По подсказке Черчиля

В феврале 1945 г. Адольф Гитлер говорил: «Я уверенно смотрю в будущее. "Оружие возмездия", которым я располагаю, изменит обстановку в пользу Третьего Рейха». Эти слова были сказаны о баллистической ракете немецкого конструктора Вернера фон Брауна ФАУ-2 (от немецкого слова «Ergeltungswaffee» - «оружие возмездия»). Первый удачный пуск ракеты ФАУ-2 был осуществлён ещё в 1942-ом году, а военное применение началось 7 сентября 1944 года. С этого дня, по март 1945-го по Лондону и Антверпену было выпущено около 4000 ракет «Фау-2».

А еще раньше, начиная с 13 июня 1944 года, немцы применили свое новое оружие – самолет-снаряд Fi-103. В целях обеспечения секретности работ над самолетом – снарядом, он также назывался мишенью для зенитной артиллерии – Flakzilgerat или сокращенно FZG. Существовало также кодовое обозначение в секретной переписке «Kirschkern» - «Вишневая косточка». Основной элемент самолета-снаряда – пульсирующий воздушно-реактивный двигатель, разработанный в конце 30-х годов немецким ученым - аэродинамиком Паулем Шмидтом на основании схемы, предложенной еще в 1913 году французским конструктором Лореном. Промышленный образец этого двигателя AS109-014 создала фирма «Аргус» в 1938 году.

Для производства ракет в подземном лагере Дора неподалеку от Нордхаузена на семидясятиметровой глубине был создан подземный завод, где трудилось по сборке самолетов-снарядов Фау-1 и ракет Фау-2 тридцать тысяч смертников из концентрационных лагерей. В апреле 1945 года, когда советские войска подступили к Нордхаузену, охранники покинули Дору, расстреляв перед этим узников. Кстати, Пенемюнде, в котором оставались только лаборатории (там разрабатывали ракеты и проводили испытания), был захвачен советскими войсками ещё в феврале 1945 года. Сам же Вернер Фон Браун укрылся на альпийском лыжном курорте, где 10 мая появились американцы. «Ракетного барона» со всеми почестями переправили за океан как особо ценный груз. Но это совсем другая история…

А мы продолжим рассказ о событиях в Советском Союзе, связанных с ФАУ-1 и ФАУ-2.

Согласно официальной истории, начало отечественной ракетно-космической технике положило знаменитое постановление Совета Министров СССР от 13 мая 1946 года «Вопросы реактивного вооружения». Конечно, ни для кого не секрет, что принятию этого постановления предшествовала серьёзная и напряжённая работа большого коллектива советских специалистов на оккупированной территории Германии.

После войны американцы не спешили выводить свои войска из Тюрингии, которая входила в советскую зону оккупации. Поэтому наши специалисты начали прибывать в Нордхаузен, где находился огромный подземный завод, лишь в августе 1945 года. В составе группы было двести восемьдесят четыре человека, в том числе Сергей Королёв, Валентин Глушко, Николай Пилюгин, Василий Мишин и др. Во времена сталинских репрессий Королев не избежал "отсидки", он отбывал срок в Казани - вначале в "шарашке", аналоге конструкторских бюро, но состоящих из заключенных. Здесь под руководством такого же, как и он, заключенного Андрея Туполева создавал фронтовой бомбардировщик Ту-2 и одновременно инициативно разрабатывал проекты управляемой аэроторпеды и нового варианта ракетного перехватчика.

Для многих из них, особенно для Королёва и Глушко, лишь год назад вышедших из заключения, увиденное стало настоящим откровением. Работая в Казани, они понятия не имели о тринадцати-тонной баллистической ракете фон Брауна, поставленной на поток. Но, как выяснилось, среди наших специалистов в Германии были и такие, которые прекрасно знали, с чем они имеют дело...

Недавно удалось обнаружить в открытом фонде федерального архива уникальный документ, показывающий, что немецкие баллистические ракеты привлекли к себе внимание советского руководства задолго до того, как наши специалисты появились в Нордхаузене…

Первый выстрел по Лондону уже Фау-2 был произведён 8 сентября 1944 года. А за два месяца до этого, 13 июля, британский премьер Черчилль в личном послании Сталину писал, что советским войскам в скором времени предстоит освободить польский городок Дебице (правильно - Дембица), а там находится экспериментальная станция, где немцы испытывают новое оружие — ракетные снаряды, способные будто бы нести 12 тысяч фунтов (5,5 тонны) взрывчатки. Хотя немцы перед сдачей города постараются уничтожить и вывезти оборудование, писал Черчилль, там всё-таки может сохраниться кое-что важное для англичан, которые хотели бы узнать, как запускается ракета, и найти одну «специфическую часть радиомеханизма, которая выглядит совершенно незначительной деталью». — «Я был бы благодарен, Маршал Сталин, — писал премьер, — если бы Вы предоставили нам возможность для изучения этой экспериментальной станции нашими специалистами».

Через несколько дней Сталин сообщил Черчиллю, что дал указание генералу Славину установить связь с англичанами. Одновременно он приказал организовать поиск деталей и агрегатов ракеты как в самом Дембице, так и в болотах вокруг полигона. Самой ценной находкой поисковиков оказались остатки Фау-2, найденные в лесу и доставленные в НИИ-1, который подчинялся Наркомату авиационной промышленности.

Получив из Польши остатки Фау-1 и Фау-2, руководство Института 14 сентября 1944 года и составило этот документ («План на изучение специального агрегата, доставленного в НИИ-1»). Даже беглого взгляда на этот документ видно, что ни Королёв, ни Глушко не привлекались к изучению документа «План на изучение …» и, по-видимому, до своей командировки в Германию не имели никакого представления о деле, «основоположниками» которого им суждено было стать. Не привлекался к этому делу и будущий заместитель Королёва Мишин: в списке лиц, привлечённых к изучению обломков Фау-2, он не значился. Руководству Наркомавиапрома, которому был подведомственен НИИ-1, не понадобились услуги ни Душкина, ни Стечкина: чья-то властная рука перенесла их фамилии из числа «ведущих» в число «привлекающихся». Сенсацией следует признать участие в работе по «Плану…» Владимира Николаевича Челомея: ведь он давно уже занимался советскими ПуВРД (пульсирующими воздушно-реактивными двигателями) и в 1944 году возглавил ОКБ 51. Идею создания двигателя, работающего без компрессора при повышенном давлении воздушного потока, Челомей вынашивал еще со времен студенческой практики на Запорожском моторостроительном заводе.

Документ свидетельствует о том, что руководство Авиапрома уже знало его как специалиста широкого профиля. Еще в 1940 г. в числе пятидесяти лучших молодых ученых СССР Владимир Николаевич был принят в специальную докторантуру при АН СССР, и двадцатишестилетний Челомей — самый молодой в этой полусотне избранных.

Изучение обломков Фау-2 осенью 1944 года произвело особенно большое впечатление на Александра Исаева, спроектировавшего в начале войны ракетный двигатель для первого отечественного ракетоплана БИ-1. «В конференц-зал НИИ внесли груду искорёженного металла, перемешанного со стекловатой, электрическими проводами, сплющенными металли­ческими коробками, туго начинёнными электронной аппаратурой, — вспоминал о тех днях Александр Михайлович. — Это были обломки ракеты Фау-2, привезённые из Польши, которой немцы пользовались как полигоном. Конференц-зал на два месяца превратился в мастерскую-лабораторию, где конструкторы, подобно Кювье, восстановившему по одной кости скелет бронтозавра, по рваным кускам листового железа, алюминия, разбитым агрегатам и уцелевшим электровакуумным лампам восстанавливали секретное оружие Гитлера. По этим обломкам было получено представление о немецкой ракетной технике».

Вопреки распространённому мнению, будто Наркомавиапром всеми силами открещивался от работ над управляемыми ракетами, обнаруженный «План …» свидетельствует, что упомянутые в пункте 6 представители авиационной промышленности и НИИ-1 предлагали разрабатывать «специальные агрегаты» в рамках своего ведомства. На создание советских баллистических ракет сначала был брошен Нарком боеприпасов Ванников, но в связи с испытаниями американской бомбы в 1945 году, Сталин его бросил на создание советской атомной промышленности.

В августе 1945 года по его настоянию была создана Межведомственная комиссия во главе с генералом-ракетчиком Л. Гайдуковым. Эта комиссия совместно с инженерами Главного артиллерийского управления за полгода провела огромную работу по сбору материалов по ракетной технике на территории Германии, создала институт в Нордхаузене, восстановила несколько снарядов Фау-2 из немецких деталей, привлекла к работе немецких специалистов. И 29 апреля 1946 года в кремлёвском кабинете Сталина состоялось полуторачасовое совещание министров и высших военачальников, а потом 13 мая 1946 года вышло знаменитое постановление «Вопросы реактивного вооружения» в котором ответственность за создание советской ракетной техники была возложена на министре вооружения Д.Ф. Устинова.

Согласно этому постановлению, все работы по баллистическим ракетам были сосредоточены в НИИ-88 Министерства вооружения. 15 августа директором НИИ был назначен генерал-майор инженерно-артиллерийской службы Л. Гонор, который через 15 дней подписал приказ о структуре и штатах СКБ. Возглавил СКБ К. Тритко, а начальником одного из его девяти отделов стал С. Королёв. С этого самого дня и начался долгий и тернистый путь Сергея Павловича к звёздам...

Драматичной страницей жизни Владимира Николаевича Челомея стало его противостояние с Сергеем Павловичем Королевым. Оба были незаурядными личностями и сильными лидерами, которые не признавали никаких авторитетов. Обоих судьба привела к одному грандиозному делу — созданию стратегического оружия СССР и покорению космоса. Многие обстоятельства, а также неконструктивные действия некоторых военных руководителей привели к острой конкуренции и даже противостоянию двух корифеев.

Длительное время имя Владимира Николаевича Челомея было фактически неизвестным. Но история и факты жизни дают повод для вопроса: «каким номером» в ракетостроении бывшего СССР нужно считать Челомея? В плеяде корифеев ракетно-космической техники — С. Королев, В. Челомей, М. Янгель, В. Глушко — место Челомея особое. Если все они были инженерами от Бога с колоссальной научной интуицией и способностью научно-технического предвидения, то Челомей прежде всего был выдающимся ученым-аналитиком, талантливым педагогом, а затем уж конструктором. Как вспоминает С. Хрущев, «в своих разработках Челомей шел не от конструкции к науке, а от науки к конструкции». Каждые девять из десяти изделий, разработанных в конструкторском коллективе Челомея, не имели аналогов в мире.

Грозное оружие, созданное Челомеем ракета УР-100, в апогей ядерного противостояния между блоком НАТО и странами Варшавского договора, стало важным фактором в достижении паритета сил между противоборствующими сторонами, что обеспечило стабилизацию геополитической ситуации в мире и даже принятие ряда мирных инициатив.

Неоценимым является вклад Челомея и в развитие советской космонавтики. К его первым космическим разработкам в 1963—1964 гг. относятся спутники-истребители «Полет-1» и «Полет-2», которые маневрируют на орбите, меняя высоту и угол наклона плоскости орбиты, и научный спутник «Протон-1». Созданная в 1965 г. под его руководством ракета «Протон» отправила в космос самые тяжелые аппараты: все орбитальные пилотированные станции «Салют» и «Мир», большое количество геостационарных спутников связи и научных модулей. «Протон», несмотря на свой почти 45-летний возраст, выводит спутники на орбиту и сегодня. Всего осуществлено свыше 300 запусков этой ракеты.

Именно в конструкторском бюро под руководством Владимира Николаевича родилась идея создания долговременной орбитальной станции, своеобразного «космического дома», которая стала основой для всех будущих пилотируемых станций серии «Салют» и «Мир».