Православная культура и школа

В последнее время мы являемся свидетелями интересной дискуссии о возможности введения православной культуры в пространство общеобразовательной школы. Подписанный договор о сотрудничестве в области образования между Министерством Образования Российской Федерации и Русской Православной Церковью, и указ Министерства Образования РФ о факультативном преподавании основ православной культуры не решил проблемы, наоборот, лишь подлил в огонь дискуссии масло. Ведь для многих учителей сама мысль о возможности преподавания православной культуры в школе кажется крамольной. Ссылаясь на опыт своего видения православия как жестко нормативной и догматизированной системы, не вживаясь в смыслы православной традиции, они утверждают, что православие подавляет человека, отнимает у него свободу, не дает ему раскрыться и соответственно прийти к своему осуществлению, к подлинному человеческому бытию. Те же, кто ратует за введение православной культуры в школы, обращают наше внимание не только на серьезный вклад православия в культуру государства Российского, не только на высочайший нравственный потенциал православия, основанном на вечных Евангельских заповедях, но и, конечно же, подчеркивают величие самого человека, исповедуемое православной культурной традицией, человека созданного по образу и подобию Божьему.

К сожалению, семидесятилетний атеистический диктат оставил свой след на всем том, что связано с православием: попраны смыслы, потеряны ориентиры, забыты традиции. Православие стала "неизвестной культурой": ее нравственный потенциал стал не востребован, ее видение жизни отвергнуто, ее понимание человека предано забвению. Опрос, проведенный нами среди учителей и родителей (опрошено было более 400-х человек), красноречиво подтверждает этот факт: среди тех, кто не приемлет православного взгляда на мир, 97,5%   либо не имеют никаких понятий об истинном Православии, либо эти понятия внешние и поверхностные, а чаще всего и глубоко ошибочные. Достаточно вслушаться в те упреки, которые предъявляют православной культуре:

1. Мироотреченность православного образа жизни, который насыщен жесткой догматизацией. Считается, что "полноту жизни, простор творческому началу в жизни личности нельзя обеспечить ориентацией на догматизированные жесткие нормы, стоящие над человеком, как чужая враждебная сила" (26; с.56);
2. Отсутствие свободы, а значит подавление личности. Обычно эту мысль основывают на заповеди послушания;
3. Православие зиждется на страхе и запугивании человека вечными муками;
4. Смиренничество, а, значит, слабость, потакание злу;
5. Бездеятельность, выражающаяся в уповании только на Бога, а также заботе о загробной жизни. "Ведь нравственное ответственное поведение призвано заслужить прощение Бога, быть подготовительной ступенью к загробному блаженству; оно не имеет самоцельного значения" (26; с. 334);
6. Эгоцентризм, утверждающий, что добрые дела творятся только ради собственного спасения.

Позже мы постараемся ответить на данные упреки. А пока зададимся вопросом, а так ли необходим этот диалог между школой и Православием, насколько он значим для будущего наших детей, живущих в век компьютеров и мобильных телефонов, не отжила ли свой век православная культура? Что может потерять школа, а в конечном счете дети, если они не получат некоторые сведения о православии? Не секрет же, что многие знания, получаемые в школах, теряются, забываются, являются невостребованными, а порой и мешающими жизни ребенка. О колоссальных нагрузках детей в школе вопиют и родители, и учителя. Стоит ли дополнительно нагружать учащихся? Попробуем разобраться в этих вопросах.

Одной из важнейших проблем российского общества, переживающего многосторонний кризис, является проблема его нравственного оздоровления. Рост преступности и социальной агрессии, разрастающийся ранний алкоголизм и наркомания, растущая нравственная распущенность и девальвация нравственных ценностей - все это печальный факт состояния нашего общества. Такое состояние можно определить как дегуманизация человеческих отношений, как кризис человеческого общежития. Но кризис человеческого общежития - это и кризис человека, его бытийственности. Это потеря человеком своего онтологического статуса, потеря человеком самого себя. И потому, мы все чаще слышим призыв возвратиться к человеку, вернуться на ту почву, на которой человек может обрести себя, призыв найти Человека в человеке. Но где найти человека и кто он, в этом мирозданье? Ницшеановский сверхчеловек, "предлагающий не прятать голову в песок вечных ценностей"? Феербаховский человекобог, от которого веет духом непримиримой гордыни? А может быть, человек - это микропылинка, живущая космические секунды на окраине вселенной? Или он по слову немецких поэтов эпохи барокко человек есть "сосуд свирепой боли, арена всех скорбей, превратностей поток, фортуны легкий мяч, болотный огонек, мерцанье свеч. Не боле!"? Кто же ты, о человек? И если так необходимо найти человека в Человеке, то значит, Человек потерялся? Но это есть ничто иное, как давно известная библейская истина. Когда Адам, нарушив заповедь, отпал от Бога, низвергнув с себя духовные ризы, Господь воззвал к нему: "Адам, где ты?". Неужели, зададимся мы вопросом, Всеведущий Бог не знал, не ведал, что Адам скрылся за деревьями рая? Несомненно, знал. Но, как говорят все экзегеты, этот Божий вопрос обращен не к человеку внешнему, а к человеку внутреннему, человеку духовному. Это призыв к покаянию. Мы как бы слышим: "Адам, где ты? Где ты такой, каким Я тебя сотворил? Что стало с тобой? Ты потерял себя!". И это обращение не только к человеку прошлого, но и к человеку настоящего времени: "Адам (человек), где ты? Ты потерял себя!"

Каким же находят Человека современные гуманистические концепции воспитания, на воспитание какого человека направлен тот или иной воспитательный процесс?

Гуманно-личностная концепция "Школы Жизни" Ш.А. Амонашвили в качестве основной воспитательной цели видит Благородного Человека, Благородную Личность, Благородного Гражданина. "Нет необходимости давать толкование сути Благородного Человека, - считает Ш.А. Амонашвили,- ибо вековые идеалы общества в сознании людей рисуют многогранную картину благородных граждан. Какие бы качества Благородного Человека ни вкладывал учитель в это понятие, он не сможет сбиться с толку (как это могло произойти в отношении иных понятий, вроде "Новый Человек"). И родителям понятен смысл Благородного Человека, ибо в нем родительский идеал прослеживается более ярко, чем в таких понятиях, как "Хороший человек", "Воспитанный человек", "Образованный человек"". (1,-С25). Посредством облагораживания души и сердца, развития и становления познавательных сил, обеспечения творческого присвоения расширенного и углубленного объема знаний и умений осуществляется основная цель "Школы Жизни" - помощь в становлении, развитии "в Ребенке Благородного Человека путем выявления его личностных качеств" (1.-С.25).

Личностно-ориентированная концепция Е.В. Бондаревской направлена на воспитание человека культуры. Именно человек культуры является целью - личностно-ориентированного образования. Человек культуры это свободная, гуманная, духовная, творческая и адаптивная личность. В нем отразились и природные особенности человека, и социальные качества, и свойства его как субъекта культуры. "Человек культуры - это субъект природы и истории, игры и труда, экономики и политики, субъект нравственной жизни" (3,-С73). Основными же принципами личностно-ориентированного культурологического типа являются: принцип природосообразности, принцип культуросообразности, принцип индивидуально-личностного подхода, принцип ценностно-смысловой направленности (3, -С.74 - 81).

Концепция формирования образа жизни, достойной Человека (Н.Е. Щуркова). С точки зрения Н.Е. Щурковой, данная концепция имеет четко ориентированный результат: "выпускник школы - это субъект социальных отношений, осознающий смысл происходящего и производимого, соотносящий окружающую жизнь с тем, что есть для него образ достойной жизни, а значит принявший ответственность на себя за свою собственную жизнь и за те стороны общей жизни, которые от него зависят", и потому целью воспитания является личность, знающая этот мир, умеющая жить в этом мире и любящая этот мир (18,-С51 - 52), чему способствуют три направления воспитательного процесса: философское, диалогическое и ценностное.

Каким же видит человека православная традиция? Для этого нам необходимо приоткрыть завесу над учением Православной Церкви.

Православие настолько всеобъемлюще и всеохватно, что его невозможно определить "в точных рациональных понятиях, нельзя подвести его под какие-либо определения - оно всегда будет оставаться неизмеримо выше и шире их. Православие - это реальность, духовная жизнь, духовный путь, опыт" - пишет профессор К.Е. Скурат (13,-С6). Но, не смотря на всеохватность, православие имеет свою ось, свой стержень на котором держится все здание православной культуры - четыре основных фундаментальных положения.

1. Мир - это не холодное мертвое пространство, это не бездушный механизм. У мира есть Творец - Бог, "духовное, совершенное, личное, надмирное Начало, являющееся Источником бытия всего существующего. "Бог есть Любовь"(1 Ин.4,8), Он наш Отец (Мф. 6,8-9), - гласит Св. Писание, - "мы Им живем и движемся и существуем" (Деян. 17, 22). Бог есть само бытие и совершенный Разум" (20,-СЛ7).

2.  Человек - это не пылинка во Вселенной. Он - вершина творения. Созданный по образу и подобию Божьему, является не только биологическим существом, но и существом духовным, личностью, способным к единению с Богом. Кто еще удостоился такой высочайшей чести? Кто еще призван   к величайшему    Божественному    достоинству?    С    понятием    достоинства православная аксиология связывает:

а) представление об уникальности человека как образа Божьего. Образ Божий - это те качества бытия человека, которые делают его похожим на Бога (свобода, чистота, способность к бессмертию, святости, совершенству, творчество, дар любви);
б) достоинство человека как неисчерпаемость, богатство и благолепие внутреннего мира человеческой личности (10; с. 169);

3. В результате нарушения Божьей заповеди, человек разорвал связь с источником  своего Бытия, что и  привело  к повреждению человеческой природы,     нарушив     ее     целостность     и     иерархичность.     Произошло "расщепление внутри человека на автономно функционирующие ум, чувства и волю" (Осипов А.И.).  Последствия первородного греха не замедлили проявиться.   Инертность   воли,   неуправляемость   чувств,   ограниченность сознания, удобопреклонность к злу, ошибки в ценностных ориентациях - это лишь малая часть последствий Адамова греха. Как бы от лица всех людей апостол Павел восклицает: "Не понимаю, что делаю; потому что не то делаю, что хочу, а что ненавижу, то делаю... Доброго, которого хочу, не делаю, а злое,    которого    не    хочу,    делаю... по    внутреннему    человеку    нахожу удовольствие   в  законе  Божьем;   но  в  членах  моих  вижу  иной  закон, противоборствующий закону ума моего и делающий меня пленником закона греховного..." (Рим. 7,15,19,22-23).
Священное Писание весьма строго относится к греху. Рассматривает его как реальную, бытийственную трагедию в жизни человека, оставляющей глубокий шрам в душе. Что же есть грех? Понятие "грех" происходит от наиболее часто использованного в Библии слова "хет", означает ничто иное как быть обманутым или проходить мимо цели. Другое греческое слово "амартиа", также используемое для обозначения понятия "грех" и означает отклонение от цели, ошибку, промах. П. Флоренский, исследуя понятие греха, говорит о том, что "грех приравнивают к слову о-грех", так что "грешить" значит "ошибаться", "не попадать в цель", наконец, "дать мимо", "дать маху"... Но мимо чего же ведет нас грех? Во что не попадаем мы? - Мимо той нормы бытия, которая дана нам Истиною" (17,-С179). Норма бытия держит ориентир на Бога и на Человека. Норма бытия не теоцентрична, и не антропоцентрична, норма бытия - теоантрпоцентрична, или Христоцентрична, т.е. Богочеловечна (теос - Бог, антропос - человек). Она принимает человека во всей его целостности, во всем его величии и красоте, его достоинстве и значимости. Она направлена на полноту его жизни, и не дает ему уклониться от своей собственной божественной глубины. Грех же - это "момент разлада, распада и развала духовной жизни. Душа теряет свое субстанциональное единство, теряет сознание своей творческой природы, теряется в хаотическом вихре своих же состояний... Грех заключается в нежелании выйти из состояния само-тождества, из тождества "Я-Я", или, точнее, "Я!". Утверждение себя, как себя, без своего отношения к другому... само-упор вне выхождения из себя и есть коренной грех, или корень всех грехов" (17,-С174, 177). Под человеком как бы разверзлась бездна. Он оказался между двумя полюсами - высочайшим достоинством и глубочайшим падением. Как это замечательно выразил Г. Державин: "Я телом в прахе истлеваю, Умом громам повелеваю. Я - царь, я -раб, Я - червь, я - Бог!". Человек, имея такое состояние, жаждет от него избавиться, жаждет целостности, жаждет спасения. "Спасение" как понятие имеет особое содержательное наполнение в богословии. Обыдено-житейское сознание представляет спасение как избавление человека от опасности. Но "в основе понятия о спасении, - пишет Скурат К.Е., - лежит представление о приведении   в   цельность   или   оздоровлении   больного   человека.   Такое понимание можно вывести из греческого слова "сотириа", которое в Священном Писании употребляется для обозначения спасения. "Сотириа" происходит от слова "сое" - цельность, невредимый - означает оздоровление, необходимое человеку для того, чтобы он мог достигнуть на земле будущего совершенства или своего идеала жизни". Итак, человек призван к спасению, призван осуществить себя и быть соработником Бога. Одному ему это не под силу.

4. Это спасение, т.е. исцеление и избавление от власти греха осуществляет Бог "путем своей освободительной миссии в мире". Он - Бог-Слово, Логос, воспринимая в единство с собою человеческую природу, через крест и страдание исцеляет ее в самом Себе. "Непреодолимая и фатальная сила греха сокрушена в своих самых коренных и сокровенных основах" (10,-С.150). Победа над грехом не просто риторическое провозглашение, победа над грехом означает новую преображенную жизнь человека. "Человек изъят из власти греха, плоти и буквы закона и становится новым творением во Христе. Усвоенное вместе с христианским благовестием глубокое и целостное изменение воззрений на мир предполагает новый стиль жизни и поведения человека и означает торжество его трансцендентальной свободы" (10,-С. 150). Каждому человеку через таинственное приобщение ко Христу открывается путь чистоты, святости, совершенства, путь к самому себе, путь к высочайшему Божественному достоинству, путь Преображения, путь вечной жизни.

Из всего вышеизложенного мы можем сделать следующие выводы:

а) человек в православной культуре и реально, и потенциально обладает величайшим достоинством. Ведь "православное сознание исходит по существу, - пишет В. Зеньковский, - в понимании человека из глубокого чувства его ценности. Радость о человеке, живое ощущение образа Божия в нем, благословение бытию, в нем открывающемуся, - это пасхальное восприятие света и добра в человеке в Православии так сильно, что в нем тонет  даже  грех  и  ложь"  (5,-С.  С.44).  Человек  призван  переживанию величайшего блага, радости и полноты жизни;
б) человек - центр Божественных устремлений, поскольку "нас ради и нашего ради спасения" Бог сходит в мир. Бог стал человеком, чтобы человек мог   стать   богом.   Бог   умаляется,   дабы   человек   осуществился,   обрел целостность и обоженность;
в) но эта осуществление, цельность и обоженность обретается только в свободном соработничестве, свободном сотрудничестве с Богом, т.е. Бог не спасает человека без самого человека, без его деятельного участия, но и сам человек не может осуществиться в полноте и целостности.

На этих смыслах и положениях выстраивается этическое сознание православной культуры, фундаментом которой является заповедь любви. "Заповедь новую даю вам: "Да любите друг друга"". Не мелкое регламентирование человеческого поведения, жаждущего заслужить прощения Бога, не морализм, характерный для этики Э. Канта, а сияние любви: любви к Богу и любви к человеку - суть православной этики. "Возлюби Господа Бога твоего, - пишется в св. Евангелии, - всем сердцем твоим и всею душою твоею и всем разумением твоим" - сия есть первая наибольшая заповедь; вторая же подобная ей: "возлюби ближнего твоего, как самого себя". На сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки" (Мф. 22; 37-40). Нельзя отвергнуть одну заповедь и в совершенстве исполнить другую заповедь. Но заповедь не есть строгое нормативное правило, заповедь есть призыв стать другим.

Мы отвергаем упрек в мироотреченности православия. "Мироотречение совершенно не может быть применимо ко всему Православию, которое полно света Преображения и Воскресения. Православие может быть определено с этической стороны как душевное здоровье и равновесие, для которого, при всей трагической серьезности свойственной    "царству    не    от    мира    сего", остается    место    для оптимистического, жизнерадостного отношения к жизни в пределах земного существования", - пишет священник, философ и богослов С. Булгаков. (4,-С. 28). Эту же мысль поддерживает и другой видный представитель русского Зарубежья философ И. Ильин: "Православие было искони мироприемлюще (выделено нами): и в отшельнике, примеряющем князей, и в епископе, наставляющем и укоряющем своего государя; и в хозяйствующем монастыре; и в дивной молитве сеятеля: "Боже! Устрой и умножь, и возрасти на долю всякого человека, трудящегося и гладного, мимоидущего и посягающего..."; и в нашем искусстве - от Дионисия до Нестерова, от сладкогласия киевских распевов до "Жизни за Царя" Глинки.... И когда митрополит Филарет вступает в поэтическую переписку с Пушкиным... и когда православный старец посылает своего послушника Борисова на Новую Землю писать чудеса природы Божией и его светские полярные ландшафты потрясают сердца европейцев своею значительностью и величием; и когда мы отдаем себе отчет в том, что дали русскому просвещению и русской интеллигенции Троицкая Лавра и Оптина Пустынь, - то православное м1роприятие предстает перед нами во всей своей верности и глубине" (6,-С.321).