямая и весьма важная цель — приучение детей к церковности и подчинению авторитету.

Происхождение церковно-приходской школы, по мнению ее защитников, обусловливалось чисто церковной потребностью, ее дело есть то оглашение, которое для взрослых должно предшествовать крещению, а для младенцев — следовать за ним. Из этого оглашения и возникла первоначальная церковно-приходская школа. Древнейшая и знаменитейшая огласительная школа в христианстве была александрийская. Следовательно, церковно-приходская школа происхождения не русского, она ведет свое начало с Востока и по самому своему существу теснейшим образом связана с таинством крещения. Она есть простое орудие церкви, подготовительное вероисповедное учреждение, его сущнось, задачи и цели миссионерские. Такое происхождение церковно-приходской школы определяет ее программу, организацию и всю ее жизнь.

Православная церковь имеет не только неоспоримое право, но и непременную обязанность воспитывать православных детей в исповедуемых ею началах веры и жизни, это ее неотъемлемое право и одновременно долг; осуществлять же их она может лишь через полномочного истолкователя ее голоса — священника. Пастырь церкви является естественным руководителем воспитания и всего образования детей; свет веры, дух церковности должен пронизывать и объединять все действия учителя, направленные на раскрытие в ребенке нравственно-сознательной личности. Поэтому учитель должен сам стоять в деле воспитания под руководством и наблюдением священника, как его младший брат и сотрудник.

В церковно-приходской школе Закон Божий есть главнейший предмет воспитывающего обучения. Это есть центр всего учебно-воспитательного дела, определяющий собой до известной степени тон и направление преподавания прочих предметов. К наставлению в Законе Божием ближайшим образом примыкает обучение детей церковно-славянскому чтению и церковному пению. Это также весьма важные в церковной школе предметы обучения (между ними, т. е. между важными учебными дисциплинами, русский язык не назван). Наставляемому недостаточно лишь слышать Слово Божие, а надобно самому уметь читать священные и духовно-назидательные книги, самому петь, так как таким путем верующий получают возможность ближайшего участия в церковном богослужении. С научением грамоте неразрывно связано и научение письму, а с понятием о грамотном человеке соединено знакомство с первыми четырьмя действиями арифметики. По возможности, при всяком случае, обращается внимание учащихся на Бога и религию. "На уроках родного языка, при ознакомлении с картинами быта и нравов в родной земле, при доступном для детского ума изучении явлений и сил природы, как легко и удобно в подходящих случаях освещать все это религиозно-нравственными принципами". Конечно, воспитание детей в духе церковности должно быть не только теоретическим, осуществляться не только беседами, уроками, наставлениями, но в равной мере и даже более практическим путем, соответственными религиозными упражнениями — совершением молитв, посещением храма, деятельным участием в богослужении, исполнением заветов и преданий церкви и т. д. Детям для чтения по гражданской печати следует указывать и давать книги более или менее назидательные в духовно-нравственном отношении, обучение же славянской грамоте должно вестись по Евангелию, псалтири и часослову... Уроки ежедневно должны начинаться пением всеми учениками молитвы "Царю небесный" и затем чтением одним из учеников молитвы, положенной перед началом учения. Уроки должны оканчиваться также пением молитвы "Достойно есть". Во все время урока лампадка перед классным образом должна быть зажжена... Уроки могут прерываться пением церковных песней, например праздничных тропарей, имеющих отношение к урокам; при этом все ученики должны стоять, обратившись к св. иконе... Во все воскресные, праздничные и высокоторжественные дни ученики церковно-приходской школы непременно должны быть в церкви на всех службах и стоять вместе рядами вблизи алтаря, чтобы священник всегда мог видеть, как они стоят и молятся... Священник всеми мерами должен приучать учеников церковно-приходской школы к точному соблюдению правил и постановлений св. церкви, например, св. постов, должен располагать их говеть, исповедоваться и причащаться не только в великий пост, но и в пост перед Рождеством Христовым и пр. ²

Такая школа напоминает монастырскую средневековую школу, изображенную Рабаном Мавром. Как преддверие церкви она, собственно, более церковного, чем национального характера. Защитниками церковно-приходской школы русское дитя понимается не столько как русское, сколько как церковное существо, которое следует учить не ради его человеческого достоинства, не ради его русской национальности, а для того, чтобы образовать из него церковную тварь. Человечность и национальность здесь отодвигаются на задний план, а на передний ставится церковность. Православными могут быть не только русские, но и представители других национальностей. Скажем, в Японии есть обращенные в православие японцы, составляющие целые приходы и образующие даже епископский округ или епархию. У них ревнители церковно-приходской школы заведут такую же школу, как и в России, потому что, по их представлениям, школа есть преддверие православной церкви. Где-нибудь да она не будет национальной, либо в России, либо в Японии, а вернее, ни здесь, ни там, потому что идеал церковно-приходской школы, оторвавшись от национальности, превращается в исключительно вероисповедный. Но вероисповедание не есть народность и в настоящее время далеко не может покрывать народности.

Старинная допетровская школа была тоже церковной школой, но она была и национальной, потому что русский времени до Петра и современный — не одно и то же. Народная душа не остается без перемен, она развивается, как и душа отдельного человека. Церковная религиозность господствовала в сознании наших допетровских предков, подавляла все, поэтому и церковная школа была национальной. Постепенно душа русского человека осложнилась новыми элементами, выдвинулись экономические интересы, началось и окрепло правовое самосознание, началось в народе богоискательство в широком и глубоком смысле, причем церковная обрядность отошла совсем на задний план. Эволюция народной души в последнее время совершается быстро, и церковная школа как вероисповедное учреждение отстала от развития русской народной души. Церковная школа может быть названа национальной настолько, насколько церковность есть составной элемент русского быта и по настоящее время. Эта бытовая сторона церковности сообщает и церковной школе вид национальной школы.

Ни общество, ни государство не могут удовлетвориться церковной школой. Если признать правильным основное положение защитников церковной школы, что "религиозные верования и церковная жизнь каждого народа составляют самую сущность его бытия, весь итог его исторического развития, всю его нравственную ценность" ³, то нужно каждой религии, каждому вероисповеданию, каждой секте предоставить организовывать свои церковные школы. Что же будет? Россия покроется сетью вероисповедных школ, в которых, как в преддвериях различных храмов, будут готовиться православные, католики, протестанты, иудеи, магометане, раскольники-поповцы и беспоповцы, штундисты и многие другие, до язычников включительно. А где же будут воспитываться русские? Государство и общество разве не заинтересованы в народной школе? Или им параллельно церковно-конфессиональным школам разных религий и исповеданий придется заводить свои собственные школы, государственные и общественные и в них как в преддвериях государственно-общественной жизни воспитывать граждан членов общества и государства? Что же тогда будет за система народного образования? Очевидно, одна народная школа должна удовлетворять всем запросам: и церкви, и государства, и общества, а не то, чтобы каждый из этих трех факторов, признавая себя, свою деятельность самой важной в жизни, сущностью всего исторического процесса, выговаривал себе поэтому право исключительно на свой лад, только по своим началам организовывать всю народную школу. Церковь, государство и общество должны действовать совместно и дружно в организации народной школы и народного образования ⁴.

Находя, что народные школы должны заключать в себе различные элементы, отвечающие всем запросам русского человека в его положении религиозном, государственном и общественном, мы тем самым логически приходим к допущению не одного, а различных типах народных школ ввиду естественного, по разным причинам, преобладания в известной местности того или другого элемента. С педагогической точки зрения трудно понять неодолимое стремление многих к одному типу народной школы, это стремление административное, а не педагогическое. Коль по самой своей сути элементы школы однородны, а разные местности обширной русской земли по всем своим физическим свойствам также весьма различны и притом населены не одним племенем, а многими неродственными, то, по здравому смыслу и естественным условиям народной жизни, народная школа не может быть одного типа, она временно должна видоизменяться, иначе не соответствующей жизни и потребности, т. е. мертвенной. Конечно, сущность каждого типа школы должна быть одинакова — удовлетворение религиозных, государственных общественных потребностей русского народа: но как их удовлетворять, в какой форме, какой элемент выдвинуть вперед — это будет зависеть от местных условий. Местный элемент был присущ даже допетровской школе, несмотря на большое однообразие условий ее существования по сравнению с нынешней. Древние буквари по своему составу были однообразны и отражали местные нужды: например, в учебнике по Закону Божию образовалось специальное внимание на те пункты вероучения, которые подвергались сомнению и стали предметом споров в той или другой местности, как то о Св. Троице — в западных, или о перстосложении — в восточных букварях.

С этой точки зрения может найти себе вполне правильное и законное место и церковная школа, конечно, видоизмененная, расширенная новыми элементами. В церковно-приходской школе есть одно весьма ценное педагогическое свойство — стремление не только учить, но и воспитывать обучаемых, забота о христианском настроении и христианской жизни учащихся. Это — вековое стремление русской педагогии. Допетровская педагогия и школа были насквозь проникнуты таким стремлением, хотя оно выражалось очень несовершенно, в виде приучения к церковности и внешними приемами христианского благочестия. В государственный период русской педагогии оно ослабело, но не исчезло. Один из педагогических догматов того времени — образование сердца первенствует, имеет несравненно большее значение и в жизни, и в развитии личности, чем образование ума, — есть не что иное, как воспроизведение в новой форме мысли старой, допетровской педагогии о том, что высшая цель образования и просто грамотности — душеспасительность. В новое время историческая религиозно-нравственная основа русского образования и русской школы была под напором новых идей и обстоятельств несколько забыта, ум выдвинулся на первый план, а сердце отступило на второй, приобретение знаний сделалось делом важным, чем приобретение добрых нравов. А так как и для души индивидуума, и для народной души более характерны настроения, чувства, сердце, чем ум и знания, то с преобладанием умственного образования над сердечным ослабевала воспитательность образования, а вместе с тем и национальный характер воспитания. Защитники церковно-приходской школы, не совсем ясно понимая, не отдавая себе полного отчета в постановке воспитательно-образовательной и в то же время национальной школы, видят и воспитательность, и национализм в церковности, хотя, противореча себе, тут же прибавляют, что такая церковная школа не русского, а древнегреческого и даже египетского происхождения и имеет целью воспитание не русского человека, а церковного существа — православного. Но для нас важно то, что она прямо стремится к воспитательности, хотя бы весьма узкой и ограниченной, ставит своей задачей не только образование, но и религиозно-нравственное укрепление личности. В земских школах такого стремления меньше, там приобретение знаний и развитие ума сильно выдвигаются на передний план, придавая школе несколько односторонний вид — школа умственных упражнений, умственной гимнастики. Некоторые учителя, подметив эту черту земской школы, совершенно определенно на нее указывают. Один из них, г-н Чигарев, так выражается: "Когда разговор касается училища, то речь обыкновенно идет только об успешности учеников по тому или иному предмету преподавания, и редко-редко, и то поверхностно, касается дисциплины на уроке. Никогда не бывает даже намека об успешности детей в нравственном отношении, об их моральном развитии" ⁵. Конечно, не следует это свидетельство понимать как доказательство полного отсутствия нравственного воспитания в земской школе; но во всяком случае народная школа, отодвигающая заботы о нравственном развитии учащихся на второй план, ограничивающаяся, главным образом, сообщением знаний и умственной гимнастикой, не всесторонне исполняет свое назначение ⁶.

Церковная и земская школы вышли из разных общественно-государственных движений и различны в своем источнике, в своем происхождении. Земская народная школа имеет своим источником великое освободительное движение прошлого века и носит на себе его печать. Она строится на широких общечеловеческих началах, приспособляемых к данной народности и условиям ее быта. Она хочет образовать из детей разумных граждан, сознательно относящихся к окружающей действительности. Церковно-приходская школа порождена недоверием правящих кругов к земской школе и создана для противодействия ей. Она есть плод политических соображений и предназначалась для вытеснения и замены земской школы, или, как более мягко выражаются ее ревнители, "она явилась как законный противовес тому одностороннему космополитическому направлению, которое получило право гражданства в министерских и земских школах" ⁷. Уже в самих положениях о земских школах (1874) и церковно-приходских выразилась их различная сущность. В первом положении сказано, что "начальные народные училища имеют целью утверждать в народе религиозные и нравственные понятия и распространять первоначальные полезным знания" (статья 1). Сравните с этим определением, чуждым всякой конфессиональности, понятие о церковно-приходских школах по положению (1884) о них. "Школы сии имеют цель утверждать в народе православное учение веры и нравственности христианской и сообщать первоначальные полезные сведения" (§ 1). Задача чрезвычайно суживается, за школы не всеобщие, не для всех русских граждан, а только для части их, школы строго конфессиональные. Развивая указанную задачу, положение высказывает такое требование (§ 9): "Приходские школы нераздельно с церковью должны внушать детям любовь к церкви и богослужению, дабы посещение церкви и участие в богослужении сделались навыками и потребностью сердца учащихся. В воскресные и праздничные дни учащиеся должны присутствовать при богослужении, а способные, по надлежащей подготовке, должны участвовать в церковном чтении и пении". Спустя некоторое время по оформлении церковно-приходских школ положением о них последовало 12 мая 1887 года, такое Высочайшее повеление: предоставить обер-прокурору Святейшего синода и министру народного просвещения внести в установленном порядке в Государственный совет особое представление по вопросу о том, не является ли более удобным сосредоточить дело развития первоначального народного образования в одном ведомстве, как для наилучшего направления этого дела по существу, так и имея в виду наиболее целесообразное и бережливое употребление средств государственного казначейства, отпущенных на нужды первоначального народного образования. Это постановление было страшной угрозой земским школам, потому что по здравому смыслу при наличии Министерства народного просвещения не могло возникнуть и вопроса о том, в каком ведомстве должно быть сосредоточено дело развития первоначального народного образования. А между тем самим положением о церковно-приходских школах (§ 6) ведению и наблюдению духовного начальства были отданы открываемые в деревнях и поселках, входящих в состав прихода, домашние крестьянские школы грамотности. Казалось бы, школами следовало ведать тому же Министерству просвещения, а еще правильнее — самим крестьянам. Но на деле оказалось не так, духовное ведомство заменило (до сих пор заменяет) Министерство народного просвещения в том, что касается наблюдения за школами грамотности. То же грозило случиться и в отношении всего первоначального народного образования.

Едва ли нужно прибавлять, что органы, заведовавшие столь различными типами школ и принадлежавшие двум независимым одно от другого ведомствам, на практике действовали недружно, враждебно, подставляли друг другу ножку. Так как церковно-приходские школы были созданы в качестве "законного противовеса" земским школам, то роль нападающего чаще принадлежала духовному ведомству, а защищающегося — министерству. Защитники церковно-приходских школ так рассуждали: "Назначение церковно-приходской школы не в том только, чтобы увеличить собою число школ в империи, хотя и это очень важно, но чтобы положить прочное церковное основание первоначальному образованию детей и по возможности внести дух церковности и православия и в другие школы. Народ желает духовной пищи в духе церковном" ⁸. При такой точке зрения нападения были неизбежны.

Что касается этого последнего утверждения, что народ будто бы "желает духовной пищи только в духе церковном", то оно есть предположение, мечта защитников церковно-приходской школы, но совсем не факт. Действительность, статистика говорят нечто другое. В Пермской губернии перед 1905 годом было проведено статистическое исследование для выяснения отношения населения к народной школе. Среди других вопросов был поставлен такой: не предпочитают ли у вас отдавать детей в церковно-приходскую школу и по каким соображениям? Или, наоборот, не стремятся ли отдавать их преимущественно в земскую школу и почему именно? На этот вопрос поступило 375 ответов из местностей, в которых существуют оба типа школ. По распространении ответов оказалось, что в 180 (или 48%) в ответах выражается предпочтение населения земской школе перед церковно-приходской, в 29 (8%) указывают преимущества церковно-приходского обучения, в 85 ответах высказано одинаковое отношение к той и другой школе и, наконец, в 81 ответе заявлено, что отдают детей просто в ту школу, которая ближе. Причины предпочтения земских школ весьма различны: они раньше возникли, с ними больше сжились, больше привыкли (в земских школах теперь есть дети, отцы которых учились также в земских школах), в них лучше учителя, лучше учат, учителя трезвые, учат ежедневно, и вообще преподавание в земской школе идет правильнее, грамоте выучиватся скорее, да и кроме грамоты учат еще ремеслам. При этом "земские школы были снабжены книгами и учебными принадлежностями и ночлежными помещениями", вследствие чего "земская школа более передает науку", в ней "скорее доведут до дела", в ней "грамота усваивается тверже и учащиеся более пользы могут получить для своих хозяев". Словом, в земских школах дается более серьезное, обширное и практическое образование, чем в церковно-приходских, которые, "кроме маленькой грамоты, ничего не дают и дать не могут". Один корреспондент прямо заявил, что в церковно-приходской школе "обучение это для крестьянина будет слишком религиозное и очень трудное" и что лучше научить мальчика сначала твердой грамоте по гражданской печати, развить в нем понимание окружающего, а потом уже, по выходе из школы, дети крестьян могут "развить религиозную мысль посредством чтения духовно-нравственных книг".

Церковно-приходская школа предпочитается некоторыми земской потому, что в религиозном отношении эта школа милее, в ней хорошо учат церковному чтению и пению, "в церковно-приходской школе более религиозного духа, что весьма нравится религиозным людям", поэтому в церковно-приходскую школу "более стремятся отдавать своих детей те, которые желают развить в детях религиозную мысль". А в земских школах, говорят поклонники церковно-приходских, "преподают арифметику да разные присказульки", "учат песням да сказкам", "учат только про ворон, да про галок", "учат одни присказульки, а доброму ничему не учат" ⁹.

Приведенные факты взяты из исследования, проведенного лишь в одной губернии; но с большой вероятностью они могут считаться показательным и для всей России, потому что в рассматриваемом отношении другие русские губернии не представляют ничего особенного. В Пермской губернии живет довольно старообрядцев, любителей старины и церковности. Поэтому в такой губернии больше предпосылок для предпочтения церковно-приходской школы, чем в губерниях со сплошным православным населением. Если же и в ней гораздо больше поклонников земской школы, чем церковно-приходской, тем больше оснований расширить значение результатов исследования, в ней проведенного, распространив их на все другие губернии.

Земской и церковной школам нужно бросить взаимные попреки, что одна будто бы гототвит космополитов и неверующих, а другая — дьячков и пономарей, оставаясь каждая самой собой, а соперничая в благоустройстве и педагогической целесообразности. Земская школа непременно должна усилить воспитательную сторону обучения и всей своей организации. Для этого нет необходимости заводить чтение псалтири и часослова, для этого есть много и более новых, и более действенных средств, каковыми являются: внимательное изучение отношения учащихся к работе, друг к другу, ко всем окружающим, чтение Евангелия и религиозно-нравственный характер и серьезность всего процесса обучения. Учить поклоняться Богу духом и истиной можно даже и преподаванием арифметики. Сохраняя свои гуманные начала и общечеловеческие заветы, пусть земская школа будет воспитательной.

Та же воспитательность есть главнейшее требование и от церковной школы, но воспитательность не только поклонами, лампадами и постами, но и христианскими идеалами мира, терпимости и любви. Русскому языку и другим общеобразовательным предметам должно быть отведено должное внимание и место. Каждая народная школа должна удовлетворять запросам и религиозным, и государственным, и общественно-гуманитарным. А если затем желательно и возможно изучать церковнославянский язык, подробнее — Закон Божий, чаще водить детей в церковь и совершать с ними религиозно-педагогические экскурсии, то все это будет возбуждать лишь одобрение и сочувствие.

В заключение рассуждений о церковно-приходской школе считаем не лишним заметить еще следующее: если признать только церковную школу истинно народной, удовлетворяющей потребности русского народа, а земскую как светскую неправильной и не национальной, то это рассуждение можно продолжить и вообще светскую школу признать несовершенной, а истино хорошей — лишь школу духовную. Тогда рассуждение дойдет до своего логического конца, все следствия из основного положения будут выведены и здание церковно-приходской школы будет увенчано. Как ни удивительно, а такое рассуждение, с приведением основного положения, путем вывода из него следствий, ad absurdum мы имеем. Его представил священник Д. Ромашков ¹⁰. Он поставил перед собой задачу оценить сравнительные достоинства школ духовных и светских вообще и пришел к такому заключению, что светским школам далеко до духовных.

Преимущества последних следующие:

1) в них богословские науки преподаются в полном, доступном человеческому уму объеме, а в светских они занимают чуть не последнее место. Между тем богословские науки как трактующие о Боге, о вере и религии христианской должны бы служить краеугольным камнем христианского образования;

2) в духовных школах все науки преподают в строго православном или церковном духе, направлении, все, например, философские учения оцениваются с богословской точки зрения, даже естественно-научная апологетика, или опыты наук физических и химических (?), преподается на твердом основании богословия (как будто получается физическое и химическое богословие —  П. К.). Все преподаваемые науки находятся вследствие этого в связи и составляют вместе христианскую философию. В светских же школах замечается вражда между философией и богословием, науки разрознены, развитие человечества объясняется главным образом с позиций естествознания, без всякого вмешательства и участия в его жизни Божественного Промысла, о судьбе народов составляются ложные, превратные понятия;

3) библиотеки духовных школ разнообразны по составу, энциклопедичны, университетские библиотеки отличаются "специальным характером". "Из сделанного нами обозрения одной умственной стороны в образовательном значении наших школ ясно уже открывается все величие и преимущество духовных школ перед светскими". Но это еще не все. Не менее важны для упомянутого автора нравственные преимущества духовных школ.

Богословские науки оказывают большее влияние на нравственное развитие, чем светские. Духовные академии помещаются на окраинах городов, вдали от городских соблазнов, некоторые даже в монастырях, между тем как университеты помещены обыкновенно в центре городов, в центре городской сутолоки и соблазнов. Жизнь духовных студентов проходит в строго православном и, следовательно, вполне нравственном духе и направлении, с соблюдением постов, с утренними и вечерними молитвами, с посещением богослужения исповедью и т. д., чего нельзя сказать про студентов университетов. Само начальство в духовных школах, т. е. духовенство черно-белое, распрекрасное, такого достойного начальства нет в светских школах. Автор оговаривается, что он не хочет сказать, что в светских школах на данный момент нет ни одного достойного начальника и воспитателя, достойного именно в нравственном смысле. В них, как известно, "попадаются иногда люди, более или менее достойные своего звания... Но как редки эти люди в них в сравнении с духовными школами! В последних они составляют, так сказать, явление обыкновенное; между тем как в первых они служат как бы исключением из общего порядка"...

Отсюда следствия:

1) духовные школы по своему устройству и положению являются идеальными, т. е. единственно правильными и истинными;

2) духовные школы должны служить примером и образцом в умственном и нравственном отношениях светским школам, которые, в свою очередь, должны всячески подражать им в своей жизни, постепенно приближаться к этому идеалу;

3) образование в духовных и светских школах должно быть по своей сути одним и тем же и называться одним именем, именно духовным, и разделяться на духовное образование с преимущественно церковным характером и на духовное образование с преимущественно светским или мирским характером.

Вот как должно быть устроено народное образование в духе христианского благочестия. Все школы должны проникнуться не только православием, но и церковностью, от элементарной церковно-приходской школы до университетов. Очевидно, Министерство народного просвещения нужно упразднить, а все школы как духовные учреждения подчинить духовному ведомству. Таково логическое следствие политического и боевого начала, положенного в основу церковно-приходской школы. В идеях священника Ромашкова это начало логически пришло ad absurdum, а потому и нет нужды в их критическом рассмотрении.

Примечания:

1) См., например, его статьи в "Русском обозрении" за 1895 г.
2) Горбов Н.М. Задачи русской народной школы. М., 1887. С. 56-65; Смирнов П. Церковно-приходская школа. Упадок ее на западе Европы и значение для России. Изд. 4-е. СПб., 1887. С.38-44; Ванчаков А.М. Заметки о начально-церковной школе. Изд. 2-е. СПб., 1907. С. 61-65; Владимирские епархиальные ведомости. 1884. №7. С.181-190; Ученый – педагог в крестьянской школе // Странник. Декабрь 1881 г.
3) Шемякин В.И. Церковная школа и духовная братия. СПб., 1908. С.1
4) Ушинский К.Д., утверждающий, что "настоящая прогрессивная школа менее всего противоречит чистым принципам православной религии, имеющей историческое основание и обращающейся прежде всего к чувству человека", признавал в то же время, что "школа не проповедница религии" и идея церковной школы не пустила у нас корней ни в народе, ни в духовенстве" (Материалы для педагогической антропологии. СПб., 1908. Т.III. Статья "Общий взгляд на возникновение наших православных школ". С.558).
5) Педагогический листок 1909 г. Книжка вторая. Статья "Воспитание в народной школе".
6) К сожалению, в земских школах часто вместо умственной гимнастики выдвигается вещь несравненно менее ценная, а именно усвоение орфографии и, в частности, твердость в правильном употреблении буквы "ять". Один сведущий в постановке учебного дела в народных школах педагог сделал доклад о букве "ять" на съезде по народному образованию в Москве в марте 1901 г., каковой доклад и издал отдельной брошюрой (Буква "ять" в курсе народной школы. М., 1910). Докладчик сообщал съезду, что "повсюду слышна жалоба, будто грамматика душит народную школу (см. жалобы на это в книге: Тихомиров Д. И. Записки о губернских краткосрочных педагогических курсах в Твери. М., 1896. С. 233—246; и др.). Не грамматика душит: грамматика основана на логическом обобщении, которое лишь развивает мышление. Душит школу буква "ять", усвоение которой требует массы упражнений, лишенных всякого интереса и жизненности. В практических грамматиках для школ главное внимание обращено на букву "ять": на ее долю приходится от 1/3 до 1/2 всех практических упражнений (например, в 1-й части грамматики Курятникова 84 из 219), не считая материала для дидактов. Если предположить, исходя из минимальной оценки, что ежедневно в каждой группе дается один урок для грамматических упражнений (списывания с практической грамматики) и два раза в неделю проводится диктант, то, приняв количество упражнений на букву "ять" за 1 /3 всех грамматических упражнений, получим, что школа с тремя отделениями еженедельно тратит на букву "ять" 8 часов, а в год, считая в нем семь полных месяцев, — более 200 часов, т. е. 200 часов настойчивого труда школа тратит на антипедагогическое и безрезультатное дело (школьники скоро по выходе из школы совсем забывают правильное употребление "яти"), в то время когда высокая задача ее остается невыполненной за недостатком времени и средств. Докладчик предлагал съезду ходатайствовать о необязательности буквы "ять" в курсе начальной школы.
Съезд, обсудив это предложение, не нашел возможным изъять из употребления в начальных школах букву "ять", покуда она не изъята из русского алфавита, и признал, что: 1) полное ознакомление с правилами об употреблении буквы "ять" не может иметь в начальной школе существенного воспитательного значения; 2) ошибки в употреблении буквы "ять" в начальной школе не считать грубыми и имеющими решающее значение при оценке успехов учащихся. Но это весьма умеренное и осторожное желание так и осталось лишь благим пожеланием, и буква "ять" по-прежнему продолжает царить в школе.
7) Шемякин В. И. Церковная школа и духовная братия. СПб.,  1908. С. 3.
8) Смирнов П. Церковно-приходская школа. СПб., 1887. С.36 и 51.
9) Бобылев Д.м. Какая школа нужна деревне. (отзывы крестьян о школах). Пермь, 1908. С.1-18, 87-88.
10) Различные типы школ и образования. М., (две первые статьи: "Духовные и светские школы" и "О духовном образовании").