Родные и близкие

12. Часто бывает, что наши родные и близкие, особенно молодые, даже придя в Церковь, остаются в ней ненадолго. Почему такое возможно?

Нередко здесь вина лежит на самих верующих, на тех, кто пребывает в ограде Церкви и должен испытывать ответственность за то, что в ней происходит, и радеть о том, чтобы создать в своих приходах обстановку невраждебности по отношению к новоприходящим. Чтобы человек не ощущал себя новичком (это наша старая беда), которого, как пробку из бочки, выталкивают, чтобы у него не возникло чувства, что он никому здесь не интересен и не нужен, чтобы ему не стали сразу говорить о том, что он не так одет, не туда пришел, не туда встал. Это непросто, так как часто приходится сердце свое ломать и принимать такого, пусть неадекватно себя ведущего, пусть не в том костюме зашедшего, пусть не ко времени спрашивающего, но вот оказавшегося в церкви. Во вновь открытых приходах, где еще не успели сложиться традиции такой закрытой корпоративности, которая, увы, встречается в приходах старых, в этом смысле несколько проще.

Еще одна важная проблема: когда первое, что видят пришедшие в храм, – это лавки, книжки, золотые крестики, серебряные, баночки, скляночки, сувенирчики... За всем этим уже и не поймешь, что здесь главное, так как видна лишь торговля. Понятно, что мы живем в трудное время, и Церкви нужны деньги. Но нельзя этим соблазнять людей, а ведь многие соблазняются. Я и сам, когда вижу священника в рясе с крестом или монаха, стоящего с ящиком для сбора пожертвований, где-то у метро, рядом с продающими "Спид-инфо", думаю: уж не лучше бы вы помолились у себя в монастыре о его процветании, чем тут стоять – на соблазн мира сего. Это, конечно, тоже очень мешает новообращенным.

И все же обвинять кого-то всегда легче, но почти всегда неправильно. В конечном итоге все зависит от самого человека. Я думаю, что тому, кто приходит в Церковь, нужно стараться постоянно себе напоминать, что он пришел сюда искать не более приятных, чем в миру, сверстников, не такое сообщество людей, которое живет по иным законам, чем мир, от которого мы оттолкнулись, не старца-духовника, не чудес, не красоты пения или древних икон – он пришел искать в Церкви Христа. И если это и впрямь так, то все остальное приложится. И людей ему Господь пошлет, и даст доброго духовника и наставника, и все прочее обретется. Но если он в Церкви будет прежде всего искать человеческое тогда произойдет то, что почти всегда и происходит. Тот, которого этот человек видел кумиром, обязательно упадет с пьедестала, на который он сам его и вознес. Так что и винить в таких ситуациях некого, кроме себя.

Например, сегодня многие жалуются, что они пришли в церковь, а на них не так посмотрели, их не так приняли. Или кто-то недоволен, что священник не отличается широтой взглядов, а кто-то, напротив, что у него нет той узости взглядов, которая лично этому человеку более понятна и желанна, и прочее, и прочее. Думаю, так происходит, оттого что мы все хотим подогнать под свою мерку: не я в Церкви, а Церковь для меня. Вот некоторые и начинают примерять, как перчатки, этот приход, тот приход, эта конфессия, другая конфессия. Где им будет комфортно и спокойно, там они и останутся.

Но христианство некомфортно. Чего-чего, а удобного и расслабленного спокойствия в Евангелии нам не обещано. Но мы часто уходим из мира, в котором тяжело и грустно, для того, чтобы здесь "препокоиться", как на сеансе у психотерапевта. Однако Церковь существует не для этого.

13. Можно ли ехать со своими родными и близкими людьми, невоцерковленными или даже, быть может, некрещеными, в святые места?

Почему же нельзя? Только не надо считать эту поездку паломнической. Это скорее такой миссионерский туризм. Потому что обязательно возникнут разнонаправленные интересы. И конечно же, это возможно только в кругу своих близких, чтобы никто не соблазнялся, к примеру, фактом того, что, когда он собирается на раннюю литургию, кто-то спит, а кто-то идет созерцать красоты вокруг Оптиной пустыни. Но и среди своих, наверное, будут возникать проблемы, потому что когда одному хочется молиться, приложиться к святыне, исповедаться и причаститься, то для невоцерковленного человека значимой может оказываться исключительно эстетическая сторона поездки, и чаще всего он, как член этого туристическо-миссионерского путешествия, будет побуждать нас погулять, послушать звон колоколов, посмотреть на заходящее солнце над озером у монастырских стен, поговорить о чем-то умном и возвышенном, что в данный момент нам совсем и не нужно. Поэтому, если и ехать вместе, то воцерковленному человеку воспринимать эту поездку прежде всего как нужную для его спутников, и все соответствующим образом выстраивать. И с самого начала надо себе сказать: в следующий раз, когда я поеду в Оптину, в Печоры, в Дивеево молиться, то поеду отдельно, а сейчас уповательно буду стремиться к тому, чтобы мои муж, жена, отец, мать, брат, сестра через это посещение святых мест стали еще на один шажок ближе к Церкви.

14. Как вести себя с невоцерковленными родственниками во время семейного времяпрепровождения – общая трапеза, совместный отдых, чтобы понапрасну не раздражать и не искушать ни их, ни себя?

К этим ситуациям нужно применить одно более общее правило, состоящее в том, что ничего доброго в естественной жизни Церковью не отвергается и соответственно не должно отвергаться и церковными людьми. Ведь христианство не есть антитеза вообще всей внецерковной жизни. И как хорошо должно быть известно всякому верующему, в оппозиции находятся: Церковь – мир, христианин – мирской человек, мир трактуется как греховное состояние общества, как совокупность установок, ведущих человека не к небу, но в противоположном направлении. Поэтому то доброе, что есть в мирской жизни, должно принимать так, чтобы находить область для общения с невоцерковленными или даже неверующими людьми, в том числе и в семье. Понятно, что ваши близкие не способны за трапезой слушать Жития святых, как в монастыре, но темой для общего застольного разговора может быть не последняя газетная публикация про группу "Тату", а какое-то достойное литературное произведение. Пока для вас невозможно и неполезно поделиться с родными теми переживаниями, которые вы испытали сегодня на воскресной литургии, можно найти такую тему, чтобы ваше христианское мировоззрение хотя бы косвенно отразилось в общем разговоре и при этом не было бы банальным и безынтересным для прочих членов вашей семьи. Да, вы до времени не сумеете вместе помолиться, но вечер, проведенный с мужем не у телевизора, а в прогулке вдоль Москва-реки или на Воробьевых горах, уже душу не засорит, а даст те ростки близости друг к другу, которые в иной раз очень вам пригодятся. Поэтому не относитесь к совместному времяпрепровождению равнодушно, а постоянно ищите, как пробиться к сердечному общению со своими близкими, что вовсе не означает идти на уступки и компромиссы, заставляя себя улыбаться тогда, когда плакать хочется, или выказывать нарочитый интерес к темам, от которых в лучшем случае тянет зевать. Если будете искать то, что на сегодняшний день между вами есть общего, тогда, по слову евангельскому, "всякий просящий получает, и ищущий находит…" (Мф. 7, 8).

15. Согрешает ли верующая жена, если во время поста готовит скоромную пищу для своих невоцерковленных родственников?

Если не пробует слишком много. И конечно, это зависит от того, что от нее домашние ждут. Если привыкли есть не общепитовский вариант, а пищу, сделанную с любовью и внимательностью, то тогда какое же тут для вас будет право лишить их этого на время поста, ведь это же ваш пост, а не их! И долгом любви будет, чтобы из-за нашего поста тем, кто рядом с нами, не стало хуже. Поэтому готовьте, но не пробуйте без меры.

16. Как себя вести, чтобы твой пост не выглядел в глазах непостящихся родных и близких демонстративным?

Чтобы другие ничего не замечали ни в отношении их рациона, ни качества и количества пищи, ни времени, которое они, а не вы, могут провести за столом. Ведь по большей части мы согрешаем, прежде всего, эгоцентричностью, сосредоточенностью на себе. Для человека внецерковного – это почти общее правило. Но если для вашего нецерковного мужа или не пришедшей пока к вере тещи суп в среду и пятницу хуже не станет, и котлета будет так же поперчена, то они особенно и не заметят, что вы поститесь.

17. Что делать, если ты понимаешь, что у твоих близких христианское отношение к ритуалу подменяется формальным обрядоверием, которое вот-вот приведет их к тому, что называется православным язычеством?

Обратиться к опыту Церкви. По преимуществу в те времена, когда в Православии начинало превалировать формально-обрядовое восприятие христианства, Господь посылал в Церковь юродивых, которые могли начать кидаться навозом во время богослужения, громко кричать, сказать царю после окончания многочасового и многолюдного богослужения, что на службе он сегодня не был и что были на ней всего два человека – патриарх и царица, все остальные находились где угодно, только не в храме. Конечно, юродство – очень трудный путь, серьезный, требующий решимости, трезвого рассудка и внутренней выдержанности воли. Однако хотя бы некоторая доля юродствования с вашими близкими может им помочь. Если вы видите, что они душой на молитве засыпают, хотя вроде бы формально все правильно делают, поведите себя с ними как-то так, чтобы их из этого сонного состояния вывести: например, начните читать Псалтирь не благочестиво, как какой-то церковный чтец с набранной интонацией, а как бы нарочито неправильно, коверкая окончания.

Или для того, чтобы кого-то от чего-то пробудить, поставьте на стол котлеты в постный день. И посмотрите за реакцией. Я специально беру очень экстраординарные примеры, так как каждый должен сам искать, что и как делать. Но будить наших близких от такого усыпляющего обрядоверия нужно. Однако не разговорами, упреками и попытками переубедить, а иронией и юродством, и при этом в первую очередь по отношению к себе, глядя на что и другие могут о чем-то задуматься.

18. А если кто-то из ваших родственников начал заниматься магией?

Первое – не испугаться по крайней мере по отношению к тем близким, кто в Церкви Божией находится, потому что христианин, имеющий святыню Таинств, щит, ограду Честнаго Животворящего Креста Господня и веру в то, что Тот, Кто с нами, сильней того, кто против нас, от любых экстрасенсорных магических манипуляций никак пострадать не может. Поэтому не надо бояться ни за детей, ни за других спутников жизни. Если же мы видим, что кто-то занимается подобной практикой по отношению к нашим вовсе не воцерковленным близким, то надо попробовать иногда силой авторитета, иногда апелляцией к внутрисемейной любви настоять на том, чтобы все это прекратилось. Притом, что вред-то, может быть, будет главным образом для того, кто сам этим занимается. Человек может нанести такие искажения своей душе, которые потом из нее годами вытравляются. Существуют вещи, которых лучше бы не знать вовсе. Так же, как есть некие греховные состояния, которых лучше бы никогда не испытать, так есть и опыт, к которому лучше бы не прикасаться и постараться от него уберечься. Господь любит всякого и из всякого состояния человеку поможет выбраться, но в каких-то ямах лучше не валяться.

19. Могут ли православные христиане молиться за своих близких католического вероисповедания, поминать их в записках о здравии на литургии, заказывать о них молебны?

Евхаристическое поминовение относится только к тем, кто является реальными членами видимой, воинствующей Церкви, кто осознает себя православным христианином. Втягивать в это единство тех, кто к ней не принадлежит, кто не находится с нами в евхаристическом общении, было бы неправдой и лицемерием по отношению к той исторической реальности отпадения от Церкви многочисленных христианских сообществ. Ведь мы знаем, что наши инославные близкие вместе с нами не причащаются, но несмотря на это, мы их как бы насильно воссоединяем с православной Евхаристией. Однако это не значит, что у нас нет права молитвы об иноверных и инославных. Во-первых, на великой ектенье каждой литургии Церковь молится о благостоянии святых Божиих Церквей и вхождении в единство православной святоотеческой веры тех, кто сейчас находится с ней в разделении. Во-вторых, на молебнах, то есть не на евхаристических богослужениях, можно поминать и неправославных христиан, живущих ныне, желая им прежде всего, чтобы через совокупность жизненных обстоятельств Господь привел их к познанию истины и к полноте единения веры. Впрочем, допустимо помолиться и о добром здравии, о благопоспешении в делах и иных жизненных обстоятельствах, на это нет и не может быть никакого церковного запрета.

Более того, не существует абсолютного препятствия для супружеского союза между православным и инославным христианином – католиком или протестантом – при условии его доброжелательного отношения к Православию. Мы знаем, что в некоторых случаях инославные, благодаря брачным союзам с православными супругами, постепенно стяжали и сокровища православной веры. Вспомним святую преподобномученицу княгиню Елизавету и страстотерпицу царицу Александру.

20. Как быть, если твои близкие ушли в протестантизм, ведь Православная Церковь называет протестантов еретиками, что, конечно же, не исключает, что среди них много хороших и порядочных людей?

Никто и не отрицает, что есть много по-своему достойных людей и среди тех, кто находится вне Православной Церкви. Есть достойные буддисты, достойные индуисты и синтоисты. Во времена апостола Павла были достойные язычники, о которых он писал, что живущие по законам совести, которая есть глас Божий в их душе, тоже могут надеяться, что по этому закону будут судимы, то есть не лишатся части спасаемых. ("…Не слушатели закона праведны перед Богом, но исполнители закона оправданы будут, ибо когда язычники, не имеющие закона, по природе законное делают, то, не имея закона, они сами себе закон: они показывают, что дело закона у них написано в сердцах, о чем свидетельствует совесть их и мысли их, то обвиняющие, то оправдывающие одна другую, – в день, когда… Бог будет судить тайные дела человеков через Иисуса Христа" (Рим. 2, 13–16). Более того, есть достойные атеисты и достойные коммунисты. Даже среди деятелей Думы есть такие, которые, называя себя атеистами, тем не менее много хорошего делают для Православной Церкви и не только на словах любят свое Отечество. Однако из-за того, что они люди хорошие, мы не должны принимать их мировоззрение. И не должны снисходить до релятивизма и говорить, что нам все равно, во что человек верит, коммунист он, буддист, экзистенциалист, рационалист или еще какой-нибудь "ист". Мол, это не препятствие в деле спасения, был бы человек хороший.

Но Господь говорит другое: "Я есмь путь и истина и жизнь; никто не приходит к Отцу, как только через Меня" (Ин. 14, 6). Господь утверждает, что Он пришел основать на земле Церковь, а не просто дать какую-то пригоршню истины, которая рассеяна по всей земле, с какого хочешь источника, с такого и напитывайся ею. Он говорит: "Я дверь овцам. Все, сколько их ни приходило предо Мною, суть воры и разбойники; но овцы не послушали их. Я есмь дверь: кто войдет Мною, тот спасется, и войдет, и выйдет, и пажить найдет… пастырь добрый полагает жизнь свою за овец … Я есмь пастырь добрый; и знаю Моих, и Мои знают Меня" (Ин. 10, 7–14). То есть в христианской Церкви, о которой Господь Иисус Христос сказал, что "врата ада не одолеют ее" (Мф. 16, 18), есть окончательная и абсолютная истина. И коли это так, тогда для сознательно верующего встает вопрос: какая эта Церковь? Православный христианин, который принимает святое Православие как истину во Христе, не может быть равнодушным к заблуждениям других. Ведь наши несогласия с католиками и протестантами, а тем более с иноверными – мусульманами, иудеями, буддистами, – это не конкурентная борьба за канонические территории, это несогласия, основанные на знании того, что в конечном итоге цена иноверия и лжеверия – душа человека, ее спасение или погибель. Поэтому, относясь со снисхождением к заблуждающемуся человеку, Церковь не может терпимо и индифферентно относиться к его заблуждению. Это было бы противно самой ее природе.

21. Сегодня многие либералы соединяют Православие с национал-шовинизмом, который, в свою очередь, прикрывается им как щитом. Если ты видишь, что твой воцерковленный родственник подпадает под это влияние и начинает произносить явно тенденциозные националистические лозунги, далекие от христианства, то надо пытаться его образумить?

Безусловно, надо. И в каждом конкретном случае это так. Но мне представляется, что в общем эта проблема скорее надуманна, как и много других проблем, надуманных либеральной интеллигенцией. Нельзя, конечно, отрицать того, что в церковном народе (я не говорю о каких-то политических организациях, количество которых минимально и число членов которых смехотворно), вернее, в какой-то его части, есть определенного рода немирность и нетрезвость по отношению к инородцам и инославным, выражающаяся в духе злобы и неприятия. Но это весьма периферийное для церковной жизни явление. И свойственный по самому факту православной веры сознательным верующим патриотизм, приятие ими ценностей своего православного Отечества как чрезвычайно значимых в нашей жизни, в нашем мировоззрении, в нашей ценностной ориентации для подавляющего большинства не переходит в этнический национализм или в неприятие людей другой веры или другой этнической основы. Поэтому по большому счету этого не нужно бояться. И вообще нужно избегать, в том числе и в семейной жизни, тех фобий, тех страшилок, которые формируются средствами массовой информации. Избегать их даже на уровне просто внутреннего соглашательства с ними, внутренней терпимости по отношению к ним. К примеру, одной из типичных страшилок нашего времени является идея о некотором государственном поощрении-внедрении Православия, чего вовсе нет! Можно спросить любого, есть ли среди его друзей и знакомых хоть один человек, которого бы побуждали креститься и которому сказали бы: если ты станешь православным, то у тебя будет карьерный рост, а если нет, то останешься при своих чинах и званиях. Есть ли хоть один, кого прогнали с работы на том основании, что он называл себя атеистом, иудеем, буддистом или даже, прости Господи, сатанистом? Любопытно, что эти укоры в адрес Церкви сочетаются с укорами в ее пассивности по отношению к окружающему миру, в том, что Православная Церковь не занимается ни миссионерством, ни общественной проповедью, но при этом каким-то образом государственно насаждается. Однако тут либо одно, либо другое. Ведь государственная поддержка, государственное насаждение православной веры подразумевает как минимум церковное присутствие в школах, в вузах, в транспорте, в тех же средствах массовой информации, но ничего подобного нет! Никто не начинает передачи "Радио России" с чтения утренних молитв, даже просто с православного пятиминутного эфира. Ничего этого нет. Так что не нужно принимать подобного рода страшилки за реальность и тем более переносить воспринятые через них фобии на воспитание наших детей.

22. Где грань дозволенного, которая теперь крайне размыта в нашем обществе со свободными нравами? Позволить себе приобнять коллегу на работе – сегодня это абсолютно нормально, но в христианском понимании означает ли это нарушение десятой заповеди: "не желай жены ближнего твоего"?

А зачем приобнимать кого-то на работе? Нужно честно себя спросить: чем я при этом руководствуюсь? Ведь мне вряд ли захочется приобнять уважаемую мною коллегу, если ей ближе к семидесяти, и зубы ее не все сохранились, и изо рта пахнет не очень приятно… Почему-то такого желания скорее всего не возникнет, хотя она тоже коллега и куда более заслуженная, чем молоденькая секретарша или юная аспирантка.