Кризис старой и создание новой российской государственности в ходе революции 1917 года

Часть 2. Причины неустойчивости либеральной альтернативы

МИФЫ И РЕАЛЬНОСТИ ФЕВРАЛЯ 1917 ГОДА

После февральско-мартовской революции как бы само собой напрашивалось, что наследницей свергнутого строя должна стать молодая российская буржуазия. Именно она имела немалый политический вес и опыт управления государством. Как писал М.В. Чернов, опыт этот приобретался "и в органах самоуправления, городских думах и земствах, и в четырех последовательных Государственных думах, во всевозможных парламентских комиссиях, разрабатывая вместе с министрами бюджеты ведомств и контролируя их работу" .

Стремление буржуазии к власти было совершенно осознанным и подкреплялось целенаправленными, в том числе, как мы видели, сугубо заговорщическими, усилиями. Поэтому формирование буржуазного кабинета министров, полностью подконтрольного вождям оппозиции, не может удивлять. Лёгкость падения самодержавия и победа оппозиции в феврале—марте 1917 года породили пышный букет мифов. Среди них такие расхожие, как

1) о прочности корней либерализма в нашей стране;

2) о легитимности новой революционной власти;

3) о быстром превращении России в самую свободную и демократическую державу в мире;

4) о незаконности большевистского переворота, в результате которого Россия свернула с правильного пути развития и вернулась к деспотизму.

Разумеется, все подобные мифы имеют исключительно идеологическую природу, то есть не имеют прочных корней в исторической действительности.

Что касается прочности позиций либеральных партий, то объективные современники событий ещё до падения царизма предсказывали им бесславный конец. Так, наиболее вероятные механизмы развития грядущей смуты были ещё в ноябре очень точно смоделированы группой право-консервативных деятелей, объединявшихся вокруг члена Госсовета А. М. Римского-Корсакова. Составленная ими аналитическая записка была передана Николаю II князем Д. П. Голицыным.

В записке государя старались отговорить от возможного соблазна пойти на уступки либералам. Её авторы уверяли Императора, что либеральные элементы “столь слабы, столь разрознены” и “столь бездарны”, что их нахождение у власти всё равно будет крайне недолгим. Слабость либералов составителям доклада виделась в отсутствии у них социальной базы в России. Отсюда проистекала крикливость либералов, их стремление играть на чужом, “демократическом” поле.

Прогноз был категоричен: установление либерального правления “сопровождалось бы, прежде всего, конечно, полным и окончательным разгромом партий правых и постепенным поглощением партий промежуточных: центра, либеральных консерваторов, октябристов и прогрессистов, партией кадетов, которая по началу и получила бы решающее значение. Но и кадетам грозила бы та же участь”. Аналитики из кружка Корсакова предсказывали неминуемое торжество революционных партий, представленных в Думе.

Но и господство умеренных социалистов было бы непрочным, и, утверждалось в документе, довольно скоро настала бы пора торжества левых радикалов, “а затем... Затем выступила бы революционная толпа, коммуна, гибель династии, погромы имущественных классов и, наконец, мужик-разбойник”. Тем самым, как видим, будущее развитие страны виделось довольно чётко, а представленная царю Записка прогнозировала все стадии развития русской государственности фактически до рубежа 1920—1930-х гг.

Не менее далёк от реальности очень широко распространённый ныне миф о легитимности февральского режима в противовес узурпаторскому режиму большевиков. Достаточно внимательней приглядеться к фактам, чтобы понять узурпаторский характер и самого февральского режима, и возникшего на волне февральского переворота Временного правительства, легитимность которого подорвали сами входившие в него деятели. Разрыв преемственности между прежним и новым правлением не казался для них чем-то экстремальным. Скорей даже наоборот — для правосознания многих представителей российской политической элиты он считался чем-то вполне закономерным. К примеру, видный правовед-адвокат, кадет и масон, В. А. Маклаков по этому поводу писал: “Разумею революцию как крушение существующей власти, создание на её месте новой, преемственно с нею не связанной”.

Уверенные в своей правоте либералы не попытались даже воспользоваться появившейся у них возможностью создать хотя бы видимость легитимности своей власти. В угоду политической конъюнктуре, они сочли целесообразным не разглашать факт назначения Львова на пост министра-председателя бывшим императором. Вожди Февраля не сразу осознали, что неясность в вопросе о преемственности власти бьёт не только по надеждам на реставрацию, но и по ним самим…

Но лидеры февральской революции, отказавшись от опоры на прежде существовавшие в государстве правовые нормы, не захотели “освятить” свою власть даже авторитетом революционной толпы. Факт создания Временного правительства с полного согласия Петросовета так же замалчивался, как и назначение Николаем II на руководство правительством князя Львова. Попытка выйти из положения заявив о временности новой власти, о её полномочии лишь до Учредительного собрания только усугубляла ситуацию. Провозгласив свою власть “временной”, буржуазия фактически расписывалась в её неполноценности. Для России, с её специфическим отношением народа к власти, такое положение было чревато многими бедами уже само по себе. Вот на такой зыбкой основе и шло дальнейшее строительство здания российской государственности на протяжении всей эпохи февральско-мартовской революции.

Не всё однозначно и с вопросом о демократичности революции.

В самом деле, многие ещё со школьной скамьи помнят соответствующее высказывания В.И. Ленина. А если Ленин сегодня кого-то не устраивает, то можно поискать соответствующие цитаты и у других лидеров революции. Особенно много рассуждений о демократизме февраля разбросано по работам разных лет меньшевистских авторов. Так, И.Г. Церетели в одной из своих книг буквально пел хвалебный гимн постфевральской «демократической России», уверяя, что жила она в «обстановке абсолютной свободы», «по самому совершенному избирательному закону», тогда как «самые консервативные элементы» не осмеливались оказывать противодействия «широким демократическим реформам» и «влиянию демократических идей». Но можно ли безоглядно доверять всем подобным суждениям? О том же заявил А.Ф. Керенский.

Основания для этого были. Как показывают новейшие исследования, в широких кругах населения имелись сильные демократические иллюзии. Ярким проявлением этого стало массовое движение по смене старых названий и даже имён. Так, один солдат по фамилии Романов, обращаясь к новым органам власти, просил сменить его фамилию как “монархическую”, “неприличную” и “обидную” на новую — Демократов. Спешили переменить свои фамилии на более соответствующие духу эпохи многие Сухомлиновы, Распутины и обладатели прочих “контрреволюционных” фамилий. Стремление мимикрировать под настроения толпы охватило и высший свет. Прежние атрибуты империи словно исчезли. Даже бывшие жандармы и Великие Князья расхаживали с красными гвоздиками в петличках.

Помимо этого не следует отрицать невиданный прежде нигде в истории всплеск самоорганизации и самоуправленческих начал в жизни общества. Определённая часть этих новых, демократических институтов всего через несколько месяцев станет каркасом новой российской государственности в форме власти Советов. Без этого всплеска низовой активности Россия как страна просто бы исчезла с политической карты мира. Но у всякой, пусть даже самой большой и блестящей медали есть своя оборотная сторона. И вот об этой оборотной стороне применительно к революции 1917 года тоже необходимо помнить, чтобы ясно понимать с какими угрозами пришлось иметь дело большевикам после установления в октябре их власти.

Без всяких сомнений стремление “отречься от старого мира”, “отряхнуть его прах со своих ног” было присуще не только руководству Прогрессивного блока, захватившем власть, но и очень широким кругам населения. Вместе с тем падение самодержавия представляло собой не просто политическое событие, а масштабную цивилизационную катастрофу.

В начале 1917 года действительно многие могли желать отречения Николая II. Но это не значит, что даже среди оппозиционных деятелей все были сторонниками республиканского строя. Что же касается русской глубинки, то туда кипевшие в столицах страсти вообще практически не проникали и недовольство властью проявлялось не в таких политизированных формах. Многие крестьяне, солдаты и даже рабочие не представляли никакого политического устройства, помимо того, к которому они привыкли с детства. В силу этого падение самодержавия означало для страны уничтожение не только авторитарной, но и авторитетной, привычной для большинства формы правления. Можно сказать более определённо — происходило разрушение национальной государственности как таковой.

Бухарин однажды удачно подметил, что падение самодержавия застало врасплох не только тех, кто падал, но и тех, кто валил. Синяки и шишки, полученные в результате падения, оказались весьма болезненными.

В те дни свобода нередко понималась как вседозволенность. Так, известный обществовед, видный представитель эсеровской партии Питирим Сорокин в Автобиографии приводит один из потрясших его эпизодов, произошедших вскоре после отречения царя. «Проходя мимо здания недалеко от Бестужевских курсов, — рассказывает он, — я видел толпу, хохочущую и непристойно жестикулирующую. В подворотне на глазах у зевак совокуплялись мужчина и женщина. “Ха, ха, — смеялись в толпе, — поскольку свобода, всё позволено”». Как пишут некоторые современные авторы, подобные шокирующие смиренного обывателя эксцессы в революционной повседневности вовсе не выглядели чем-то исключительным.

За разрушением прежней морали и полицейских участков последовал естественный рост преступности. Ответом улицы становятся самосуды, зверские расправы — ещё один элемент смутного времени. Интересные замечания на этот счёт содержатся в «Несвоевременных мыслях» Максима Горького, которые тот печатал в своей газете «Новая жизнь». Он писал: «За время революции насчитывается уже до 10 тысяч “самосудов”. Вот как судит демократия своих грешников: около Александровского рынка поймали вора, толпа немедленно избила его и устроила голосование: какой смертью казнить вора: утопить или застрелить? Решили утопить и бросили человека в ледяную воду. Но он кое-как выплыл и вылез на берег, тогда один из толпы подошел к нему и застрелил его…». Или другой эпизод: «Солдаты ведут топить в Мойке до полусмерти избитого вора, он весь облит кровью, его лицо совершенно разбито, один глаз вытек. Его сопровождает толпа детей; потом не­которые из них возвращаются с Мойки и, подпрыгивая на одной ноге, весело кричат: “Потопили, утопили!” Это — наши дети, будущие строители жизни…».

Тем самым обретение политических прав для граждан новоиспечённой Российской республики сопровождалось постоянными рисками для жизни: любой человек в каждую минуты мог подвергнуться немотивированному насилию, его собственность могла быть отчуждена, обострялся продовольственный вопрос. Всё это происходило, подчеркнём ещё раз, на фоне бессилия власти, власти не авторитетной и не легитимной. Невольно возникает вопрос, можно ли назвать демократической страну, жители которой не знают, что их ждёт завтра? Страну, в которой правительство отказывается отвечать за свою бездеятельность?

Вот в таких условиях либеральной власти приходилось не только попытаться реализовать свой модернизационный проект, но и просто — хотя бы удержаться от власти. Решение этих проблем зависело от того политического курса, которое готовы были бы предложить и реализовывать Временное правительство и его союзники.

Внутренняя политика Временного правительства

Свои первоочередные шаги в сфере реформирования страны Временное правительство изложило в Декларации от 3 марта 1917 г. в ней содержалось восемь пунктов: провозглашение широких демократических свобод, замена полиции народной милицией, неразоружение и невывод из столицы революционных частей, обещание Учредительного собрания и др.

Вот текст этого документа:

«ДЕКЛАРАЦИЯ ВРЕМЕННОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА О ЕГО СОСТАВЕ И ЗАДАЧАХ ОТ 3 МАРТА 1917 ГОДА.

Граждане!

Временный комитет членов Государственной думы при содействии и сочувствии столичных войск и населения достиг в настоящее время такой степени успеха над тёмными силами старого режима, что он дозволяет ему приступить к более прочному устройству исполнительной власти.

Для этой цели Временный комитет Государственной думы назначает министрами первого общественного кабинета следующих лиц, доверие к которым страны обеспечено их прошлой общественной и политической деятельностью.

Председатель совета министров и министр внутренних дел князь Г.Е.Львов.

Министр иностранных дел П.Н.Милюков.

Министр военный и морской А.И.Гучков.

Министр путей сообщения Н.В.Некрасов.

Министр торговли и промышленности А.И.Коновалов.

Министр народного просвещения А.А.Мануйлов.

Министр финансов М.И.Терещенко.

Обер-прокурор Св. синода В.Н.Львов

Министр земледелия А.И.Шингарёв.

Министр юстиции А.Ф.Керенский.

Государственный контролёр И.В.Годнев.

Министр по делам Финляндии Ф.И.Родичев.

В своей настоящей деятельности кабинет будет руководствоваться следующими основаниями:

1. Полная и немедленная амнистия по всем делам политическим и религиозным, в том числе террористическим покушениям, военным восстаниям и аграрным преступлениям и т.д.

2. Свобода слова, печати, союзов, собраний и стачек с распространением политических свобод на военнослужащих в пределах, допускаемых военно-техническими условиями.

3. Отмена всех сословных, вероисповедальных и национальных ограничений.

4. Немедленная подготовка к созыву на началах всеобщего, равного, тайного и прямого голосования Учредительного собрания, которое установит форму правления и конституцию страны.

5. Замена полиции народной милицией с выборным начальством, подчинённым органам местного самоуправления.

6. Выборы в органы местного самоуправления на основе всеобщего прямого, равного и тайного голосования.

7. Неразоружение и невывод из Петрограда воинских частей, принимавших участие в революционном движении.

8. При сохранении строгой военной дисциплины в строю и при несении военной службы - устранение для солдат всех ограничений в пользовании общественными правами, предоставленными всем гражданам. Временное правительство считает своим долгом присовокупить, что оно отнюдь не намерено воспользоваться военными обстоятельствами для какого-либо промедления в осуществлении вышеизложенных реформ и мероприятий».

Но эйфория начального периода революции оказалась зыбкой. Первые же конкретные мероприятия новой власти показали, как глубоко расколото русское общество, и что отделаться поверхностным косметическим ремонтом будет невозможно. Среди наиболее важных шагов Временного правительства следует назвать следующие:

В сфере управления это утверждение 5 марта должности комиссаров Временного правительства;

«ПОСТАНОВЛЕНИЕ ВРЕМЕННОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА О ВОЗЛОЖЕНИИ ОБЯЗАННОСТЕЙ ГУБЕРНАТОРОВ И УЕЗДНЫХ ИСПРАВНИКОВ НА ПРЕДСЕДАТЕЛЕЙ ГУБЕРНСКИХ И УЕЗДНЫХ ЗЕМСКИХ УПРАВ И СОХРАНЕНИИ НА МЕСТАХ СТАРОГО АДМИНИСТРАТИВНОГО АППАРАТА

1. Временно устранить от должности губернаторов и вице-губернаторов.

2. В губерниях, где введено Земское положение, обязанности губернаторов временно возложить на председателей губернских земских управ, присвоив им наименование «губернские комиссары Временного правительства».

3. Направление административной деятельности в уездах местностей, где введено Земское положение, поручить председателям уездных земских управ в качестве уездных комиссаров Временного правительства.

4. Признать желательным сохранение, в пределах возможности, всего существующего административного механизма, в целях поддержания нормального хода жизни стране.

5. Вопрос об организации административной власти в губерниях не земских, в казачьих областях, в градоначальствах и в Сибири оставить временно открытым, впредь до выяснения вопроса совместно с местными общественными организациями и должностными лицами».

Введение 15 апреля всеобщего избирательного права для городских жителей с 18 лет, принятие 21 мая закона о волостном земстве.

В области рабочего вопроса 12 апреля принимается закон о свободе собраний и союзов, а 23 апреля положение о фабрично-заводских комитетах. Кроме того 3 апреля было принято постановление Временного правительства О НЕДОПУСТИМОСТИ СМЕЩЕНИЯ РАБОЧИМИ АДМИНИСТРАЦИИ ПРЕДПРИЯТИЙ.

В сфере продовольственной политики самым существенным событием становится принятие 25 марта положение о хлебной монополии и твёрдых ценах на хлеб.

Активно действовали новые власти в аграрном вопросе, но активность эта носила противоречивый характер. С одной стороны 12 и 16 марта принимается решение о национализации земли принадлежавшей царю и его близким.

С другой стороны тогда же, в марте появляется распоряжение о привлечении крестьян к уголовной ответственности за участие в аграрных беспорядках, а 11 апреля выходит закон об охране посевов, по которому помещикам гарантировалось возмещение ущерба в случае народных волнений. Противоречивым получилось и постановление 21 апреля о создании земельных комитетов. На них возлагалась лишь подготовка реформы, а не её проведение:

Важнейший очередной вопрос для нашей страны — вопрос земельный — может решить окончательно и правильно только Учредительное собрание...

Но для такого решения необходимо предварительно собрать повсеместно сведения о земельных нуждах населения и подготовить к Учредительному собранию новый закон о земельном устройстве. С этой целью Временное правительство образовывает Главный земельный комитет, который исполнит эту работу при содействии местных губернских, уездных и волостных земельных комитетов.

На обязанность этих комитетов возлагается собирание сведений о местных земельных порядках и земельных нуждах населения и в течение переходного времени, до проведения земельной реформы в Учредительном собрании, решение споров и недоразумений по земельным делам...

Вместе с тем проводимые Временным правительством мероприятия были явно недостаточными в условиях охватившего страну кризиса. Острейшие проблемы, в своей совокупности и подтолкнувшие Россию в водоворот революционных потрясений, оставались до конца нерешёнными. Важнейший, по определению В.И. Ленина, вопрос всякой революции — вопрос о власти — после февраля оставался в подвешенном состоянии. Двоевластие подтачивало устои государства, разрушало эффективность управления, по сути, означало безвластие. Само определение революционного правительства как “временного” было равносильно признанию его неполноценности, что в условиях России не могло не сказаться на его авторитете. У страны был пусть и хрупкий, но проверенный опытом других революций путь мирного решения вопроса о власти — своевременный созыв конституанты. Но Временное правительство затягивало созыв Учредительного собрания. Более того, оно распустило прежние парламентские органы: Государственный Совет и Государственную Думу. Исполнительная власть шла по пути утверждения собственной диктатуры, не имея на то никакой легитимности. Это не стабилизировало ситуацию, а лишь провоцировало других узурпаторов с местными или даже всероссийскими амбициями претендовать на власть, полагаясь при этом не на закон, а на силу.

При этом следует помнить, что решение всех остальных вопросов Временное правительство откладывало до Учредительного собрания, которое всё откладывалось и откладывалось. Позитивно не решался такой животрепещущий вопрос, как участие России в войне. Массы жаждали мира, а правительство и социалисты твердили о “революционном оборончестве”. Вместо мира 30 мая1917 г. было принято

«ПОСТАНОВЛЕНИЕ ВРЕМЕННОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА ОБ УСИЛЕНИИ НАКАЗАНИЙ ЗА АНТИВОЕННЫЕ ВЫСТУПЛЕНИЯ НА ФРОНТЕ

С фронта поступили донесения о нескольких случаях совершения как отдельными лицами, группами их, так и целыми частями войск тягчайших воинских преступлений: неповиновения, доходящего до сопротивления и явного восстания, самовольного оставления позиций или мест расположения, отказа от исполнения боевых приказов и от иного участия в бою, а также и подстрекательства к этим преступлениям. Все эти данные составляют тяжкие нарушения долга воина.

Виновные в этих нарушениях караются ссылкой в каторгу с лишением всех прав состояний. Это лишение влечет за собой потерю права на всякую служебную и общественную деятельность, права участвовать в выборах, права на владение имуществом как движимым, так и недвижимым, следовательно, и права на земельную собственность, а семьи осужденных лишаются права на паек и пособие от казны.

Части войск, опозорившие себя забвением долга перед свободной родиной и революцией, подлежат немедленному расформированию.

Временное правительство повелевает всех виновных в перечисленных выше деяниях неуклонно привлекать к суду и ознакомить все части войск с настоящим постановлением».

При этом если царское правительство хоть обещало, что за понесённые невзгоды страна получит новые территории, то революционные власти вскоре провозгласили отказ от прежних целей, от аннексий и контрибуций. Участие страны в кровопролитной всемирной бойне теряло даже видимость смысла. Его заменили бесконечные призывы верности союзническому долгу (причём сами союзники ни от новых территорий, ни от возмещения материального ущерба Германией вовсе не отказывались). Устроенное Временным правительством наступление русских армий 18 июня 1917 г. обернулось для России позорным поражением и десятками тысяч напрасных жертв.

Не решались и другие вопросы: национальный, аграрный, рабочий. Принимаемые Временным правительством меры в этих направлениях лишь вызывали новые протесты, вносили новый раскол в общество. Так, призванный стабилизировать положение на предприятиях закон 23 апреля о фабзавкомах был воспринят рабочими как покушение на их права, а попытка договориться с украинскими националистами вылилась в острый внутренний конфликт внутри самого Временно правительства. Нерешённость земельного и продовольственного вопросов вело к росту аграрных беспорядков, мешочничеству, подрывало стабильность экономики, которая оказалась в тяжёлом кризисе который вполне правомерно считать системным.

ТРИ КРИЗИСА ВРЕМЕННОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА

Неумение справиться с ситуацией оборачивалось постоянными кризисами Временного правительства. В возникновении этих кризисов лежали причины как внутреннего, так и внешнего характера. Первое время, пока глубинные слои русского общества ещё не пришли в движение, решающее значение имел внешнеполитический фактор. Достаточно сказать, что все три кризиса Временного правительства в период мирного развития революции в значительной степени были связаны именно с ним. Первый же кризис Временного правительства, произошедший в апреле 1917 г., был вызван исключительно просчётами во внешней политике и недовольством масс продолжением войны.

Механизм противоречий, в конце концов, приведший к апрельскому кризису был запущен ещё 14 марта, когда Петросовет опубликовал манифест “К народам мира”. В нём с пацифистских позиций выражалась надежда прекратить войну путём переговоров на принципах демократии. Министр иностранных дел П.Н. Милюков, не согласный с пацифистской позицией Совета и считавший внешнюю политику своей вотчиной, воспринял появление манифеста как выпад лично против себя. В своём интервью 23 марта он заявил, что Россия борется за объединение украинских частей Австро-Венгрии с российской частью Малороссии и за присоединение к России Черноморских проливов и Константинополя. Совет, за которым стояла фигура министра Юстиции Керенского, принял вызов. Практически сразу после заявлений Милюкова деятели Петросовета выступили с яростными опровержениями.

В сложившейся ситуации Временное правительство вынуждено было обнародовать заявление, в котором излагались принципы внешней политики, во многом перекликавшиеся с требованиями Совета. Уже 18 апреля оно было направлено союзникам в качестве официальной позиции новой России. Однако вслед за внешне демократическим официальным документом в столицы ведущих мировых держав начала рассылаться нота министра иностранных дел Милюкова. В ней он “разъяснял” союзникам, что революция не вызовет изменений внешней политики России и не ослабит её военных усилий. Однако “нота Милюкова” не прошла мимо внимания Петросовета, и 20 апреля она появилась в печати. Разразился скандал, уверенно перераставший в политический кризис. Большинство советских деятелей сочли себя оскорблёнными. Кроме того, у них появлялся реальный шанс выдвинуть требование перераспределения портфелей в правительстве. В ещё большей мере заявлением Милюкова оказались недовольны рабочие кварталы и солдатские казармы. Снова, как в феврале 1917 г., революционные массы вышли на улицы столицы. Выступления протеста удалось прекратить лишь после того, как Петросовет поздно ночью 21 апреля принял резолюцию с запрещением на два дня всех массовых мероприятий.

Апрельский кризис выявил значительные противоречия революционного режима и подтвердил прогнозы о возможности мирного углубления революции. Хотя сам кризис протекал в бурных, совершенно не парламентских формах, имели жертвы, но открытых столкновений не произошло. Настроения революционной эйфории отнюдь не прошли, и когда командующий Петроградским военным округом Л.Г. Корнилов приказал направить против рабочих пушки, солдаты и даже офицеры ему не подчинились. Корнилов вынужден был подать в отставку и временно уйти в тень.

Временное правительство уступило ультиматуму Совета, а вскоре, после отставки Гучкова и Милюкова, было сформировано коалиционное правительство. Во главе его вновь встал князь Г.Е. Львов. Теперь, помимо десяти министров-капиталистов, в него вошло сразу шесть министров-социалистов, среди которых, кроме А.Ф. Керенского, были В.М. Чернов, М.И. Скобелев, И.Г. Церетели, А.В. Пешехонов и П.Н. Переверзев. Вхождение социалистов в правительство стало следствием важных перемен в их взглядах, произошедших под настойчивым давлением И.Г. Церетели. Он сумел убедить и своих товарищей по меньшевистской партии, и руководство эсеров, что социалисты должны взять на себя ответственность за развитие страны и революции. До этого вхождение социалистов в буржуазное правительство считалось ренегатством. С одной стороны вхождение социалистов в правительство свидетельствовало об укреплении их позиций, но с другой — оказалось для них ловушкой. По словам Милюкова раньше, когда правительство находилось под контролем Совета, буржуазия буржуазными руками выполняла дело революции, дело социализма. Теперь же вошедшие в правительство социалисты социалистическими руками выполняли капиталистическое дело.

Оценивая ситуацию после апрельского кризиса, один из лидеров большевиков Н.И. Бухарин отмечал: противостояние между Временным правительством и Советом не исчезло, а переместилось внутрь самого коалиционного министерства. Понятно, что это ещё больше подрывало центральную власть, усиливало общий кризис. Теперь процесс размежевания проистекал не только между буржуазией и народными массами, но и внутри самой революционной демократии. В стране разворачивалась аграрная революция, которую многие современные авторы, вслед за историком Д.И. Люкшиным, называют общинной революцией. Крестьяне в некоторых уездах к лету 1917 г. не только успели поделить помещичью землю, но и принялись за передел земли кулаков и крестьян, выделившихся из общины во время столыпинской реформы. Небывалое прежде значение приобретало рабочее самоуправление и рабочий контроль над производством. Но умеренные социалистические партии, войдя в правительство, уже не были заинтересованы в форсировании революции. Глубиной пропасти между правыми социалистами и быстро левевшими массами и определялся накал второго, июньского кризиса Временного правительства.

Наиболее сильное недовольство назревало в армии. На заседании Петроградской военной организации 23 мая несколько воинских частей (Павловский, Измайловский, Гренадерский и другие полки) заявили, что готовы к самостоятельному выступлению, если на это не последует директивы сверху. По итогам заседания Военная организация большевистского ЦК ("Военка") докладывала руководству партии, что 60 тысяч солдат из 250-ти тысячного столичного гарнизона готовы к немедленному самочинному выступлению против Временного правительства. Среди рабочих настроения были менее определеными. Но и в рабочих кварталах зрели предпосылки массовых протестных выступлений. Об этом красноречиво свидетельствуют события, связанные с поддержкой, которую рабочие в те дни оказали более левой, чем даже большевики, группе анархистов. Вооружённые винтовками, ручными бомбами и пулеметом, 5 июня анархисты напали на редакцию черносотенной газеты "Русская воля" и захватили её, а на следующий день анархистам пришлось помериться силой уже с правительственными войсками, посланными образумить непомерно горячих “бойцов революции”. Потерпев поражение в стычках с правительственными войсками, анархисты обратились за помощью к рабочим и встретили у них самую горячую поддержку: уже 8 июня забастовало 28 коллективов Выборгского района.

Большевистские лидеры очень быстро разобрались в складывавшейся в столице ситуации. Они осознали, что если немедленно не поддержать революционные настроения масс, можно оказаться на обочине, уступив место лидеров уличной оппозиции анархистам и другим левацким группам. Обсудив развитие событий на заседание ПК РСДРП (б) 6 июня 1917 г., большевики принимают решение провести 10 июня массовую демонстрацию рабочих и солдат, направленную против продолжения войны и поддержки Временного правительства. Меньшевики и эсеры расценили план большевиков как удар по революции. В эти дни, с 3 по 24 июня в Петрограде проходил I съезд Советов Рабочих и Солдатских Депутатов. Около 80% на нём имели умеренные социалистические партии. Именно его авторитетом меньшевики и эсеры решили воспользоваться, чтобы сорвать намеренья большевиков. Решением I Всероссийского съезда Советов и Петросовета большевистская демонстрация была отменена.

Вместе с тем, полностью проигнорировать взрывоопасную ситуацию, сложившуюся в столице, правые социалисты не решились. Было принято решение провести демонстрацию солдат столичного гарнизона и рабочих города, но не 10, а 18 июня — в день начала наступления на фронте. И пройти она должна была под лозунгами поддержки наступления, а заодно и коалиции социалистов с буржуазными партиями во Временном правительстве. Подготовка к наступлению так же велась под революционными лозунгами. Керенский, занявший к этому времени кресло военного министра, самолично ездил по воинским частям с агитационными выступлениями и раздаривал солдатам красные знамёна революции, дабы воодушевить их на массовый героизм. Но, несмотря на все колоссальные усилия, демонстрация 18 июня прошла не под соглашательскими, а под большевистскими лозунгами: “долой войну” и “долой министров-капиталистов”. Это явилось зримым провалом умеренного большинства Советов и означало кризис революционной власти.

Хотя отставки кабинета в июньские дни и удалось избежать, но ситуация в столице продолжала накаляться и в дальнейшем. Не только большевики, но и кадеты видели неспособность коалиционного правительства вывести страну из кризиса. Как показывают новейшие исследования, в частности историка Г.И. Злоказова, правые члены кабинета усиленно искали повод, чтобы красиво хлопнуть дверью и переложить на социалистов всю ответственность наметившегося провала наступления. Таким поводом, к примеру, мог стать конфликт между социалистами и правыми вокруг политики, проводимой Министром просвещения А.А. Мануйловым. Возникшие трения удалось снять и тогда поводом для разрыва послужило несогласие кадетов с А.Ф. Керенским и другими левыми по вопросу об Украине. В знак протеста против предоставления ей автономии, о чём с Центральной Радой договорились Керенский, Церетели и Терещенко, 2 июля 1917 г. четыре министра-кадета подали в отставку. Это стало началом третьего, июльского кризиса Временного правительства.

Разворачивался он на фоне массовых выступлений в Москве, Киеве и других городах. Особенно острая ситуация вновь сложилась в столице. Причиной этого стали попытки соглашательских советов под предлогом начавшегося 18 июня наступления вывести из города революционные части. Это было грубым нарушением обещаний, которые давались солдатам срезу, после февраля, когда исход революции не был очевиден, и многие ждали, что Николай II двинет с фронта на подавление революции верные ему части. Кроме того, привыкшие к мирной жизни солдаты тыловых гарнизонов, особенно столичного, вовсе не рвались на фронт под немецкие пули. За две короткие недели, разделяющие июньский и июльский кризисы, было несколько крупных конфликтов с участием анархистов, большевиков и просто разъярившихся солдат. Начавшие поступать в начале июля слухи о провале наступления и о колоссальных потерях ещё более подогрели обстановку.

В тот же день, когда министры-капиталисты подавали в отставку, в Петрограде начались стихийные выступления солдат и рабочих. Застрельщиками стали военнослужащие 1-го пулемётного полка, протестовавшие против отправки их на фронт. Их поддержали представители других полков и окрестных заводов. И уже к вечеру 3 июля город оказался фактически захвачен восставшими. Большевики, которые поначалу оказались не готовы к такому повороту событий, смогли быстро мобилизоваться и в ночь с 3 на 4 июня руководство движением берут свои в руки с тем, чтобы придать ему мирные формы и направить его на достижение своих политических целей. Сколь далеко шли эти цели, сегодня, как и в 1917 г., ведутся самые жаркие дискуссии. В воспоминаниях Н.Н. Суханова говорится о том, что Ленин, Троцкий и Луначарский примеривались стать революционным триумвиратом, сместить Временное правительство и возглавить государство (к слову сказать, последние двое в июльские дни ещё не вступили в РСДРП (б) и возглавляли собственную социал-демократическую организацию “межрайонцев”). Но Луначарский и Троцкий горячо опровергали слова Суханова (Ленин был уже глубоко больным человеком). Сами большевистские лидеры называли июльские события репетицией Октября. Но это всего лишь метафора, мало что дающая для понимания истинных намерений большевиков. Во всяком случае, именно большевиков Временное правительство и Петросовет обвинили в организации беспорядков. В ночь на 6 июня в город стали прибывать воинские части, верные Всероссийскому центральному исполнительному комитету, избранному на I съезде Советов. В газетах начали публиковаться слухи о том, что Ленин — немецкий шпион, был выдан ордер на его арест. Июльский кризис унёс жизни более чем 500 человек.


 
 
 
Rambler's Top100

Веб-студия Православные.Ру