"Реформы" образования - сегодня

Светочи нации взывают

Понять, что происходит с нашим образованием, можно только сравнив его с тем, что было в середине XX века, когда наша школа по праву считалась лучшей в мире. Уже в то время недруги изыскивали способы борьбы с этим несомненным нашим преимуществом. И выбрали они единственно возможный тогда путь: снизить образовательный уровень школы, используя государственные образовательные структуры. Для этого под предлогом "совершенствования" образования был запущен хитроумный механизм реформ.

Реформирование происходило постоянно с конца 50-х годов XX века. Оно официально объяснялось самым благовидным образом. Однако заявления реформаторов о благодатных целях реформ и ход реформирования не совпадали. Нельзя привести ни одного убедительного примера, когда реформы этого периода привели бы к заметному повышению уровня образования в той или иной части образовательной системы. Эти обстоятельства наводят на мысль, что чехарда реформ была спровоцирована отнюдь не задачей возвышения образования, а проводилась кем-то чужим с какой-то иной, скрытой, целью.

В книге Д. Коллемана "Комитет 300" механизм образовательных реформ (по отношению к Америке) вскрывается весьма определённо. "Наша система образования, - пишет Д. Коллеман, - была запрограммирована на саморазрушение… Это разрушение осуществляется в частности, с помощью разнообразных юридических придирок и из-за недостатка финансирования». "Стандарты образования в США уже опустились до столь низкого уровня, что его едва ли можно назвать образованием. (…) Быстро происходит разрушение национального самосознания…"¹. Всё это вполне относится и к России, в которой, как писал Д.Коллеман, "Борис Ельцин использует декреты Комитета 300, чтобы в качестве эксперимента навязать России волю Комитета".² Традиции Б. Ельцина, соблюдая при этом некоторый камуфляж, успешно осуществлял бывший министр В.М. Филиппов. Неслучайно он получил от короля Бельгии Большой орден "За заслуги перед высшим образованием Европы". И отнюдь не случайно в его интервью журналу "Итоги" прозвучали весьма значимыее и соответствующие его политике слова: "Я всегда был либералом в образовании. Ориентация на мировые прогрессивные тенденции пронизывала всю мою душу"³.

Реформирование до "перестройки" носило характер "косметический". Советская школа продолжала в целом следовать принципам научности, системности и опиралась на основательное изучение всеми учащимися фундаментальных дисциплин. Уровень её был такой, что очень многие, успешно её оканчивающие, могли без репетитора поступать в вузы. "Реформы" последних двенадцати лет изменили самый смысл школьного образования, нацеленного ранее на подготовку строителя, созидателя нового, лучшего мира, обладающего высокими нравственными качествами. Я говорю о направленности школы, о смысле её деятельности. Она, согласно своему пафосу, была школой, подготавливающей творца, работающего во имя высоких целей будущего.

Перестроечное же "реформирование" изначально было нацелено на разрушение сложившейся системы образования. Причём это откркто провозглашалось в докладе тогдашнего министра Э.Д. Днепрова "Развитие образования в России" (1992 г.).

Основной метод, заложенный в разрушение системы образования, - это постоянное принудительное его обновление. Инновации провозглашаются ведущим принципом его развития. Но всякое истинное образование определяется задачей формирования духовно-нравственной личности, воспринявшей фундаментальные знания, и возросшей в русле национальной культуры и её плодотворных традиций. Направленность образования на непременное обновление (особенно в отношении содерждния) означает не только непрерывную смену установок, неоправданные и ненужные эксперименты и нововведения, но и отсечение его от традиций, от природных корней национального просвещенияя и культуры. Тем самым неизбежно тормозилось органическое наследование школой фундаментальных знаний, достигнутых и проверенных методологий, плодотворных образовательных методик, составляющих основу всякой достойной образовательной системы. Новации выступали в таком случае как орудие разрушения созидательных традиций, добрых начал и здравого смысла.

Это разрушение развивалось исподволь, когда достойные в научно- образовательном и методическом отношении учебники с середины 60-х годов XX в. постепенно стали вытесняться новыми, далеко не лучшими. "Замена" учебников проводилась посредством официально организуемых скороспелых конкурсов. Учебник, занявший на конкурсе первое или второе место "по праву" вытеснял лучший, но "старый". Здесь уместно напомнить мысль великого русского математика и механика П.Л. Чебышева:"Новое в преподавании полезно только тогда, когда на опыте проверено, что оно лучше старого". Между тем замена учебников осуществлялась якобы во имя повышения теоретического уровня образования. При этом, как правило, полностью игнорировались мнения специалистов. Нелишне вспомнить, что пагубность таких новаций в образовании отметили академик Л. Понтрягин, назвавший тогдашнюю школьную реформу "огромной диверсией", и вице-президент АН СССР А. Логунов, указавший на вредоносность для образования новых учебников. Этот этап "модернизации" завершился заметным снижением уровня знаний в средней школе…

Стратегическим направлением разрушения явились идеи свободы и плюрализма в образовании. На первых порах они внедрялись под благовидной вывеской "творческого подхода", "нового педагогического опыта" Однако, как правило, это был опыт индивидуальный, годный для кого-то одного, а иногда и отмеченный элементом кустарщины.

Затем заговорили о "свободе творчества" педагога, и этот лозунг, конечно же, специально и усиленно муссировался. Но свобода, как известно, может быть и причиной движения к низшему и худшему, к социальной агрессии, паразитизму, преступности и т.п. При этом манипуляция словом "свобода" обеспечила "реформаторам" ускоренную дискредитацию плодотворных традиций педагогики, требовавших от образования приобретения основательных знаний, умений и навыков. Идея "свободы и плюрализма" в образовании (её особенно активно пропагандировал тогдашний зам. министра А.Г. Асмолов), поддержанная установкой на постоянные инновации, привела к практической неуправляемости системы образования, к широкому распространению педагогической кустарщины и самых разных вредных "инициатив" в педагогике.

Принцип злокачественного плюрализма повлиял на открытое и скрытое дробление основополагающей системы знаний. В ущерб фундаментальным дисциплинам школу нагрузили разного рода "мозаичной" информацией, которая (вопреки её сущности) называлась "культурной компонентой". Появились предметы вроде "социологии", "эстетики", "права", "экологии", "экономики", ОБЖ, "валеологии" и пр. Из сознания учащихся выдавливалось научное мировоззрение, основы целостного миропредставления и культуры.

Единство научно-методического подхода разрушалось и активным введением непровереных, заведомо вредных или неопределённых методических "новаций": "модульное обучение", "дистантное обучение", "компетентностный" (!) подход и т.д. Вместе с тем неуместное навязывание школе глобального тестирования, имеющего весьма ограниченную сферу применения в творческих науках, особенно в гуманитарных, также содействовало снижению уровня образования. Ведь тестирование, как правило, уменьшает возможности установления истинных знаний. Тесты пригодны в основном для проверки механизма узнавания и исполнения, это проверка дрессированности на знание, а вовсе не умения владеть им.

Одновременно в школьном деле стали декларировать "приоритет… жизни и здоровья человека, свободного развития личности". При этом личность понималась как психо-био-социальная особь и исключались основные признаки человека: духовность, "словомыслие", историческое бытие, вера и культура. Никаких сколько-нибудь верных суждений по поводу человеческой личности, жизни и здоровья человека без учёта упомянутых его признаков сделать невозможно.

Ориентация на "государственные общеобразовательные стандарты", то естъ на "обязательный минимум содержания основных образовательных программ" разным образом усугубляла снижение уровня образования. Ибо на практике это означало: минимум минус издержки образования, и создавало предпосылки для глобального повреждения образования при несовершенстве стандарта.

Наконец, к разрушению образования приводило очередное обновление учебных книг, установка на замену учебников, пособий, программ.

Цель такрго обновления была обозначена как "эволюционная смена менталитета общества через школу». Менталитет - это исторически сложившийся генотип поведения, чувствования и мироощущения, уклад жизни народа, создававшийся веками. Итак, была откровенно поставлена задача уничтожения духовной самобытности народа, его национальных черт, национального характера, т.е. геноцид.

Дестабилизация системы образования в результате реформ отрицательно сказалась и на высшей школе. Многопредметность и здесь привела к реальному ослаблению профилирующих дисциплин, на изучение которых отводится совершенно недостаточно времени. Снижение уровня знаний поступащих в вузы, как правило, не компенсируется пропедевтическими курсами на начальной стадии обучения в них. Рост числа неподготовленных к сдаче зачётов и экзаменов неуклонно приводит к общему снижению требовательности и к дальнейшему падению уровня знаний выпускников.

Профессорско-преподавательский состав загружен преподавательской работой настолько, что становится практически невозможным поддерживать самоусовершенствование и научную работу преподавателей на должном уровне: профессора часто становятся лекторами, не более. И в этом нет их вины… Итак, "реформы" в целом привели к дефундаментализации, дегуманитаризации, денационализации и десоциологизации образования, к его "раскультуриванию".

За 12 лет "перестроечных" реформ отечественное образование по уровню освоения фундаментальных дисциплин было отброшено на 70 лет назад, к тому времени, когда в первые полтора десятилетия советской власти в школе свирепствовал новаторский беспредел.

Ведь в 20-е годы XX в. вследствие большевистских "реформ" в русские школы хлынули потоком «бригадный метод», «Дальтон-план», «групповая отчётность» и прочие разрушительные нововведения, подрывающие основы учительных традиций. История была объявлена буржуазной наукой, к литературе жёстко применялся классовый подход, марксистско-ленинское учение было объявлено единственно верным и определящим путь к последней истине. Традиции прошлой культуры либо отвергались вовсе, либо воспринимались избирательно: всё, что толковалось как "пережиток" прошлого или явление классово чуждое или "неудобное" политикам, - старательно изымалось; духовные традиции зачастую толковались как мракобесие; религия же, говоря словами неверовского героя, считалась обморачиванием головы, предрассудком тёмной массы…

Всё это привело к духовному голоданию: массовая западная, криминальная и босяческая антикультура разливалась по стране. Нравственность катастрофически падала. Необходимо было остановить грозящую культурную катастрофу. Политическое решение (исходящее от В.И. Ленина) было спасительным: культуру - в массы: "Коммунистом можно стать лишь тогда, когда обогатишь свою память знанием всех тех богатств, которые выработало человечество"⁴. К сожалению, этот лозунг не изменил (да и не мог изменитъ) заведомо тенденциозного отношения к культуре прошлого. Однако началось переиздание огромными тиражами русской классики. Она несла спасительные традиции, и духовная жизнь получила реальный источник, частично и временно поддерживая то, что ранее питалось верой и глубоким религиозным мироотношением.

Одновременно однако происходила дегуманитаризация культуры: из системы преподавания постановлением властей был исключён церковнославянский язык, в Московском и Ленинградском университетах были закрыты историко-филологические факультеты, резко сократилось филологическое образование: из программ изымались латынь и древнегреческий язык, а преподавание иностранных языков было сокращено. Однако нужды развиващейся страны требовали многого, чего не предвидели реформаторы образования.

Начались медленные и нелёгкие изменения в школьной политике.
В целом порушенная школа держалась всё же мощными традициями дореволюционной гимназии (в убогом виде они были "допущены" в образование) и опытом старых учителей, их самоотверженным трудом и энтузиазмом. Однако деградация не была остановлена, ибо не восстановлена была культурная традиция - основа всякого образования. Но без плодотворных связей и без восприятия созданных, созидательных, созидающих и восходящих к прошлому ценностей истинное образование немыслимо.