Русская школа и православная культура

Из книги "Духовные основания русской школы"

Как-то на экзамене филологического факультета, я почти случайно задал вопрос студенту, который рассуждал о национальных культурах России, сколько процентов от общего населения, по его мнению, русских в России? Студент озадаченно посмотрел на меня и через длинную паузу предположил: "Ну, наверное, процентов двадцать...".

После этого случая я уже сознательно, с социологической заинтересованностью повторял этот вопрос не однажды и целым аудиториям студентов, аспирантов, и отдельным студентам. Ни разу никто из них не назвал более 50%.

О чем это свидетельствует? Во-первых, конечно, об уровне информированности даже образованных людей в столь важном вопросе. Во-вторых, об уровне дезинформации о нашей многонациональной стране.

Ведь любой школьник ныне знает, что он живет в многонациональной стране. Но кто из профессоров нынче скажет, а много ли на свете таких мононациональных по количественному и особенно культурному составу стран, каковой является Россия?

Прошла перепись населения. Понятно, что для обработки данных требуется время, хотя о предварительных, почти абсолютно точных результатах выборов любого уровня мы знаем обычно уже к утру следующего после выборов дня.

При изобилии нынешних телеканалов кто, где, и когда внятно известил нас о результатах переписи по такому важному компоненту, как национальный состав России?

А ведь на этом полагается строить политику государства в области образования и культуры.

Если бы в самом деле к русским, к русской культуре относили себя 20-30 процентов россиян, тогда и вопросов быть не могло: изучать ли основы мировых религий в школе или основы православной культуры? Более того, стоило тогда бы задаться вопросом, а не пора ли прекратить изучать в школах русскую литературу, русский язык, а в высшей школе - русскую философию?

Воспользуюсь академическим изданием десятилетней давности "Русские. Этносоциологические очерки" (М: Наука, 1992), в котором приводятся, в частности, данные об удельном весе русских в населении союзных республик СССР в 1959-1989 гг. В течение этих тридцати лет в РСФСР количество русских колебалось от 81,5% до 83,3%.

Вряд ли удельный вес русских в России уменьшился за годы вынужденных миграций после 1991 года, в пределы бывшей Российской Федерации приехало немало русских из Казахстана (известно, что территория Казахстана приросла исконно русскими территориями в период освоения целины, когда Хрущев, если и мысливший национальными категориями, то только украинскими, "для удобства" прирезал к Казахстану хлебные и угольные регионы, а от щедрот по поводу празднования юбилея воссоединения Украины с Россией подарил своим землякам Крым, не случайно в 1959 году в Казахстане по результатам переписи числилось 42,7% русских). Пополнилась ныне Россия русскими и из Прибалтики, и из бывших союзных республик Средней Азии. Во всяком случае, трудно предположить, что процентное соотношение русских в многонациональной России уменьшилось по сравнению с 1989 годом.

Еще большее число людей, населяющих ныне Россию, отождествляют свою внутреннюю культуру с русской культурой. Нет такого коллектива, где не встретилось бы тех, у кого в прежнем паспорте, где была строчка о национальности, было записано "украинец", они и в последней переписи 2002 года почти наверняка записали себя украинцами. Тем не менее, едва ли не подавляющее их большинство можно назвать не просто русскоязычными, но и русскими по культуре.

На фоне этой статистики странным выглядит неистовый накал страстей по поводу инициативы Министерства образования об изучении в школах факультативно основ православной культуры. Не забудем и еще одну грань статистики: к православной культуре принадлежат или к ней тяготеют не только русские, но и украинцы, и белорусы, и грузины, и многие евреи, и татары.

Вывод очевиден: те, кто, ссылаясь на многонациональность и многоконфессиональность России, препятствуют изучению в школах основ русской духовной культуры стремятся ущемить права подавляющего большинства страны (может быть, в фактическом исчислении - около 90% населения).

Кроме того, противники изучения, освоения детьми исторических русских духовных ценностей культуры отвергают тем самым возможность духовного воспитания детей и молодежи.

Россия стала Россией на духовных основаниях православного верования. Судьба народов вообще определяется их верованием. Исторические вехи становления Руси-России связаны с именами святого князя Владимира (крещение Руси), с духовным самоопределением православной веры в "Слове о законе и благодати" митрополита Киевского Иллариона (XI век), с единением русского воинства на поле Куликовом под духовным водительством преподобного Сергия Радонежского. Дух доброты, милосердия, правдолюбия и праведности, совестливости, искренности, трудолюбия, семейного и соборного братства формировался в крестьянском православном быту и потому освоение основ православной культуры предполагает отнюдь не изучение только основ евангелиевских заповедей, но проникновение в сокровенный дух жизни русского народа, его традиций бытовой, всей народной культуры.

Как мудро подметил А.Ф. Лосев, "религия есть известное устроение всей жизни, а не только мировоззрение" (Лосев А.Ф. Философия имени у Платона // Имя. СПб.: 1997, "Алетейя". С. 29).

Понятно, что аргументация от статистики может быть оспорена простым статистическим же приемом: а все ли, считающие себя русскими, вместе с тем считают себя православными? И тут действительно цифры не совпадут. Тем не менее, удивляться приходится тому, что за столькие десятилетия воинствующей пропаганды безбожия, физического истребления монашества и священников в России нынче отождествляют себя с православной верой не менее половины ее насельников, а по некоторым данным — едва ли не две трети.

Самый расхожий и этически кажущийся безупречным аргумент против преподавания в школах православной культуры выглядит с некоторыми вариациями так: "А если в классе сидит мусульманин, иудей или буддист? Разве можно навязывать другую веру?"

Прежде всего,  не о навязывании веры идет речь, а об изучении основ национальной культуры, о нравственно-духовных принципах становления личности. Не удивительно, что родители, исповедующие не православную веру, нередко направляют своих детей на уроки православной культуры по соображениям нравственности.

Кроме того, вряд ли кто-то будет оспаривать тот факт, что школы в России, хотя и были всегда русскими по культуре, по языку, уделяли существенное внимание мировым культурам и культурам народов-соседей. До сих пор наши школьники несравненно лучше знают европейские и американскую культуры, чем их сверстники в Европе и США знают культуру русскую.

Последнее десятилетие позволило открыть столько национальных школ, сколько соответствует потребностям национального образования в местах не только компактного проживания того или иного народа России, но в любых городах, где появляется желание родителей и детей учиться в собственной национальной школе. Санкт-Петербург дает тому ярчайшие примеры - в этом не трудно убедиться, обратившись к справочнику школ, гимназий и слушая по радио приглашения, например, еврейских детей в специализированные школы и лагеря отдыха для более углубленного освоения своей национальной культуры. Естественно, никто не вправе оценить сие как агрессию национализма или ущемление прав детей других национальностей.

И здесь возникает также внешне убедительное предложение: "Пожалуйста, открывайте, как и мы, свои русские национальные школы, но общеобразовательная школа в целом должна быть безнациональной, исповедовать общечеловеческие ценности".

Стоит сказать, что некоторых апологетов русской школы такая постановка вопроса устраивает, и они радуются тому, что в Петербурге наряду с казахской, татарской, грузинской, абхазской, десятью еврейскими и многими другими национальными школами удалось открыть девять не русских по названию, но все же таких школ, которые нацелены на изучение русской культуры. Понятно, что на безрыбьи и рак рыба, что в условиях утраты национального облика большинства школ приходится радоваться усилиям энтузиастов-учителей, напоминающих своим чадам о народной русской культуре, о духовных особенностях русского человека, о православии и его традициях в русской культуре.

Между тем смею утверждать: все школы в России должны быть русскими, кроме национальных школ, которые обязаны заботиться о сохранении и процветании языка, культуры всех народов российского национального многоцветия. Обратим лишь внимание на то, что факультет народов Севера РГПУ им. А.И.Герцена обладает неповторимым по национальному колориту художественным коллективом "Северное сияние", но тот же университет не может из всего изобилия прочих факультетов выдвинуть нечто подобное в отношении русской культуры.

В Китае, в Германии, во Франции живет вполне внушительное количество русских эмигрантов и их потомков, но нелепо было бы требовать изменения государственной политики этих государств в пользу запрета национальных китайских, немецких или французских школ оттого, что в классе может учиться русский мальчик, принадлежащий иной культуре и иной вере.

Напомню, что в более благополучные для бытия русской культуры времена К.Д.Ушинский написал полемически заостренную даже своим заглавием статью "О необходимости сделать русские школы русскими", в которой желал "занять вместо всех прочих одну черту из западного образования - черту уважения к своему отечеству, а мы ее-то именно, ее единственно годную для заимствования во всей полноте, и пропустили. Не мешало бы нам занять ее не затем, чтоб быть иностранцами, а лишь затем, чтоб не быть ими посреди своей родины" (Ушинский К.Д. О необходимости сделать русские школы русскими // Русская школа. М., 2002. С.93).

Ушинский был убежден, что как школьник Германии знает свой язык, географию, историю своей страны, так и в русской школе ученик "это должен (курсив К.Д. Ушинского) знать, как человек и гражданин, так же, как и первые основания своей религии" (курсив мой -А.К.) (Там же. С. 94).

То, что духовное и патриотическое неразрывны, представляя единое духовно-патриотическое, было аксиомой для многих философов, педагогов (К.Д.Ушинский, И.А.Ильин, В.В.Зеньковский), а ниспровергателей эта тема находила и находит не только среди атеистов и космополитов, прикрывающих свою ненависть ко всякому своеобычаю национального развития (в том числе национальных культур) демагогией об общечеловеческих ценностях и о воспитании граждан человечества.

Начну со споров богословских. Вправе ли православие, христианство иметь национальный облик, или же вселенский, соборный характер Церкви обязывает отказаться от национальных перегородок и стремиться к некоему безнациональному проявлению христианства? То, что такой вопрос ставил в тупик незаурядных мыслителей-богословов, могу иллюстрировать полемической речью протоиерея Александра Шмемана: "Я никогда не был в Церкви, которая являлась бы Святой, Соборной, Апостольской и Единой. Нет, я всегда был либо в Русской, либо в Албанской, либо в Греческой... Скажу просто (хотя и боюсь, я все же в этой Церкви вырос): мне совершенно не нужно прибавления к слову "Церковь" определения "Русская" (О. Александр Шмеман. Проповеди и беседы. М., 2002. С. 200).

Недоумения подобного рода посещали головы мыслителей с самых древнейших времен при обдумывании проблем соотношения индивидуального и всеобщего, наций и человечества. С иной стороны, но в той же самой проблеме заблудились революционеры, убежденные, что в горниле мировой революции с неизбежностью исчезнут различия национальные, государственные, религиозные, а среди революционеров, как известно, были и весьма образованные теоретики.

Перестройщики России конца XX столетия не замечены в интересе к философии, но все же и они смело заявили о приоритете общечеловеческих ценностей.

Россия в разные свои времена обладала или не обладала материальной мощью, но бесспорной оставалась ее духовная сила. Причем сам смысл духовности в России - прежде всего нравственный, религиозный, а не рациональный, как, например, у немцев, в германской философии - сам дух, особенно у Гегеля, - это область логических категорий, это учение об объективном духе и его реализации в духе субъективном.

В.М.Шукшин в начале 70-х годов XX века задал вопрос: "Что с нами происходит?" Наряду с давними русскими вопросами: "Кто виноват?" и "Что делать?" Шукшин фактически констатировал нарастание бездуховности.

В.Г.Распутин нынче ставит вопрос еще острее: "Не происходит ли своеобразная мутация бездуховности в нашем обществе?"

Большие беды подстерегают народ и каждую личность, если гибнет преемственность поколений, преемственность культуры.

В условиях растерянности перед агрессивностью проявлений свободы одни пытаются опереться на традиции православия, другие объявляют такие стремления возвратом к архаике средневековья.

В ноябре 2002 г. (№46 "Час пик") профессор М.С.Каган выступил с пространной статьей, заимствовав в качестве заголовка толстовское восклицание "Не могу молчать". Он выдвинул тезис о том, что надо "содействовать формированию человека XXI века, сознающего себя гражданином человечества, а не представителем той или иной конфессии, партии, расы, нации, пола, команды и тем самым не растворяющего свое уникальное духовно-личностное "Я" в некоем безликом "Мы"..."

То, что здесь рисуется перспектива не сознавать себя даже представителем пола, выглядит совсем уж абсурдно, все иное для многих может звучать убедительно.

Прежде всего, зададимся вопросом элементарным: являлась ли когда-либо любовь к родителям, детям, помехой любви к человечеству? Если человек не научился любить близкое (родных, природу, Родину) - он неспособен любить и человечество. Как раз революционеры часто проявляли полную безродность и демагогически утверждали любовь к интернационалу, всемирному братству и т.д.