Пока реформировали образование, МГУ оказался на 92 месте

Пока Московский Государственный Университет с помпой и шумом отмечает свое 250-летие, приложение к ведущей газете Великобритании The Times – The Times Higher Education Supplement (THES), посвященное вопросам образования, опубликовало свой рейтинг 200 лучших университетов мира. Он был составлен при помощи опроса, проведенного THES среди 1300 представителей учебных заведений в 88 странах. Их просили назвать лучшие университеты в тех областях, в которых они считали себя компетентными. МГУ имени Михаила Васильевича Ломоносова оказался на...  92-м месте, сообщает «Новая политика».

Он вообще единственный из российских университетов, представленных в списке. Последнее обстоятельство должно порадовать отцов "универа", но другое – сильно огорчить. Ведь если брать не места, а сводный балл, на основании которого выставлялись оные, то у занявшего первое место Гарвардского университета она равен 1000 единиц, у находящегося на 200-м месте Ренселарского политехнического института – 102,9, а у МГУ – 161,6.

Менее всего хотелось бы упрекать профессоров и сотрудников нашего старейшего университета. Они работают, как могут. Дело не в них, а в общем состоянии дел в российском образовании. То, что оно плачевно – согласны почти все. Но вот о путях выхода из кризиса согласия нет.

Говоря упрощенно, наше образовательное сообщество можно разделить на категории. К первым относятся те, кто полагает, что все у нас было до недавнего времени замечательно, изобретать велосипед не следует, "российская система образования – лучшая в мире", и надо просто вкладывать в нее больше денег. Другие же считают, что Россия сильно отстает от окружающего, стремительно модернизирующегося мира, и ее школы и ВУЗы требует коренной реформы. Но мнения мнениями, а проведение политики – в руках государства, за ним и последнее слово.

Первые десять лет реформ, начиная с 1991 года, образование у нас вообще не трогали, поскольку руки до него не доходили. Ситуация изменилась с приходом очередного министра образования – Владимира Филиппова, который решился замахнуться "на святое", а именно, провести коренные изменения на ниве высшего образования.

Дело в том, что данная нива – вещь весьма болезненная и чувствительная для национального сознания, с которой тесно связаны миллионы людей – учителей, преподавателей, школьников и их родителей, студентов. Принято считать, что наша школьная и вузовская система такое же национальное достояние, как и балет, полеты в космос и т.п., которым было принято гордиться.

Процесс осознания реальностей – всегда болезнен. В России он растянулся на длительный срок. И хотя у Филиппова была поддержка "сверху", по крайней мере, на первых порах, "снизу" он ее не чувствовал. Главными противниками ЕГЭ – единого государственного экзамена (наиболее прославившей его новации) выступило именно консервативное ректорское лобби. Хоть министерство и вступило в широкий диалог с обществом, обращаясь к родителям школьников, и разъясняя им все преимущества ЕГЭ и ГИФО (государственных именных обязательств), переубедить довольно косный ректорат, символом которого стал ректор МГУ Виктор Садовничий, ему не удалось.

Хотя с каждым годом в эксперименте с ЕГЭ принимало участие все больше регионов (в 2004-м – 65), общественное мнение довольно настороженно относилось к идеям Филиппова. Видимо, наверху решили, что Россия пока не выдержит продолжающегося напряжения, и решили выпустить пар, отправив министра в отставку. На его место, в переименованное министерство образования и науки пришел Андрей Фурсенко. Он сразу сделал противоречивые заявления о судьбе ЕГЭ и ГИФО.

Нетрудно заметить, что его тезис о сохранении "классической" схемы поступления в вузы наряду с зачисление по итогам ЕГЭ находится не в ладах как с логикой ("единый" – значит "единый", а не один из), так и с намеченными ранее планами реформ. Желание угодить и вашим и нашим вполне объяснимо, но позиция ли это для государственного человека?

Хочется надеяться, что неутешительная для России независимая оценка ее образовательного ресурса послужит для кого-то холодным душем. Достаточно сказать, что Пекинский университет – на 17 месте, а всего из Китая в список попало пять вузов! Конечно, легче всего объявить эти результаты "субъективными", "пристрастными", "некомпетентными", заявить, что мир не понимает российской специфики и т.д. Но кого этим проймешь? Если наше образование не котируется, надо поднимать его стандарты и модернизироваться, а не занимать позу обиженных, но гордых, чем до последнего времени грешило ректорское сообщество. Пока мы не избавимся от чванства и высокомерия, мы будем проигрывать в таком выгодном бизнесе как образование не только китайцам, но, скажем новозеландцам, чьих университетов в списке целых три.