План ГОЭЛРО – стратегическая программа социально- экономического и научно-технического развития Советского государства

В 1919 году в процессе постоянного общения с ведущими энергетиками Ленин окончательно утверждается в идее необходимости разработки единого плана электрификации России. Главным советчиком вождя был его давний товарищ по партии, известный электротехник Г. М. Кржижановский. Именно к нему в январе 1920 года обращается Ленин с историческим письмом, предопределившим составление программы энергостроительства. "…Примерно в 10 (5?) лет,– говорилось в письме,– построим 20-30 (30-50?) станций, чтобы всю страну усеять центрами на 400 (или 200, если не осилим больше) верст радиусом; на торфе, на воде, на сланце, на нефти (примерно перебрать Россию всю, с грубым приближением). Начнем-де сейчас закупку необходимых машин и моделей. Через 10 (20?) лет сделаем Россию "электрической""[16, с. 62].
В ответ на письмо Г. М. Кржижановский в течение недели написал брошюру "Основные задачи электрификации России", которая сразу же была издана. В ней развивались основные положения программы электрификации страны.
Первая сессия ВЦИК 3 февраля 1920 года приняла резолюцию об электрификации России. В ней говорилось о впервые представившейся возможности для Советской России "…приступить к более планомерному хозяйственному строительству, к научной выработке к последовательному проведению в жизнь государственного плана всего народного хозяйства". Оценивая электрификацию как имеющую первенствующее значение для всех сторон жизни страны, ВЦИК поручил ВСНХ совместно с Народным комиссариатом земледелия разработать проект  постройки электрических станций и в двухмесячный  срок внести таковой на утверждение в Совнарком.
По инициативе В. И. Ленина во исполнение решения Первой сессии ВЦИК VII  созыва от 3 февраля 1920 года было проведено совещание, состоявшееся 11 февраля 1920 года. При Отделе электротехнической промышленности ВСНХ под председательством Г. М. Кржижановского. На нем присутствовало 23  человека, среди которых были представители ВСНХ, Центрального электротехнического совета, Каширского строительства, Центротекстиля, Электростроя, Главтекстиля, Государственного технического надзора, Электротреста, Наркомзема, Центральной электрической станции трамвая, Центрального теплового комитета, Иваново-Вознесенского губернского комитета государственных сооружений, Эксплуатационного управления  электрическими станциями Богородского района. Докладчиком был Г. М. Кржижановский. Задачей совещания явилось обсуждение вопроса об организации комиссии по электрификации страны и создания программы работ по восстановлению электрохозяйства и сооружению новых электростанций.
Положение о Комиссии ГОЭЛРО было утверждено 24 февраля 1920 года Советом Рабоче-крестьянской Обороны и подписано В. И. Лениным. Комиссия ГОЭЛРО была сформирована в составе 19 человек: Г. М. Кржижановский (председатель), А. И. Эйсман (заместитель председателя), А. Г. Коган и Б. И. Угримов (товарищи председателя), Н. Н. Вашков, Н. С. Синельников (заместители товарищей председателя), Г. О. Графтио, Л. В. Дрейер, К. А. Круг, М. Я. Лапиров-Скобло, Б. Э. Стюнкель, М. А. Шателен, Е. Я. Шульгин (члены), Д. И. Комаров, Р. А. Ферман, Л. К. Рамзин, А. И. Таиров, А. А. Шварц (заместители членов). Кроме указанных лиц, работавших на постоянной основе, активное участие в деятельности Комиссии принимали И. Г. Александров, Е. В. Близняк, А. А. Горев, К. К. Ризенкамф, П.  А. Флоренский и другие известные специалисты-энергетики. Всего в работе было задействовано около 240 человек.
Говоря об истории Комиссии, нельзя не коснуться вопроса о выработке официального названия программы электрификации. До революции в России не существовало практики введения в лексические разговорные обороты языковых сокращений, аббревиатур, искусственных и чуждых слуху неологизмов. Языковые символы Советской России – Комгоссоор, Чусоснабарм, Наркомвоенмор, Хусосик, Варнитсо, Хурка, Вуцик и т. д., и т. п. – были встречены враждебно почти всеми слоями населения. М. Цветаева с иронией писала: "Наркомчерт, Наркомшиш и язык занозишь". Новации Пролеткульта не принимались ни интеллигенцией, ни крестьянством.
Идеологи электрификации России, по большей части выходцы из интеллигентных кругов, носители культурных традиций прошлого, с одной стороны, сами были поборниками чистоты языка и разделяли царившие настроения, а с другой, – связанные прочными нитями с новой властью не могли не принимать во внимание курса на создание словесных символов новой эпохи и того особого советско-партийного этикета, который к 1920-му году уже прочно утвердился в государственно-хозяйственных структурах.

Ученые-энергетики включились в изнурительные и чуждые им словотворческие изыскания. На нескольких заседаниях возвращались к вопросу о выработке официального названия программы электрификации. Задача заключалась в том, чтобы найти такую формулировку, на основе которой можно было бы получить достаточно благозвучную и понятную народу аббревиатуру.

После долгих дебатов было принято и утверждено официальное название – Государственный план электрификации России. Теперь необходимо было выжать единый словесный символ. ГОСПЛЭЛРО? ГОСПЛЭРО? ГОПЭЛРО? Присутствовавшие впервые улыбнулись. Но шутить было нельзя. Поиски были продолжены. ГПЭР? ГПЭЛР? Не выговоришь. Остановились на ГОЭЛРО. Вместе с выпавшей "П" пропало слово "план" – сердцевина и смысл затеянного. Получилась маловразумительная "Государственная электрификация России". Аббревиатуру приняли и утвердили.

Восемь десятилетий филологическое творение вызывает один и тот же недоуменный вопрос: "А что это такое?". Тем, кто не в ладах с русским языком, лингвистическую новацию выговорить трудно. Один министр-долгожитель в течение нескольких десятилетий величал план электрификации не иначе, как "ГОЭРЛО".

На VIII Съезде советов, в перерыве между заседаниями, к В. И. Ленину подошел крестьянин и застенчиво сказал: "Слово "ГОЭЛРО" больно корявое, не поймут его крестьяне, Владимир Ильич, вот, значит, как…". "А Вы, батенька, делегат? Вы и объясните, что это слово должны отныне все выучить наизусть, архи все",– с ударением на последнем слове сказал Ленин и помолчав добавил: "Ни один рабочий, ни один крестьянин не обойдется без этого слова" (Подробнее см.: [17]).

В качестве руководителя всех работ по составлению плана электрификации Ленин рекомендовал Г. М. Кржижановского. Выбор кандидатуры "верховного электрификатора" был очевиден, логичен и не вызывал сомнений. Объяснялось это его политическими взглядами и профессиональными достоинствами. Кржижановский был абсолютно предан новому режиму, а в условиях происходившего в стране гражданского противостояния это было немаловажно. Не менеее значимой в свете происходивших внутри партии фракционных дискуссий и противоборств была его личная преданность Ленину. "Архи свой человек", "проверенный в делах "спец", наш товарищ",– не переставал говорить о своем протеже Ленин. Важно было и то, что Кржижановский зарекомендовал себя специалистом, способным решать не только чисто энергетические, но и программно-стратегические и плановые вопросы развития экономики в целом. Как показали дальнейшие события, Ленин не ошибся в своем выборе.

Истории было угодно одарить Россию на рубеже XIX–XX веков созвездием блестящих государственных и политических деятелей, хозяйственников и военных, ученых и писателей, столпов православных твердынь и защитников национального благочестия. В это же время историческая арена быстро заполнялась носителями идей революции и насильственного переустройства жизни страны. Драматизм ситуации усугублялся наличием когорты талантливых и ярких личностей, соединявших в себе и государственно-созидательные, и революционно-разрушительные начала. Одной из таких фигур был Г. М. Кржижановский.

Интеллектуальная одаренность будущего творца электрификации проявилась уже в отроческие и юношеские годы. Окончив в 1889 году с отличием Самарское реальное училище, он столь же блестяще в 1894 году завершил учебу в Санкт-Петербургском технологическом институте. Имя отличника было занесено на мемориальную доску, перед молодым талантливым инженером открывалось большое будущее. Но…

Юношеское фрондерство и увлечение революционными утопиями завели Кржижановского в стан санкт-петербургских марксистов, где он столкнулся с В. И. Лениным. В результате – участие в революционном сотрясении государственных устоев, арест, суд, Бутырская пересыльная тюрьма, ссылка в Минусинский уезд, окончательное формирование воинствующе-материалистического мировоззрения, скитания в течение ряда лет по городам и весям России, эпизодическая, случайная работа, поддержание контакта с большевистским подпольем.

Что привело Кржижановского в стан революционных бунтарей и безбожников? Причин было несколько. Его мать, Эльвира Эрнестовна Розенберг, дочь небогатого аптекаря по происхождению была немкой. Отец, Максимиллиан Николаевич Кржижановский, происходил из семьи мятежного поляка, волею судеб заброшенного в далекий Тобольск. От матери ребенку передалась настороженность, а от отца – враждебность в отношении непонятной и чуждой им России.

Нравственному надлому в детской душе способствовала и физическая слабость. Мальчик рос хилым, тщедушным, болезненным. Сверстники часто били, третировали, дразнили его. Чувства ущербности и обиды прочно утвердились в ранимом и восприимчивом сердце ребенка. Все это усугубилось бедственным положением семьи, в котором она оказалась, потеряв кормильца, когда Глебу было два года.

Трудности и невзгоды в детстве и отрочестве сформировали в Кржижановском одностороннее отрицательное к российской действительности. "Вокруг меня была горемычная городская беднота, перебивавшаяся со дня на день неведомыми путями (а среди них – моя матушка, вечно дрожавшая за судьбу); беспризорная городская молодежь – жертва тогдашнего дикого времени; задавленные непосильным трудом и нищенской платой рабочие; бурлаки и босяки Волги. И самый обездоленный крестьянский мир, находившийся под тройным прессом царя-феодала, помещика и кулака. И загорелось мое юное сердце тревогой и ненавистью",– так 50 лет спустя вспоминал о своем самарском детстве Кржижановский. Логическим следствием революционного радикализма молодого борца за народное дело стало его сближение с социал-демократами, дружба с Лениным, поэтизация "пролетарских баррикад и праведного бунта" (Кржижановский – автор текстов песен "Варшавянка" и "Беснуйтесь, тираны".)

Потеряв попусту более десяти продуктивнейших лет, Кржижановский в 1907 году устраивается, наконец, с помощью Л. Б. Красина на работу по специальности в "Общество электрического освещения 1886 года". Пройдя путь от электромонтера до начальника кабельной сети Васильевского острова, он по рекомендации однокашника по Технологическому институту Р. Э. Классона переезжает в 1910 году в Москву, где в течение трех лет работает в должности сначала заведующего кабельной сетью, а затем кабельно-трансформаторным отделом "Общества 1886 года".

Профессиональные возможности и талант Кржижановского раскрылись при сооружении и эксплуатации "Электропередачи" – первой районной электростанции, работавшей на торфе. Опыт руководства строительством совместно с Р. Э. Классоном, А. В. Винтером и В. Д. Кирпичниковым и последующего директорствования подвели Кржижановского к выработке общегосударственных принципов развития энергетики. В 1915 году он выступил на совещании по подмосковному углю и торфу с докладом "Областные электрические станции на торфе и их значение для Центрально-промышленного района России". Доклад имел принципиально-стратегическое значение. В нем впервые были сформулированы главные принципы государственного энергостроительства, положенные через пять лет в основу плана ГОЭЛРО.

Революционные волны 1917 года вызвали у Кржижановского рецидив политической активности. Его энергичное участие в переустройстве государственных основ было оценено большевиками по достоинству. В 1918 году Ленин рекомендует своего товарища по минусинской ссылке на должность руководителя Комитета государственных сооружений (КОМГОСООРа), а через год, в 1919 году, еще и на место председателя Главэлектро ВСНХ. Кржижановский становится полноправным членом новой хозяйственно-политической элиты.

Став по настоянию В. И. Ленина главой комиссии ГОЭЛРО, Кржижановский проявил себя прекрасным организатором и руководителем. В течение февраля 1920 года он сумел провести переговоры с ВСНХ, Центральным электротехническим советом, Каширстроем, Центротекстилем, Государственным техническим надзором, Электротрестом, Центральным тепловым комитетом, другими хозяйственными структурами. Результатом консультаций стало согласие 240 человек включиться в работу по составлению плана. Положение о комиссии было утверждено 24 февраля 1920 года Советом рабоче-крестьянской обороны и подписано В. И. Лениным. Комиссия ГОЭЛРО представляла собой команду единомышленников, ясно понимавших стоявшие перед ней цели и пути их достижения. На постоянной основе в ней было занято около 90 человек, другие привлекались по мере необходимости. Кржижановским был разработан поэтапный график составления плана, а перед каждым из участников поставлена персональная задача и определены сроки ее выполнения. Отчеты о проделанной работе заслушивались на еженедельных заседаниях, проходивших только под его председательством. После обмена мнениями принимались коллегиальные решения. Принципиальные различия в точках зрения снимались на этапе предварительных консультаций. Текущие вопросы решались на оперативных летучках. В целях информирования общественности о ходе работы издавались Бюллетени Комиссии ГОЭЛРО, а Кржижановский каждые три дня по телефону и еженедельно на встречах в Кремле докладывал Ленину о ходе работы.

Для Кржижановского принципиально важным был вопрос о полномочиях и ответственности как его личной, так и возглавляемого им коллектива. В качестве первоначального условия эта проблема обсуждалась с Лениным и была решена так, как просил председатель Комиссии. В случае несогласия со своей точкой зрения Кржижановский занимал принципиальную и твердую позицию. Он сумел доказать нереальность двухмесячного срока подготовки программы, на котором настаивал Ленин. В результате было намечено завершить все работы к концу 1920 года. Кржижановский добился от руководства страны решения таких важных важных организационно-хозяйственных вопросов, как предоставление рабочих помещений, обеспечение транспортом и связью, выделение полиграфических мощностей, прикрепление членов Комиссии к специальной системе продовольственного снабжения (так называемые "литерные пайки"), установление социальных льгот семьям.

Начатая в конце января 1920 года работа над планом была полностью завершена в последних числах ноября. Встал вопрос об экстренном издании труда Комиссии. По замыслу Ленина, его необходимо было раздать делегатам VIII Всероссийского съезда советов, на котором предполагалось заслушать доклад Г. М. Кржижановского об электрификации страны и принять по нему решение. До проведения съезда, намеченного на 22 декабря, оставалось менее месяца.

Руководить работой по изданию плана было поручено начальнику издательского отдела НТО ВСНХ В. И. Александрову. 30 ноября он посетил проживавшего в небольшом особняке в Садовниках Кржижановского, который изложил ему суть предстоящей работы. Издание должно было быть выполнено на высоком полиграфическом уровне, объем книги составлял 50 печатных листов, а тираж — 5 000 экземпляров. Кржижановский обратил особое внимание на то, что это личное задание Ленина и находится у него на контроле.

Проведя два дня в разъездах по Москве, в поисках и переговорах с крупнейшими типографиями, Александров вновь встретился с Кржижановским и доложил ему о принципиальной возможности выполнения задания. Печатники, занятые в работе, выдвинули условие выдать им 240 продуктовых пайков и выделить транспорт. Кржижановский, заметив, что этот вопрос может решить только Ленин, тут же связался с секретарем председателя Совнаркома Л. А. Фотиевой. Уже через час Кржижановский и Александров были на приеме у Ленина в Кремле. Внимательно их выслушав, Ленин тут же распорядился выделить две машины и полиграфические материалы — картон, бумагу, клей, переплетную ткань и пр., а наркома продовольствия А. Б. Халатова письменно обязал отпустить 30 пудов муки, 5 пудов сахара и 5 пудов селедки. Выделить продукты в таком большом количестве Халатов отказался, и заявка на них была удовлетворена лишь после повторного вмешательства главы государства. Объяснялось это глубочайшим продовольственным кризисом и царившим  в стране голодом. Когда один из участников издания плана ГОЭЛРО – И. В. Егиазаров – получил поощрительный паек в виде лукошка с "антоновкой", он с горькой иронией заметил, что "живем при Советской власти, как в раю – ходим голые и кушаем яблоки".