Теория естественного права в трудах Самуила Пуфендорфа

Статья, полностью опубликованная в журнале «Историческое образование» (№2, 2014)

Теория естественного права имеет давнюю историю и своими корнями уходит еще в античные времена. Но полное звучание эта теория получила намного позднее — в XVII веке, на фоне все более торжествующих принципов равенства всех людей, свободы, идеалов свободной личности и прав человека. В свою очередь, сама теория естественного права оказала решающее значение на развитие европейского сообщества XVII–XVIII вв., став теоретической основой североамериканской конституции и большинства европейских, а творцы и теоретики этой теории — Г. Гроций, Т. Гоббс, Дж. Локк, Х. Томазий, Х. Вольф и др. — были поистине властителями умов европейских жителей в течение многих десятилетий, заметно повлияли на возникшее в XVIII в. Просвещение, да и сегодня их идеи в той или иной степени продолжают сохранять свою актуальность.

Одним из создателей теории естественного права, наряду с уже названными, был немецкий историк и юрист Самуил Пуфендорф (1632–1694) (Samuel Pufendorf, Samuel von Pufendorf, Samuelis Pufendorfii). Он родился в Дорф Хемнице в семье протестантского проповедника. С 1650 г. Пуфендорф учился сначала в Лейпцигском, а позже (с 1656 г.) в Йенском университете, где изучал международное право и математику, внимательно знакомился с трудами Декарта и, особенно, Гуго Гроция. Именно в университетские годы у него сформировался рационалистический взгляд на окружающий мир.

Вскоре после завершения учебы Пуфендорф поступает на службу к шведскому посланнику при датском дворе. Тогда же он пишет свой первый юридический трактат «Elementorum jurisprudentiae universalis», который был опубликован в 1660 г. в Гааге. В 1661 г. курфюрст Пфальцский пригласил Пуфендорфа занять первую в Германии кафедру естественного и международного права в Гейдельбергском университете. Затем жизнь С. Пуфендорфа оказалась надолго связана со Швецией: с 1670 г. он был профессором естественного и международного права в Лундском университете, а через несколько лет стал историографом и советником при шведском королевском дворе. В «шведский период» он написал и издал большинство своих юридических и исторических сочинений, а в 1684 г. за большие заслуги перед Швецией был удостоен титула барона. С 1686 г. и до конца жизни Пуфендорф занимал должность историографа и государственного советника при дворе прусского короля Фридриха Вильгельма.

Самуил Пуфендорф является автором многих исторических и юридических трудов, хорошо известных в Европе во второй половине XVII — первой половине XVIII в. Первую всеевропейскую известность Пуфендорфу принес памфлет на конституцию Германской империи «De statu Imperi Germanici», написанный им под псевдонимом Северина де Монзамбано (1667 г.). Наибольшей популярностью в XVII–XVIII столетиях пользовались три произведения немецкого ученого. В первых двух — «De jure naturae et gentium» (1672 г.), «De officio hominis et civis juxta legem naturalem» (1673 г.) — излагались основные положения теории естественного права, третье — «Einleitung zu der Historie der Vornehmsten Reiche und Staaten, so itziger Zeit in Europa sich befinden» (латинское издание вышло под названием «Introductio ad Historiam Europeam») (1684 г.) — представляло собой первое в Новое время обстоятельное изложение истории европейских стран. И эти три, и другие сочинения Самуила Пуфендорфа неоднократно переиздавались как на латыни, так и в переводе на многие европейские языки.

Знали и по достоинству оценивали С. Пуфендорфа и в России. Инициатором издания трудов немецкого ученого на русском языке был сам император Петр I. Например, направляя для перевода книгу С. Пуфендорфа, Петр писал, что в этой книге имеются два трактата: «…Первый о должности человека и гражданина, другой о вере христианской, но требую, чтобы первый токмо переведен был,… и прошу, дабы не по конец рук переведена была, но дабы внятно и хорошим штилем» [1]. Известен также факт, когда Петра не устроило извлечение русскими переводчиками из книги Пуфендорфа «Introductio ad Historiam Europeam» нелестного мнения автора о русских, и император потребовал восстановить текст оригинала в полном объеме [2]. Книги Пуфендорфа на латыни, на немецком и русском языках имелись практически во всех крупных российских личных библиотеках в первой половине XVIII в. Более того, как показывает сохранившийся каталог библиотеки князя Д.М. Голицына, помимо официальных переводов, в России предпринимались самостоятельные переводы трудов немецкого мыслителя, которые хранились в рукописях [3].

Творчество Самуила Пуфендорфа вызывало постоянный интерес у зарубежных исследователей. Изложение и дискуссионное осмысление взглядов С. Пуфендорфа можно найти уже в различных сочинениях второй половины XVII в., т.е. вышедших еще при жизни мыслителя [4]. Большое число работ, в которых анализируются его юридические и исторические воззрения, написано за последующие триста с лишним лет. Можно сказать, что на сегодняшний день сложилась настоящая школа исследователей творческого наследия Самуила Пуфендорфа [5].

В отечественной дореволюционной исторической и историко-правовой литературе существовало несколько работ, в которых достаточно обстоятельно исследовались взгляды С. Пуфендорфа [6]. Нужно отметить, что особенный интерес идейное наследие немецкого ученого вызывало во второй половине XIX в. в рамках «возрожденного естественного права» — своеобразного направления в российской правовой мысли, идейные выразители которого, в связи с политическими веяниями своего времени, вновь обратились к теории естественного права [7]. В свою очередь, советских исследователей творчество Пуфендорфа практически не интересовало, можно указать лишь отдельные параграфы в обобщающих работах, а также отдельные главы в диссертационных исследованиях, где в той или иной степени рассматривается его толкование теории естественного права [8]. Только в последнее двадцатилетие появились отдельные специальные работы, посвященные изучению политико-правовых и историко-философских воззрений С. Пуфендорфа [9].

Уже говорилось, что произведения С. Пуфендорфа публиковались в России в XVIII веке. Трижды выходила книга «Введение в историю Европейскую» и один раз «О должности человека и гражданина по закону естественному» [10]. Автором статьи была проведена работа по сверке русских переводов с оригиналами на латинском и немецком языках. При проверке первого перевода исторического исследования Пуфендорфа — «Введение в гисторию Европейскую», — сначала сверялся латинский перевод с немецким оригиналом, а затем уже русский перевод с латинским. Это было вызвано тем, что переводчик — Гавриил Бужинский — использовал в качестве источника издание этой работы Пуфендорфа на латыни в переводе И.Ф. Кремера [11]. Сверка перевода книги «О должности человека и гражданина по закону естественному» проводилась по изданиям на латинском языке [12]. Нужно отметить, что первоначальный перевод этой книги на русский язык осуществлялся в Синодальной типографии справщиком И. Кречетовским, а затем был выверен Г. Бужинским.

Результатом проведенной сверки можно считать вывод о том, что русские переводы сочинений Пуфендорфа в достаточной степени соответствовали оригиналу (в том числе второй перевод исторического исследования С. Пуфендорфа, который вышел в двух томах в 1776–1777 гг. под названием «Введение в историю знатнейших иностранных государств» и был результатом коллективного труда переводчиков Б.А. Волкова, В.И. Костыгова и А.Я. Поленова). Впрочем, к примеру, тот же Г. Бужинский не стремился к абсолютно дословному переводу, а старался объяснить «темные места» доступно и понятно русскому читателю, что было общепринятым правилом для русских переводчиков первой половины XVIII века [13]. Таким образом, можно заключить, что вполне правомерным представляется цитирование отдельных положений из трудов С. Пуфендорфа по отечественным изданиям XVIII в., наряду с цитированием по латинским или немецким оригиналам, как это и делается в данной статье.

***

Европейские мыслители XVII — первой половины XVIII вв. в своих теоретических разработках на первый план выдвигали проблему свободы личности, стремились утверждать в общественном сознании идею свободного человека. Однако в те времена отдельная личность еще не мыслилась абсолютно независимой, самодовлеющей величиной. Наоборот, мыслители этого периода искали формы сосуществования личности и общества, определяли условия, при которых бы максимально возможно осуществлялись права всех членов общества, а само общество функционировало бы без серьезных социальных потрясений. Такой подход, помимо проблемы прав личности, неизбежно заставлял осмысливать и проблему обязанностей той же личности. Поэтому в размышлениях европейских ученых XVII — первой половины XVIII вв. тема обязанностей человека звучала постоянно. Обычно выделяли три основные группы таких обязанностей: перед Богом, перед окружающими и перед самим собой. Однако иерархия обязанностей менялась в зависимости от времени жизни того или иного мыслителя, от радикальности его настроений и т.д.

Самуил Пуфендорф был одним из первых в Европе, кто начал продумывать механизм существования общества и механизм существования человека в обществе с рационалистических позиций, в точки зрения «естественного права». Именно поэтому одна из самых знаменитых его книг так и называется «Об обязанностях человека и гражданина по закону естественному» (в русском переводе XVIII века — «О должности человека и гражданина по закону естественному»). Обычно этот труд рассматривается как юридический, да и сам Пуфендорф считается прежде всего юристом и, во вторую очередь, историком. Но стоит помнить, что во времена Пуфендорфа юридические вопросы имели историко-политическое звучание, ибо в своих теоретических выкладках юристы того времени в свойственных им понятиях и категориях определяли место личности в обществе, а, значит, решали именно философские, социальные и политические проблемы.

В чем же заключалось своеобразие историко-политической концепции С. Пуфендорфа? П.И. Новгородцев, характеризуя воззрения Пуфендорфа, Х. Томазия и Х. Вольфа, писал, что «главной теоретической заслугой рассматриваемых писателей следует признать утверждение рационалистической методы» [14], то есть развитие и распространение рационалистического мировоззрения. Но при этом нельзя забывать, что само это новое мировоззрение его создателями мыслилось не столько как противопоставление традиционному христианскому вероучению, сколько как развитие христианского миропонимания, приспособление его к новым историческим условиям.

Вот и в центре всей мировоззренческой системы С. Пуфендорфа стоит Бог — сверхъестественная личность, которая является первопричиной всего сущего: «Бог есть непостижимое некое первейшее существо, от которого вся вселенная начало имеет...» [15] («Deum existere, i.e. revera dari Summum aliqod & primum Ens, abs quo hoc universum dependeat» [16]). Несколько ниже Пуфендорф отмечает, что Бог — это «крайнейшая всех вещей вина» [17] (т.е. первопричина всего, ср.: «summa rerum omnium causa» [18]). Затем Пуфендорф вступает в полемику с пантеистами и деистами, с теми, кто считает первопричиной природу, «светила» или «Душу Мира», утверждая, что все эти мнения — лишь неправильные толкования сущности Бога (еще более неправы те, кто считает возможным существование множества богов). Возражая всем возможным оппонентам, С. Пуфендорфа с полнейшей убежденностью пишет, что Бог, как Правитель и Создатель мира и всего рода человеческого, обладает абсолютным совершенством, а человеческий разум не способен осознать хоть какие-то несовершенства в Господе. Как следствие, познание Бога заключается человеком в признании Божественной бесконечности и величия [19].

Впрочем, анализируя религиозные представления С. Пуфендорфа, необходимо помнить, что он был выходцем из среды реформированного духовенства, а четыре его ближайших родственника были священниками лютеранско-евангелического вероисповедания. В свое время Е. Вольф уже обращал внимание на этот факт и отмечал, что реформаторская среда наложила отпечаток на формирование личности будущего ученого [20]. В самом деле, Пуфендорф в своих рассуждениях на религиозные темы оказывается вполне законопослушным лютеранином-евангелистом. Именно поэтому, он всегда оставался вполне религиозным человеком, а если и критиковал Церковь, то именно католическую Церковь, но не Церковь как религиозную организацию вообще. Причем это была критика католичества с протестантской точки зрения, хотя и довольно рационалистическая по методологии. Этот момент хорошо заметен в исторических работах Пуфендорфа, в частности, во «Введении в гисторию Европейскую», одна из глав которой полностью посвящена критике католичества и католической Церкви.

В спорах католиков и протестантов Пуфендорф целиком на стороне последних. Так, с протестантских позиций Пуфендорф относился к претензиям римских пап на светскую власть. Отрицая эти претензии, Пуфендорф подчеркивал, что папа — лицо духовное и не должен быть «отягощен» светскими страстями. Кроме того, он выражает свое полное одобрение идеям и деятельности М. Лютера, указывая, что в полемике с католиками Лютер опирался на Разум и Священное Писание, а противная сторона «утверждалась» только на авторитете и силе римских пап и Церкви: «A Luthero Ratio & Sacra Volumina stabant: Tecelius, quod ad Pontificts & Ecclesiae autoritate diceret» [21]. О том же говорится и в немецком издании этого сочинения: «Nach dem nun Lutherus die Schrifft und Vernunft auff seiner Seite hatte, wuste sein Gegen-Part nichts anders vorzubringen, als daßer sich auf des Pabsts und der Kirchen Autorität beruffte» [22]. В данном случае цитирование производится по латинскому и немецкому изданиям этого сочинения Пуфендорфа, потому что в переводе на русский язык в этом месте по каким-то причинам опущено понятие «разум» («Ratio», «Vernunft») и получалось, что Лютер опирался только на Священное Писание [23]. Использование же Пуфендорфом понятия «разум», как равного Библии по своему значению источника истинного знания, важно для понимания его рационалистического мировоззрения.

Соответствующим этим протестантско-рационалистическим убеждениям оказываются и представления С. Пуфендорфа о человеке. Когда он рассматривает взаимоотношения души и тела в человеке, то однозначно утверждает: душа есть «владетель», ибо вложена в человека самим Господом, а тело — «служитель», «вместо орудия». При этом главной заботой человека должно быть попечение о собственной душе, «нежели о теле»: «…Человек состоит из двух частей, души и тела, из которых едина есть яко владетель, другая яко служитель, или вместо орудия. И тако душевное повелителство, и телесное послушание употребляем. А хотя и о обоих тщание долженствуем имети, обаче вящшее о души, нежели о теле» [24] («Porro cum homo constet duabus partibus, anima & corpora, quarum illa rectores, hoc ministry aut instrumenti vicem subit, sic ut animi imperio, corporis servitio magis utamur: utriusq; quidem cura, sed illius tamen praecipue adenda» [25]).

«Тщание о душе» состоит прежде всего в необходимости познания души, т.е. божественной составляющей человека, «да бы о Бозе Создатель и Хранитель сея вселенная, все то знал и разумел… В том бо познании не токмо началнейшая человеческая должность состоит; но оное есть аки основание всякаго добра, которое другим творити долженствуем, и основание есть того покоя, которым умы и совести человеческия внутрь услаждаются». При этом Пуфендорф довольно резко выступает против сторонников атеизма, эпикурейства, стоицизма, а также приверженцев механистического мировоззрения [26]. Истинное же знание человека о самом себе заключается в понимании того, что «он не от себе самаго есть, но от высочайшего начала бытие свое имеет: и яко болшими даровании обогащен есть, нежели иные безсловесные скоты, которыя около себе видит: и яко он не токмо един, и не в себе токмо самому рожден, но яко часть есть рода человаческаго, от котораго познания увидит, что он власти Божией подчинен есть, и по силе даров себе данных Богу и содружеству человеческому обязан» [27].

Познание души осуществляется с помощью ума, которому Пуфендорф, как рационалист, отводит особенную роль в деятельности души — с помощью ума человек не только познает себя, но и сдерживает волю, свои потребности и желания: «Волю и хотение тако укрощати должен, да бы разсуждение не предваряли, но да бы оному последствовали, и повеление ума да бы не противилися» [28]. Именно этот путь ведет к полному душевному благополучию.

По мнению С. Пуфендорфа, умение сдерживать свои потребности, жить в соответствии с интересами человеческого общества и составляют главное существо «естественного закона»: «Сего же содружества законы, которыя научают како себя управляти должен, дабы полезный член содружества человеческаго был, именуются законы естественныя» [29] («Huijs socialitatis leges, seuquae docent, qomodo quis sese debeatgerere, ut commodum societatis humanae membrum existat, vocantur leges naturalis» [30]).

В этом определении «естественного закона» у Пуфендорфа появляется вторая, после идеи Бога, основная идея его мировоззрения — идея «общей пользы», «благонравного» существования человеческого общества («societatis humanae», или, как переводили это понятие в XVIII веке в России — «человеческаго содружества»). На это уже обращали внимание исследователи. В частности, Х. Денцер писал по этому поводу: «Цель естественного права по Пуфендорфу состояла в том, чтобы все правовые отношения, которые возникают между людьми из разных сословий привести в единую систему, на основе естественного познания, с помощью разума… Право для Пуфендорфа — это не столько признаваемое Гоббсом притязания индивида на всё, сколько следствие обязательств общественной жизни. Индивид не является абсолютной ценностью…» [31].

Конечно, Пуфендорф пишет о том, что человек должен искать пользу для себя, но в первую очередь он подчеркивает другую сторону человеческой сущности — его общественную природу: «Откуду известно есть, яко основательный закон естественный, сей есть, дабы человек елико может имел и хранил содружество… Отсюду разумети надлежит, все что до сохранения онаго содружества всеконечно есть потребное, тое законом естественным установлено, а что оное возмущает и прерывает, тое возбранено тем же законом. Прочия же заповеди суть токмо аки подпомога сим общим законом, которыя сам разум естественный человеком природный показует» [32] («His positis adparet, fundamementalem leges naturalem esse hanc: Cuilibet homini quantum in se colendam esse socialitatem… Omnia quae ad istam socialitatem necessario & in universum faciunt jure naturali praecepta; quae eande turban aut abrumpunt, vetita intelligi. Reliqua autem praecepta sunt tantum velut subsumtiones sub hacce generali lege, quorum evidentiam lumen illud naturale hominibus insitu insinuat» [33]).

Вслед за этим следует оговорка, связанная как с религиозными представлениями Пуфендорфа, так и с возможным обвинением его в покушении на Божественные Промысел: «Сия же заповеди хотя и явную имеют пользу, обае да бы оныя силу закона имели, потребно есть предпознать, яко есть Бог, и своим Промыслом вся управляет, и яко от него роду человеческому положено, да бы таковыя ума объявления, аки законы от самаго его силою природною ума объявления сохраняли» [34]. Видимо, Самуил Пуфендорф чувствовал определенное противоречие в собственных рассуждениях о границах Божественного Промысла и законов существования человеческого общества, и потому стремился найти некий баланс во взаимоотношениях божественного и человеческого в общественной жизни. Подобное противоречие характерно для всех мыслителей Нового времени, однако Пуфендорф был одним из первых в Европе, кто попытался решить эту проблему в положительном ключе, поэтому вполне понятна аккуратность и продуманность его рассуждений, а также многочисленные оговорки.

Законы, на основе которых существует человеческое сообщество, С. Пуфендорф делил по происхождению на «божественные» и «человеческие» («divinam & humanam»), а по содержанию — на «естественный» и «положительный» («naturalem & positivam»). При этом «естественный закон» дарован Богом, а «положительный» — закон, установленный самими людьми. Чуть ниже Пуфендорф уже окончательно уточняет свое определение: «Закон Божий есть инный естественный, инный положительный. Человеческий же закон всякой кратко разсуждая, есть положительный» [35] «Est autem lex divina alia naturalis, alia positiva. Humana autem omnis, presse accepta, positiva est» [36]).

На основании двух своих основных идей С. Пуфендорф определял и обязанности человека, положенные ему по «естественному закону». На первое место он ставил обязанности человека перед Богом. Сюда он относил «внешнее почитание» — молитвы, и «внутренне почитание» — любовь к Богу, надежда на Него, страх Божий. Пуфендорф вообще уделяет много внимания этим обязанностям, почитая их за самые главные для человека [37].

Вторая по важности группа «обязанностей» — перед другими людьми, которые, по убеждению, немецкого мыслителя, происходят от «обязанностей» перед Богом, иначе «содружен не был бы человек, аще бы не был обучен богознания» [38]. Пуфендорф перечисляет три основных принципа отношения к другим людям, без которых не может жить человек, три, как писали русские переводчики, «должности всякаго ко всем». Первая — «что бы не обидети другаго» («ne quis alterum ladat») [39]. Вторая «должность» — «да бы всяк другаго человека имел и почитал, аки естественно себе равнаго, или равно яко человека». Суть этой «должности» Пуфендорф формулирует в виде афоризма: «Я не пес, но равно человек, как и ты» («Vt qiusq; alterum hominem astimet atq; tractet, tanquam naturaliter sibi aqualem, seu ut aque hominem»; «Utique non canis sum, sed aeque homo atque tu») [40]. Третья «должность» — «да бы всяк о другаго пользе и ее умножении елико может имел попечение» («Ut qulibet alterrius utilitatem, quantum commode potest, promoveat») [41].

Приступая к объяснению «обязанностей» человека перед самим собой, Пуфендорф несколько раз оговаривает, что эти «обязанности» определяются первыми двумя: «…Должности человека до себе самаго от богопознания и содружества совокупно происходят» («Officia autem hominis erga seipsum ex religione & socilalitate conjunetum promenant») [42].

Это опять же очень характерная для Пуфендорфа черта, когда личные обязанности человека ставятся ниже обязанностей перед Господом и человеческим обществом. По сути дела, ту же мысль он повторяет и тогда, когда начинает перечислять «должности человека до себе самого», ибо главная из них заключается в том, чтобы понимать — «понеже не себе самому точию рожден, но для того и изрядными от Творца своего украшен дарованиями, да и его прославляет, и угодный будет член содружества человеческаго» («Cum enim non sibi soli sit natys home, sed ideo tam eximlis dotibus a Creatore sit ornatus, ut & ipsius gloriam celebret, & iddoneum societatis humanae membrum existat») [43]. В целом же, все эти «обязанности» человека заключаются в разнообразных ограничениях, запретах, воздержании. И только во вторую очередь Пуфендорф говорит об охране прав личности на жизнь и имущество [44].

Следовательно, хотя С. Пуфендорф и заговорил одним из первых о правах отдельной личности, о самоценности человека, он не мыслил отдельную личность в отрыве от Бога и общества. Даже рассуждения о равенстве — «да бы всяк другаго человека имел и почитал, аки естественно себе равнаго, или равно яко человека» — носят вполне консервативный характер. Ведь, по мнению Пуфендорфа, равенство проявляется в том, что между людьми существует обязательство или договор: «Да бы иметь житие с прочими человеки содружеское, всех равно заключают» [45]. Иначе говоря, идея равенства всех людей «по естеству» подчинена идее спокойного человеческого общежития и не должна нарушать этого спокойствия. Само же это обязательство (т.е. договор между людьми) дано Богом, который даровал всем одинаковую жизнь. Равенство установлено Богом — поэтому естественно. Конкретное решение проблемы, с выходом на практические политико-юридические вопросы, Пуфендорф предлагает во втором томе своей книги «О должности человека…», где рассматриваются именно гражданские обязанности людей.

Вообще, проблема условий существования человека в обществе была важнейшей из проблем, поставленных теоретиками естественного права. Ведь именно теория естественного права стала основой будущих идей правового общества, в котором должен править Закон. Поэтому западноевропейские мыслители XVII–XVIII веков, и в том числе С. Пуфендорф, разрабатывая систему общественных установлений и законов, делали акцент именно на юридической стороне этого вопроса.

По мнению Пуфендорфа, человек находится в двояком состоянии, или, как переводили в XVIII веке на русский язык латинское понятие «status», имеет два «чина» — «чин естественный» («status naturalis») и «чин приключающийся» («status adventitius»). Эти «чины» различаются между собой тем, что первый дан от Бога, а второй возникает уже непосредственно в человеческом обществе [46].

Разбирая подробно смысл «чина естественного», Пуфендорф приходит к понятию «естественная свобода», вытекающему из естественного состояния человека. Свобода, по Пуфендорфу, является главным состоянием человека, она дарована Богом, поэтому «всяк человек, кроме всякаго предваряющего дела человеческаго, в своей власти и воли, и ничьей другаго власти подчинен быти разумеется» [47]. Но, выдвинув тезис о «естественной свободе», Пуфендорф сразу же оговаривается, что такая свобода была возможна только в «естественном» состоянии человека, то есть до возникновения собственно человеческого общества. С появлением такового, люди начинают существовать в «чине приключающемся», то есть в условиях, когда они сами определяют правила своей жизни и эти правила ограничивают «естественную свободу».

Пуфендорф выделяет несколько «приключающихся чинов»: «брак или супружество»; обязанности «родителей и чад»; обязанности «господ и рабов»; обязанности граждан по отношению к власти. Разбирая каждый из перечисленных «чинов», Пуфендорф концентрирует внимание на соотнесении философских понятий и правовых норм, старается воплотить теоретические положения в конкретную юридическую практику [48]. И в этом случае немецкий мыслитель снова следует своим принципам, заявляя о том, что интересы отдельной личности должны быть подчинены интересам властителей и интересам общественным: «Кто Гражданин бывает, тои свободу свою естественную погубляет, и подчиняет себе повелителству, которое жития и смерти власть имать». «Добрый» же гражданин есть тот, «который приказаниям повелителей, абие послушен есть, который о ползе и добре общем всеми силами тщится, и оныя паче своея собственныя пользы благоволителю почитает» («Qui civis sit, libertatis naturalis jacturam facit, ac imperio se subjicit, quod jus vitae & necis complectitur…»; «…Bonum civem illum dicimus, qui jussis imperantium promte paret, qui ad bonum publicum viribus connititur, ac post illud privatum bonum lubenter habet») [49].

Интересно рассмотреть понимание Пуфендорфом взаимоотношений господина и раба, а также истоков возникновения рабства. Он видит две причины возникновения рабства. Первая вытекает из того, что человек сам себя отдает в рабское состояние, заключая договор со своим господином. Вторая причина — превращение в рабов пленников, захваченных на войне [50]. Далее Пуфендорф определяет три «степени рабства» («gradus servitutis»). Первая степень, когда раб является «наемником бо временным» («mercenario temporario»). В этом случае между господином и рабом заключается соглашение, по которому первый обязан платить рабу за работу, а тот обязан хорошо работать и подчиняться своему господину [51]. Вторая степень — это рабы «в вечную работу» отдавшиеся («Ejusmodi autem servo, qui sese ultro alicui in perpetuua servitium addixit»). В этом случае господин должен вечно кормить и содержать раба, а тот обязан исполнять все, что ему поручено. При этом господин не может заставлять раба исполнять непосильную работу и продавать другому, так как договор раб заключил именно с ним, вовсе не обязуясь становиться рабом другого господина [52]. Третья степень — «на брани взятые» или «рабы плененные».

Пуфендорф пишет, что к своим рабам господин должен относиться по-человечески, ибо «раб такожде человек есть» («servum utique hominem esse») [53]. Подобным порицанием бесчеловечного отношения к рабам и призывом к господам не налагать на рабов «несносного отягощения» и ограничивается здесь Пуфендорф. Правда, в трактате «De jure naturae et gentium libri octo» («О праве естественном и народном», на русский язык не переводился) можно найти рассуждение С. Пуфендорфа о праве раба на освобождение. В частности, он говорит о том, что «раб плененный» может бежать и убить слуг своего господина и даже самого господина лишь тогда, когда подвергается незаслуженному насилию, когда он заключен в тюрьму и оковы. Только тогда поступок раба не будет противоречить «естественному закону», ибо сам господин нарушает этот закон, бесчеловечно обращаясь с рабом [54]. Интересно, что и другие теоретики естественного права примерно также осмысливали эту проблему. Так, Г. Гроций, хотя и считал, что рабство противоречит христианской морали, в труде «О праве войны и мира», признавал право «плененного раба» на побег только в двух случаях — если раб подвергается неоправданно жестоким гонениям со стороны господина, и если раб захвачен в несправедливой войне (причем в последнем случае раб может бежать только к своим сородичам) [55]. А вот Х. Вольф вообще в своих работах не ставил этой проблемы, ибо понимал под «рабством по принуждению» прежде всего экономическую зависимость, когда должник отрабатывает долг своему кредитору [56]. Иначе говоря, западноевропейские теоретики естественного права считали, что рабство, независимо от источников его возникновения, по сути дела, есть одно из воплощений «естественного закона» в конкретно-исторической человеческой деятельности.

***

Практическое воплощение своих теоретических историко-политических представлений С. Пуфендорф осуществил на страницах многочисленных исторических сочинений. Как уже говорилось, обобщающим трудом по истории Европы стала его работа «Введение в историю знатнейших королевств и государств, которые в настоящее время существуют в Европе» (в первом русском переводе — «Введение в гисторию Европейскую»). Книга состоит из нескольких глав, каждая из которых представляет собой рассказ об истории одной из европейских стран, за исключением первой главы и последней. В первой главе повествуется о начале человеческой истории и кратко излагается история нескольких «древнейших» государств. Последняя глава, в которой Пуфендорф излагает свое мнение по поводу религиозных споров католиков и протестантов, посвящена истории государства римского папы.

В изданиях на немецком и латинском языках книга открывается «Введением», опущенном при переводе на русский язык. В этом «Введении» Пуфендорф подчеркивает большую пользу исторической науки для современной политической жизни, для образования юношества и называет историю «привлекательнейшей и полезнейшей наукой» («die anmühtigste und nützlichste Wissenschafft») [57].

Рационалистическое мышление необходимо заставляло искать Пуфендорфа в истории некие естественные причины развития общества, не отсылая читателей своих книг только к Премудрости Божией. Вообще, в тексте данной работы обращения к Богу встречаются считанное число раз, да и то в начале, когда Пуфендорф рассказывает о возникновении человечества. Дальше в силу вступают уже человеческие законы, которые, правда, как было уже показано, у Пуфендорфа по сути своей определяются Богом. Но уже сам факт того, что история предстает в виде деятельности людей, говорит о многом.

И такой подход немецкий историк использует не только в том случае, когда излагает факты, но и когда стремится объяснить те или иные исторические явления. Так, по мнению Пуфендорфа, нельзя узнать какое из государств было в истории первым: «Коегоже времени сицевые дружества первые начашася, и которое древнейшее было от иных, познати невозможно» («Quo vero tempore societatis ejusmodi primum exsortae fuerint, quaeve earum vetustissima sit, haut facile dixerin»). Свое утверждение он обосновывает логическими рассуждениями, совершенно не принимая во внимание библейскую версию древней истории [58]. Отсутствует, например, ссылка на сверхъестественные силы при объяснении им причин мощности и силы древней Ассирии. В данном случае, Пуфендорф выделяет три основные причины. Первая состоит в том, что места, где впоследствии возникла Ассирия, были заселены людьми ранее всего. Вторая — богатство Ассирии и наличие законов, т.е. дело в том, что Ассирия была более организованным государством по сравнению с соседними странами. Третья — наличие сильной армии [59]. Как видно, причины возвышения древней Ассирии, по Пуфендорфу, являются результатом деятельности людей. Столь же естественными причинами Пуфендорф объясняет и события, происходившие в других «древнейших» государствах.

Переходя к систематическому изложению истории современных ему стран Европы, он уже пользуется определенной схемой, на основании которой и строится все повествование. Эта схема включает в себя несколько элементов: изложение этнической и политической истории того или иного народа; рассказ об обычаях, нравах, народном характере; описание географических и природных условий; характеристика современного политического и экономического положения; оценка роли государства в современных политических делах Европы.

Следовательно, читатели исторических трудов Пуфендорфа приобщались не только к фактической истории европейских государств, но и получали возможность увидеть практическое использование «рационалистического метода» в конкретных исторических исследованиях. В то же время интересно, что, как показывает анализ многих исторических сочинений С. Пуфендорфа, ни в одном из них нет каких-либо предисловий или послесловий, в которых немецкий историк излагал бы собственные методологические подходы к изучению истории [60]. Нет у Пуфендорфа и глубокого анализа источников, на которых он строит свои исследования. В этом отношении исторические работы Пуфендорфа по своей форме находятся в русле уже существовавшей европейской традиции описания событий, без серьезной разработки источниковой базы и объяснения методов своего исследования.

Рассказывая о различных исторических формах общественной организации, С. Пуфендорф использует те же категории, которые разрабатывал в своих философско-юридических трактатах. Только в данном случае «чины человеческие» становятся уже не просто видами современного состояния общества, а этапами его развития: от «единственного человека», через супружество, через семью, через договорные отношения господ и рабов — к возникновению гражданского общества, когда люди стали объединяться в различного рода государства.

В качестве одного из важнейших «чинов» Пуфендорф выделяет «чин домовладетеля» («status paterfamilias», «stand der Haußvater», или — «состояние домохозяйства»). Немецкий историк считал, что именно семейные «домовладения», состоящие из близких кровных родственников (муж, жена, дети), являются первыми исторически возникшими формами человеческого общежития. Но отдельные «домовладения» не могли существовать самостоятельно, потому что между людьми начались распри. Чтобы не уничтожить друг друга, отдельные «домовладения» стали объединяться в «великие сообщества» («magnas societatis», «große Gesellschafft»). А для соблюдения в «великих сообществах» порядка возникает государство или «гражданское общество» — «societatem civitam», «buürgerliche Gesellschafft» [61]. Иначе говоря, причина возникновения государств определяется Пуфендорфом опять же как естественная, вызванная стремлением людей сохранить собственное существование.

О формах государства («гражданского общества») Пуфендорф более подробно пишет в работе «О должности человека и гражданина по закону естественному». Он выделяет три «правильные» формы политической организации: монархию, аристократию и демократию. Существуют и «неправильные» формы правления, когда смешиваются различные «правильные», а также в случае объединения нескольких государств. В то же время, в каждой из «правильной» форм правления могут возобладать «пороки», которые заключаются в узурпации власти, в притеснении подданных и т.д. Тогда монархия перерождается в «тиранство», аристократия — в «олигархию», а демократия в «охлократию» [62]. Исторически первой формой государства, по мнению Пуфендорфа, была демократия. Как видно в данном случае Пуфендорф, впрочем, как и другие теоретики естественного права, использовали классификацию форм политической организации общества, разработанную еще Аристотелем [63].

Лучшей из всех видов политического устройства немецкий мыслитель считает монархию: «Между оными знаменитшая есть монархиа, понеже вящшыя выгоды имеет, паче других видов» («In omnibus hisce formis potestasquidem est eadem. Sed in ce insignem habet commoditatem monarchia prae reliquis formis…» [64]. Именно поэтому он уделяет столь большое внимание анализу различных видов монархии, принципов престолонаследия и т.д. В этом случае Пуфендорф признает возможность существования двух видов монархии — «совершенной» или абсолютной («absolutum») и ограниченной («limitatum») — не выказывая предпочтения ни одному из них [65].

Однако во «Введении в гисторию Европейскую» у Пуфендорфа есть одно рассуждение, которое показывает, что ему был уже свойственен и другой подход к оценке той или иной формы правления. И тогда решающими доводами оказывались не личное предпочтение, не теоретические преимущества какой-либо из них, а конкретные историко-географические условия существования общества. В параграфах первой главы, посвященных истории Древнего Рима, Пуфендорф пишет о том, что римскому обществу больше подходила аристократическая или демократическая форма правления, нежели монархическая: «…В Риме владение королевское постоянное немогло быти, понеже сицевые (т.е., такие. — С.П.) общества, в которых граждане своего токмо града стенами содержатся, угодны паче и склонны обыкоша быти до Аристократии или Демократии, а не Монархии. Королевская же власть должна быти над народами во многих и отдаленных странах пребывающими могут» («Sed cujuscemodi res sit, Romae Imperium regium haudquaquam stabile esse potuisse constat, propterea quod eae Respublicae, ubi cives unius urbis pomoerlis continentur, ad Aristocratiam potissimum aut Democratiam aptae fere & proclives esse selent. Sed regia potestas locum inprimis habet apud populum per multas ac longis intervallis disjunctas regiones dispersum atque diffusum») [66].

Иначе говоря, Пуфендорф объясняет невозможность монархии в небольших городах-государствах тем, что граждане, проживающие в них и недовольные правлением монарха, имеют возможность объединить усилия и свергнуть его. А в больших государствах подданным намного труднее объединиться, в то время как монарх может собрать большие силы и покарать бунтовщиков [67]. Впрочем, собственно историко-географический подход у Пуфендорфа довольно ограничен. Он исходит не из интересов народов, способных самим решать, какая форма правления подходит лучше всего для конкретно-исторических и географических условий их существования, а в большей степени из интересов власти. И именно властителям предназначены его рекомендации. Но, тем не менее, это была одна из первых попыток в европейской исторической науке применить историко-географический подход к анализу и объяснению конкретно-исторических явлений.

***

Идеи, развиваемые Самуилом Пуфендорфом, оказали немалое влияние на развитие европейской историко-политической и юридической мысли, и вместе с идеями других теоретиков естественного права стали теоретическим основанием постепенно формирующегося, так называемого, «западного гражданского общества».

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Пекарский П.П. Наука и литература в России при Петре Великом. Т. 1. СПб., 1862. С. 213–214;

2. Штелин Я.Я. Подлинные анекдоты о Петре Великом. Ч. 2. М., 1830. С. 30–31;

3. См.: Калайдович К., Строев П. Обстоятельное описание славяно-российских рукописей, хранящихся в библиотеке Ф.А. Толстого. М., 1825. С. 158–159, 292, 555, 712, 720; Пекарский П.П. Новые известия о В.Н. Татищеве. СПб., 1864. С. 62; Голицын Н.В. Новые данные о библиотеке Д.М. Голицына. М., 1900. С. 8, 14; Луппов С.П. Книга в России в первой четверти XVIII века. Л., 1973; Он же. Книга в России в послепетровское время (1725–1740). Л., 1976; Градова Б.А., Клосс Б.М., Корецкий В.И. К истории Архангельской библиотеки Д.М. Голицына // Археографический ежегодник за 1978 год. М., 1979. С. 238–253; Астраханский В.С. Каталог Екатеринбургской библиотеки В.Н. Татищева // Памятники культуры. Новые открытия. Ежегодник. 1980. Л., 1981. С. 21, 23, 31;

4. Alberti V. Specimen vindiciarum adversus Specimen controversiarum Samuelis Pufendorfii… Martisburgi, 1678; Scharschmidt K. Disquisito de republica Montrosa. Contra Monsobano [Samuele Pufendorfe] ejusque asseclae. Hamburg, 1674;

5. Для примера назовем наиболее крупные работы: Meyer P. Samuel Pufendorf: ein Beitrag zur seines Lebens. Grimma, 1894; Rödding H. Pufendorf als Historiker und Politiker in den «Commentarii der rebus gestis Friderici Tertii». Halle, 1912; Wolf E. Grotius, Pufendorf, Thomasius. Drei Kapitel zur Gestaltgeschichte der Rechtswissenschaft. Tübingen, 1927. S. 63-96.; Welzel H. Die Naturrechtslehre Samuel Pufendorfs. Berlin, 1958; Krieger L. The Politics of Discretion. Pufendorf and the Acceptance of Natural Law. Chicago, 1965; Germann S. Naturrecht und Staat bei Hobbes, Cumberland und Pufendorf. Köln, 1970; Denzer H. Moralphilosophie und Naturrecht bei S. Pufendorf. München, 1972; Samuel von Pufendorf. (1632–1982). Ett rättshistorikst symposium i Lund 15–16 januari 1982. Stockholm, 1986; Goyard-Fabre S. Pufendorf et le droit naturel. Paris, 1994;

6. См. напр.: Чичерин Б.Н. История политических учений. Ч. 2. М., 1872; Новгородцев П.И. Общий взгляд на развитие немецкой философии права от Пуфендорфа до Канта // Под знаменем науки. М., 1902; Новгородцев П.И. Учения нового времени XVI–XVIII вв. М., 1904; Гольцев В.А. Самуил Пуфендорф. Реферат, читанный в Московском Психологическом Обществе 5 ноября 1894 г. в память двухсотлетия смерти Пуфендорфа. Б.г. и м.; Гурвич Г. «Правда воли монаршей» Феофана Прокоповича и ее западноевропейские источники. Юрьев, 1915;

7. См. об этом: Поляков А.В. «Возрожденное естественное право» в России (Критический анализ основных концепций: Диссертация на соискание ученой степени кандидата юридических наук. Л., 1987; Медушевский А.Н. Французская революция и политическая философия русского конституционализма // Вопросы философии, 1989. № 10. С. 90–105;

8. Перевезенцев С.В. Идейные истоки историко-философских воззрений В. Н. Татищева: Автореферат диссер. на соиск. уч. ст. канд. истор. наук. М., 1990; История философии. Т. 1. М., 1957; История политических учений. Т. 1. М., 1971; История политических и правовых учений XVII–XVIII вв. М., 1989;

9. Перевезенцев С.В. Первые этапы становления отечественной исторической науки: С. Пуфендорф и В.Н. Татищев // Судьба России в современной историографии: Сборник научных статей памяти доктора исторических наук, профессора А.Г. Кузьмина. М., 2006. С. 585–611. См. также: Курзенин Э.Б. Политико-правовое учение Самуэля Пуфендорфа: Диссертация на соискание ученой степени кандидата юридических наук. Нижний Новгород, 1999; Малышева Н.И. Государство и индивид в политико-правовом учении Самуила Пуфендорфа.

10. Пуфендорф С. Введение в гисторию Европейскую. 1-е изд. СПб.,1718; 2-е изд. 1723; Пуфендорф С. Введение в историю знатнейших Европейских государств. Ч. 1–2. СПб., 1767–1777; Пуфендорф С. О должности человека и гражданина по закону естественному. СПб., 1726;

11. Pufendorfii S. Introductio ad Historiam Europeam. Latina redcita a Jo. Frid. Cramero. Ultrajecti, 1692; Pufendorff S. Einleitung zu der Historie der Vornehmsten Reiche und Staaten, so itziger Zeit in Europa sich befinden. Francfurt am Mayn, 1684;

12. Pufendorfii S. De officio hominis et civis juxta legem naturalem libri duo. Hamburgi & Holmiae, 1684;

13. См. об этом: Николаев С.И. О стилистической позиции русских переводчиков петровской эпохи (к постановке вопроса) // Русская литература XVIII века в ее связях с искусством и наукой. Л., 1986. С. 109–121;

14. Новгородцев П.И. Общий взгляд на развитие немецкой философии права от Пуфендорфа до Канта. С. 453;

15. Пуфендорф С. О должности… С. 76;

16. Pufendorfii S. De officio… F. 60;

17. Пуфендорф С. О должности… С. 78;

18. Pufendorfii S. De officio… F. 60;

19. Пуфендорф С. О должности… С. 76–83; Pufendorfii S. De officio… F. 60–65;

20. Wolf E. Op. cit. S. 63–64;

21. Pufendorfii S. De Monarchia Pontificis Romani. Liber singularis // Introductio ad Historiam Europeam. F. 71;

22. Pufendorff S. Einleitung zu der Historie der Vornehmsten Reiche und Staaten… S. 810;

23. Пуфендорф С. Введение в гисторию Европейскую. С. 507;

24. Пуфендорф С. О должности… С. 100–101;

25. Pufendorfii S. De officio… F. 74–75;

26. Пуфендорф С. О должности… С. 102–103; Pufendorfii S. De officio… F. 75–76;

27. Там же. С. 105–106; Ibid. F. 77–78;

28. Там же. С. 107; Ibid. F. 79;

29. Пуфендорф С. О должности… С. 66;

30. Pufendorfii S. De officio… F. 51;

31. Denzer H. Samuel Pufendorfs Naturrecht im Wissenschaftssystem seiner Zeit // Samuel von Pufendorf. (1632–1982). Ett rättshistorikst symposium i Lund 15–16 januari 1982. S. 17;

32. Пуфендорф С. О должности… С. 66–67;

33. Pufendorfii S. De officio… F. 51–52;

34. Пуфендорф С. О должности… С. 67; Pufendorfii S. De officio… F. 52;

35. Пуфендорф С. О должности… С. 54–55;

36. Pufendorfii S. De officio… F. 42–43;

37. Пуфендорф С. О должности… С. 87–97; Pufendorfii S. De officio… F. 65–73;

38. Там же. С. 73; Ibid. F. 56–57;

39. Там же. С. 149; Ibid. F. 101;

40. Там же. С. 165; Ibid. F. 113;

41. Там же. С. 174; Ibid. F. 120;

42. Там же. С. 73–74; Ibid. F. 57;

43. Там же. С. 100; Ibid. F. 74;

44. Там же. С. 98–147; Ibid. F. 73–100;

45. Пуфендорф С. О должности… С. 166–167;

46. Там же. С. 335;

47. Пуфендорф С. О должности… С. 342; Pufendorfii S. De officio… F. 237–238;

48. Там же. С. 352–397; Ibid. F. 245–279;

49. Там же. С. 390–391; Ibid. F. 265–266;

50. Там же. С. 380; Ibid. F. 273;

51. Там же. С. 380–381; Ibid.F. 265–266;

52. Там же. С. 383–384; Ibid. F. 268–269;

53. Там же. С. 385; Ibid. F. 269;

54. Pufendorfii S. De jure naturae et gentium libri octo. Editio secunda. Francofurti ad Moenum, 1684. F. 729–730;

55. Гроций Г. О праве войны и мира. М., 1957. С. 258, 664–667, 734;

56. Wolff Ch. Grundsätze des Natur und Völkerrecht, worinn alle Verbindenkeiten und alle Rechte aus der Natur des Menschen in einem beständigen Zusammenhänge hergeleitet werden. Halle im Magdeburgischen, 1754. S. 629, 684–690;

57. Pufendorff S. Einleitung zu der Historie der Vornehmsten Reiche und Staaten… Vorrede;

58. Пуфендорф С. Введение в гисторию Европейскую. С. 2; Pufendorfii S. Introductio ad Historiam Europeam. F. 3; Pufendorff S. Einleitung zu der Historie der Vornehmsten Reiche und Staaten… S. 4–5;

59. Пуфендорф С. Введение в гисторию Европейскую. С. 3–4; Pufendorfii S. Introductio ad Historiam Europeam. F. 4–5; Pufendorff S. Einleitung zu der Historie der Vornehmsten Reiche und Staaten… S. 6–8;

60. См. напр.: Pufendorf S. Sechs und Zwänzig Bücher Schwedisch- und Deutsch Kriegs-Geschichte. Franckfurt am Mayn und Leipzig, 1688; Pufendorf S. Sieben Bücher von denen haten Carl Gustavs Königs in Schweden. Nürnberg, 1697; Pufendorf S. De Rebus a Carolo Gustavo Sveciae Rege gestis commentariorum libri septem. Norimbergae, 1696;

61. Пуфендорф С. Введение в гисторию Европейскую. С. 1–2; Pufendorfii S. Introductio ad Historiam Europeam. F. 1–3; Pufendorff S. Einleitung zu der Historie der Vornehmsten Reiche und Staaten… S. 1–4;

62. Пуфендорф С. О должности… С. 422; Pufendorfii S. De officio… F. 296–304;

63. Пуфендорф С. Введение в гисторию Европейскую. С. 2; Pufendorfii S. Introductio ad Historiam Europeam. F. 3; Pufendorff S. Einleitung zu der Historie der Vornehmsten Reiche und Staaten… S. 4;

64. Пуфендорф С. О должности… С. 422–423; Pufendorfii S. De officio… F. 297;

65. Там же. С. 436–437; Ibid. F. 307;

66. Пуфендорф С. Введение в гисторию Европейскую. С. 19; Pufendorfii S. Introductio ad Historiam Europeam. F. 24–25; Pufendorff S. Einleitung zu der Historie der Vornehmsten Reiche und Staaten… S. 37–39;

67. Пуфендорф С. Введение в гисторию Европейскую. С. 19–20; Pufendorfii S. Introductio ad Historiam Europeam. F. 24–25; Pufendorff S. Einleitung zu der Historie der Vornehmsten Reiche und Staaten… S. 37–39.

Опубликовано: http://thezis.ru/zhurnal-istoricheskoe-obrazovanie-2.html

© Все права защищены http://www.portal-slovo.ru