Наука и религия - проблемы взаимоотношений

"Если не увижу …, не поверю" [Ин.  20, 25].

"Блаженны невидевшие и уверовавшие" [Ин. 20, 29].


Взаимоотношения науки и религии играли важнейшую роль в истории европейской цивилизации. Религиозные системы (при всем их многообразии) можно разделить на два класса, в одном из которых высшая сила имеет духовное начало (христианство, ислам, иудаизм, и т.д.), в другом – начало материальное (пантеизм, атеизм). В становлении и развитии современной науки ведущая роль принадлежит христианству и атеизму, поэтому ограничимся рассмотрением взаимоотношений науки с христианством и атеизмом.

Взаимоотношения науки с христианством и атеизмом

До недавнего времени в нашей стране проблема взаимоотношений науки с атеизмом и христианством (православием) решалась достаточно просто, и решение это определялось следующими соображениями. Считалось, что наука дает истинное знание о Мире, и при этом атеизм совместим с наукой  (фундамент то у них один – материя). Христианское же учение содержит в себе утверждения, противоречащие содержанию некоторых научных моделей (происхождения Вселенной, Земли, живой природы и человека). Далее проводилось рассуждение, что наука объективна и истинна, а христианство и атеизм – субъективны, но поскольку атеизм совместим с наукой, а христианство несовместимо с атеизмом, то христианство, якобы, противоречит науке. Т.е. успехи науки – это победа атеизма и поражение христианства.

Этот незамысловатый и логически неверный вывод разными путями, но в основном усилиями атеистической государственной идеологии, получил широкое распространение, причем не только среди философов-материалистов, но и в кругу ученых, в том числе действительно выдающихся и заслуженных. Вот, например, мнение известного советского астронома академика В.И. Амбарцумяна, открывшего звездные системы нового типа (звездные ассоциации): "С тех пор как Коперник бросил вызов церковному авторитету в объяснении природы, астрономия стала постепенно завоевывать одну позицию за другой, изгоняя Бога из всех участков материального мира. Развитие науки в наши дни принесло окончательный триумф атеизму. Идея существования Бога, идея сотворения Мира, потерпела полное поражение" [1].

Увы, но такое мнение существует и ныне, и атеисты взаимоотношения науки и религии продолжают рассматривать в рамках того же принципа: "Наука и атеизм опровергают христианство". С другой стороны есть ученые христиане, которые с такой постановкой вопроса не согласны. Они не признают некоторые научные модели – одни исходя просто ввиду их несовместимости с христианством, иные, усматривая их научную несостоятельность. Есть и другая точка зрения: многие считают, что религии принадлежит исключительно совокупность истин о Духе, а науке – истин о материи.

Несмотря на всю важность взаимоотношений науки и религии этому вопросу уделяется недостаточно внимания, особенно на объективном уровне. Это и понятно – нейтральных по отношению к религии людей крайне мало, а "каждый кулик своё болото хвалит". Постараемся рассмотреть эту проблему по возможности объективно, тем более что наши пристрастия известны.

Проанализируем науку как познавательную систему, уделяя особое внимание методологии - выяснению того, что представляют собой объекты научного исследования, насколько истинны научные знания, каково соответствие между продуктами научного познания и наблюдаемой реальностью. Тех же вопросов коснемся и при рассмотрении религии.

Современная наука занимается объективным количественным описанием материального Мiра, представления о котором складываются у человека в виде совокупности ощущений, им испытываемых. Мы воспринимаем непосредственно не физический объект Мiра, а информацию, которую нам дают органы чувств. Природа этой информации нам мало понятна. Именно поэтому мы не имеем прямого доказательства существования независимого от нашего сознания внешнего Мiра. Это приходится принимать на веру, после чего остается вопрос о степени соответствия объектов этого принятого на веру внешнего Мiра чувственным образам нашего сознания. И этот вопрос, т.е. вопрос о познаваемости Мiра с помощью разума также может быть решен только посредством веры (вера – убежденность в недоказуемом).

Все вышеизложенное непосредственно связано с основным вопросом философии, вопросом и ныне скорее риторическим, ответ на который философы ищут три тысячи лет, благодаря которому и были созданы многочисленные философские системы. Приведем мнение А. Эйнштейна: "Вера в существование внешнего Мiра, независимого от воспринимающего субъекта, лежит в основе всего естествознания. Но так как чувственное восприятие дает информацию об этом внешнем Мiре, или о "физической реальности" опосредованно, мы можем охватить последнюю только путем рассуждений".

Рассуждения в науке опираются на логику, но применить ее непосредственно к описанию первичных образов материального Мiра не удается - в сознании человека они предстают как совокупность цветных конфигураций. В этой совокупности необходимо, в соответствии с задачами науки, усмотреть логику, а затем перейти к её объективному количественному описанию. Логика появляется лишь после того, как вводятся правила, по которым удается связать логически несопоставимое, что делается заданием системы начальных утверждений – аксиом. В науке аксиомой называется общее предположение, истинность которого представляется очевидной нашему уму, очевидной непосредственно, без какого-либо логического вывода из чего-то другого. На таких общих положениях строятся все дальнейшие рассуждения и заключения науки, и обойтись без них ни одна из точных наук не может. Аксиомы касаются всех сторон материального Мiра: его объективного существования, познаваемости, возможности разбиения на отдельные объекты, наличия связей, свойств и т.д. Аксиомы не доказуемы и принимаются на веру.

Объект познается в свойствах. Свойств у каждого объекта неопределенно много, и они связаны как между собой, так и со свойствами других объектов. Разобраться в этих неисчислимых связях можно только путем упрощения – выделяя и рассматривая наиболее важные свойства объекта, т.е. заведомо отказываясь от полноты описания. Другими словами наука занимается не изучением объектов материального Мiра, а созданием и изучением свойств их упрощенных суррогатов (моделей). Соответственно продуктом науки являются не прямая истина о Мiре, а модели, которые могут быть использованы для описания объектов и явлений материального Мiра.

Объективность в сегодняшней науке понимается как описание, не противоречащее наблюдаемой реальности и не зависящее от желаний субъекта. Такое описание реализуется с помощью измерительных процедур. Суть измерительной процедуры состоит в получении количественного отношения одинаковых свойств двух объектов материального Мiра, один из которых является измеряющим (эталон), а другой – измеряемым. Величина, полученная с помощью измерения, носит название эмпирической физической величины.

Поясним процесс измерения на примере. Возьмем две палки и рассмотрим их свойство – длину. Длина одной из них  (эталона) – известна и равна {l}[], здесь {l} – числовое значение длины (для эталона обычно принимаемое за единицу), [l] – размерность. Пусть на измеряемой палке эталон укладывается n раз, т.е. L/l = n. Это отношение объективно, т.к. в нем принимают участие только два реальных объекта материального Мiра, оно не может быть изменено по желанию субъекта и непротиворечиво описывает наблюдаемую реальность – длину палки L = l.n.

Методика объективного количественного описания наблюдаемой реальности состоит в измерении физических величин и определении функциональных связей между ними. Устойчивая повторяемость связей между физическими величинами выражается с помощью эмпирических физических законов. Физические законы справедливы в границах определенной области объектов и могут быть записаны на языке математики.

Например, физический закон, лежащий в основе описания механического движения материальной точки (модель реального объекта) в инерциальной системе отсчета – II закон Ньютона, представляет собой функциональную связь трех физических величин: массы m, силы F и ускорения a, математически выраженную уравнением  m.a = F,   или дифференциальным уравнением.

Использование математики позволяет решать конкретные задачи, проводить анализ полученных результатов и устанавливать новые связи, не прибегая постоянно к новым измерительным процедурам (эксперименту). Поскольку язык математики абстрактен, то результаты математического исследования должны переводиться в физические представления с последующей экспериментальной проверкой установленных математически связей. Так создается и функционирует научное знание.

Если все свойства, присущие используемой модели, экспериментально определены, функциональные связи и область их существования установлены, то можно говорить о постижении научной истины. Т.е. постижение научной истины фактически равносильно созданию физической теории данной модели. Теоретический уровень знания предполагает идеализированное описание и объяснение эмпирических ситуаций, т.е. претендует на познание сущности явлений.

Отметим, что наука призвана искать истину, а не всецело отдаваться процессу научного поиска, что для многих ученых составляет главное жизненное устремление. В результате такого увлечения нередко бывает, что ученые начинают всеми силами, порой далеко не научными, отстаивать и укреплять свои псевдотеории, т.к. не хватает силы воли отказаться от сомнительных научных построений, на которые потрачены годы и десятилетия повседневного труда, или признать возможность иной точки зрения на исследуемую проблему.

Объем знаний современного естествознания огромен и ускоренно растет, поэтому в современной науке присутствуют не только научные истины (теории), но и научные конструкции более низкого ранга, для которых нет полного опыта (часть величин, входящих в модели экспериментально не определены). Конструкции, для которых при отсутствии полного опыта измерительные процедуры известны (т.е. ясно как измерять величины, но по каким-то причинам на сегодня измерения не проведены) называют гипотезами. Конструкции, для которых измерительные процедуры принципиально нельзя реализовать, по определению не могут претендовать на статус гипотезы и являются по существу научными мифами. В последнее время в физике  появились так называемые метафизические модели, для которых не понятны и сами процедуры измерений (например, многомерные пространства).

Многие относятся к мифам, как к сказкам, однако есть принципиальная разница между этими понятиями: в реальность сказок никто не верит, а в реальность мифов верить можно. Понятие миф многозначно – согласно толковому словарю это не только легенда, сказание, вымысел, но и догадка. Но догадка или даже вымысел не означает откровенную ложь или попытку ввести в заблуждение, их следует трактовать, как не подлежащее проверке описание событий. И это описание можно принять или не принять на веру. А вот ухищрения выдать их за научную истину и представляет собой откровенную ложь или попытку ввести в заблуждение. Форма выражения мифа зависит от поля его функционирования – литературный миф задается в литературной форме, научный миф – в рамках научного формализма. Научность накладывает на миф определенные требования – например, в научном мифе не могут содержаться "чудеса", т.е. события, возникающие вне причинно-следственной связи.

Среди ученых, но особенно среди учителей, не говоря уже о журналистах, имеется тенденция повышения статуса научных моделей: многие гипотезы называют теориями, а многие мифы (к ним относится большинство эволюционных моделей происхождения Вселенной, Солнечной системы, живой природы и человека) – гипотезами или даже теориями. Причины такого повышения двояки. Во-первых, приверженность многих ученых сциенцизму (абсолютизации науки, стиля и общих методов точных наук, объявление науки высшей культурной ценностью, часто сопровождающееся отрицанием гуманитарной и мировоззренческой проблематики, как не имеющих познавательного значения) и вытекающее отсюда желание объявить все "главные вопросы мировоззрения" раз и навсегда решенными наукой. Во-вторых, слабое понимание или умышленное игнорирование методологии естественных наук.

К сожалению, распространено мнение, что если не проверяется сама фундаментальная конструкция, но можно проверить следствия, полученные из нее математически, то такую конструкцию можно считать теорией, т.е. фактически научной истиной. Но это не согласуется с методологией науки, т.к. недоказанной остается однозначность связи между самой конструкцией и следствием – ведь если следствие строго выведено из совокупности аксиом, лежащих в основании научной  конструкции, это не значит, что такое же следствие не может быть получено из совокупности других аксиом. Например, наблюдаемое ускорение расширения Вселенной одними учеными рассматривается как результат действия "темной энергии" - новой космологической силы, другие же объясняют это явление изменением гравитационных сил, т.е. отказывают во всеобщности закону Всемирного тяготения.

В такой ситуации вопрос, чью точку зрения принять, решается субъективно - в соответствии с личными симпатиями и верой в одно или другое. В рассмотренном примере выбор большинства учёных остается пока за "темной энергией". У этой версии есть одно важное преимущество – она не затрагивает вопрос о познаваемости Мiра. Отказ закону тяготения (как и другим законам физики) во "всемирности", т.е. их локализация, ставит существенные препятствия самому процессу познания Мiров далеких, а может быть и не только далеких. Не хотелось бы в это верить.

Были времена, когда гипотезы в науку не допускались, или, по крайней мере, это декларировалось. Вспомним знаменитую фразу И. Ньютона: "Гипотез не измышляю", или И. Канта: "Все, что имеет хотя бы малейшее сходство с гипотезой, есть запрещенный товар, который не может быть допущен в продажу, а должен быть изъят тотчас после обнаружения". Подобные высказывания великих мыслителей скорее следует считать предостережениями, чем руководством к действию. Однако работа с гипотезами требует определенной специфики, которую предельно ясно сформулировал основатель московской математической школы Н.Н. Лузин. Он говорил, что "выдвинув гипотезу, ученый должен непрестанно доказывать ее состоятельность. Если это не получается – следует не откладывать ее в сторону до лучших времен, а  приступить к ее опровержению. Если не удается опровергнуть – снова доказывать, и т. д., до окончательного решения вопроса". Современные эволюционисты применяют другую методику – откладывать решение на неопределенный срок, до лучших времен, тому лучший пример – идеи панспермии, уводящие проблему зарождения жизни в неведомые дали. Будем надеяться, что идеи Н.Н. Лузина не будут забыты, а пока надо хотя бы помнить, каким статусом обладает рассматриваемая конструкция, отличать, где подлинная экспериментально проверенная научная модель (теория), где – гипотетическая, а где – мифическая.

В то же время гипотезы всегда были мощным средством развития науки – и Ньютон и Кант гипотезы выдвигали, без гипотез трудно представить себе процесс научного познания. Важнейшее значение имеют гипотезы на начальных стадиях исследования новой проблемы, когда старые модели не дают результатов. Кроме того, разработка гипотетических конструкций зачастую вносит вклад в развитие теоретических и экспериментальных методов исследования, которые могут использоваться в других областях науки.

Но если сегодня "ненаучные конструкции" (гипотетические и мифические модели) прекрасно чувствуют себя рамках в науки то, что же следует считать "лженаукой"? Этот термин встречается часто, хотя его толкование отсутствует в философской, физической и большой советской энциклопедии. Нет в них и термина мракобесие, которое часто ассоциируется со Средневековьем, однако благодаря образованию, полученному во времена "торжества коммунистических идеалов" представление о Средних веках у нас весьма искаженное.

Оценка истории неоднозначна – она зависит от системы ценностей, которой мы придерживаемся. Существуют и иные оценки Средневековья. Питирим Сорокин, наш соотечественник, изгнанный большевиками в 1922 г., и ставший одним из основателей современной социологии, писал: "Возьмем культуру Средних веков – ее главным принципом и главной истиной (ценностью) был Бог. Все важные разделы средневековой культуры выражали этот фундаментальный принцип, как он формулировался в христианском Символе Веры. Архитектура и скульптура Средних веков были "Библией в камне". Литература тоже была насквозь пропитана религией и христианской верой. Живопись выражала те же библейские темы в линии и цвете. Музыка почти исключительно носила религиозный характер… Философия была практически идентична религии и теологии и концентрировалась вокруг той же основной ценности или принципа, каким является Бог. Наука была всего лишь прислужницей христианской религии. Этика и право представляли собой только дальнейшую разработку абсолютных заповедей христианства. Политическая организация в ее духовной и светской сферах была преимущественно теократической и базировалась на Боге и религии. Семья, как священный религиозный союз, выражала все ту же фундаментальную ценность. Даже организация экономики контролировалась религией, налагавшей запреты на многие формы экономических отношений, которые могли бы оказаться прибыльными (в том числе, на ростовщичество), поощряя в то же время другие формы экономической деятельности, нецелесообразные с утилитарной точки зрения (благотворительность)" [2].

Вернемся, однако, к лженауке, которую полезно разделить на бессознательную, или стихийную лженауку, возникающую в результате заблуждения авторов, и сознательную, связанную с фальсификацией научных данных.

Стихийная "лженаука" часто возникает, когда естественнонаучные методы исследования применяются к объектам, для которых задание измерительных процедур принципиально невозможно, например, к объектам духовного Мiра. (Оторопь берет, когда слышишь, что "ученые измерили массу души, или указали место ее локализации в человеческом теле"). А вот любая новая идея, пусть самая безумная, но остающаяся в рамках Мiра материального, не должна сразу отвергаться (если нет прямых доказательств ее несостоятельности). Вспомним афоризм Н. Бора: "эта идея недостаточно безумна, чтобы быть верной!". Время все расставит по своим местам – безумная идея может перерасти в физическую теорию, а, казалось бы, незыблемая и плодотворная модель – уйти в историю, иногда на время, но чаще навсегда. При этом история знает случаи, когда заведомая лженаука приносила пользу. Например, алхимия – смесь химии, мистики и магии, пользу которой сегодня никто не отрицает, ибо алхимики внесли весомый вклад в химию и медицину.

Однако если есть прямые доказательства научной несостоятельности в какой-либо конструкции, то необходимо уведомить об этом авторов, направляя их на путь истины, вразумляя их, а, не навешивая ярлыки, как это обычно делается. Навешивать ярлыки – многовековая традиция, идущая со времен античности, когда практически все натурфилософы имели свои ярлыки: Гераклит – "баламут", Демокрит – "ерундаклит", Пифагор – "мошенник", Эпикур – "свинья в грязи".

Отличны и причины возникновения стихийной и сознательной лженауки. Стихийная лженаука возникает от излишней убежденности автора в своей правоте и стремления доказать ее всем, не понимая до конца возможностей науки, абсолютизируя их и устремляясь за границы царства естественных наук. Лженаука сознательная возникает в тех случаях, когда человека больше интересует не истинность своих результатов, а желание достичь своих личных целей любыми средствами, в том числе далекими от научных. В сознательной лженауке действия авторов управляются не научными идеями, а чисто мирскими соображения выгоды. Здесь разъяснением несостоятельности не поможешь, в этом случае эффективнее помощь клиническая (увы, бывает), или религиозная – через раскаяние и покаяние.

Увлечением можно объяснить одно из заблуждений Эрнста Геккеля, которого многие и поныне считают великим биологом. В своих публичных лекциях Геккель успешно внедрил в сознание людей идею о родстве всех живых существ, создал филогенетическое древо и генеалогическое древо человека. Для заполнения пробела в основании филогенетического древа Геккель придумал (именно придумал) мельчайшие организмы - Monera - сгустки протоплазмы без ядер, нарисовал и опубликовал их! После того как Томас Гексли сообщил об открытии в пробах ила с морского дна микроскопических организмов и попытался увековечить имя Геккеля в их названии (Bathybius haeckeli), слава пророка некоторое время окружала Геккеля. Увлекаясь все более, Геккель предположил, что эти организмы повсюду на морском дне образуют пену живой материи. Его эйфория продолжалась целых 7 лет, пока корабельный химик не обнаружил, что так называемые мельчайшие организмы, Bathybius haeckelii, представляет собой аморфный осадок сульфата кальция, который всегда образуется при смешивании морской воды со спиртом. Интересно, что это, не вызывающее сомнений опровержение, было попросту замолчано, т.к. Т. Гексли в течение 20 лет (с 1864 по 1884 гг.) фактически контролировал научное общественное мнение Англии.

Геккель вообще был человеком увлекающимся и временами не знал меры в стремлении любой ценой утвердить свое видение биологической эволюции. Ещё одним примером (в этом случае речь идёт уже о сознательной лженауке) может служить биогенетический закон, гласящий, что каждое живое существо в своем индивидуальном развитии (онтогенез) повторяет в известной степени формы, пройденные в процессе эволюции его вида (филогенез) - например, головастики похожи на рыб. Дарвин усматривал здесь общность происхождения. Но решающий вклад в утверждение этого закона внес Геккель, который при этом ретушировал рисунки, иллюстрирующие общность строения эмбрионов собаки и человека, был уличен и понес суровое наказание [3]. Ныне биогенетический закон отброшен наукой, но продолжает жить в умах людей и на страницах школьных учебников, как одно из подтверждений эволюции.

Подтасовка результатов, оговор конкурентов, подкуп чиновников - эти средства получили огромное распространение в постсоветском пространстве, что вместе с падением уровня образования и привело к расцвету магии, астрологии, целительства, и откровенного шарлатанства с целью извлечения средств на заведомо невыполнимые "научные проекты". Для противодействия этим явлениям даже была создана комиссия  по "лженауке" при президиуме РАН [4].

Кому-то может показаться странным, кому-то нет, но в поле зрения комиссии попала и деятельность Русской Православной Церкви, которая однозначно высказывается против магии, астрологии, целительства, тоталитарных сект. К сожалению, у нас имеется группа ученых, которые при каждом удобном и неудобном случае стремятся "лягнуть" РПЦ, христиан вообще, а своих православных сограждан - особенно. Хочется напомнить, что и во времена большевизма властям не удалось совладать с православными людьми, более того, когда пришла лихая година "отец народов" сразу вспомнил свое семинарское прошлое и начал свое знаменитое радиообращение к гражданам СССР словами "Братья и сёстры …". Так что сегодня продуктивнее было бы направить свои усилия не против "проникновения РПЦ в школу и Вооруженные силы, и т. д., а за нормализацию морального климата в учебных заведениях и армии. Ведь сегодня в средней школе вместе с падением уровня образования катастрофически упали нравственные устои – во многих школах прививается неуёмное тщеславие, жажда наживы, процветает воровство, блуд, употребление табака, алкоголя, наркотиков.

Существует в нашей стране и либеральные интеллигенты - образованцы, которым до всего есть дело, но дела их обычно не идут дальше злобной критики, при этом РПЦ – один из любимых объектов их нападок. Поведение сей группы управляется не поиском истины, и не здравым смыслом, а как писал Дж. Максвелл, "гневом, страстью, хитростью, завистью, бешенством, и безумием". От их критических выступлений и публикаций становится не по себе – и не столько от лжи, подтасовок, ярлыков, обмусоливания отдельных фраз, выдернутых из текста и теряющих смысл, намеков и доносов в адрес критикуемых авторов, сколько от той пены бешенства, которой густо покрыты эти печатные помои. И в таких случаях надо следовать Писанию: "Не прикасайтесь к нечистому". Как тут не вспомнишь святителя Филарета, митрополита московского: "гнушайтесь врагами Божьими".

Религия как познавательная система построена, подобно науке, на аксиомах (отметим, что часть религиозных аксиом входят и в фундамент науки). Однако научные аксиомы  - продукт человеческого разума, а поскольку разум правом на истину не обладает, то соответствие научных аксиом наблюдаемой реальности приходит из опыта. Религиозные "аксиомы", которые даны нам Священном Писании и Священном Предании, являются продуктом Божественного разума: "Мы имеем вернейшее пророческое слово… Никогда пророчество не было произнесено по воле человека, а изрекали его Святые Божии человеки, будучи движимы Духом Святым" [2 Петр 1, 21]. Истинность религиозных аксиом принимается на веру без какой-либо эмпирической проверки. В некотором роде можно считать девизом науки слова апостола Фомы: "если не увижу …, не поверю" [Ин.  20, 25], к религии более подходят слова Христа, сказанные им апостолу Фоме: "Блаженны невидевшие и уверовавшие" [Ин. 20, 29].

Многие пророчества требуют толкования, что приводит к потере однозначности их смысла, т.е. к необходимости выбора. И это естественно, поскольку нет в Мiре сем "плодов совершенных, только в веке будущем будет полнота и узрим тайны Божия". А в веке сем "мы отчасти знаем, а отчасти пророчествуем … Теперь мы видим как сквозь тусклое стекло, гадательно.." [1 Кор. 13,10-12].

Можно долго рассуждать о науке и религии, но самое существенное для темы настоящей работы уже сказано – наука и религия являются различными формами веры, без веры ни та, ни другая построены быть не могут.

Анализ научной и религиозной истины

Научная истина – объективное количественное описание модели в рамках заданных физических величин, условий и границ применимости. Например, II закон Ньютона - научная истина. Он количественно описывает поведение модели (материальная точка) в рамках заданных физических величин (масса, сила, ускорение), условий (инерциальная система отсчета) и границ применимости (скорость материальной точки - много меньше скорости света). При невыполнении хотя бы одного из требований (не все величины измеряемы, границы применимости не определены) истина утрачивает статус теории (или закона) и переходит в категорию возможных и принципиально доказуемых истин (гипотез) или возможных и принципиально недоказуемых истин (научных мифов).

Научная истина обеспечивает объективное количественное описание некоторых характеристик объектов или процессов наблюдаемой действительности (материального Мiра). Так законы классической механики, являющиеся научной истиной для описания механического движения материальной точки (модель), способны обеспечить объективное количественное описание реальных объектов материального мира, например, разреженных газов, которые в условиях поставленной задачи можно заменить системой взаимодействующих материальных точек. При этом выбор модели для описания поведения реальных объектов производится субъектом, т.е. субъективен, и потому может быть и ошибочен. С другой стороны тот же реальный разреженный газ можно описать, используя термодинамику, т.е. другую научную истину. В результате сформируются уже два истинных суждения об одном и том же объекте, – какое из них следует выбрать и объявить "окончательной научной истиной" (ведь автоматическое объединение их невозможно, т.к. затрагивает исходные модели)? Возможно, существует и более общая истина, а два истинных суждения, упомянутые выше, представляют собой ее следствия.

 

Дело в том, что аксиоматика, лежащая в основе научных истин, может иметь конечный срок существования, после которого она становится следствием новой системы аксиом. Новая аксиоматика имеет более широкие границы существования и является основой новой научной истины, но при этом старая научная истина в пределах своих старых границ таковой и остается. В процессе исторического развития науки каждая последующая научная истина охватывает более широкий круг объектов, и хотя новая научная истина оперирует все более сложными и обобщенными моделями, модель по-прежнему остается моделью. У нее появляются новая область существования  - границы расширяются, но они остаются, и новые свойства - но "любые физические понятия суть свободные творения человеческого разума, а не определены однозначно внешним Мiром, как это может показаться" писал А. Эйнштейн [5]. Полное снятие границ невозможно, т.к. при этом модель должна описывать Мiр в целом, а это запрещено теоремой Гёделя. Другими словами "качественный скачок" от научной истины к истине о Мiре невозможен.

При определенных условиях научная истина дает и объективное количественное описание явлений реального Мiра, т.е. научную истину можно использовать в практических целях. В эффективном использовании достижений науки на практике и являет себя мощь современной техники. Это понял еще Декарт – в своей книге "Рассуждения о методе" он писал: "Эти основные понятия [физики] показали мне, что можно достичь знаний очень полезных в жизни, и что вместо умозрительной философии … можно создать практическую, с помощью которой, зная силу и действие огня, воды, воздуха, звезд, небес … мы могли бы использовать эти силы и стать, таким образом, как бы господами и владетелями природы".

В решении вопроса о соотношении научной истины и истины о Мiре нельзя обойтись без веры. Есть люди, которые верят, что научная истина тождественна истине о Мiре, другие в это не верят, но есть и те, кто считает, что наука возможно и дает истину о Мiре, но это недоказуемо. Однако для практического использования ни природу научных истин, ни истину о Мiре знать не обязательно. В серьезных курсах физики об этом говорят. Например, в Берклеевском курсе физики: "электрическое поле сообщает пространству локальное свойство, имеющее следующий смысл: если известно значение величины напряженности этого поля в некоторой малой области, то мы знаем без дальнейших исследований, что случиться с зарядом в этой области. Для этого не надо знать, как создано поле". Другими словами – истина о поле может и не быть востребована.

Таким образом, в рамках современных представлений научная истина всегда остается истиной научной и ее соответствие (тождественность) истине о Мiре определяется верой. И сама  наука – форма веры даже в границах своего существования, т.е. в рамках объективного количественного описания материального Мiра.

Однако научное знание в целом не должно ограничивать суммой предметных знаний, непосредственно доступных на опыте и обобщенных в виде научных истин – и это принципиально. Напомним слова одного из творцов новой науки И. Ньютона: "Главная обязанность натуральной философии – делать заключения из явлений, не измышляя гипотез, и выводить причины из действий до тех пор, пока мы не придем к самой первой причине, конечно не механической" [6]. Таким образом, фундаментом любой научной истины является причина "немеханическая", т.е. причина, находящаяся вне границ научного знания и принципиально не подлежащая измерениям. И эта причина определяется верой и имеет субъективную природу.

И. Ньютон, как глубоко верующий христианин, строил науку совместимую с верой в Бога. Он писал своему другу Ричарду Бентли: "… мне хотелось найти такие начала, которые были бы совместимы с верой людей в Бога; ничто не может доставить мне большее удовлетворение, чем сознание того, что мой труд оказался не напрасным" [7]. И "первопричиной" для Ньютона являлся "Властитель Вселенной … - Господь Вседержитель" [8].

Полутора веками позже другому великому ученому, атеисту П.-С. Лапласу  "гипотеза о Создателе" не понадобилась. Но это не помешало ему, веруя (в отличие от Ньютона) в материальную "первопричину" Мiра, использовать ньютоновскую концепцию Вселенной и ньютоновскую механику для создания своей модели Мiра. Согласно модели Лапласа: "состояние Вселенной в данный момент можно рассматривать как результат её прошлого и как причину её будущего. Разумное существо, которое в любой момент знало бы все движущие силы природы и взаимное расположение образующих ее существ, могло бы – если бы его разум был достаточно обширен для того, чтобы проанализировать все эти данные, - выразить одним уравнением движение и самых больших тел во Вселенной и мельчайших атомов. Ничто не осталось скрытым от него – оно могло бы охватить единым взглядом, как будущее, так и прошлое" [9]. Итак, механика Ньютона привела атеиста Лапласа к такой Вселенной, где Бог уже не был нужен.

Такую возможность отлично осознавал задолго до Лапласа еще один гений своего времени, ученый-христианин В. Лейбниц – он и обрушился  на сочинение Ньютона, назвав его антихристианским. И напрасно! Дело в том, что свойства научной модели измеряемы, а процесс измерений не зависит от природы "первопричины". Не зависит от её природы и формальное содержание научной истины. Научная истина, например, II закон Ньютона, имеющая формальное выражение m.a = F, не зависит от природы "первопричины", поэтому ей могут пользоваться и атеисты и христиане, хотя при этом христиане считают, что законы устроены Богом, который все расположил "мерой, числом и весом", а атеисты, что законы природы - внутреннее свойство материи. Поэтому Лаплас и пользовался формализмом Ньютона. Однако результат, полученный в рамках одной модели он обобщил на Мiр в целом, т.е. вышел за рамки науки в философию, а это уже его субъективное мнение, и Ньютон здесь совершенно не причём. Таким образом, "первопричина" определяет не содержание научной модели, а интерпретацию результатов её применения к объектам и процессам реального Мiра.

Реальный Мiр атеизма – это Мiр материи, Мiр, "где звезда и червь убогий равны пред мощью Бытия" (В. Гете). В этом Мiре свойства любых объектов принципиально измеряемы. Другое дело, что иногда это очень сложно, но по сути своей сложность – проблема техническая. Поэтому и существует мнение, что такой Мiр можно описать несколькими уравнениями, которые связывают физические величины (характеристики свойств глобальных моделей). Из этих уравнений далее можно, как следствия, получить уравнения, описывающие поведение более простых моделей.

Теорема Гёделя запрещает научное описание Мiра в целом. Но, во-первых, это современная интерпретация теоремы (сама теорема относится к арифметике). Во-вторых, как и любая теорема, теорема Гёделя действует в области с вполне определенными границами, и потому является истиной только в пределах этих границ. В третьих, в силу её же собственного вывода (для любой непротиворечивой системы аксиом существует утверждение, которое в рамках принятой аксиоматической системы утверждений не может быть ни доказано, ни опровергнуто), постулировать её как конечную истину нельзя. Поэтому сегодня абсолютных запретов нет, и сторонники Лапласа, как и сторонники Ньютона, имеют равные права на свою точку зрения. Разумеется, речь идет о принципиальной возможности описать Мiр несколькими формулами, а не о содержании этих формул, - вряд ли они должны содержать только величины классической механики, как это полагал Лаплас.

В рамках теистического мiровоззрения научному описанию подвластны не все объекты и явления. Для христиан в этом Мiре есть объекты материальные (т.е. наблюдаемые), есть объекты духовные (ненаблюдаемые), и есть материальные объекты, имеющие духовную составляющую (наблюдаема материальная составляющая).

Напомним, что наука создает модели и использует их для объективного количественного описания материального мира путем установления связей между измеряемыми величинами. В естественные науки входит только то, что "дается мерою". При этом среди функциональных связей могут присутствовать связи причинно-следственные. Тогда и причина и следствие должны быть измеряемыми величинами. Пример – все тот же II закон Ньютона, в котором функциональная связь f = m.a является связью причинно-следственной: сила f является причиной ускорения a; при этом и сила и ускорение являются измеряемыми величинами.

Но "дух дается не мерою" и потому его не удается описать в рамках науки. Научные модели в христианском Мiре могут использоваться только при описании материальных объектов, а при описании материальных объектов, имеющих духовную составляющую (человек), - только в тех явлениях, где духовной составляющей можно пренебречь). Так у человека, который "одержимый нечистым духом … разрывал цепи и разбивал оковы … и кричал … и бился … о камни" [Мк. 5, 1, 4 - 5] в рамках науки  можно с заданной степенью точности установить параметры механического движения (скорость и ускорение рук или ног, силы, траектории движения), биохимические реакции, идущие в организме. Но все это представляет собой наблюдаемые следствия невидимой причины. Сама же причина в рамках науки останется недосягаемой.

Таким образом, материальные объекты Мiра (вещество и поле) описываются научными моделями без всяких ограничений, объекты духовные не подлежат естественнонаучному рассмотрению, а вот человек, как объект научного исследования, ограничен своей материальной составляющей. Поэтому описать движение (с объяснением причины) человека как материального объекта, в условиях, когда духовную составляющую его можно не учитывать (например, свободное падение), можно в рамках научной модели. Но вот понять его поведение (причину движения), когда бунтует "дух нечистый, сидящий в нем"- уже не получится. Другими словами, в рамках религиозного бытия не все объекты и явления подвластны научному описанию.

Взаимоотношения науки и религии

"Что можно, а чего нельзя" контролируется "первопричиной". Для христиан – это область богословия. Именно задача богословия определять что разрешено, а что нет. Такая же проблема стоит и перед атеистами, и для ее разрешения они используют материалистическую философию, которая в области естествознания видит свою задачу в том, чтобы не пускать дух в науку. Контроль со стороны "первопричины", несомненно, нужен, иначе возникает соблазн, как писал М. В. Ломоносов,  "…изучать химию по Псалтири" или "измерить волю Божию циркулем". Но надо четко понимать, что первопричины независимы и не могут опровергнуть друг друга. Несостоятельность научной теории не является доказательством дел Божиих, и наоборот – научная истина никак не может служить доказательством отсутствия Бога.

В истории можно указать отдельные периоды, когда контроль осуществлялся очень жестко "вправляя в умы ученых истину" (каждый – свою). Кончалось это зачастую приговором инквизиции, в том числе и для ученых-христиан, не разделяющих официальную доктрину церкви, или приговором суда (ревтройки), в том числе и для ученых-материалистов, не согласных с научным официозом (вспомним, например, разгром генетики). Однако все это – в прошлом и, будем надеяться, безвозвратно.

Контроль со стороны "первопричины" позволяет отказаться от некоторых научных построений, не вникая глубоко в их содержание. Так дарвинизм не может быть принят православными в качестве модели, описывающей реальность, и не столько потому, что дарвинизм не имеет полного опытного подтверждения и никогда не будет его иметь, а, прежде всего, потому, что эта научная модель видит в человеке физико-химическую машину, подчиняющуюся только законам природы и лишенную духовной составляющей. Даже если представить, что когда-нибудь в лаборатории вырастят человека "из бульона" - для верующих христиан это будет всего лишь "биоробот", ибо изначально имеется "табу" со стороны  "первопричины".

Используя библейские тексты о сотворении Мiра, можно попытаться построить соответствующую "теорию". Но такая "теория" не сможет стать доказательством Творения Божия, а будет очередным научным мифом, не противоречащим Библии. Её можно будет развивать, получать различные следствия, в том числе и проверяемые экспериментом, но никогда в ней не проявятся следы Духа Божия. Ещё раз подчеркнем, что в рамках науки "проявление любых следов" - результат измерений, но Мiр сотворен Словом Божьим, а оно измерению не подлежит!  Вспомним И. Кеплера "… с того момента как мы для объяснения прибегаем к идее сотворения [Слову Божиему], прекращается всякое научное объяснение" [10].

Итак, отметим еще раз, что "первопричины" – теизм и атеизм, независимы и равноправны, и право человека свободно выбрать любую из них. Споры на эту тему непродуктивны, а ссылки на авторитеты неуместны – если одни нобелевские лауреаты утверждают, что атеизм вытекает из науки, то другие нобелевские лауреаты исповедуют Христа. Хорошо бы научной элите сначала договориться между собой, прежде чем поучать всех подряд -   "… пора бы это оставить. В настоящее время каждый имеет своё право…" (мы цитируем Булгакова, не только для того, чтобы наши оппоненты могли уподобить нас Шарикову).

Итак, формальное содержание научных истин объективно и не зависит от "первопричины", истинность их ограничена определенными условиями, поскольку речь в них идет о моделях, а не о реальности. А вот возможность использования научной истины для описания природных объектов и процессов определена "первопричиной". "Первопричинами" занимаются богословы и философы, научными истинами – учёные. Взаимоотношение науки и религии определяется ими же (богословами, философами и учёными), и чем теснее они взаимодействуют между собой, тем яснее становится понимание Мiра. При этом особо подчеркнем, что речь идет о взаимоотношениях двух лагерей, двух команд: одну из них составляют  ученые-теисты и богословы,  другую – ученые атеисты и философы-материалисты.

Два лагеря соответствуют двум основным мировоззрениям и сближение их относительно взгляда на Мiр невозможно. Речь может идти только о взаимном уважении друг друга, понимании независимости позиций и права свободного выбора.

Взаимоотношения религии с учебными дисциплинами

Как преподаватели мы обязаны рассмотреть проблему обучения научным дисциплинам. Существуют учебные курсы профессиональной направленности и курсы мiровоззренческой направленности. Цель первых - освоить формализм научной дисциплины для использования его в практике, т.е. освоить теоретические основы курса для решения конкретных задач. В курсах мiровоззренческой направленности, таких как "Концепции современного естествознания", именно мiровоззренческая компонента является главной. Важная особенность таких курсов состоит в том, что их надо согласовывать с мiроощущением каждой обучаемой личности, а оно качественно разнородно, в отличие от профессиональной компоненты, воспринимаемой всеми на одном качественном уровне. Не следует забывать о мiровоззренческой компоненте при изучении многих разделов физики, биологии, медицины.

Мiровоззрение личности определяется системой субъективных взглядов на Мiр, на свое место в нем, на взаимоотношения с другими людьми. Мiровоззрение формируется на базе различных знаний, в том числе и научных, полученных при обучении научным дисциплинам. В рамках мiровоззренческого аспекта конкретные предметные знания получают не для решения задач и проведения расчетов, а для формирования и коррекции собственного взгляда на Мiр.

Научные знания объективны, но их истинность при описании реальных объектов принимается на веру, при этом в рамках профессионального аспекта истинность описания реальности может корректироваться в соответствии с получаемыми результатами путем выбора из альтернативных научных истин. В рамках  же аспекта мiровоззренческого существует еще и свободно выбираемая личностью истинность, связанная с "первопричиной". "Мiр дается, открывается познающему субъекту. Но дается он не с однозначной принудительной, порабощающей необходимостью. Мы должны как бы откликаться на предметные зовы в открывающемся нам, творчески и откровенно совершать выбор. В этом изначальном волевом избрании мы не стеснены безысходно ни нашим врожденным характером, ни наследственными предрасположениями, ни житейской обстановкой. В этом первичном самоопределении – метафизический корень личности, живое средоточие её бытия …И для него одной объективности мало. Мало и недостаточно выключить из картины Мiра субъективные примеси и приращения – мало привести её в отображающее соответствие с какой-нибудь предметностью вообще. Ибо не предметный опыт как таковой, а лишь определенно окачественный предметный опыт, опыт Истины раскрывает и обосновывает познавательную истину" [11].

Для одних опыт истины – это опыт материи, для других – опыт Духа и "третьего не дано". Однако принятие к рассмотрению "Опыта Духа" и "Опыта материи" не означает, что в курс естественнонаучной дисциплины автоматически будут введены философские или богословские предметные знания – их черпают из других источников. Просто учебный материал научной дисциплины, не выходя за рамки конкретной науки, следует излагать так, чтобы и атеисты и теисты, каждый по-своему, смогли, изучив курс, раскрыть и обосновать для себя познаваемую истину. Задача масштабная и полное решение её требует отдельного рассмотрения. Кратко можно остановиться на следующей схеме:

1. ввести  в состав курса достаточно полные сведения о структуре и содержании изучаемой дисциплины (включая и "ненаучный" ее фундамент), цели, задачи, возможности, границы применимости, обоснование достоверности, соответствие реальности и, наконец, ее недостатки, трудности и пути их преодоления. Сегодня в должном объеме такие знания, оформленные в единую систему, давать не принято. Освоение перечисленных вопросов позволит  студентам самим критически осмысливать продукцию научного творчества, отделять "плевелы от зёрен" и анализировать их с точки зрения своей мiровоззренческой позиции;

2. постоянно проводить анализ качества научной продукции на конкретных примерах. Учебный материал, кроме стандартного формализма, должен содержать и информацию критического характера – к какому типу научной модели относится излагаемая научная конструкция (закон, теория, гипотеза, миф), возможности повышения её научного ранга. Необходимо анализировать доказательную базу, указывая сильные и слабые стороны экспериментальных доказательств, применимости данной модели. Сегодня же имеется тенденция называть все научные построения теориями с явно выраженным ореолом их абсолютизации и полного соответствия реальности. У многих наших современников не осталось никаких сомнений, что "Взрыв - Мiру прародитель", "Бульон - живому прародитель", "Обезьяна - человеку прародитель" и т. п. – всё очевидно и доказано наукой. Г. Гегель  в свое время считал, что "замкнутая и сокровенная сущность Вселенной бессильна противостоять мужеству познания: она должна перед ним раскрыться, раскрыть свои сокровища и глубины и дать наслаждаться ими". Сегодня считается, что это свершилось, данных правда не хватает, но это проблемы временные и технические, принципиально все ясно и уже можно наслаждаться. Кого-то такое изложение материала в учебной литературе может быть и устраивает, но у многих вызывает протесты, как тайные, так и явные, доходящие иногда до суда (пример - "обезьяньи процессы" в США и России);

3. необходимо рассматривать альтернативные модели или, по крайней мере, кратко упоминать об их существовании;

4. мощное подспорье в понимании естественнонаучных дисциплин - их история. В современной учебной литературе история естествознания в основном состоит из дат, перечисления открытий и их авторов,  а также легенд о том "как отрекся, но не изменил науке Галилей", "как яблоко упало на голову Ньютона". Как правило, в курсе истории науки присутствуют гневные сентенции по поводу "зверств инквизиции" и страданий великих и не очень великих ученых от церкви, об "ужасах царизма", и т.д. И ни слова о том, что христианское богословие является фундаментом современной науки, что подавляющее число её творцов были христианами. Разумеется, естественные науки, области которых ограничены только природой, могут быть построены и на атеистическом фундаменте. Но исторически сложилось иначе – современное естествознание начало складываться в XVI-XVIII веках, когда вера Христова была неотделима от дел светских, в том числе и науки, построенной на основе христианского учения – по-другому, просто, и быть не могло.

Ньютон не только строил науку, "совместимую с верой в Бога", но и главную цель науки видел в поддержке христианской веры. Он считал, что наука позволяет находить всё новые подтверждения как существования Бога и Божественного сотворения Мiра, так и заботе Создателя о поддержания в Мiре порядка. В своих научных трудах (именно научных -"Оптика") он вопрошает: "… почему природа не делает ничего понапрасну и откуда проистекает весь порядок и красота… Для какой цели существуют кометы и почему все планеты движутся в одном и том же направлении … Каким образом тела животных устроены с таким искусством и для какой цели служат их различные части … Был ли построен глаз без понимания оптики, а ухо без знания акустики? …И если эти вещи столь правильно устроены, не становится ли ясным из явлений, что есть бестелесное существо живое, всё могущее, разумное, которое … видит все вещи, прозревая их насквозь и понимает их вполне" [12]. Во втором издании "Начал"  Ньютон даёт ответы на поставленные вопросы: "Сие управляет Мiром не как душа Мiра, а как Властитель Вселенной и по господству своему должен именоваться Господь Вседержитель" [8].

Позднее практическая польза, даваемая наукой, постепенно отдалила науку от Христианства. Так, по прошествии нескольких десятилетий после работ Ньютона, в середине XVII века Мопертюи ещё считал, что открытый им  принцип наименьшего действия " …оставляет Мiр в постоянной потребности в могуществе Творца и является необходимым следствием из наиболее мудрого употребления этого могущества" [12]. Но уже к концу XVII века Лаплас заявил, что его гипотеза происхождения солнечной системы в Творце не нуждается.

Отделение науки от христианства породило безбожие, а то в свою очередь – в воинствующий атеизм, которому свойственно насильственное навязывание своих идей и оскорбление чувств верующих. Наука XIX-XX столетий стала считаться  несовместимой с религиозным мышлением, а религия  была объявлена "опиумом для народа". Здесь речь о науке идёт уже как о социальном институте. Разумеется, в науке оставались религиозные учёные, но их голос ослаб, особенно в нашей стране, где вера в Бога долгие годы фактически была вне закона. Наука стала подспорьем атеизма, который всячески поддерживал мнение о всесильности науки и ее несовместимости с религиозным мышлением. Считалось, что успехи науки укрепляют позиции атеизма, далее дошла очередь и до христианской нравственности, которая ныне практически игнорируется. Мiр с заметным ускорением пополз к катастрофе. Одними из первых забили тревогу поэты. А. Блок писал:

Век девятнадцатый, железный,
Воистину жестокий век!
Тобою в мрак ночной, беззвездный
Беспечный брошен человек!

Двадцатый век … ещё бездомней,
Ещё страшнее жизни мгла
(Ещё чернее и огромней
Тень Люциферова крыла).

Становится не по себе, как представишь, что написал бы поэт о веке XXI. Мiр на пороге экологической катастрофы, а нравственная катастрофа уже состоялась. Может быть, поэтому сегодня в начале XXI века наблюдается сближение науки и религии, и многие ученые считают, что это нормально и естественно, что так и должно быть. Вот, например, мнение Ч. Таунса (нобелевского лауреата по физике 1964 г. и лауреата премии фонда Темплона за достижения в духовной сфере 2005 г.): "По мере того как мы будем изучать больше, мы выясним больше, и я верю, наука и религия будут идти вместе все ближе и ближе друг к другу" [13].

Абсолютизация "теизма" или "атеизма" приводит в конечном итоге к насилию над личностью в той или иной форме, лишая её права свободного выбора своего Мiра – единственной свободы, данной нам в Мiре материальных оков. Поэтому никакой однополярности не должно быть – должно быть равноправное присутствие, и оно само собой появится в каждом учебном курсе, если будет изложена реальная история науки. Ясно, что в рамках политики государственного атеизма этого нельзя было сделать, но сегодня времена другие.

Цель жизни и выживание человека

С некоторых пор на Западе (а для многих и в России) центральным стал вопрос о выживании человека и человечества в "Мiре Сем". Но "выживание" понимается христианством и атеизмом по-разному.

Атеисты говорят о физическом выживании, имея в виду выживание в условиях стихийных бедствий, экологического кризиса, перенаселения, эпидемий, истощения ресурсов, и т.д., уповая при этом на науку. Но пока наука не является панацеей от бед, предотвратить катаклизмы и не только вселенского или глобального, но и локального масштаба (извержение вулкана, цунами, засуха и наводнение) наука не в состоянии. Предвидеть грядущие катаклизмы тоже не всегда удается.

Кроме того, рекомендации ученых большей частью игнорируются, как только речь заходит о сокращении прибылей, ограничении комфорта или даже роскоши. Об этом нас ежедневно уведомляют СМИ:

- в городе N фабрика (в погоне за прибылью) слила неочищенные отходы в городской водозабор;

- в заповеднике М (для удобства жителей элитного поселка) вырублены вековые деревья и построена современная дорога с бензозаправкой и биотуалетом;

- в городе N построена гостиница для животных по образу и подобию пятизвездного отеля;

- в городе М открыто кладбище для животных с залом прощания, музыкой, кремацией и установкой памятников.

Красиво жить не запретишь, но такая жизнь и самоограничение – вещи несовместимые.

Что тут говорить об ограничении выбросов в атмосферу. Хотя изменения климата видны в Европе и Северной Америке невооруженным глазом, необходимость переоборудования или сокращения вредных производств откладывается до лучших (на самом то деле до худших) времен. Так, что проекты, связанные с самоограничением, на сегодня и ближайшее будущее следует отнести к разряду утопических.

Утопичность самоограничения определена законами природы, которые для атеистов представляются единственно возможными истинами. Согласно такому взгляду на Мiр человек – случайный продукт природы, а природа сама по себе цели не имеет и о самоограничении ей ничего не известно. Авторитеты науки атеистических взглядов это прекрасно понимают. По словам нобелевского лауреата по физике С. Вайнберга  появление человека "довольно абсурдное следствие  цепи случайностей, начавшейся в первые три минуты после Большого Взрыва". Некоторые современные биологи увидели  цель существования человека, в том, что он представляет собой механизм, созданный генами для обеспечения их воспроизведения. По сути, это мнение становится постулатом современной атеистической науки. Однако от Мiра, в котором нет ничего кроме материи и не стоит ожидать иного. Даже  философы атеисты признают, что в таком Мiре "дом для души можно построить лишь на жестком фундаменте безысходного отчаяния" (Б. Рассел).

Природа устроена так, что для всех форм жизни имеет место избыточное накопление в различных формах (в том числе и в виде материальных эквивалентов, например, материальных благ). Интуитивно, это ясно: если энергии меньше, чем нужно – не выживешь, если ее ровно столько, сколько необходимо для выживания, то имеется сильная зависимость от изменения внешних условий, если энергии больше чем надо – не зависишь от непредвиденных изменений внешних условий.

Однако если каждый копит избыточно, а общее  количество энергии и различных ее материальных эквивалентов в Мiре ограничено (именно этот материальный Мiр является для человека единственным источником его энергетических потребностей), то основным законом в Мiре природы становится "борьба за существование" на всех уровнях живого: от букашки до человека. При этом "борьба за существование" - борьба без правил, ибо в рамках материального Мiра никакого контроля за  правомерностью действий нет и быть не может. И потому "один в семи комнатах расселся, штанов у него сорок пар, а другой шляется, в сорных ящиках питание ищет", а любые попытки ввести какие-нибудь правила, основанные на понятиях "добра" и "зла", обречены на провал. В Мiре материи нет понятий "добра" и "зла", и введение правил "борьбы за существование"– это попытки разума изменить законы природы, разума, который по понятиям материалистов сам является продуктом природы и должен подчиняться ее законам. Вспомним Евангелие - "Всякое царство, разделившееся само в себе, опустеет, и всякий город или дом, разделившийся сам в себе, не устоит" [Мф. 12, 25].

Нам, жившим в СССР, где пытались перекроить законы природы вводом различных ограничений в виде кодексов (кодекс строителя коммунизма), норм (трезвость – норма жизни) и лозунгов (генетика – продажная девка империализма), - это хорошо известно. Природу не обманешь, попытки обойти ее законы потерпели крах, и сегодня у нас в России самое передовое по меркам природы общество, ибо таких темпов накопления материальных благ отдельными его членами нигде в мире больше нет. Такая ситуация имеет место не потому, что удачливые накопители – люди талантливые и образованные, или наоборот злодеи, - нет они обычные дети природы, живущие по законам природы, и только по законам природы, ибо в природе иначе преуспевать невозможно.

Детьми природы, ведущими беспрестанную "борьбу за существование" населены и страны "демократического мира", несмотря на демагогические заверения в преданности "общечеловеческим ценностям" и "правам человека". Иначе как звериной психологией можно ли объяснить, что "самое демократическое в мире" государство истребило 10 млн. индейцев, развязало работорговлю в невиданных масштабах, сбросило атомные бомбы на Японию, применяло напалм во Вьетнаме, развязало бойню в центре Европы, бомбило мирных жителей в Сербии, Афганистане, Ираке, теперь примеряется к Ирану? А чего стоит фашистская идея "золотого миллиарда", возведенная фактически в ранг глоболистской идеологии?

Более того, с точки зрения материализма природа была до живого, и останется природой, когда живого не будет. В природе человек – всего лишь один из многих представителей материального Мiра, состоящий только из атомов, как и другие объекты этого Мiра, хотя он и имеет разум, способный оперировать абстракциями. Сохранение живой природы, в том числе и выживание человека, не является целью существования материального Мiра - в его  арсенале таких законов нет. Были динозавры – и нет их, были мамонты – и нет их, были люди - …

Итак, природа гарантировать выживания человеку не может, и разум человеческий здесь ничего не изменит, ибо он не в силах изменить законы природы. Поэтому в рамках науки человек сегодня никаких гарантий выживания не имеет. А вот религия дает правила, открывающие человеку пути его выживания, правда выживание понимается иначе - как выживание духовное. При этом законы природы не отменяются, естественное сохраняется, но преображается по Его (Бога) воле "ибо все Он и всё Им", и потому управляется Его законами, в которых главное вера в Него, в Его всесилие, в Его помощь людям: "По вере вашей воздастся вам", "Если будете иметь веру…, то если и горе сей скажете: поднимись и ввергнись в море – будет" [Мф. 21, 21].

Подчеркнем еще раз, что в рамках науки выводы относительно будущего человечества следуют из глобальных моделей, истинность которых, в конечном счете, принимается на веру, и в этом смысле речь идет об одном из возможных вариантов-сценариев. Не исключено, что будут созданы и другие научные сценарии, в которых появятся гарантии выживания человечества. Вообще говоря, такие сценарии есть и сегодня, но они не противоречат вышеизложенному, поскольку опираются на идеи,  что "человечество не останется вечно на Земле, а покинет ее в поисках нового пристанища". Однако рассматривать подобные варианты в ближайшей и не очень ближайшей перспективе непродуктивно. Стоит ограничиться теми из них, в которых человечество пребывает на Земле до той поры, когда "времени уже не будет". Сегодня будущее, лежащие за естественными пределами личной жизни, вообще мало кого интересует, иначе люди не вели бы себя в соответствии с известным тезисом "после нас хоть потоп". Каждый живет сегодня и хочет гарантий на ближайшее будущее, но, увы, от науки таких гарантий получить нельзя.

Христианство говорит о выживании духовном, рассматривая земную жизнь как временную, отведенную для подготовки к жизни вечной. Но что временное в сравнении с вечным? Поэтому о физическом выживании в христианском Мiре речь не должна идти. Здесь всё предопределено, ибо "сей Мiр во зле лежащий" нуждается в преображении и ?секира уже готова? - только о времени том не знает никто, кроме Отца небесного.

Однако слышны  голоса о выживании физическом на христианском западе и об этом приходится лишь сожалеть – христианская прежде Европа ныне находится в постхристианском пространстве и почти целиком потеряла духовность. Поработил западный мир "золотой телец", в том числе в лице неуемной гордыни, посредством, прежде всего, комфорта и роскоши. И вроде бы – нам-то какое дело до Европы, у нас своих проблем – тьма, каждому своё, но Европа для многих наших соотечественников предел мечтаний и пример для подражания. При этом они не только сами хотят стать "истинными европейцами"  (это их право), но таковыми хотят сделать всех без разбора, и, главное, без спроса.

Следует отметить, что Европа действительно важна для России, вспомним слова Ф.М. Достоевского: "нам от Европы никак нельзя отказаться. Европа нам второе отечество". Но задача наша не безумно поклоняться ей как язычники своему тельцу, а добиваться гармоничного синтеза европейских элементов и родной почвы, ибо это совершенно разные объекты. "Да, их [европейцев] жизнь так устроилась. А мы в это время великую нацию составили. Азию навеки остановили, перенесли бесконечность страданий, сумели перенести, не потеряли русской мысли, которая Мiр обновит, а укрепили её, наконец, немцев перенесли, и всё-таки наш народ безмерно выше, благороднее, честнее, наивнее, способнее, и полон другой – высочайшей христианской мысли, которую не понимает Европа с её дохлым католицизмом" - так писал всё тот же Ф.М. Достоевский в XIX веке. Но пришёл XXI век и та же проблема: то же навязывание России европейского духа. Смысл навязывания объяснил видный богослов прот. Г.В. Флоровский: "….разрешение русской проблемы они видят в том, чтобы превратить самих себя и весь русский народ в обывателей и дельцов… Культурный пафос у наших оппонентов только на словах, в душе они – глухие обыватели. Их мнимое преклонение перед Европой лишь прикрывает их глубокое непонимание и неуважение к её трагической судьбе"  [14].

Сегодня XXI век, но проблема остается! Возможно, что решения её для нас вообще не существует, и она дана каждому из нас как испытание Господне при выборе своего пути, куда идти – к западному тельцу или в отеческое православие, ибо сегодня только православие в целом не утеряло своего христианского призвания. (Так, в канун третьего тысячелетия силами телекомпании BBC было опрошено 103 представителя англиканской, методистской и католической церквей, из которых только 3 верили в Библейское Творение и 90 не верили в реальность существования Адама и Евы). Поэтому далее речь пойдет о православных традициях и взглядах, отнюдь не в противопоставление себя западному христианству, а потому, что живем мы в православной стране и эти взгляды нам ближе и понятнее.

Согласно христианству человек создан по образу и подобию Божиему, и цель человеческой жизни, по словам преп. Серафима Саровского – стяжание Духа Святого, т.е., выражаясь более понятно для мирского человека, в стремлении к совершенству, в стремлении достигнуть и поддерживать себя на таком уровне образа Божия, чтобы возможным стало соединение с Богом. А физическое выживание отдельного индивидуума необходимо ему, чтобы найти дорогу в царство Божие, открытое для каждого человека, ибо "всегда при дверях оно".

Здесь отчетливо видна ключевая проблема образования, задачей которого в христианском мире и считалось придание человеку образа Божия, а не накопление знаний и превращение человека в тщеславного всезнайку. Весьма к месту напомнить здесь мысль нашего великого соотечественника Д.И. Менделеева: "Знание без образования – меч  в руках сумасшедшего".

Ныне задачи образования упростились, министерство сводит их к тиражированию менеджеров - бакалавров и магистров. Но следует помнить, что Великую Россию с ее тысячелетней историей создали не менеджеры, не юристы, не экономисты и не психологи. Все эти менеджеры и пр. необходимы в обществе потребителей, которое, по существу, может производить как конечный продукт только отходы человеческой деятельности, разоряя недра и губя природу для удовлетворения потребностей "золотого миллиарда", ибо потребности эти недалеко выходят за рамки животных инстинктов. Но ведь и "человек - просто кусок дерьма, случайно появившийся в мире, неизвестно для чего живущий и бесцельно исчезающий" - так от имени якобы науки глаголет известный атеист и борец за  "чистоту науки", борец против изучения нашими детьми "Основ православной культуры".  Вот теперь многое становится ясно.

 

Л И Т Е Р А Т У Р А

1. Амбарцумян В.И. "Наука и религия". 1959 . №1. с. 12.
2. Митрополит Иоанн // Русская Симфония.  СПб.: Царское дело. 1998. с. 403.
3. Й. Тейлор // В умах людей. М.: Гуманитарий. 1996.
4. Э. Кругляков // Ученые? с большой дороги. М.: Наука. 2001. 320 с.
5. А. Эйнштейн.  М.: Наука. 1967. т.4. с.379.
6. И. Ньютон. // "Оптика". Гостехиздат. 1954.

7. М. Клайн // Математика. Поиск истины. М.: Мир. 1988. с. 239
8. И. Ньютон // Мат. нач. нат. фил.  Собр. Трудов. Акад. А.Н. Крылова. М.-Л.: Изд. АН СССР. 1936. т.7.
9. М. Клайн // Механика. Поиск истины. М.: Мир. 1988. с. 266.
10. Библия для саморазвития, 1907, №1. с. 65.
11. Г.В. Флоровский // Париж. Путь. №4. 1926.
12. В.В. Ильин // Теория познания. М. МГУ. 1994. с. 92.
13. Ч. Таунс //Журнал прикладной метафизики. М. №1. 2006. с.31.
14. Г.В. Флоровский // "Окамененное бесчувствие". Париж.: Путь. №2. с. 130-131.1926.

 


 


Страница 1 - 3 из 3
Начало | Пред. | 1 | След. | Конец | По стр.

© Все права защищены http://www.portal-slovo.ru

 
 
 
Rambler's Top100

Веб-студия Православные.Ру