Игорь Ольгович

ИГОРЬ (в крещении Георгий (?), в иночестве Гавриил) ОЛЬГОВИЧ († 19 сентября 1147), князь Киевский, впоследствии инок киевского Федоровского монастыря, святой.

Сын князя Олега Святославича Черниговского от его половецкой жены, дочери половецкого князя Оселука.

В первый раз летопись упоминает об Игоре (не называя его по имени) под 1134 годом, когда его старший брат Всеволод Ольгович Черниговский «с братьею своею» и другими князьями и в союзе с половцами вторгся в пределы Переяславского княжества: «поидоша воююче села и городы Переяславьскои власти и люди секуще, доже и до Киева придоша». Летом следующего, 1135 года Ольговичи, вновь в союзе с половцами, подступили к Переяславлю, а затем в верховьях Супоя, левого притока Днепра, нанесли поражение князьям Мономашичам — киевскому князю Ярополку Владимировичу и его братьям Юрию Долгорукому и Андрею Доброму, и принялись разорять окрестности Киева. Мир с Мономашичами был заключён только в январе 1136 года, причём на выгодных для Ольговичей условиях.

5 марта 1139 года киевский престол занял старший брат Игоря Всеволод Ольгович. Однако это почти сразу же вызвало ссору между ним и Игорем. Ранее Всеволод обещал Игорю (как следующему по старшинству брату) Чернигов, в котором княжил прежде. Но по вокняжении в Киеве он передал Чернигов своим двоюродным братьям, князьям Давыдовичам, в благодарность за поддержку, которые те ему оказали в борьбе за Киев. Игорь явился к брату, напоминая ему о давнем обещании. «И не да ему (Всеволод. — А. К.)… и свади (здесь: поссорил. — А. К.) братию, и тако отпусти е». Игорю пришлось довольствоваться Северской землей с главным городом Новгородом-Северским. В ноябре 1141 года, по сведениям поздней Никоновской летописи, он помогал брату в его противоборстве с суздальским князем Юрием Долгоруким и захватил принадлежавший Юрию Городец Остёрский (в Киевской земле).

В начале 1142 года Игорь попытался самостоятельно отвоевать Чернигов у своих двоюродных братьев. Без разрешения старшего брата он ходил «к Чернигову на Давыдовича (Владимира. — А. К.)», однако вынужден был заключить мир. В том же году, после смерти переяславского князя Андрея Владимировича (22 января 1142), Всеволод Ольгович перераспределяет волости среди русских князей: переводит из Турова в Переяславль князя Вячеслава Владимировича, а на его место сажает своего сын Святослава. Это вызвало открытое недовольство Игоря и поддержавшего его еще одного их брата Святослава Ольговича. «Бысть братьи его тяжко сердце… — читаем в летописи, — волости бо даеть сынови, а братьи не надели ничим же». Всеволод созвал родных и двоюродных братьев на съезд в Ольжичи близ Киева. Сюда приехали Владимир и Изяслав Давыдовичи и Святослав Ольгович. Игорь же подчеркнуто остановился в Городце, на некотором отдалении от Ольжич; вскоре к нему перебрался и Святослав. Всеволод предложил им четыре города из вновь приобретенной Туровской волости: Берестье, Дрогичин, Черторыйск и Клецк, однако братья потребовали себе Вятичскую землю, на что Всеволод согласия не дал. Ольговичей неожиданно поддержали и Давыдовичи. Мира не получилось. «Они же реша: “Ты нам брат старишии, аже ны не даси, а нам самем о собе поискати”», что фактически означало объявление войны.

Летописи изображают князя Игоря Ольговича главным зачинщиком раздоров и междоусобиц в годы княжения его старшего брата в Киеве. Самый беспокойный из всех черниговских князей, он много и охотно воевал не только на Руси, но и за ее пределами. И это несмотря на то, что Игорь болел ногами и к концу жизни мог передвигаться только верхом. В его личной храбрости нельзя усомниться. Он способен был броситься в самую гущу боя и редко отдавал предпочтение мирному решению споров. В общем, это был достойный представитель воинственного «Ольгова племени», и никому и в голову не могло прийти тогда, какая метаморфоза произойдет с ним в конце жизни и какая трагическая судьба его ожидает…

Не получив Чернигов, младшие Ольговичи решили силой захватить Переяславль и напали на город. Однако взять Переяславль им не удалось — город был хорошо защищен. «И много пакости створиша, села пожгоша, и жита попасоша», — свидетельствует летописец. Осада продолжалась два месяца. Всеволод Ольгович в этой войне поддержал не своих братьев, открыто поправших его волю, а Мономашичей. Князь Изяслав Мстиславич со своим полком поспешил к Переяславлю и атаковал Ольговичей; те, «не стерпяче стояти, побегоша в городы своя». В это время Ростислав Мстиславич со смолянами захватил принадлежавшие Ольговичам Гомель и три других города. Изяслав же, развивая свой успех, вторгся в Черниговскую землю. Вскоре Игорь во второй раз напал на Переяславль, «хотяче мьстити себе». Сражение у стен города продолжалось три дня и вновь не закончилось ничем. Игорь со своей дружиной отступил в Северскую землю.

Мир между братьями удалось восстановить только знаменитому печерскому подвижнику князю-иноку Святоше (Святославу Давыдовичу). Впервые за 35 лет затворнической жизни Святоша по просьбе Всеволода Ольговича покинул стены обители и отправился на переговоры к двоюродным братьям. Он и сообщил Игорю и Святославу условия, предложенные старшим братом: Всеволод выражал готовность передать им к прежде названным городам еще Городец (надо полагать, Киевский, на Днепре) и Рогачев (в Туровской волости). Условие было поставлено одно: Ольговичи должны были прекратить военные действия против Мстиславичей. Братья согласились приехать в Киев. Здесь произошла новая ссора — на этот раз между Игорем и Святославом Ольговичами, с одной стороны, и князьями Давыдовичами — с другой. Всеволод пообещал наделить последних теми волостями, которые прежде были обещаны младшим Ольговичам. Давыдовичи легко согласились и «переступили хрестьное целование», ранее данное Игорю и Святославу. И только теперь, внеся разлад между родными и двоюродными братьями, Всеволод смог «уладиться» с ними: Давыдовичи получили Берестье, Дрогичин и еще два города: Вщиж и Ормину; Игорю достались Городец, Юрьев (важный город на реке Роси) и Рогачев, а Святославу — Клецк и Черторыйск. На княжение в Переяславле сел Изяслав Мстиславич, а его прежний город, Владимир-Волынский, Всеволод Ольгович передал своему сыну Святославу. Младшие Ольговичи опять выражали недовольство и уговаривали брата начать войну с Мстиславичами — но тщетно; на этот раз им пришлось смириться.

К 1144 году Игорь и Святослав наконец-то примирились со Всеволодом. Этому предшествовало обещание Всеволода передать Игорю после своей смерти киевский стол (по выражению летописца, Всеволод «обрекл» Игорю Киев). В том же 1144 году Всеволод Ольгович организовал большой поход против галицкого князя Владимирка Володаревича, в котором приняли участие не только его родные и двоюродные братья, но и князья «Мономахова племени», в том числе Изяслав и Ростислав Мстиславичи. «Многоглаголивый» Владимирко (так называет его летописец) обратился к Игорю с просьбой о посредничестве в заключении мира, обещая помочь ему после Всеволодовой смерти «про Киев», «и тако прельсти Игоря». Игорь «нача молитися» брату о мире, и мир действительно был заключён, причём Владимирко выплатил Всеволоду огромную сумму денег — 1400 гривен серебра, которые Всеволод разделил между своими союзниками.

Под 1145 годом летопись сообщает о съезде Ольговичей и Давыдовичей в Киеве. Всеволод созвал родных и двоюродных братьев для того, чтобы объявить им свою волю: после его смерти Киев должен был перейти Игорю. При этом Всеволод ссылался на пример Мономашичей, сумевших сохранить за собой Киев и старейшинство в Русской земле и передать их по наследству: «Володимир (Мономах. — А. К.) посадил Мьстислава, сына своего, по собе в Киеве, а Мьстислав Ярополка, брата своего. А се я мольвлю: оже мя Бог поиметь, то аз по собе даю брату своему Игореви Киев». Владимир и Изяслав Давыдовичи, а также Святослав Ольгович целовали Игорю крест «на всеи любви»; в свою очередь, Игорь целовал крест братьям, «яко имети братью в любовь». По завершении съезда Игорь вместе с другими черниговскими князьями выступил вместо своего старшего брата в поход в Польшу, в помощь Всеволодову свату Владиславу II Изгнаннику, враждовавшему со своими братьями Болеславом IV Кудрявым и Мешко III. Игорю удалось на время примирить польских князей; от братьев Владислава тогда же он получил для себя лично один из городков на русско-польском пограничье — Визну на реке Нарев.

Спустя год, незадолго до смерти, Всеволод призвал к себе киевлян и потребовал от них принести присягу Игорю. Киевляне целовали крест князю. Затем то же сделали жители ближнего к Киеву Вышгорода. Однако, как показали дальнейшие события, и те, и другие целовали крест неискренне («яшася по нь льстью», по выражению летописца), отнюдь не желая видеть Игоря на киевском престоле. Перед самой смертью Всеволод постарался еще раз добиться подтверждения крестного целования Игорю от князей Давыдовичей, а также от Изяслава Мстиславича; подтверждение было получено, однако, как выяснилось позднее, никакой силы оно не имело.

30 июля 1136 года (или, по другой летописи, 1 августа) князь Всеволод Ольгович скончался. Сразу же после этого в Киеве начался мятеж, который удалось «утишить» лишь князю Святославу Ольговичу. По требованию киевского веча, он целовал крест и за себя, и за своего брата Игоря на том, что князья никому не будут творить «обиды» и «насилья»; в свою очередь, «кияне» провозгласили князьями обоих Ольговичей: «Брат твои князь и ты», «и на том целоваше вси кияне хрест и с детми, оже под Игоремь не льстити [и] под Святославом» (то есть обманом не пытаться отнять у них престол). Тогда же Игорь отправил гонца к князю Изяславу Мстиславичу в Переяславль с известием о смерти брата и с просьбой подтвердить прежнее крестное целование. Однако ответа так и не дождался: «Он же ни ответа ему не дасть противу тои речи, ни посла к нему пусти».

«Сложив» с себя крестное целование, Изяслав выступил с войском к Киеву. Население, уставшее от Ольговичей, встречало его с ликованием. На выручку к Игорю не пришли и его двоюродные братья Давыдовичи, также отступившие от своего прежнего обещания. 13 августа 1146 года у валов Киевской крепости разыгралось сражение, ставшее для Игоря последним. В решающий момент киевское войско во главе с тысяцким Улебом и воеводой Иваном Войтишичем перешло на сторону Изяслава Мстиславича; берендеи, переправившись через Лыбедь, захватили обозы Игоря у самых Золотых ворот. Игорю остались верны лишь его собственная дружина и дружины его брата Святослава и племянника Святослава Всеволодовича. Князья попытались пробиться сквозь полки противника, но это оказалось невозможно; Изяславовы вои теснили их со всех сторон, берендеи зашли с тыла «с саблями и почаша я сечи». Дружины Ольговичей были рассеяны и большей частью истреблены; князья обратились в бегство. Святославу Ольговичу удалось бежать за Днепр; Игорь же заехал в болота, «и угрязе под ним конь». Передвигаться самостоятельно Игорь не мог, «бе бо ногама болен»; он провел в болотах четыре дня, после чего его отыскали и привели к Изяславу. Новый киевский князь повелел заковать своего недавнего соперника в железа и отправил в Переяславль, где посадил в монастырь Святого Иоанна в «поруб» — монастырскую темницу без окон и дверей.

Заточенный в «порубе», Игорь сильно разболелся, так что, по словам летописца, уже не чаял выйти из темницы живым. Он обратился к князю Изяславу Мстиславичу с просьбой позволить ему принять перед смертью монашеский постриг, к чему он будто бы склонялся еще раньше: «Брате, се болен есми велми, а прошю у тебе пострижения. Была бо ми мысль на пострижение еще в княженьи своем; ны[не] же у нужи сеи (то есть в такой нужде, неволе. — А. К.) болен есмь велми, и не чаю собе живота». Изяслав согласился. Игоря извлекли из темницы; больше недели он находился между жизнью и смертью, не мог ни пить, ни есть, и лишь на восьмой день «ему Бог душю вороти». 5 января переяславский епископ Евфимий совершил обряд пострижения (Новгородская летопись сообщает о пострижении Игоря «на осень»), после чего Игоря под охраной препроводили в Киев, в монастырь Святого Феодора. Здесь князь-инок принял схиму. Вместе с новым статусом он получил и новое имя — Гавриил (оно, как и крестильное имя — Георгий, известно нам только из поздних черниговских синодиков). Известие о пострижении Игоря и его насильственном содержании в киевском монастыре стало поводом для перехода черниговских Ольговичей на сторону брата Игоря Святослава, воевавшего с Изяславом Мстиславичем: «Жаль бо ны есть, брата нашего держиши Игоря, а он уже чернець и скимник, а пусти брата нашего…» — обвиняли они позднее Иязслава.

Когда о том, что Давыдовичи отложились от Изяслава и преступили крестное целование ему, стало известно в Киеве, здесь начался настоящий мятеж (19 сентября 1147 года). Направлен он был в защиту Изяслава, который в то время находился вне Киева: готовясь к войне со Святославом Ольговичем, он направлялся к Давыдовичам, ещё не зная об их измене, — и таким образом, жизнь его оказывалась под угрозой: во всяком случае, так показалось киевлянам. Решено было идти на помощь Изяславу, но прежде расправиться с его врагами — а из их числа в Киеве находился лишь князь-инок Игорь. «А се Игорь ворог нашего князя и наш, — кричали люди на вече. — Не в порубе, но в Святемь Федоре! А убивше того, к Чернигову поидем по своем князи. Кончаимы же ся с ними!» Напрасно младший брат Изяслава юный князь Владимир Мстиславич и митрополит Климент Смолятич пытались остановить обезумевших от ненависти людей. Толпа устремилась к Федоровскому монастырю, выволокла Игоря из церкви, где тот стоял на обедни. С князя-инока сорвали монашескую мантию, свитку и нагого потащили к монастырским воротам. Со всех сторон раздавались возгласы: «Убейте! Убейте его!» Увидев Владимира, Игорь простонал: «Ох, брате, камо мя ведут?» Владимир, соскочив с коня, прикрыл его наготу своим плащом и вновь обратился к толпе: «Братие моя, не мозите сего створити зла, ни убиваите Игоря!» Воспользовавшись минутным замешательством, он повел несчастного на двор своей матери, соседствовавший с Федоровским монастырем, однако толпа вновь накинулась на Игоря. В пылу схватки досталось и Владимиру, которого также стали избивать «про Игоря». Боярин Михаил заступился за князя; его избили в кровь, сорвали с шеи золотой крест с цепью и едва не забили насмерть. Владимиру все же удалось втолкнуть Игоря в «Мстиславль двор»; там слуги попытались укрыть его на сенях, однако толпа бросилась вслед, выломала запертые за Игорем ворота, подрубила сени, стащила Игоря вниз и принялась добивать. Еще живого его обвязали за ноги веревками и поволокли через весь город к старому княжьему двору, насмехаясь над уже бездыханным телом. «И ту прикончаша и, и тако скончаша и Игоря князя, сына Олгова, — с нескрываемым содроганием описывает эту сцену летописец, — бяшеть бо добрыи и поборник отечьства своего, в руце Божии преда дух свои; и съвлекъся ризы тленьнаго человека, и в нетленьную и многострастьную ризу оболкъся Христа, от негоже и венцася, въсприем мучения нетленныи венечь, и тако к Богу отиде месяца семтября в 19 в день пяток».

Но и тело несчастного князя не было оставлено в покое. Его на телеге отвезли на Подол, «на торговище», и бросили там на поругание. Многие, однако, уже в самый день убийства взирали на Игоря как на святого. Во всяком случае так свидетельствует летописец: «Человеци же благовернии, приходяще, взимаху от крове его и от прикрова, сущаго на нем, на теле его, на спасение себе и на исцеление, и покрывахуть наготу телесе его своими одежами». По повелению Владимира Мстсилавича, тело князя было отвезено в церковь Святого Михаила (так называемую «Новгородскую божницу»). В ту же ночь, по свидетельству летописи, Бог явил знамение над телом невинно убиенного: сами собою в церкви зажглись все свечи. Об этом рассказали митрополиту Клименту, но тот — возможно, опасаясь нового мятежа — повелел утаить случившееся. На утро посланный митрополитом федоровский игумен Анания перевез тело Игоря в монастырь Святого Симеона, где Игорь и был похоронен — уже с соблюдением подобающих обрядов.

Некоторые явно апокрифические подробности убийства Игоря сообщает историк XVIII века В. Н. Татищев. По его словам, «Игорь, видя, что его хотят убить, просил, чтоб дали ему свясченника изповедоваться. Но народ кричал на Игоря: “Когда вы с братом Всеволодом жен и дочерей наших брали на постели и домы грабили, тогда попа не спрашивали, и ныне поп не надобен”». Здесь же дана портретная характеристика князя, составленная якобы человеком, лично знавшим его: «Сей Игорь Ольгович был муж храбрый и великий охотник к ловле зверей и птиц, читатель книг и в пении церковном учен. Часто мне с ним случалось в церкви петь, когда был он во Владимире (о пребывании Игоря во Владимире-Волынском, если не считать его участия в походе на князя Владимирка Володаревича в 1144 году, ничего не известно. — А. К.). Чин свясченнический мало почитал и постов не хранил, того ради у народа мало любим был. Ростом был средний и сух, смугл лицем, власы над обычай, как поп, носил долги, брада же уска и мала. Егда же в монастыри был под стражею, тогда прилежно уставы иноческие хранил, но притворно ли себя показуя или совершенно в покаяние пришед, сего не вем…» Однако достоверность этой характеристики, как и дополнительных сведений, приводимых Татищевым, сомнительна.

Обстоятельства гибели Игоря способствовали его церковному прославлению. По крайней мере в Черниговской земле его уже вскоре после кончины стали считать святым. В 1150 году брат Игоря князь Святослав Ольгович перенёс его останки из Киева в Чернигов и положил их у соборной церкви Святого Спаса Преображения, «в тереме».

Ныне память святого и благоверного великого князя Игоря Черниговского и Киевского празднуется Церковью дважды в году: 5 июня (18-го по новому стилю) — в день перенесения его мощей в Чернигов, и 19 сентября (по новому стилю 2 октября) — в день мученической кончины, а также 20 сентября — в Соборе Брянских святых, и 22 сентября — в Соборе Тульских святых.

ИСТОЧНИКИ:

Летописи: Ипатьевская, Лаврентьевская, Новгородская Первая, Никоновская.

Зотов Р. В. О черниговских князьях по Любецкому синодику и о Черниговском княжестве в татарское время. СПб., 1892. С. 24, 34—35.


© Все права защищены http://www.portal-slovo.ru

 
 
 
Rambler's Top100

Веб-студия Православные.Ру