О воспитании детей

Семейное воспитание

О воспитании детей

1. Как себя вести родителям, если маленький ребенок – вплоть до истерик – не хочет, чтобы его беременная мама рожала, так как ему никто не нужен?

Такая боязнь умозрительна, это боязнь нового. А когда в семье начнется реальная жизнь с маленьким человечком, то, как правило, при тактичном и разумном поведении родителей это отталкивание пройдет. По счастью, у трех-четырехлетнего брата или сестрички не может быть в душе того, чтобы просто взять и возненавидеть такого маленького, который пятьдесят сантиметров ростом и три с половиной килограмма весом и который так очевидно беспомощен. А пока до его рождения родителям не следует заострять внимание своего протестующего ребенка на этом его умозрительном отторжении.

2. А если воцерковляющийся ребенок ревнует к младшему брату, младшей сестре?

Безусловно, с ребенком, который ходит в церковь, причащается, тем более если уже и исповедуется, проще, так как ему можно открыть глаза на то, что с ним происходит. С ним можно говорить на общем языке, в том числе и о том, что исцеление от всякой страсти, от всякого недоброго состояния начинается с осознания того, что это в нас есть и это грех. Ибо редко ревнующий к брату или сестре вполне отдает себе отчет в том, что он грешит, чаще он стремится в своих глазах выглядеть нравственно оправданным и свое неприятие брата или сестры объясняет их теми или иными якобы отрицательными качествами. Как и во всем остальном, христианину, даже если его возраст еще невелик, нужно понять, что причина его болезненной страсти в нем самом, а не в другом человеке, и менять нужно не этого человека, а свое к нему отношение. И конечно, значительно легче, когда о такого рода вещах можно говорить, положась на некоторую общность главных позиций.

3. Надо ли учить детей тому, чтобы они всегда уступали своим младшим братьям и сестрам?

Бог весть, всегда ли это надо делать. Поэтому, по мере взросления и роста сознательности в наших детях, нужно не столько учить всегда и во всем уступать, сколько учить подходить с рассуждением к данной ситуации и уступать так и тогда, когда это не касается чего-то важного, принципиального, в чем должно быть твердым и где нет нравственного обязательства непременно отказаться от своего. При введении такого различения мы скорее научим наших детей руководствоваться не бессознательным желанием все подмять под себя, а христианской ответственностью за каждый поступок. Если же будем требовать вообще, несмотря ни на что уступать младшим братьям и сестрам и сделаем их некоторым абсолютным приоритетом, то, конечно, это вызовет справедливый протест у старших, и мы вряд ли добьемся успеха.

4. Так часто родители, боясь перейти черту морализаторства, на аморальность, греховность того или иного поступка ребенка никак ему не указывают. Это в любом случае педагогически ложная установка?

Нет, конечно, называть грех грехом нужно. Ведь ребенок часто еще не может осознать, что он сделал что-то недолжное. Мы-то, взрослые, и то не всегда это осознаем. Поэтому надо указать ему на то, что он плохо себя ведет. Другое дело, что разбор полетов не обязательно нужно осуществлять по горячим следам. Когда ребенок ревет в обиде, собственной же жадностью спровоцированной, или раздражается из-за пресеченной борьбы за первенство, нужно дать ему выреветься, успокоиться и прийти в такое состояние, когда с ним можно будет разговаривать не на воспаленную голову. Надо судить по себе. Мы же сами в состоянии обиды редко когда бываем склонны и способны выслушивать укорения в свой адрес, в том числе и справедливые. Евангельский принцип: делать другому только то, что желаешь, чтобы делали тебе, и, соответственно, не делать другому того, чего не желал бы себе, – всегда приложим к любым жизненным ситуациям.

5. Понятно, что нельзя ребенку говорить: ты плохой, ты жадный, ты трусливый… Нельзя навешивать ярлыки, выносить приговоры. Но можно ли сказать прямо: ты сделал плохо, ты пожадничал, ты струсил? Или надо только косвенно указать на это?

Называть грех грехом и недобрый поступок нарушением заповеди Божией, безусловно, нужно. Нужно воспитывать в своих детях различение черного и белого в мире, о чем мы должны им непременно всей своей жизнью свидетельствовать.

6. Свидетельствовать всей своей жизнью или непосредственно в тот момент, когда ребенок совершает дурной поступок?

И то, и другое. И разумеется, здесь нужно смотреть по ситуации. Если сам момент совершения дурного поступка сопровождается эмоциональным аффектом – истерикой или буйным поведением ребенка – то, безусловно, нужно выдержать паузу, но в случае серьезного проступка нужно реагировать сразу, по свежим эмоциональным следам.

7. Как помочь ребенку осознать свои грехи и вместе с тем не осудить, не припечатать его словом?

Безусловно, нужно избегать тех слов, которые по отношению к себе мы бы сочли оскорбительными: идиот, дурак, дубина стоеросовая, балбес. Такого рода определения должны полностью отсутствовать в нашем обращении с детьми. Но самое главное – не отождествлять самого ребенка с совершенным им греховным поступком. Это общее правило, которое дано нам Спасителем в одной из двух главных заповедей: «возлюби ближнего твоего, как самого себя» (Мф. 22, 39). Наша любовь к самим себе, собственно, в том и заключается, что мы, хотя бы в той или иной мере, зная (если не вовсе безумны) собственную греховность и отвратительность, очень хорошо понимаем, что как личности мы к нашим грехам и пакостям несводимы. Ведь все равно, несмотря на все наши гнусности, продолжаем себя жалеть, любить, желать себе спасения, молиться об этом Богу и надеяться и на Его снисхождение, и на снисхождение окружающих. То же самое должно быть и в отношении к собственному ребенку. Не говорить ему: «ты жадина» или «ты жестокий», но: «ты повел себя сейчас, как жадный человек» или «ты сейчас совершил жестокий поступок, ударив сзади свою младшую сестру». То есть надо делать различие между человеком согрешающим и его греховным поступком, а применительно к маленькому ребенку – сугубо.

8. Ты видишь, что ребенок начинает жадничать: «Это мое!» И этот грех собственничества со временем только усиливается. Что тут можно сделать?

Ну, во-первых, всячески показывать свое нерасположение к этому, вплоть до презрения и осуждения такого рода поступков. В иных случаях можно и нужно и наказать публично, ведь жадничают, как правило, в детской компании. Извинившись перед всеми за собственного ребенка, увести его туда, где ему одному через две-три минуты будет и скучно, и грустно, потому что неотданная, несмотря на все просьбы и уговоры, лопатка потеряет всякую привлекательность через пять минут одинокой игры с ней. Но при этом, если мы видим в нашем ребенке жадность как некую нарастающую тенденцию, надо повести себя достаточно серьезно и последовательно, то есть не простить через десять минут, а увести его от детей на весь сегодняшний день, чтобы запомнилось.

Не думаю, что правильной воспитательной мерой было бы отобрать игрушку, которой твой ребенок не хочет поделиться со своим другом, и подарить ее ему. Скорее, нужно привести ребенка к пониманию того, что жадничающий недостоин общения с другими. К примеру, видим, что подаренную ему деревянную лошадку он не склонен делить с пришедшими к нему гостями, и никому не дает на ней покататься, и тогда, невзирая на слезы, на обиды, на угрозу для проведения тихого и теплого семейного вечера, уводим ребенка и изолируем его от общения со всеми остальными. Пусть подумает.

9. Если ребенок растет очень властным, начинает командовать родителями, что им в этом случае делать?

Как правило, ребенок начинает командовать, если замечает слабину в ком-то из близких или отсутствие единой линии поведения между матерью и отцом, между бабушкой и дедушкой. Поэтому тут прежде всего нужно озаботиться тем, чтобы линия поведения родителей и всех тех, кто причастен к воспитанию ребенка, была единой. Чтобы не было строгого папы, при котором хочешь не хочешь, а придется построиться, и все разрешающей мамы, на которую завтра за сегодняшнее отцовское притеснение можно будет потопать ногами. Выработка единой согласованной родительской позиции помогает с такой ситуацией справиться.

Но, к сожалению, не редкость, что родители по-разному реагируют на проступок ребенка. Хотя к хорошему это никогда не приводит. Что тут сделаешь? Если за один и тот же поступок мама может просто пожурить: «Ну что же ты?», а от отца вечером надо ждать бури и натиска, то, конечно же, лавирование ребенка в сторону доброй мамы и лицемерие перед отцом будут неминуемы. Если родители не договорятся, не обретут какого-то внутреннего компромисса, эта несогласованность будет каждый раз отрицательно на ребенке сказываться. Поэтому, думая о пользе для его души, родители должны искать единую линию поведения, что, разумеется, вовсе не означает перемены характеров.

10. А если ребенок от рождения лидер, как уберечь его от греха гордыни?

Мне трудно представить, что бывают лидеры от рождения. Потому что это все же определенного рода набор привнесенно-воспитанных качеств, а не тех, с которыми человек родился. Что значит лидер? Это значит достаточно крепкая воля, умение общаться с людьми, принимать решения, сильный характер. Это хороший набор качеств, и он необязательно преобразуется в то, что мы называем властностью. Это может быть просто человек сильный, с жесткой и твердой внутренней конституцией. Но ведь здесь изначально все, как и всегда, амбивалентно и может быть на две стороны повернуто. Жесткость может стать твердостью в добродетели, а может оказаться жестокостью по отношению к окружающим. Сильный характер можно обратить на бескомпромиссную борьбу со своими страстями, а можно на то, чтобы расталкивать локтями тех, кто рядом с тобой, и чтобы выбиваться вперед любой ценой. Так что если ребенок растет с сильным характером, я бы побудил родителей внимательнее присматриваться, из какого набора составляющих свойств этот характер образуется, и уже по отношению к каждому конкретному качеству заботиться о том, чтобы его обращать во благо. И тогда будет соблюден очень важный воспитательный принцип, о котором, применительно к монашествующим и послушникам, говорил еще преподобный Иоанн Лествичник и который может быть приложим и к воспитанию детей: не нужно старцу (то есть в широком смысле слова воспитателю) менять природу, характер своего послушника, или иначе – воспитуемого. Но должно типологические черты характера, присущие данному конкретному человеку, помочь развивать в богоугодном и душеполезном направлении.

11. Как помочь ребенку бороться с тщеславием, если ты и сам не свободен от него, но уже знаешь, какой это страшный грех, и с трудом с ним борешься?

Думается, что родителю-христианину нужно указывать на более высокие ориентиры и цели, к которым должно стремиться и к которым нужно успевать первому. И этими целями вполне могут стать стяжание праведности, усердие в церковной жизни, твердость в молитве, неотступность в посещении богослужения, в том, чтобы в церковь приходить первым и последним уходить из нее, то есть стремление к первенствованию в добродетели.

12. Однако разве на этом пути не могут возникнуть очень большие искушения?

Могут, но тем не менее даже если по дороге и возникнут преткновения, она-то в любом случае будет идти в правильном направлении.

13. Можно ведь превозноситься и тем, что ты строго постишься?

Можно, но лучше и поститься, и следить за тем, чтобы гнать от себя недолжное отношение к своему посту. Все-таки лучше быть внимательным к нему, чем к чему-то еще, и вовсе не поститься.

14. Когда ребенок завидует другим, от чего часто испытывает уныние, можно ли с этим что-то поделать?

Что касается уныния и зависти, то тут опять же общий принцип действует: для того, чтобы справиться с той или иной страстью, нужно упражняться в приобретении навыков противоположной ей добродетели. Если речь идет о зависти, то нужно побуждать своего ребенка к смиренному, с миром ко всему, принятию воли Божией как о нем самом, так и о каждом человеке, которому Господь посылает то, что для него вместимо. Если наша мера такова, потому что у нас не самые великие дарования и мы по жизни отнюдь не в первых рядах обретаемся, то, с одной стороны, будем воспринимать это как милость Божию к нам, так как нам не дано слишком больших талантов и больших испытаний, а с другой стороны, оглянемся и посмотрим, как много людей, у которых нет и того, что есть у нас. И если уж вести отсчет, то вести честно, в обе стороны: и смотреть не только, кто на ступеньку или на две в том или ином отношении впереди тебя, но и кто живет неизмеримо тебя труднее. И тогда ведь каждый найдет, что увидеть: как у многих сегодня нет ни родной матери, ни родного отца, что не заменишь никакими деньгами; насколько разорваны любые семейные связи, вплоть до того, что у человека может реально не быть ни кола, ни двора, ни уверенности в завтрашнем дне… И ребенок ведь тоже видит, что происходит на улице, по которой он ходит, и тоже может задуматься, кем бы он сам был, окажись в такой ситуации, и тоже может Бога поблагодарить, что чаша сия на сегодняшний день его миновала.

В отношении уныния можно сказать, что противоположная ему добродетель – это надежда, упование на Бога. Молитвенник не унывает. Как правило, уныние одолевает тех, кто плохо молится или тех, кто вовсе не молится. Так что практический совет здесь один, и я знаю, что во многих случаях он помогал. К примеру, с сильно унывающим ребенком бывает полезно поехать вместе дней на десять в монастырь, где он увидит людей, которые по жизни, по быту, по чисто внешним обстоятельствам находятся в неизмеримо более трудных жизненных условиях, но при этом людей очень радостных и бодрых, каковыми монахи в настоящем монастыре и являются. И видение того, что это не игра, не некая стилизация, не бодрячество на публику, а какое-то неведомое доселе внутреннее наполнение жизни и души человека, очень быстро смывает уныние и не дает развиваться комплексам.

15. Тип характера, заложенный в человеке по наследству, – это то, от чего надо избавляться?

От рождения человеку присущи те или иные задатки. Сами по себе они еще ни плохи и ни хороши, все дело в том, в какую сторону они могут быть направлены. Типологические черты характера нравственно нейтральны. И задача избавиться от них – ненужная и невозможная. Надо лишь те нравственно нейтральные черты, которые образуют своеобразие личности человека, обращать на благое. Напротив, ломать себя никак не следует. Иоанн Лествичник говорит, что невозможно из мягкого, мягкосердечного сделать жесткого и твердого, а из твердого и строгого не получится добродушный и любвеобильный. Но внутренняя твердость и даже жесткость может быть обращена в стойкость против своих грехов, а может в жестокость и неприятие другого человека. Добродушие и ласковость, присущие человеку с рождения, могут с годами быть обращены в милосердность и печалование о близких, а могут – в потакание собственным грехам и сластолюбию. Поэтому дело не в человеческой натуре, а в том, на что мы ее свойства нацеливаем.

16. Если ты видишь, что в твоем ребенке явно развиваются комплексы, как ему можно помочь?

Что, собственно, мы понимаем под комплексами? У святых отцов и вообще в христианской психологии нет такого понятия «комплексы». Современная наука трактует его как определенного рода защитные реакции человека, по большей части связанные с отрицательной самооценкой. Поскольку он ощущает некоторую недореализованность, недовостребованность и недооцененность окружающими, то у него возникают защитные – в связи с уязвленным тщеславием – реакции закрытости или колючести по отношению к миру или, наоборот, сверхподатливости ему. Что касается так называемых детских комплексов, то они, как правило, развиваются у тех натур, которые по набору нейтральных свойств характера склонны скорее к мягкости и к уступчивости. Такому ребенку легче уступить, чем пойти на ту или иную конфронтацию и оказаться в некоем противостоянии чему-то. В данном случае родители должны помочь ему в семейной, в церковной, в общественной жизни полноценно реализовывать те свойства души, которые в определенном жизненном контексте могут действительно обернуться комплексами. Помочь реализовывать доброту сердца, стремление к тихому и благочестивому житию не как к вынужденному укрытию от мира, в котором ничего не складывается, а как к самостоятельной ценности. Помочь осознать, что это хорошо. Хорошо – не быть в центре внимания, хорошо – не быть непременно всеми любимым и блистательным учеником в школе, хорошо – делать свое дело и особенно не привлекать к себе ничьих взоров. Родителям необходимо с разумением поощрять добрые задатки в своем ребенке, чтобы он мог осознать христианскую и этическую ценность такого мироощущения, которое предполагает, что всегда надо оставаться таким, какой ты есть, несмотря на то, что мир предлагает другие правила игры. А доносящиеся извне или даже от невоцерковленных близких суждения о том, будто такое отношение к жизни приведет к тому, что ваш ребенок станет неудачником, будет на вторых, на третьих ролях и далеко не пойдет, ровным счетом ничего не должны для вас значить. Неудачник – это только тот, кто от Бога далеко оказался. И если с вашей помощью ваш ребенок поймет, что не по причине неких озарений ума или внешней блистательности натуры входят люди в Царствие Небесное, то он в значительной мере избегнет того, что в современном мире называется комплексами.

17. Какова должна быть мера родительских требований к ребенку в плане воспитания в нем, с одной стороны, послушания, а с другой – чувства свободы?

Безусловно, целью родительского поиска должен быть баланс между послушанием ребенка и его свободой. И всякое превалирование либо одного, либо другого оборачивается поражениями.

Обычное подавление ребенка под видом христианского послушания (что в особенности свойственно родителям-неофитам) чаще всего приводит к подмене подлинного родительского авторитета, из которого должно произрастать послушание по любви. Так же как христианин по отношению к Богу должен дорасти до исполнения заповедей не из рабского страха или наемнических побуждений, но по любви, так же по любви должно быть нормальное послушание ребенка взрослым, а не потому, что он знает – за исполнение или неисполнение своих обязанностей его или накажут, или, напротив, поощрят: когда-то конфетами, когда-то деньгами, когда-то туристической поездкой или какими-то дополнительными свободами. Непростая задача, но при уважении к собственному ребенку и при желании видеть в нем образ и подобие Божие, а не пластилин для воспитательных упражнений, из которого можно лепить что тебе хочется, эта задача достижима.

Другой крайностью является воспитательная установка, по большей части не христианская (но в последнее время встречающаяся даже в книгах о христианском воспитании), на снятие момента наказания, вразумления и сдерживания провинившегося ребенка. Мне представляется сваливание на маленьких детей всей ответственности за их жизнь серьезным воспитательным перекосом. Давая им полную свободу, мы тем самым возлагаем на них ответственность за свои поступки, с которой они справиться еще не в силах. Нам, взрослым, и то трудно совладать со своими страстями, немощами, со своим характером, а мы, по сути дела, ожидаем того же от наших детей. На самом деле под видом уважения и доверия на них возлагаются бремена неудобоносимые. Соответственно, трезвый христианский путь лежит посередине, так, чтобы и послушание было не ради подчинения, и свобода не потому, что нам легче не вмешиваться в воспитание ребенка, которое должно быть основано на видении в нем образа и подобия Божия и разумном предоставлении ему возможности этот образ и подобие с нашей помощью в себе раскрывать и взращивать.

18. Насколько оправданна строгость в воспитании детей?

Мы знаем слова Священного Писания, говорящие нам о том, что «кто жалеет розги своей, тот ненавидит сына» и «если накажешь его розгою, он не умрет» (Притч. 13, 24 и 23, 13). И хотя времена изменились, но сам принцип, заложенный в этих словах, подразумевающий наказание как одну из необходимых составляющих воспитания, не отменен. Он связан с общим посылом христианской антропологии, постулирующей, что природа человеческая искажена первородным грехом и что состояние, в котором мы рождаемся, не есть естественное, но противоестественное. А зависть, злоба, лукавство присущи даже самым маленьким детям. У блаженного Августина в «Граде Божием» есть описание в свое время очень поразившей его чрезвычайной детской жестокости и каких-то скверных грехов. По своей жизни мы тоже знаем, что такое бывает. И не нужно все списывать на телевидение или на окружающую, право, конечно же, дурную действительность. Не одна она все в человеке определяет. Так что сдерживающее начало, когда ребенок знает, что за плохой поступок последует наказание, непременно должно быть частью христианского воспитания. Другое дело, что только то наказание имеет смысл, которое совершается не в гневе и не в раздражении. Иначе пользы никакой не будет. Кроме того, наказывая, мы не должны думать о справедливом воздаянии (наказывающий не соблюдает Уголовный кодекс в собственной семье): за такое-то прегрешение нужно сколько-то времени отбыть «условного заключения» в углу, за такое-то столько получить шлепков по попке, за такое-то столько-то вытерпеть дней без сладкого или без ТВ, а за такое-то – столько. Руководствоваться мы должны не идеей справедливого возмездия, а заботой о душе ближнего. То есть как с помощью этого наказания можно помочь сыну или дочери, внуку или внучке избавиться от той или иной скверной привычки, не дать укорениться в душе первым росткам нечистоты, неправды, греховного навыка, а то уже и греховной страсти.

19. Как именно можно наказывать своих детей?

Это вопрос очень индивидуальный, связанный с местом, временем, с характером семейных отношений, с окружением, с типом личности ребенка. На протяжении многих веков естественными считались физические (безусловно, без какой-либо чрезмерности) наказания. Лучше выпороть и потом больше не поминать о совершенном проступке, чем неделями третировать ребенка за это молчанием, или едкими укорениями, или еще какими-то изощренными репрессивными санкциями, которые бы на протяжении долгого времени не позволяли забыть о содеянном. В этом смысле мы можем вспомнить многих святых, и не только древности, но и, скажем, XIX века, к примеру, святителя Феофана Затворника или святителя Филарета, которые оправдывали физические наказания. Святитель Филарет прямо говорил, правда применительно к простому народу, что лучше, чем в тюрьму сажать, применять физические наказания. Что хорошего в том, если человек полгода в тюрьме отсидит за ту же драку, с кем он будет в этом дурном сообществе общаться и какой оттуда выйдет? А так получит сколько-то розг, отлежится, оправится, но в другой раз не захочет того же получать. Теперь, конечно же, физические наказания вписываются в более сложный, я бы сказал, в более греховный контекст современного общественного климата со всеми его лицемериями и неправдами, когда даже прикосновение родителя к мягкому месту ребенка воспринимается как покушение на его права. Есть страны, где родителю, публично отшлепавшему свое чадо, грозит если не уголовное, то административное наказание и лишение родительских прав. Понятно, что это уже аномалия современного секулярного сознания. Но учитывать ее нужно, потому что мы же не в вакууме воспитываем своих детей. Что было хорошо по сути в XVIII–XIX веках, сейчас уже неприемлемо. И то, что сфера воспитательного воздействия сужается, тоже одна из бед нашего времени. Хотя практически всем ясно, что иной раз совсем маленьких трех-четырех-пятилетних деток для вразумления лучше шлепнуть по попке, чем мучить в углу на протяжении двух часов. Такая встряска чаще всего ставит ребенка на место, и все быстрее пройдет и забудется. Я думаю, что по нынешнему времени, при вхождении ребенка в отроческий сознательный возраст, для кого-то это может быть чуть раньше, для кого-то чуть позже, родителям необходимо удерживаться от физических наказаний, ведь неизбежные для большинства современных детей самостийность, возрастное отталкивание от родителей могут быть невольно спровоцированы тем, что мы продолжаем относиться к ним, как к еще достаточно маленьким.

Все остальное индивидуально и связано с типом семейного воспитания. Скажем, для ответственно воцерковленного ребенка наказанием за явный разброд и шатание, за дурно проведенные несколько дней может быть (об этом вспоминал митрополит Антоний Сурожский, когда писал о семье Лосских) лишение его права пойти на литургию. Вообще очень важно, чтобы посещение богослужения, тем более возможность исповедаться, причаститься, воспринималась ребенком как награда, а не как обязанность. Чтобы ни в коем случае не было этой воскресной обязаловки: мама с папой тянут вяло просыпающегося, сопротивляющегся, канючащего, напоминающего, что ему есть хочется, ребенка. А потом после дороги, проведенной в вялых, а иногда и в буйных переругиваниях, вталкивают его в церковь.

20. Детям, у которых очень властные родители, нужно стараться как-то им противостоять?

Как правило, такие родители получают ответный удар. Но если речь идет о ребенке, сознательно относящемся к своей вере и к отношениям с родителями, то он должен постараться избежать двух крайностей: бессмысленного восстания против чрезмерно довлеющих своим авторитетом родителей и конформизма, когда под видом внешнего согласия зреет или даже уже сформировалось внутреннее неприятие всего, что от родителей исходит, и просто либо по слабости характера, либо по хитрости он сейчас занимает позицию наименьшего сопротивления, быть может, ожидая дня и часа, когда будет в силах выпустить весь свой гнев наружу.

В данном случае надо стараться, чтобы необходимое настаивание на своем достоинстве как личности, на праве следовать по собственному жизненному пути, на праве решать поступать в тот или иной вуз, выбирать того или иного спутника жизни, те или иные материальные и социальные приоритеты, иными словами, чтобы твердость в принципиальных вопросах сочеталась с мягкостью, уступчивостью во всем остальном, второстепенном и бытовом, в том, на чем, по большей части, дети властных родителей и настаивают. Скажем, дочь-христианка может и не послушаться родителей в выборе своего жениха, но если мать настаивает, чтобы она возвращалась домой не позже десяти часов, то надо возвращаться! Это у нее жениха не отнимет, так что пока можно и потерпеть.

21. О каком почитании ребенком своих родителей может идти речь, если у них все в нем вызывает недовольство?

Заповеди Божии говорят нам о том, что нужно почитать любых родителей, а не только мудрых и хороших; что не красть нужно не только у честных и благочестивых, но и у олигархов, и даже государственную, как бы «ничью», собственность тоже нельзя красть; что не клеветать нужно не только на благочестивых и достойных, но и на власть предержащих со всеми их немощами. Не надо и языки чесать на кухне, обсуждая те или иные скандалы наших близких и дальних знакомых, при этом осуждая и подлинные, и мнимые человеческие слабости. Тем более родителей нужно принимать такими, какие они есть, ведь жизнь нам дали именно они, и о них, независимо от их личных свойств, говорится в пятой из десяти заповедей Божиих: «Почитай отца твоего и мать твою, (чтобы тебе было хорошо и) чтобы продлились дни твои на земле…» (Исх. 20, 12). Это, конечно, не означает безумное следование всякому родительскому указанию, отказ от себя как личности перед самодуром отцом или пьяницей матерью, если уж случилось такое несчастье и испытание в нашей жизни. Но даже от этих родителей нельзя отгородиться и сказать: «Нет, все, не могу больше! Живу сам по себе, а вы – сами по себе, знать вас не могу, говорить не хочу, и нет в нашей жизни ничего общего».

Иной раз почитание родителей означает покрытие любовью какой-то их немощи, иной раз, напротив, укор – только не публичный – как указание на то греховное состояние, в котором человек пребывает. И в таком укоре, быть может, будет больше любви, чем в малодушном отхождении в сторону. Но все это при условии, если укоряющий будет помнить о том, что один из древнейших и тягчайших человеческих грехов – это грех Хама, то есть грех сына, выставившего немощную наготу отца на посмеяние. И это то, от чего каждый из нас должен беречься. Грехи, немощи, скорби пусть останутся только между родителями и детьми, которые ни при каких обстоятельствах не должны посметь сказать ни публично, ни даже просто какому-то другому человеку о греховных страстях своих родителей. Уже только в этом одном будет непочитание их.

22. Нужно ли просить прощения у ребенка, если знаешь, что виноват перед ним?

Нужно просить, если с нашей стороны была допущена несправедливость.

23. Что делать, если мать, не контролирующая свои действия, создает постоянную стрессовую ситуацию, подавляя волю ребенка, уничтожая его словом, вплоть до заклинаний: «Если ты этого не сделаешь, тебя Бог накажет», в результате чего он постоянно угнетен, к нему даже приходят мысли о самоубийстве, а в редких случаях о том, чтобы уйти в монастырь?

Конечно, жить в такой ситуации трудно, особенно если ребенок не чувствует за собой вины и оправдывает свои поступки. Но ведь заповедь о почитании родителей не сформулирована в том виде, что, мол, чтите хороших родителей, которые заботятся о вас, любят, имеют достаточную меру такта и мудрости. В том-то и крест, и подвиг, что, вопреки человеческим немощам даже самых для нас близких людей, мы должны видеть в них образ и подобие Божие и расширять свое сердце до любви к ним. Как в этом смысле практически себя вести – это уже другой вопрос. В каких-то ситуациях, может быть, лучше постараться жить отдельно от родителей, но, впрочем, не изолируясь от них, приезжать, навещать, не чувствовать себя некоей самостоятельной сущностью, с матерью и отцом никак не связанной. От соблюдения заповеди о почитании родителей все равно никуда не уйти. Тем более в монастырь. Это не место, где мы можем их забыть и отгородиться от них стеной. В монастырь нельзя уходить по причине собственной слабости, убегая от трудностей жизни туда, где, нам кажется, легче. Монастырь – это место, где труднее, где подвиг серьезнее.

24. А напротив, в случае гипертрофированной родительской опеки, как вести себя детям?

В наше время, к сожалению, скорее характерно родительское равнодушие. Реакцией же ребенка на излишнюю опеку должно стать ее приятие в том, что не касается принципов веры и внутреннего самоопределения. К примеру, не полениться перезвонить после десяти, если задерживается, сказать, где в это время находится, преодолеть неудобства и связать своих родителей с родителями друзей, к кому идет в гости, если те захотят удостовериться, что там все благополучно, и в этом нет ничего унизительного. Дети должны понимать, что от равнодушия-то ни отец, ни мать не стали бы так о них беспокоиться. А если все это происходит от любви, пусть даже и несколько тягостно для них проявляемой, то хорошо бы без тени раздражения принять такую родительскую заботу.

25. Но если ребенок при этом делается вялым, несамостоятельным, инертным, начинает паразитировать?

Так бывает только в случае внутреннего отступления, когда ребенок отказывается самостоятельно оценивать и принимать ту или иную ситуацию. Но если он уступает родителям не потому, что вообще сдался, а потому, что различает принципиальные ситуации от тех, за которые не стоит бороться, и принимает такое решение сознательным актом воли, разума и сердца, тогда это не приведет к деградации личности.

26. Как бороться с детскими капризами?

Капризы могут исходить из разных источников, и природа их может быть и физиологической, и духовной. Поэтому одного совета тут не дашь – на это есть подростковая психология, медицина. Священник может дать совет только общего характера. Во-первых, родители должны понять, что воспитывать своих детей без необходимости справляться с их капризами почти никому не удавалось. То есть важно даже в душе не возмущаться этим и не смотреть на сторону, мол, у наших друзей Ксюша совсем по-другому себя ведет, чем моя Стеша, а Петя такой послушный мальчик и никогда не сделает так, как мой Саша! Во-вторых, наказывать детей за капризное поведение надо сообразно происходящему, а не дожидаясь накопления собственного раздражения – и по сути дела, такого же каприза – от совокупных обид на своего ребенка, когда последняя маленькая капля прорывает плотину нашего общего недовольства, и тогда уже он впадает в оторопь и в ужас от того, что вроде бы сейчас сделал то же, что и раньше, но это не вызывало никакой особенной реакции родителей, а теперь вдруг такой гнев. Всякий раз наказание должно быть своевременно и адекватно нынешнему недоброму поведению ребенка. Нельзя наказывать его за все валяния по полу, которые были в жизни, но только за сегодняшние. Если у вас прежде хватало характера, стиснув зубы и скрепив сердце, вести себя спокойно, когда ребенок не хотел надевать те вещи, которые вы ему предлагали, и из-за этого устраивал скандал, а вот сегодня ваши силы кончились, то накажите свое чадо за сегодняшние капризы и не припоминайте все предыдущие. Потому что ребенок не способен воспринять совокупно все статьи «домашнего уголовного кодекса», да и мы тоже не судьи, чтобы судить по совокупности совершенных им преступлений.

В-третьих, что крайне важно, нельзя наказывать в состоянии гнева и раздражения. Ну нельзя! Уж лучше вообще не наказывать, пока мы гневаемся и в этот момент терпеть не можем эту гнусную пигалицу, которая, к несчастью, является нашим чадом. Если душа так кипит, то что хочешь делай, только в таком состоянии не прибегай к наказанию, отложи его до той поры, когда сможешь с собой справиться и вести себя трезво, не забывая о пользе душе ребенка. А в гневе и раздражении никогда ничего хорошего не получается – даже если при этом говорятся слова (что на самом-то деле страшнее всего) о пользе души, о грехах и о другом подобном.

И наконец, важно помнить, что капризные дети в основном бывают у капризных родителей. Как ни крути, если мама, даже необязательно прямо на глазах ребенка, капризничает со своим мужем или отец переменчив в своих настроениях, как майский ветер, и сегодня может быть добр и ласков с женой, завтра обидчив и недоступен, а послезавтра погружен без остатка в свои занятия, то это передается и младшим членам семьи. Поэтому если мы хотим дома видеть больше мирности от наших детей, то начнем бороться с душевной неупорядоченностью в самих себе.

27. Как матери реагировать на то, что ее уже взрослый сын, который с другими ведет себя вежливо и корректно, может при этом садистски орать на нее, даже если чувствует, что ей плохо и что он не прав?

Ситуацию домашней жестокости, с которой приходится сталкиваться по отношению к людям приличным во всех отношениях, нужно понимать как проявление внутреннего глубокого неблагополучия того, кто ее допускает. По сути, здесь дело в лицемерии и фальши, которые есть в душе этого человека. Если он умеет собраться в ситуации, когда того требует профессиональная необходимость, карьерный рост или отношения с коллегами, умеет быть приятным там, где ему самому это доставляет удовольствие, а дома попускает себе хамство, жестокость, неприятие того, кто рядом и при этом слаб и беззащитен, то значит, он находится в тяжком греховном состоянии. В свою очередь, его родителей должно отрезвить памятование о том, что наши дети становятся такими, какие они есть, не без нашего в том участия. И в этом случае нужно нести крест видимой неблагодарности, жестокости или хамства со стороны наших детей как крест, попускаемый нам во искупление того, как плохо мы справились со своей родительской задачей. И об этом тоже не должно забывать страждущей матери.

28. Можно ли уже взрослого человека перевоспитать из потребителя папиных денег в любящего сына? И вообще, как воспитывать в ребенке любовь к семье?

Никогда не нужно отчаиваться и забывать, что одним из положений христианской нравственности является вера в то, что человек всегда может покаяться и значит, измениться. Что и как менять в нашей жизни, чтобы менялись и наши дети, нужно решать всякий раз конкретно. От потакания и бесконтрольной выдачи финансового пособия нашим детям столько, сколько им заблагорассудится, до самосожаления, так как эти отдаваемые денежки нам самим очень уж приятны. А глядя на нас, как мы свою жизнь устраиваем, дети перенимают такой же тип отношений. Но нельзя отчаиваться, надо меняться самим, и шаг за шагом эти перемены будут касаться и тех, кто рядом с нами.

29. Если у ребенка началась настоящая депрессия после того, как родители развелись, что делать?

Проследить за тем, чтобы эта депрессия не провоцировалась одним из родителей, который чаще всего, прямо или косвенно, является ее если не первичной, то вторичной причиной. Проследить за тем, чтобы некоторые черты ушедшего супруга, которые теперь как никогда мы в нем замечаем, не вменялись бы нами, хотя бы даже и бессознательно, в вину нашему ребенку, чтобы наши раздражительность и неприязнь, особенно сейчас, не коснулись его. Нужно помнить, что в любом случае ему-то труднее, чем нам, и что мы не имеем права замкнуться в своей обиде, в своей скорби. И если мы будем в каждой конкретной ситуации исходить из этого, то тогда сможем помочь ребенку избежать депрессивных состояний.

30. Какая мера родительского участия бывшего супруга возможна по отношению к вашим детям? И допустимы ли их отношения с его новыми детьми?

Я думаю, что в данном случае в дружбе домами (в прямом смысле слова) есть что-то неправильное, неестественное. Скажем, у первого мужа, с которым у нас общие дети, теперь новая семья, и там тоже есть дети. И теперь мы будем все вместе встречаться на днях рождения, ходить в походы, в театр. Какая-то в этом есть нетонкость и неделикатность. Безусловно, это не означает, что отцу нужно разрывать отношения со своим ребенком, даже если тот живет в прежней его семье или живет вполне самостоятельно. Но вовлекать его в свою жизнь точно так же, как члена своей новой семьи, как тех, кто с ним теперь рядом постоянно, тоже, пожалуй, не следует. Нужно идти некоторым средним путем. И нельзя от своей теперешней супруги, от своих новых детей не только требовать, но и внутренне ждать, что они будут относиться к нему так же, как и ты. Даже вопрос в ваших глазах не должен стоять: любите ли вы его, как я люблю? А уйти от этого трудно. И непроговоренность о том, о чем трудно говорить, натянутость и неловкость, которые при этом могут возникнуть, очень велики. Поэтому от таких вещей лучше быть чуть дальше, чем чуть ближе.

31. Можно ли своих детей отдавать на воспитание бабушкам, няням, в закрытые пансионы?

К попечению о своих детях в контролируемой родителями мере хорошо привлекать бабушек и дедушек. Однако использовать их как главных воспитателей предельно неблагоразумно. Как впрочем, кого бы то ни было еще. Ибо тот, кто больше всего печется о ребенке в этот самый ответственный период всей его жизни, тот и определяет его облик на годы вперед. Так что если хотите, чтобы ваш ребенок во всем повторил путь бабушки, то отдавайте ей его на воспитание, если же есть какие-то сомнения, то стоит от этого воздержаться. Тем более, кроме самых экстремальных ситуаций, воспитание детей исключительно в пансионах, садах, яслях, которое сочетается с отрывом от родителей, нельзя считать благоразумным, ибо оно приводит к разрушению связей между детьми и родителями уже в младенческом возрасте. Ведь, вспомним от противного, общественное воспитание процветает в тех социально-политических системах, которые по своей сути являются антихристианскими.

32. Если дети не относятся к своим бабушкам и дедушкам с достойным уважением?

Если терпение по отношению к престарелым родителям свидетельствуется средним поколением, то его не так трудно будет воспитать и в душе младшего. А если внуки и внучки слышат обсуждение дедов и бабок от собственных родителей или видят тоску в глазах папы, когда тому предстоит долго откладывавшийся, но неизбежный визит к старшим родственникам, то тогда, конечно, должного уважения не воспитаешь. Оно, как и многое другое, усваивается в зависимости от того, как это в семье на самом деле происходит, а не от того, какие об этом слова говорятся.

33. Поощрять ли детей за хорошие поступки?

Только ни в коем случае не материально. Иной раз в семьях (парадоксально, но даже в православных) за хорошие результаты в учебе, за какую-то выполненную работу детям дают деньги или поощряют их каким-то иным материальным способом. Хороший поступок и поощрение за него, конечно же, не должны быть увязаны таким образом. Как, сколько и в каком возрасте можно давать детям денег – это отдельный вопрос. По крайней мере, деньги не должны быть поощрением за нечто достойно сделанное ребенком. Значит, речь может идти о других поощрениях. И конечно, какие-то поощрения ребенка за достойный поступок нужны. Из христианской литературы, из Житий святых мы знаем, что только вошедшие в меру духовного совершенства люди стремятся и уже могут жить без какой-либо человеческой похвалы. Для остальных проявления со стороны других доброй и теплой душевности очень значимы. И конечно же, когда, к примеру, сын или дочь, отказавшись от собственных развлечений, по своей воле и своему желанию остаются дома, чтобы посидеть с младшим братом или сестрой, то за это нужно сказать самые добрые слова. И если оставшаяся после ухода гостей гора посуды перемыта детьми без какого-либо указания или назидания старших, то, разумеется, надо высказать им за это искреннюю благодарность. Вообще в поощрении самое главное – искренность и непосредственность реакции. Но конечно, и здесь должно помнить о мере. Так же, как за один проступок дважды не наказывают, так же и за одно доброе дело дважды не хвалят. Потому что любая чрезмерность в похвале, во-первых, побуждает человека, даже самого маленького, и впредь обязательно ее добиваться, а во-вторых, лишает его награды от Бога.

34. Надо ли ребенка наказывать за плохие оценки, если видишь, что он халатен и ленится?

Если халатен и ленится, то нужно. Если он малоспособен и ему трудно даются уроки, то, конечно, его вины тут нет. А если мы видим, что он халатен и просто ленится: в кино ходит, воздухом дышит, на компьютере играет, а на уроки времени не остается, то это, безусловно, заслуживает родительского наказания.

35. Что нужно делать, если детям трудно дается учение?

С одной стороны, нужно молиться, потому что мы знаем, что тогда, когда это нужно, Господь посещает человека и даже посылает сверхъестественную помощь. Вспомним хотя бы святого преподобного Сергия Радонежского или святого праведного Иоанна Кронштадтского, которого едва не выгнали из семинарии за неуспеваемость, но по молитвам матери он стал тем, кем он стал, – всероссийским мудрым пастырем. С другой стороны, нужно с трезвостью относиться к тому, что наши дети необязательно чрезвычайно талантливы, что какие-то вершины интеллектуальных исканий для них могут быть недоступны и что, быть может, им лучше не филологией, а деревообработкой заниматься, если, как говорится, у них руки умные. И скорее всего, именно это для нашего ребенка окажется душеполезней. Поэтому самое главное для родителей – не терять трезвость в оценке способностей собственных детей.

36. Если ребенок, как это часто теперь бывает даже в интеллигентных семьях, совершенно не читает?

Наверное, и такое бывает. Хотя лично мне представляется, что там, где читают не только по профессиональной нужде и читают не бульварное или криминальное чтиво, а настоящую литературу, такие проблемы реже возникают. Конечно, если папа – редактор и по роду службы прочитывает большой объем литературы, это еще не означает, что его сын или дочь станут заядлыми книгочеями. А вот любовь к книге, которая сопровождает отца и мать на протяжении жизни, прививает навык чтения и их детям. Поэтому, думаю, что упомянутая ситуация возможна только в случае неглубокого отношения к литературе со стороны самих родителей. Или если у них не было желания и умения опыт чтения донести до своих детей. Потому что ведь для этого нужно было трудиться, нужно было читать вслух, разговаривать о прочитанном и друг с другом, и с детьми, и ни в коем случае не языком менторского поучения. Такие разговоры естественным образом вызывают интерес и пытливость. Так что ситуация, когда дети не читают, в значительной мере определяется самими родителями. И нечего кивать на компьютер, на телевизор или на какие-то внешние обстоятельства… Ну что компьютер? А пятьдесят лет назад кивали на радиоприемник или на патефон, на дворовые игры или на футбол, и всегда на окружающую среду – да мало ли на что можно кивать головой по причине того, что у нас что-то не получилось!

Как тут быть? Внимательнее следить за тем, как мы, взрослые, в своей семье общаемся между собой и с собственными детьми. Анализировать: о чем существенно важном мы говорили при детях в течение последней недели? Было ли в нашем общении что-то такое, что заставило бы их не зевать и не уходить к тому же компьютеру или к тем же дискам, а вовлекло бы в общий разговор или хотя бы заинтересовало? Ведь часто бывает так, что даже достаточно глубокие и, как принято выражаться, интеллигентные люди всю меру своих познаний и интенсивности общения оставляют за порогом дома. А в доме после работы появляется усталый от многочасовых разговоров с коллегами, одуревший от текстов на экране компьютера человек, из которого слова-то не вытянешь и который скорее склонен не выключать весь вечер телевизор, попивая при этом лишнюю банку пива или лишнюю рюмку какого-то более благородного напитка, чем освободить свою голову и свое сердце для серьезного общения с детьми. Но что им до папиных статей и маминых публикаций, если все это в ином мире происходит, вне семьи? Почему наши дети вдруг должны заинтересоваться нашими кандидатскими диссертациями и нашими программами на телевидении, если дома от этого никакого плода, кроме вечной и чаще всего раздраженной усталости, они не видят? И видимо, именно здесь надо искать причину того, что дети образованных родителей мало читают.

37. Однако бывает, что родители и много читают ребенку, и много с ним об этом разговаривают, и вместе чем-то серьезным и образовательным занимаются, но от этого у него появляется страх, что перед ним такая махина самых разных знаний, которую никогда не одолеть, и как защитная реакция начинается не просто лень, а настоящий паралич воли. В таком случае как ему помочь?

Это бывает, когда у родителей есть самолюбование собственной ученостью, когда маленького ребенка отчитывают за то, что он не говорит в одном с ними «дискурсе», и когда за буйным цветом терминологии чаще всего скрывается достаточно простой, если не сказать убогий, смысл. Это бывает от такого знания, которое надмевает. Важное по сути и не свысока преподанное никогда не отталкивает.

38. Каким образом можно руководить кино- и телепросмотрами своих детей?

Как известно, в православных семьях существует два наиболее часто встречающихся подхода: первый – это отказ от телевидения как такового, по крайней мере, на возможно более длительный срок. Путь возможный и достойный, только, конечно, с оговорками. Это должен быть такой отказ, когда и сами родители не смотрят телевизор, то есть его вовсе дома нет. И тогда это на очень долгое время даст ребенку определенного рода иммунитет, потому что если рядом с ним не было фоново включенного телевизора и если первые годы жизни прожиты были без него, то душа ребенка оказывается значительно крепче, даже когда он потом, естественно, узнает, что такое телевидение и в той или иной ситуации будет его смотреть. Поэтому такой путь, безусловно, возможен. Лишь бы он только не сопрягался с перегибами и административными запретами в отроческом возрасте, как-то: не смей быть у Васи, потому что у Васи дома телевизор, и если ты там окажешься, то там будешь его смотреть… Тогда уж нужно не бояться за своих детей. Вообще, начиная с отроческого возраста, надо все смелее вручать их в руки Божии, постепенно уменьшая свою меру влияния и воздействия на них. Какие могут быть опасности на этом пути? То, что при некоторой немудрости родителей и отсутствии их терпимости телевидение может стать запретным плодом, который станет очень сладок и к которому дети будут тянуться. И в особенности, если есть какие-то несогласия в этом вопросе с дедушками и бабушками, у которых есть телевизор и которые, возмущенные мракобесием родителей, тайком стремятся так или иначе приобщить к современным благам цивилизации любимых внука или внучку. И кардинально отказываясь от телевизора в своем доме, все это нужно заранее продумывать и решать.

Второй путь состоит в том, чтобы дозировать просмотры кинофильмов и телевизионных программ для наших детей. И здесь, на мой взгляд, для самых маленьких было бы разумнее всего ограничить их кинопросмотры видеомагнитофоном. То есть детям до достижения сознательного отрочества лучше бы разрешать смотреть только то, что они могут смотреть в таком количестве и в том подборе, которые родителями контролируются. Ведь любая, даже самая невинная, телепрограмма либо прерывается отвратительной рекламой, либо сочетается с легким нажатием кнопки и с попаданием на такого рода картинки, которых в абсолютном смысле этого слова лучше бы не видеть никогда. Поэтому не должно быть хаотичного смотрения каких-то телепрограмм и чтобы выбор того, что дети смотрят, определялся теми видеокассетами, которые есть в доме. При этом домашняя видеотека должна постепенно пополняться сообразно с возрастом ребенка, но в ней не должно быть такого рода фильмов, которые детям нельзя показать по этическим соображениям. Разумеется, в доме могут быть фильмы, сама проблематика которых не подходит для детского возраста. Но не потому, что в принципе такое лучше бы детям не смотреть. Подобного рода кино не должно быть в доме. Что касается просмотра телевизора, ныне столь сопряженного с блужданием по каналам и рекламным роликам, то, если есть достаточное мужество и твердость у самих родителей, лучше, чтобы дети как можно дольше не смотрели его вовсе. С какого-то возраста, может быть, информационные программы или познавательные, хотя и без них легко можно обойтись. Право же, без «В мире животных» или каких-то единичных программ на «Культуре» можно прожить совершенно спокойно. Все же остальное по большей части просто неполезно для детей. А в видеотеке можно собрать достаточное количество и художественных фильмов, и обучающих, и даже православных, с путешествиями по святым местам. Существуют и очень хорошие серии «National Geographic», «Вокруг света» ВВС и другие. И на компьютерных носителях довольно много всего.

39. Является ли крайностью стремление жить без телевизора хотя бы ради того, чтобы твой ребенок не пристрастился к такого рода времяпрепровождению, и если это невозможно, то как ограничивать его и разумно дозировать время, проведенное около телеэкрана?

Если члены семьи на каком-то этапе совместной жизни могут в полном согласии договориться, чтобы телевизора в доме не было, и при этом чья-то воля не будет подавлена, то это очень хорошо. Ведь телевизор крадет наше время, разрушает наше образное мышление, делает плоским наше восприятие мира и, в конце концов, занимает нас больше, чем реальные люди, которых мы вокруг себя должны видеть и которым должны уметь себя посвятить.

Другое дело, если у нас или у наших близких нет мужества жить без телевизора, мы до этого не доросли, тогда нужно идти путем разумного ограничения, которое тоже может иметь разные формы. При этом я не беру ситуацию профессиональной необходимости для одного из сотен людей, когда телепросмотры – это часть работы, что подавляющему большинству людей не нужно. Но в любом случае надо стремиться быть свободным от телевизионной зависимости, то есть чтобы сидение у телевизора не становилось такой же привычкой или страстью, как курение или винопитие, которые занимают наше время помимо нашей воли. Что нужно для этого делать? Скажем, выключать телевизор, хотя бы, как минимум, на Великий пост, а лучше и на все многодневные посты, и на среду, и на пятницу. Это, кстати, освобождает от привязанности к сериалам. И даже если идет чемпионат мира по хоккею или футболу, то все, раз начался пост, значит, телевизор выключен. Христианин кончается тогда, когда он в постный день позволяет себе смотреть матч Россия – Финляндия, или Бразилия – Италия, или очередную серию «мыльной оперы». На это время телевизор может превратиться в некий функциональный прибор для получения информации, если уж так хочется узнавать новости непременно сегодня вечером. Хотя какой в этом резон? Не знаю.

И нет греха в том, когда это допустимо, сознательно себе позволить посмотреть именно эту телепередачу или за каким-то хорошим фильмом провести ужин, потому что сегодня четверг, завтра в храм не идти, и посмотреть, к примеру, «Берегись автомобиля». Самое главное, чтобы ТВ не превращалось в фон нашей жизни, в блуждание по кнопкам. Ну вот, вечером делать как бы нечего, сижу, пью чай, голова немножко побаливает, книжку уже не почитать, помолиться на ночь еще не время, и вот я час-два кнопки поперебираю. А зачем? И такого рода зависимость, безусловно, нужно в себе пресекать.

Мы можем, конечно, говорить, что телевизор как некая физико-техническая система, как некий прибор по природе своей не греховен, да и сама организация телевидения не есть институция, несущая в себе грех как таковой. Однако в нынешнем своем виде телевидение, каким оно практически существует по применению, а не по природе, является на 99 процентов с грехом сопряженным. Да, мудрый человек, умеющий извлечь оставшийся один процент, может это сделать. Если он сдержан и способен посмотреть только программу Дискавери, а когда она закончится, не переключать канал на ток-шоу, действительно, трезво разумен. Но, как правило, если уж он достиг такой мудрости, то ему и телевидение не нужно.

40. Как уберечь ребенка от влияния сверстников, если их мировосприятие противоречит христианскому?

Самый лучший способ – это иметь много детей. Потому что если в семье под одной крышей живут хотя бы трое детей, то естественным авторитетом для младших будет старший. А старший, естественно, воспитывается в осознании того, что быть старшим – это не просто командовать, но еще и отвечать за тех, кто тебя меньше и слабее. Даже если этот старший иногда и брыкается, и скорбит от этого бремени, но в какой-то момент привыкает к мысли, что от этой ответственности ему никуда не деться, и принимает ее как крестоношение, пусть и не выражая это такими словами. Поэтому лучший способ уберечь своих детей от дурных влияний – несколько детей в семье. Если этого нет, то следует хотя бы отдавать себе отчет, что в какие-то периоды жизни не родители, а окружающие сверстники будут интересны и приоритетны для наших детей. И значит, мудрые мама и папа должны постараться подспудно, а не в лоб и не кавалерийской атакой, по возможности формировать их среду общения. Должны сделать так, чтобы тот, кто может стать для них авторитетом был выбран детьми не без нашего влияния. Не грубо подсунут, когда время приспело – вот Маша, подружись с ней, а вот дядя Ваня, он археологией занимается, тебе будет интересно с ним поговорить, а он уже стал другом нашего дома как яркая и глубокая личность, к которой наши дети могут при желании потянуться. Безусловно, это означает некоторое умаление себя, потому что появление потребности в серьезном общении с другим человеком означает, по крайней мере, на какой-то период, что мы сами станем своим детям менее интересны. И на это нужно сознательно пойти.

41. Нужно ли вмешиваться, если ты слышишь, как твой сын или твоя дочь сквернословит в компании своих сверстников?

Только не во время этого разговора, а потом наедине с собственным ребенком тактично и по возможности мудро напомнить ему о том, чем верующий юноша должен отличаться от своих невоцерковленных сверстников.

42. Если ты молишься, а из комнаты сына (дочери) доносятся слова и звуки такой музыки, от которой все в тебе переворачивается, что делать?

Это зависит от конкретных отношений в конкретной семье, и, соответственно, диапазон родительской реакции может быть различен. Если в силу тех или иных обстоятельств ребенок наш вырос невоцерковленным (скажем, мы сами пришли в Церковь поздно или просто не смогли воспитать его православным христианином, он ушел «на страну далече» и уже открыто говорит и всем своим поведением свидетельствует, что сейчас он живет по другим правилам и законам), то тогда, пожалуй, лучшее, что можно сделать, это приобрести «беруши» или другой какой-либо медицинский аппарат, который поможет нам защититься от внешних звуков. И самое главное, молясь Господу, не допускать в себе раздражения мол, я молиться хочу, а там эта музыка гремит. Почему так? Но ведь не без наших заслуг наши дети слушают такую музыку, а не церковные песнопения.

Если же это просто проблемы роста у подростка, осознающего себя православным христианином, то тут долг родителя будет заключаться в том, чтобы так прямо ему и сказать: «Знаешь, милый, тебе сейчас надо либо музыку выключить, либо наушники надеть, так как я читаю вечернее правило». В семье, которая осознает себя хотя бы в какой-то мере семьей церковной, надо, чтобы духовное не уступало перед тем, что мы попускаем себе как развлечение или как отдых. И при этом важно не стесняться проявления собственной веры. Поэтому если ребенок хочет слушать что-то свое, то по крайней мере пусть слушает, не мешая остальным. Но, впрочем, опять же главное здесь – не раздражаться.

43. Надо что-то предпринимать, если ты находишь у своего сына или дочери какой-то журнал или видеокассету с непристойными картинками?

Тайком выкидывать, конечно, бессмысленно. Ибо выкинешь у невоцерковленного сына «Плейбой», а он в следующий раз купит чего похуже. Здесь задача глубже – попытаться справиться с самим желанием потреблять любого рода порнопродукцию.

44. А если ты видишь, что твоя маленькая дочка весело напевает песенки, которые исполняет группа «Тату», необходимо ли ее остановить?

Есть нечто, что не должно происходить в доме православного человека. Концерты Бориса Моисеева, Пенкина или юных российских псевдолесбиянок православные христиане, конечно, не должны смотреть. Если ваш ребенок еще мал и многого не понимает, скажите: «Дочка, даже не хочу тебе объяснять, какая это пакость, но поверь, что это так». Если она в таком возрасте, когда не стоит рассказывать, почему именно это пакость, то лучше просто воспользоваться своим родительским авторитетом и удержать ее от того, чтобы подобные вещи смотреть по телевизору. А если ваша дочь уже в том возрасте, когда нужно рассказать, в чем тут суть, то лучше это сделать.

45. Каким образом родители должны осуществлять половое воспитание детей?

Никак не должны, по крайней мере, в том смысле, какой в это вкладывается современными «просветителями», то есть никаких сексуальных энциклопедий сначала для семи-восьми, потом девяти-одиннадцати, потом тринадцати-пятнадцати лет не нужно предлагать своим детям. И знакомство с анатомией противоположного пола ни к чему излагать на примерах и по картинкам. Понятно, что когда ребенок взрослеет, в его организме происходят физиологические изменения. Характер этих изменений таков, что мальчики, по большей части, сами оказываются в курсе того, что с ними происходит. Конечно, помочь дочери избежать страхов, связанных с первыми месячными, долг матери. Но это нельзя назвать собственно половым воспитанием, это проявление естественных любовных отношений в семье, когда от любых страхований, от любых недолжностей родители стремятся своих детей оградить. Что же касается опасений за то, что они в подворотне что-то узнают, в газетах прочитают, в Интернете посмотрят, да еще им в школе что-то расскажут, то это непременно так и будет. Никуда от этих тем наши дети не денутся. Но с целомудренного ребенка все это будет «как с гуся вода». Тем более что в разговорах дома само по себе непровоцирование темы интимной близости поможет занять ей в его сознании то естественное иерархическое место, которое она и должна занимать в жизни человека. А свойственное современной псевдокультуре выдвижение интимно-полового как центрального аспекта бытия, с какими бы оговорками оно ни делалось, приводит к деформации душевного мира. Нельзя соглашаться с тем, что сексуальное воспитание настолько катастрофически важно, настолько довлеет над человеком, что если его не будет у человека в детстве, то жизнь окажется прожита зря. Да нет же. Дети благополучно рождались и тогда, когда не было никакого полового воспитания. Счастливые семьи создаются не из тех, кто предварительно начитан и имеет теоретические знания о том, как себя вести в первую брачную ночь, а из тех, кто встречает друг друга в целомудрии и чистоте. А дальше, если они действительно любят, само устроение человеческого естества подскажет им, как быть. И то, что целомудренные жених и невеста не знают 90 процентов того, что является либо поиском дополнительных удовольствий и наслаждений, либо просто извращениями, не сделает полноту их радости от близости друг с другом меньше.

46. Как родители должны реагировать, если в школе начинают вводить уроки полового просвещения?

Безусловно, отрицательно, потому что есть темы, которые не должны обсуждаться публично. И любое, даже с тактом, даже с делением класса на две группы, девочек и мальчиков, рассмотрение такого рода физиологических проблем вредно. Я в этом глубоко убежден. И дело даже не в том, как написать эти учебники, обсуждать проблемы предохранения или не обсуждать, рассматривать физиологию половых органов противоположного пола или не рассматривать, а в самом вынесении подобного рода вещей на картинки и диаграммы, которые публично рассматриваются и как учебная тема преподносятся. Ведь отношение Церкви к союзу мужчины и женщины – это благоговение перед тайной их соединения в семье. И именно не брезгливость и не отталкивание, а понимание высокой значимости супружеского соединения должно покрыть его покровом стыдливости и умолчания в публичной области нашей жизни. Наверное, не безумны были наши предки, как и вообще вся христианская цивилизация предыдущих двух тысячелетий, которая не предполагала никакого публичного обсуждения или раскрытия подобного рода тем. И, как мы знаем, дети при этом благополучно появлялись на свет, и счастливых семей было не меньше, чем теперь. Тем более здоровых детей. Так что проблема эта в значительной мере надуманна. Уверенность, вплоть до псевдонаучно обоснованных сексопатологами постулатов, в том, что если в четырнадцать-пятнадцать лет подробно не рассказать девочке, как ей нужно потерять свою невинность, а мальчику – что он должен делать, чтобы предохраниться при первом половом контакте, и что, если этого не сделать, у них будет страшная психологическая травма при вступлении в брак, – это просто ложь о человеке. О Богом созданном человеке. И нужно смело и недвусмысленно об этом говорить и, главное, в душе не допускать никакой компромиссности: мол, конечно же, какая-нибудь Ассоциация планирования семьи – это плохо, но ведь можно же о том же самом говорить как-то хорошо, без акцентации на абортах и тому подобного рода вещах. Да нельзя об этом говорить хорошо с учительской кафедры детям! Об этом не должно публично беседовать.

Поэтому надо решительно добиваться для собственного ребенка возможности не посещать такие занятия, апеллируя к своим конституционным правам: к праву на свободу совести, на воспитание детей в соответствии со своими религиозными убеждениями, настаивая на том, что подобного рода вещи им противоречат. И здесь надо занимать жесткую, если это потребуется, то и конфронтационную позицию.

47. Даже если это поведет к каким-то репрессивным последствиям для ребенка?

Даже если приведет, потому что это вопрос ценности нашей веры.

48. А если ребенок не будет наказан, но будет выставлен перед всеми «белой вороной»?

И тем не менее это цена нашего христианства – неслияние с миром тогда, когда мир согрешает.

49. Нужно ли в обычных школах преподавать Закон Божий? Если да, то как быть с детьми других вероисповеданий?

Наша Церковь, учитывая конфессиональную ситуацию в обществе, сегодня не ставит вопрос о преподавании Закона Божия, исходя из той реальности, что детей из вполне воцерковленных семей ни в каком классе обычной государственной школы не есть большинство. Но Церковь будет добиваться того, чтобы в качестве факультатива в школьную программу был введен предмет «Основы православной культуры». Этот курс является предметом культурологии, не предполагающим ту или иную конфессиональную принадлежность ребенка, а знакомящий его с таким понятием, как православное христианство, с пониманием истории Отечества в связи с историей Православия и действительного, а не смоделированного в советское время смысла русской культуры. Безусловно, введение такого курса видится необходимым, оно никак не может повредить конфессиональному миру в нашей стране, тем более – оскорбить совесть людей, исповедующих другие религии. Если человек живет в преимущественно мусульманской стране и является христианином, то ему тоже естественно было бы знать, во что верят, какими мировоззренческими и религиозными ориентирами руководствуются восемь из десяти его соотечественников, с которыми он рядом живет. Столь же кажется естественным, что и тем, кто у нас принадлежит к иной религиозной среде, не мешало бы знать основы Православия, знать, что такое история Русской Православной Церкви, что такое русская духовная культура.

50. Должно ли христианину бороться за то, чтобы в школе, где учатся его дети, бороться за то, чтобы преподавали «Основы православной культуры»?

Мне думается, что здесь нужно исходить из конкретной ситуации и поступать мудро и трезво, оценивая сразу несколько факторов: во-первых, познакомившись с учащимися и их родителями, понять, достаточно ли много может быть у вас единомышленников, тех, кто захочет быть вместе и поддержать эту идею. Не окажется ли, что в данной школе, в данном классе это решительное меньшинство. Во-вторых, нужно выяснить, откуда можно пригласить преподавателей этого предмета. Одно дело в большом городе, где можно рассчитывать на выпускников Свято-Тихоновского института или на образованных священнослужителей, а другое дело, если это поселок и преподавателем «Основ православной культуры» может оказаться вчерашний преподаватель обществоведения, и тогда, конечно, последнее будет хуже первого. Или, не дай Бог, это будет человек, который преподает одновременно и половое воспитание, и ему поручили по остаточному принципу, так как у него часов не хват34. Надо ли ребенка наказывать за плохие оценки, если видишь, что он халатен и ленится?

52. Как вести себя родителям по отношению к воинской обязанности своего сына?

Мы знаем историческое отношение Церкви к армии, к воинскому долгу. Мы знаем о благословении российских воинов нашими святыми, преподобными, о существовании Института военного духовенства в Российской империи. И мы знаем, что никакого пацифистского пафоса в историческом христианстве нет. Собственно, его не было изначально. В Евангелии Иоанн Предтеча на вопрос воинов: нужно ли им оставлять свое занятие, дает ответ, лишь ограничивающий их от беззаконий, неправд и насилий, но не призывающий, исходя из принципов веры, оставить военную службу: «никого не обижайте, не клевещите, и довольствуйтесь своим жалованьем» (Лк. 3, 14).

Мы знаем из Житий мучеников многих стратилатов или стратигов, исповедовавших себя христианами и принявших мученический венец, что они принимали его не за отказ служить в армии (многие из них, кстати, были воинами, в том числе и в языческой армии), а за отказ совершать языческие обряды, то есть переходить ту грань, недопустимую для православного христианина в отношении веры. Но собственно военной службы или самого участия в военных действиях это никак не касалось. Так что с принципами все достаточно ясно.

Что же касается реального применения этих принципов к жизни, то жестоко было бы однозначно сказать матери-христианке, как, впрочем, и любой матери, что она не имеет права печься о том, чтобы ее сын был хотя бы как-то обезопасен, чтобы хотя бы какие-то если не гарантии, то смягчения его участи при призыве на военную службу имели место. Другое дело, что (и здесь скорее речь идет не о воцерковленности ребенка, а о вере самих родителей) по-настоящему крепко верящие в Бога и вверяющие Ему своих детей родители не пойдут на то, чтобы толкать их к тому, что является явным грехом и неправдой. А явным грехом и неправдой в данном случае будет нарушение не только государственного закона, но и всегдашней мужской обязанности – не уклоняться от воинской службы, когда на то падает твой долг.

Если говорить о смягчении и разумном устроении прохождения воинской службы, то, скажем, в нынешней ситуации для большинства воцерковленных православных людей возможно определение своих детей через Синодальный отдел по сотрудничеству с Вооруженными силами в те воинские части, где они будут служить вместе со своими единоверцами и где не будет всего того, чего мы, может быть, больше всего в армии боимся: не столько самой воинской службы, сколько того, что и старослужащие, и те, кто оказался рядом с нашими детьми, будут унижать их и издеваться над ними, и что они не смогут всего этого вынести. Есть еще один путь для тех, кто боится служить рядовым, – получить высшее образование, которое во многих случаях сопряжено с получением той или иной воинской специальности, и пройти свой срок служения в качестве офицера, что заведомо снимает саму возможность всех этих неуставных ситуаций. Хотя чаще всего те, кто говорит, что они именно из-за них, да еще из-за того, что жить в казарме не могут, не идут на службу в армию, но даже став лейтенантами, не пойдут служить и после вуза, а поспешат в аспирантуру или обзаведутся двумя детьми, хотя и с тем, и с другим с удовольствием бы повременили. Ну, конечно, назвать это подлинно нравственным применительно к православному человеку нельзя.

53. А если сын невоцерковлен, далек от веры?

Во-первых, нужно в очередной раз задаться вопросом: ну как же так получилось? А во-вторых, подумать: где наш невоцерковленный сын, о спасении и покаянии которого мы молимся, скорее может прийти к Богу – в ситуации великосветской тусовки, где он всем нравится, блистает своими дарованиями, или в ситуации, когда, кроме Бога, его никто не защитит, и где все эти его дарования и таланты никому не нужны, и где ни мама, ни папа, ни деньги его не спасут. Так что, где быстрее он может уверовать?

54. Но если сын совсем не готов к такого рода испытаниям?

А это то, что мы решаем за Бога. Все то, что мы говорим о будущем, мы на самом деле решаем за Бога. Мы говорим: да, я своего ребенка знаю, он этого не выдержит. Во-первых, мы не знаем, чего «этого», а во-вторых, как-то уж очень милость и всемогущество Божие ограничиваем. И опять же и маловерие, и малодушие свое, как ни крути, показываем.

55. Можно ли считать социальным психозом то, что родители, обуреваемые страхами, так как их дети не могут постоять сами за себя ни на улице, ни в школе, отдают в секции всевозможных видов борьбы не только мальчиков, но и девочек?

Думаю, как правило, это психоз. Потому что даже с точки зрения житейской – в наше время человек, физически подготовленный, но безоружный, быстрее пули не побежит, и поэтому в иных случаях физическая подготовка, может быть, и поможет, а в иных случаях только спровоцирует на большую по отношению к нему жестокость. Поэтому родителю-христианину скорее бы нужно располагать душу свою к молитвенному предстоянию, темными вечерами ожидая своего ребенка дома, хотя, безусловно, это не исключает житейской трезвости, и если район не самый благополучный, а дочери идти от метро десять-пятнадцать минут дворами, то благоразумно поступит тот отец, который выйдет и встретит ее, и в этом нет ничего чрезвычайного. Так что, думаю, сочетание трезвости с молитвенностью самое правильное отношение к такого рода проблемам.

56. Какими видами спорта стопроцентно не надо заниматься нашим детям?

Стопроцентно – восточными, в которых их религиозная подоснова не ушла в бесконечно далекое прошлое, как, скажем, в том же метании диска, берущем свое начало еще с греческих олимпийских игр, занимаясь сегодня которым, право же, никто не вспоминает ни про Аполлона, ни про Зевса. Во всякого же рода восточных единоборствах типа у-шу, кун-фу эта религиозная подоснова куда как ближе и сохраняется по крайней мере на уровне определенного мировоззрения и душевно-психологической практики, формируя определенного рода внутреннее самосознание и восприятие действительности, скажем, как весьма не тождественное христианскому. Видимо, не должны быть рекомендованы также виды спорта, предполагающие непосредственный и жестокий телесный контакт. Такие, как бокс без ограничений, когда можно лупить как угодно и куда угодно, в отличие от классического бокса. Хотя, конечно же, если целью последнего является выбить другому челюсть и послать его в нокдаун, так что он не может подняться и у него маленькое сотрясение мозга, то это тоже не самое позитивное занятие для христианина. Поэтому если уж очень хочется родителям у своего сына выработать набор определенных физических качеств, то лучше идти путем тех единоборств, где по преимуществу практикуется бесконтактная система тренировок и существуют те или иные жесткие ограничения при поединках непосредственно контактных, как в классической или греко-римской борьбе. Но даже отдавая своих детей в секции легкой атлетики, игровых видов спорта, мы не должны стремиться к тому, чтобы эти усиленные занятия физкультурой становились началом их профессиональной карьеры. Не часто такое бывает, когда человек, став профессиональным спортсменом, не повредил бы своей душе. Так как в спорте главный принцип – «я лучше всех, быстрее всех, дальше всех», «я наверху», как в детской игре «Царь горы», на которой сидит тот, кто сумел спихнуть других пониже. Однако какова должна быть у человека мера бесстрастия, чтобы он играл в большой теннис только потому, что это естественный для него и любимый способ труда, к которому он относится как к заработку, и при этом вовсе не думает о том, как попасть в первую сотню, первую двадцатку, первую десятку финалистов и чтобы его ближайшие конкуренты были менее здоровыми и терпели больше поражений? Но, как правило, именно такие помыслы здесь главенствуют. А с ними трудно мирность души сохранить.

57. В какие игры лучше играть с детьми, чтобы они не становились азартными?

В значительной мере это зависит от того, как игра организована, а не от того, какова она. Исходя из собственного опыта и из того, что известно по литературе, хорошие игры –«Эрудит» или такая игра (не знаю, как она называется), когда из букв длинного слова составляется много маленьких. Для большой семейной или дружеской компании – шарады. Когда дети собираются на праздники, дни рождения, родители могут им помочь организовать игру в шарады или в фанты. На даче, за городом или еще где-то почему бы не поиграть в подвижные игры? Думается, дело не в выборе тех или иных игр, а в том, чтобы играющие не стремились к первенству любой ценой. Хотя, конечно же, вряд ли в освященный дом нужно, например, приносить карты. Все же вечер, проведенный за подкидным дураком, парадоксален для церковного семейства.

58. Но ведь, скажем, святые царственные страстотерпцы император Николай II и императрица Александра играли в карты со своими детьми…

Да, играли. Однако, думается, что не все, что было в жизни царственных мучеников, безусловно должно копироваться. Мы знаем, что государь курил, тем не менее считать его небесным покровителем курящих было бы по крайней мере кощунственно. Не все напрямую должно быть переносимо. Думается, что заведомо азартные игры все же не должны иметь место в нашей жизни. И конечно, недопустимо играть с собственными детьми на какие-то денежные призы.

О проекте Авторы Карта портала Ссылки Контакты

Веб-студия Православные.Ру