Об имморализме в психологии

Европейское научное сообщество, как часть христианского мира и культуры, по-разному реагировало на формирование имморалистических и антихристианских методологических принципов изучения человека, на изменение понимания самих основ, формирующих поведение человека. Христианское понимание  человека предполагало, что душа, ум и воля могут оказывать и оказывают определяющее влияние на поведение  и тело человека на основе  системы неразрывного взаимодействия души и тела. При этом полагалось, что обратное воздействие - воздействие тела на душу -   “вторично” и может контролироваться разумом и волей человека. Первых психологов интересует другое, а именно: чистая “физика” поведения, без влияния на него какой бы то ни было “метафизики души”. В силу этого усилиями своих создателей – Вунда (1832-1920), Эббингауза (1850-1909), Брентано (1838-1917), Штумпфа (1848-1936) и других психология  занималась  “не изучением души..., а исследованием - посредством наблюдений и экспериментов - определенных реакций человеческого организма, которые не являются предметом изучения других наук” (Heidbreder.1935.P. 105).

Движение психологического, физиологического экспериментального  измерения  души в   единицах измерения  физических тел набирало силу и распространялось. Общим принципом, отсекающим от науки проблемы, которые не являются фактически наблюдаемыми или физически воспроизводимыми становился позитивизм в философии и операционализм в психологии. Вопросы о сущности души начинали терять всякий  смысл для науки. Что есть душа? Можно ли ее наблюдать в лабораторных условиях? Можно ли измерить ее или управлять ею в контролируемых условиях лабораторного эксперимента, чтобы проверить ее влияние на поведение? “Если нет, то это понятие не имеет никакого отношения к науке”.

Психологам-исследователям давно пора бы остановиться, и пересмотреть название той области знания, в которой они находились. Более корректным было бы отказаться от названия ”психология” и  назвать ее “сомалогия” (от греч. soma - тело).  Это суждение не противоречит тому, как понимал предмет своих занятий  Эдуард Титченер (1867- 1927), который говорил, что в отличие от физиков, которые изучают свет и звуки сами по себе,  мы изучаем то, как свет и звуки воспринимаются, переживаются, осознаются и наблюдаются людьми. Кстати,  людям  Э.Титченер дал особое название – “реагенты”, по аналогии с пассивными реактивами в химии, используемыми для выявления характеристик определенных реакций. Одна из учениц Э.Титченера вспоминала об исследованиях органической чувствительности, для которых “реагентам” (людям) с утра вводились  через рот желудочные зонды, с которыми они ходили весь день. Через трубку им вливали в желудок теплую или холодную воду, они описывали свои ощущения, многих при этом рвало. Другим предназначалось описывать ощущения при дефекации, мочеиспускании, половом акте, при этом к телам “реагентов”  прикреплялись приборы для регистрации физиологических реакций организма. Методы экспериментальной психологии постоянно сопровождались настораживающими явлениями. Длительные эксперименты по самонаблюдению, лежащие в основе метода интроспекции В.Вунда (анализ человеком состояния собственного мышления и внутреннего мира) вызывали у участников эксперимента серьезные душевные заболевания (Titchener.1921).

Несмотря на понимание некорректностей, неточностей и недостатков, каждое новое направление психологии, (например, следующая за структурной – функциональная психология, затем бихевиоризм) не отказывались от заманчивой цели, исключив из поведения морально-этическую мотивацию, определить, почему человек ведет себя, так, или иначе, каковы “базисные” движущие силы функционирования человеческого организма  (Роберт Вудвортс (1869-1962)).

Вершиной  тенденций, уподобляющих человека механизму или машине, явился международный бестселлер Б.Ф.Скиннера (1904-1990) -  ”По ту сторону свободы и достоинства”(1971): ”Если мы собираемся использовать научные методы в человеческих делах, то должны признать, что поведение является детерминированным и подчиняется определенным законам..., что то, что делает человек, является результатом определенных условий и если эти условия станут известны, вполне можно предвидеть и до некоторой степени определить и действия (Skinner.1953.P.6)”.

Нельзя не отметить, что в самой психологии  то и дело формируются различные формы противостояния бихевиористской примитивизации в понимании человека. Одной из них стала гештальт-психология. “Теория поля” Курта Левина (1890-1947) - это попытка использовать физическое понятие “силового поля” для объяснения поведения личности в терминах влияния на него поля общественного воздействия. Но с точки зрения психологов-бихевиористов понятия “силовое поле”, а также “годологическое пространство” (от греч. hodos - путь), включая в себя все события прошлого, настоящего и будущего, которые влияют на   жизнь человека, предполагая, что  каждое из этих событий может предопределить  его поведение  в конкретной ситуации лишь  усложняет, а, следовательно, и искажает,  понимание механики поведения.

Излишняя усложненность трактовки поведения не одна линия критики гештальт-психологии. Подвергаются критике и гештальт-принципы понимания восприятия за отсутствие собственно   научного  исследования восприятия, за  простую констатацию его целостного (Gestalt)  характера.

Силу критической напряженности внутри психологического пространства резко усилило появление психоанализа, который сводит к минимуму роль стимулов окружающей среды для человека, так как не они, с точки зрения фрейдизма, а именно внутренние конфликты в подсознании играют ведущую роль в формировании поведения человека. Несмотря на популярность фрейдизма,   классические психологи не переставали и до сих пор не перестают  утверждать, что психические болезни возникают не в результате внутренних конфликтов в подсознании (как полагал З.Фрейд (1856-1939)), а из-за неспособности человека приспособить свое поведение к окружающей обстановке. Так, например, Хьюго Мюнстерберг (1863-1916) останется в истории психологии, как автор  утверждения: ”Никакого подсознания не существует” (Цит. по Landi.1992.P.792).

Долгие годы психоанализ не воспринимался психологами. Он отличался от психологии  не только по своему предмету, которым были аномальное поведение и бессознательная мотивация поведения, но и по методу, коим было исключительно клиническое наблюдение, а не контролируемый лабораторный эксперимент. При этом психоанализ рассматривает не только здоровую психику, но даже душевные болезни не как следствие физических  или соматических причин, но как патологические проявления самих же психических и душевных  процессов. Психоаналитики  начинают лечить психические расстройства, обращаясь не к телу, а к рассудку пациентов. Это объясняет то, что психоанализ является объектом непрекращающейся критики как со стороны психологов, так и со стороны медиков. Не удивительно поэтому, что мало что из содержания психоанализа осталось не подверженным уничтожающей критике не только при жизни его основателя, но и после его смерти. Ученик Фрейда Альфред Адлер (1870-1937) называл  учителя мошенником, а психоанализ – “мерзостью и непристойностью”(Roazen.1975.P.201). Адлер отрицал фрейдовский принцип, что поведение определяется преимущественно прошлым. Он подчеркивал значение для нашего поведения целей на будущее.  При этом доминантными  целями, по Адлеру, являются стремление к превосходству и самоутверждение.

Карен Хорни (1885-1952) также не соглашалась с Фрейдом  и полагала, что основной мотив поведения человека - это потребность в безопасности и освобождение от страха.

Гордон Олпорт (1897-1967), анализируя психоаналитическое наследие, полагает, что  психоанализ явно преувеличивает роль бессознательных сил и мотивов в ущерб сознательным. В действиях и поступках нормального человека главную роль играют рациональные мотивы, и лишь нездоровые люди,  невротики живут, подчиняясь импульсам  бессознательного.

Перечень конкурирующих между собой теорий и направлений, возникающих на основе критики   психоанализа, давно превысил   десятизначное число.

Подобное многообразие вариантов и направлений психоанализа  можно рассматривать  как свидетельство его слабости и угасания. С той точкой зрения, что “сто лет тому назад З. Фрейду удалось затронуть некие чрезвычайно важные аспекты психики человека”, позволим себе не согласиться. Фрейд в наукообразной форме признал всего лишь   старую как мир истину о природной греховности человека и известную всем христианам способность греховности принимать различные формы.

Однако в истории психологии мы не сможем найти не только высокой, но даже какой-либо оценки  трактовок духовно-душевной   патологии или греховности поведения человека в христианской антропологии. Тем не менее, именно в рамках христианской антропологии, в частности в  святоотеческой аскетике,  веками изучались, классифицировались и вырабатывались  методы и способы   преодоления пороков духовно-душевной  жизни человека. В психологии  до сих пор ценится   фрейдовская теория о  защитных механизмах организма от  конфликтной  среды. К  ним относятся “отрицание”, “замещение”,  “проекцию” , “рационализацию”, “реактивную формацию”, “регрессию”, “подавление”, “сублимацию”. Например, “подавление” в этой теории  трактуется как отрицание человеком существования факта или события, вызывающего тревогу, вытеснение его из сознания. Но задолго до создания этой “великой” теории, в святоотеческой антропологии рассматривались все возможные варианты изменчивости человеческой греховности. Например,  пр. Амвросий Оптинский, опираясь на святоотеческую традицию, так учил своих чад: ”Пишешь о своем брате, который страдает болезнию подозрения, будто бы тайная полиция всюду и через всех его преследует, так что он подозревает самых близких людей в злоумышлении и сообщении с тайною полицией. Душевная эта болезнь произошла у него вследствие того, что он стыдился или не захотел вовремя покаяться в детских своих грешках, считая их маловажными. Но совесть - неподкупный судья - упреками своими напоминала ему о необходимости покаяться, внушая, что он не прав, а виноват, а он вместо покаяния внушение совести обратил на преследование полиции” ⁹.

Справедливости ради необходимо отметить, что в XX веке   механистические и позитивистские взгляды, популярные в 19 веке, начинают терять свое влияние. Тезис о биологической детерминированности личности все более и более начинает подвергаться критике. К концу 20 веке в психологии  появляются “новые” взгляды на природу человека, не связанные непосредственно с физикой или биологией. Осознание  того, что человек являет собой не только биологическое существо, но  реагирует на действия социальных сил и институтов, все более набирает силу. Конкретным носителем тенденции понять поведение человека   не столько через биологические потребности, сколько через социальные условия стала гуманистическая психология. Ее силами внутри психологии осуществляется попытка отвергнуть  представление о человеке как о существе, чье поведение строится лишь на основе детерминизма и полностью определяется стимулами внешней среды. Нельзя не отметить положительно попытку гуманистической психологии провести грань между человеком и   лабораторными крысами. Ее стремление отказаться  от попыток   просчитать и свести поведение  человека к совокупности элементарных актов типа “стимул-реакция”, действительно гуманистично.