Книга о Михаиле Скопине-Шуйском, его жизни, подвиге и смерти

Петрова Н.Г. Скопин-Шуйский. М.: Молодая гвардия, 2010. 315 с.

Поразительно, но лишь сейчас издательство «Молодая гвардия», одну за другой выпускающее книги серии «ЖЗЛ», соблаговолило, наконец, обратить внимание на одного из самых ярких русских героев — воеводу Михаила Васильевича Скопина-Шуйского. В «многомятежное» Смутное время, когда едва не была убита Русь, бившегося с ее врагами и павшего в возрасте 23 лет. Написанная Натальей Петровой беллетризированная биография героя — дело нужное и благое. Герой ее книги совсем не похож на востребованный новым временем «идеал», запечатленный в последних книгах когда-то патриотической серии. Подобных биографии Скопина среди них немного, в основном же под обложками книг с характерным символом «ЖЗЛ» мы находим описание подвигов многих «замечательных» изменников, таких, например, как Андрей Курбский и Иван Мазепа.

Впрочем, речь не о них, а о действительно интересном произведении, на фоне трагической эпохи воссоздающем жизнь и подвиги совсем еще молодого человека, вставшего на защиту своей атакованной врагами страны и веры. Впрочем, не только воссоздающем, но и сотворяющем, ведь работая над книгой о Скопине автор его жизнеописания избрала очень интересный прием — основные вехи биографии своего героя она рисует предельно точно, следуя проверенным сообщениям исторических источников, однако ряд деталей дополняет вымышленными деталями и описаниями. Так, повествуя о сражении на реке Пахре, первом сражении тогда еще стольника Скопина, Петрова не довольствуется скупой записью Разрядной книги: «Князю Михаилу был бой с воровскими людьми на Пахре, и воровских людей побили», дополняя это сообщение художественным рассказом о приготовлении молодого воеводы к битве. Тут и достаточно поэтическое описание природы, какой она бывает ранней осенью и действий князя Михаила, то едущего по-над Пахрой, снимающего с лица паутину, думающего о предстоящем бое и готовящегося к нему. Рассказ достаточно органично вплетен в текст основного повествования и не противоречит известным нам фактам. Конечно, легкая паутина, растянутая между ветвей прибрежных. ив могла и не скользнуть на лицо Скопина. Да и была ли она вообще, но на ход битвы ее наличие или отсутствие явно не повлияло, посему согласимся с автором — паутина могла быть. Как вполне могли быть и поцелуй нательного образка Архангела Михаила перед боем и решительный взмах сабли над головой, перед тем как стольник Скопин устремился в атаку на врага.

Автор не умалчивает и о сомнительных местах в биографии Скопина. Таких, например, как паническое бегство воеводы из Новгорода вместе с Михаилом Татищевым и дьяком Ефимом Телепневым, прихватившими с собою большую часть городской казны. И Татищев и Телепнев были бесчестными людьми, обиравшими новгородцев и имевшими основание опасаться их гнева. Но ни в Ивангород, ни в Орешек беглецов не пустили. В отчаянии Скопин хотел идти за шведский рубеж. Но к счастью новгородский митрополит Исидор смог успокоить свою паству, и Новгород подтвердил верность царю Василию Шуйскому. Вдогонку за Скопиным-Шуйским поспешили новгородские старосты, нашедшие государева воеводу уже у устья реки Невы. Воевода вернулся в Новгород, но Татищеву, выведенному на площадь перед жаждущими его крови горожанами, с молчаливого согласия Скопина, пришлось жизнью заплатить за свои неправедные дела. Размышляя об этой истории, Петрова создала настоящий психологический этюд, поставив себя на место героя. Она полагает, что воевода, оказавшись в Новгороде, сам загнал себя в ловушку, доверившись советам Татищева, но затем осознал свои заблуждения. «Во время скитаний по лесам и болотам, — пишет Наталья Георгиевна, — хотя и пребывали все бежавшие «в великой ужасти и в страховании», у Скопина все же было время подумать и трезво оценить происходящее». Он вернулся и был принят новгородцами, но защитить Татищева — виновника многих бед горожан — было не в его силах.

Пройдя непростое испытание малой новгородской Смутой и дождавшись прибытия наемных шведских войск, воевода, видимо с превеликим облегчением, бросился в бой. Сокрушив тушинские отряды, полки Скопина освободили от осады Троицкий монастырь, а затем и Москву. Но, готовясь к новому походу, на помощь осажденному поляками Смоленску, 23-летний воевода умер. Сейчас уже точно известно, что он был отравлен (сведения об этом Петрова приводит в своей книге), но до конца не ясно, кто явился организатором и исполнителями этого злодеяния. Рассуждая об этом, автор справедливо сомневается в причастности к этому царя Василия Шуйского, менее всего заинтересованного в гибели своего лучшего полководца накануне решающей схватки с вторгшейся в Россию польской армией.

Читая книгу Петровой безумно жалко молодого Скопина, чуть ли не в одиночку едва не вытянувшего страну из Смуты, но, как говорили раньше — подвиг его не забыт и имя его не забыто. Свою короткую жизнь Михаил Васильевич прожил ярко и достойно, став образцовым героем для последующих поколений.

Нет сомнения, что и эрудиция и характер работы с историческим материалом, продемонстрированные Петровой — это почти канонический вариант для произведений биографического жанра. Многие ее рассуждения и умозаключения заставляют глубоко задуматься (о характере Смуты, побуждениях главных ее участников). С некоторыми предположениями и оценками автора можно и следует спорить (о беседах Скопина с Лжедмитрием, резко негативные высказывания в адрес Василия Шуйского и всего рода Шуйских), но спорить аргументировано, доказательно. Книга не оставляет ее читателя равнодушной и это важно. Нет сомнения, что к ней часто придется обращаться тем, кто не просто интересуется историей, а действительно хочет ее знать.