Идеология добрососедства

Белорусские зарисовки

В 2003 году по приглашению Департамента внешних связей Белорусского экзархата в Белоруссии находились русские писатели Александр Сегень, Николай Коняев, Александр Корольков, Сергей Котькало, Сергей Куличкин и Игорь Ксензов. Предлагаем вниманию читателей рассказ Николая Коняева об этой поездке.

ПЕРЕМЕНЫ

Так получилось, что последний раз я был в Минске, когда мы жили еще в СССР…

Разумеется, действующих церквей в те годы не так много было и в русских городах, но у нас некоторые храмы сохранялись хотя бы в качестве архитектурных памятников, а в перепаханной войною Белоруссии, которую в шестидесятые-семидесятые годы планировали к тому же превратить еще и в первую атеистическую республику, не уцелели и сами здания.

В Минске кроме кафедрального собора Святого Духа да церкви Александра Невского на кладбище ничего, кажется, больше и не напоминало о православных корнях города…

И вот теперь приехав в Минск, я не сразу и узнал город. Светло и сокровенно то тут, то там открывались часовни и церкви, наполняя теплотою глубину городского пейзажа…

И такое ощущение возникало, что за эти двенадцать лет, миновавших с распада СССР, Минск стал гораздо роднее и духовно ближе, чем раньше…

БЛАГОСЛОВЕНИЕ ОТЦА НИКОЛАЯ…

Самое первое и, пожалуй, самое неожиданное впечатление от Минска –встреча… со старцем Николаем Гурьяновым с острова Залита…

Имя его как-то сразу возникло в беседе со встречавшими нас управляющим делами департамента внешних связей Белорусского экзархата Александром Михайловичем Грамотневым и генералом Стефаном Васильевичем Косухой (залитский старец был его духовником), и сколько потом мы ни колесили по Белоруссии, без отца Николая не обходился, кажется, ни один разговор.

И это были не сплетни об окружении старца, которые — к прискорбию! — не редко приходится слышать в Москве и Петербурге, нет... Здесь мы сталкивались с делами залитского старца — с храмами, воздвигнутыми по его благословению; с людьми, жизнь которых преобразило общение с ним…

И тут нельзя, конечно, не вспомнить о дивных трудах минского священника Андрея Ломашенко, который одним из первых в Белоруссии начал работать с больными Республиканской Психиатрической больницы в Новинках.

Следуя за отцом Андреем, начали ухаживать за больными и его духовные дочери, а вскоре возникла мысль о создании женского Свято-Елисаветинского монастыря.

Ее подсказал на острове Залита старец Николай.

— Отче… — сказал тогда отец Андрей. — Но ведь на строительство деньги требуются…

— А как же без денег строить? — согласился старец Николай. — Но я тебе денег дам, начинай строить…

И он достал из кармана пять тысяч рублей.

Тогда на пять тысяч недоминированных рублей можно было купить бутылку минеральной воды, но тут не в размерах денежной суммы заключался смысл, а в силе старческого благословения.

С этого благословения и начали расти стены обители, с этого старческого пожертвования и начинается летопись Минского Свято-Елисаветинского монастыря в Новинках…

7 декабря 1997 года был заложен первый монастырский храм.

6 февраля 1998 года в фойе интерната освятили домашнюю церковь во имя святой блаженной Ксении Петербургской.

10 декабря 1999 года освятили нижний монастырский храм во имя святителя Николая.

Со Страстной седмицы 2000 года в монастырском храме совершается ежедневно Уставное богослужение.

Сейчас в обители 44 насельницы.

Ежедневно совершается здесь Божественная литургия, а вечерние богослужения завершает крестный ход…

Настоятельница монастыря, матушка Евфросиния, говорит, что монастырь — это и семья, и университет, где человек может восстановить в себе образ Божий.

И вот — смотришь на выросшие в Новинках древнерусские стены монастыря, смотришь на тяжелый, высоко вознесенный в небо звездный купол величественного собора, схожего со славянским богатырем, и действительно, ощущаешь себя свидетелем Божьего Чуда.

ПАЛАТОЧНАЯ ЦЕРКОВЬ

Но самую удивительную церковь в Минске мне довелось посетить на территории Краснознаменной бригады внутренних войск оперативного назначения в Уручье.

Подполковник Дмитрий Валерьевич Павличенко, рассказывая о том, как служат свои полтора года в его бригаде солдаты-срочники — каждому за время службы предоставляется полуторамесячный отпуск, каждого регулярно навещают родители, каждую неделю в бригаде устраивается день национальной белорусской кухни! — провел нас в палатку, увенчанную деревянным крестом, что разбита рядом с уже собранным, но еще незаконченным отделкой деревянным храмом Георгия Победоносца.

В палатке — действующая церковь Пантелеимона Целителя.

Настоятель ее — отец Александр.

В прошлом он — старший лейтенант, а теперь — священник. Кроме воскресных и праздничных литургий отец Александр служит под брезентовыми сводами молебны, совершает необходимые требы, еще занимается с подростками в клубе имени святого благоверного князя Александра Невского в Уручье.

В палатке все, как в настоящей церкви…

Алтарь, иконы, подсвечники…

Посещение бригадной церкви свободное, но многие солдаты посещают воскресные литургии.

Вообще-то срок эксплуатации таких палаток всего два года, но церковь-палатка уже четыре года бессменно стоит и в снег, и дождь, и в мороз, и в ветер…

Вот и сейчас маленькие окошки залеплены снегом, но в самой церкви-палатке тепло, сухо…

БАРСИК

Небесный покровитель Краснознаменной бригады оперативного назначения внутренних войск Григорий Победоносец. Это в его честь и воздвигается деревянный храм с маковкой, словно бы перевитой Георгиевской лентой.

Но на эмблеме «Асобнай брыгады» — ощерившаяся рысь.

Впрочем, рысь — не только на эмблеме, в вольере возле бригадного клуба живет и настоящая рысь.

Зовут рысь Барсиком.

Пока мы идем к вольеру, Дмитрий Валерьевич Павличенко рассказывает, что в бригаде действует десяти- и тридцатиминутная готовность. Через десять минут после сигнала тревоги к месту назначения выезжает дежурная группа, через тридцать минут — батальон.

— Назовите что-нибудь из последних операций, в которых приходилось участвовать вашей бригаде… — прошу я Дмитрия Валерьевича.

— В пятницу сходка криминальных авторитетов со всего бывшего Союза у нас проходила. Там работали… — начинает перечислять Павличенко. — В субботу еще одного вора в законе брали, который в розыск в России объявлен…

А вот и вольер…

Известно, что рысь — единственное животное, которое невозможно приручить, однако, судя по желтоглазому Барсику, сам он к себе уже давно приручил всю бригаду оперативного назначения.

Это общий любимец.

Дети офицеров, которые живут в доме на территории бригады, не идут в детский сад, пока не посмотрят на Барсика.

Не спеша, выходит Барсик из своей будочки, грациозно проходит по наклоненному бревну, не обращая внимания на нас, забирается наверх, потом ленивым прыжком перемахивает через весь вольер к другой площадке.

Есть на что посмотреть…

И есть, есть нечто в прыжках Барсика по вольеру от действий Краснознаменной бригады оперативного назначения внутренних войск…

ПОД ПОКРОВОМ БОЖИЕЙ МАТЕРИ

В Жировицы приехали к вечеру…

Пять веков назад пастухи увидели здесь необыкновенно яркий свет, проникавший сквозь ветви груши, росшей на берегу ручья. Исходил он от иконы Пресвятой Богородицы.

Необыкновенной силой обладал этот крохотный, с ладонь величиною, чудотворный образ. Болящие исцелялись перед ним, страждущие утешались. Были, как утверждает предание, и случаи воскрешения мертвых.

К чудесам Жировицкой иконы Божией Матери следует отнести и пятивековую историю здешнего монастыря.

В годы Великой Отечественной войны Свято-Успенскую обитель минировали, бомбили, прицельно расстреливали из орудий, но Покров Божией Матери простирался над нею. Монастырь миновало даже хрущевское атеистическое лихолетье… Так же незыблемо, как и пять веков назад, стоит он на берегу небольшого озерка…

И так получилось, что Жировицкий монастырь всегда оставался ключевым узлом в противоборстве православия западным вероисповеданиям, насылаемым на Белую Русь.

В 1613 году базилиане захватили обитель и превратили в духовно-политический центр окатоличивания белорусского народа.

Однако именно здесь, под Покровом Божией Матери, «возле, как сказано в путеводителе, Ее Жировицкого Чудотворного Образа, произошло еще одно, воистину историческое чудотворение — была восстановлена вероисповедальная, молитвенная и языковая преемственность десятков поколений православных белорусов».

Это случилось, когда будущий митрополит Иосиф (Семашко), пользуясь покровительством Николая I, сумел за семнадцать лет подвижнических трудов подготовить в Жировицкой Духовной Семинарии новое поколение священнослужителей и вывести их из духовной прелести…

И, памятуя об этом, понимаешь промыслительность связи с Жировицами священномученика Петра, митрополита Крутицкого, который шесть лет был смотрителем здешнего духовного училища, а в трагические для нашей Церкви времена занимал пост патриаршего Местоблюстителя…

Ну, а для нас, петербуржцев, памятно и то, что именно в Жировицах, в Минской Духовной Семинарии, начинал свой пастырский путь митрополит Иоанн (Снычев).

Любопытно, что с Жировицами тесно связана и судьба другого петербургского архипастыря, нынешнего ректора Санкт-Петербургской Духовной Академии и Семинарии Константина, архиепископа Тихвинского.

Будучи уже кандидатом медицинских наук, по благословению митрополита Филарета, он работал в Жировицком монастыре сторожем, и отсюда уехал учиться в Московскую Духовную Академию, чтобы потом вернуться ректором новооткрытой Минской Духовной Семинарии.

Здесь он и был рукоположен в епископский сан.

За шесть с половиной лет, проведенных в Жировицах, епископу Константину удалось не только возродить семинарию, но и сделать ее одной из лучших. Первой эта семинария получила при епископе Константине статус высшего учебного заведения…

Одновременно возрождалась и древняя Новогрудская епархия — велось строительство новых церквей и, вопреки проискам униатов, осуществлялось возвращение православным отобранных храмов.

Тогда в газетах Народного фронта епископа Константина начали титуловать «имперской рукой Москвы».

Все это не верно.

Епископ Константин просто продолжал дело своих великих предшественников, то дело, ради которого и простерла Божия Матерь свой Покров над Жировицкой обителью…

Точно так же, как продолжается это дело в Жировицах и сейчас…

«Молодежь, часто декларирующая свою независимость, на самом деле становится пассивным объектом «промывки мозгов» западной системы ценностей»… — прочитал я в студенческом журнале «Ступени», издаваемом в Жировичах по благословению нынешнего ректора Минской Духовной Академии и Семинарии архимандрита Леонида.

Просто и ясно.

Только сколько духовных сил требуется, чтобы осознать эту истину…

ВИСКУЛИ

Ночевали в Вискулях.

Этот гостиничный комплекс, который начали возводить в Беловежской пуще еще при Никите Сергеевиче Хрущеве, повидал немало генсеков, президентов, маршалов и прочих персон…

Немало кабанов, оленей, косуль стали жертвами охотничьего азарта высокопоставленных гостей, однако, безусловно, самый главный «охотничий трофей» «добыли» в Вискулях 8 декабря 1991 года.

Когда утром нам показали павильон, где происходило дело, даже досадно стало, что в таком ничем особо не примечательном двухэтажном здании трое подвыпивших «охотников» и завалили Советский Союз — совершили то, что не удалось Гитлеру…

Наш экскурсовод Вячеслав Васильевич Семаков рассказал, что два гостиничных номера по правой стороне павильона занимали Борис Ельцин и Геннадий Бурбулис, а в левом крыле остановились Леонид Кравчук и премьер-министр Украины Витольд Фокин. Команда Ельцина — Гайдар, Шахрай и Козырев располагалась в «машеровском» коттедже, но Андрей Козырев, поскольку ему нужно было постоянно созваниваться с Вашингтоном, поменялся потом номерами с Бурбулисом… Два других коттеджа занимал со своими людьми Станислав Шушкевич.

Охотились тогда только Кравчук и Фокин, в баньку ходили только Гайдар, Шахрай и Козырев в компании с Шушкевичем и Кебичем, зато пили все и, как всегда, больше всех — Ельцин. Когда он выходил к своей машине, ноги уже плохо повиновались ему, и он едва не свалился с крыльца, но его подхватили.

Кто-то пошутил, дескать, не дали упасть России...

Впрочем, дальше падать все равно было некуда.

Это понимали все.

После отлета делегаций охранники, как будто наступил последний день, устроили форменную пьянку, истребив все запасы водки и фирменной «пушчанской» самогонки.

— По-человечески можно понять их… — рассказывал наш экскурсовод. — Нужно было снять напряжение. Вот они и устроили «разгрузку»…

По-человечески можно понять, что в отличие от своих хозяев, охранники не могли придти в себя от пережитого ужаса, точно так же, как до сих пор не можем опомниться и все мы — русские, украинцы, белорусы.

Смотришь на окно ельцинского номера, и кажется. что до сих пор клубятся там зловещие тени…

НА ГРАНИЦЕ С НАТО

Запомнилось посещение 86-й отдельной пограничной группы.

В ведении ее — 338 километров границы. 300 километров — граница с Польшей, 38 — с Украиной.

Мы попросили показать нам границу с Польшей.

Уже стемнело, когда прошли мы через ворота по контрольно-следовой полосе к той линии, за которой — еще один шаг и ты уже в Польше…

В конце семидесятых мне уже довелось стоять вот так же у этой линии, но тогда, кроме смутных поэтических образов, никаких последствий это стояние не вызвало. И хотя тогда один из наших спутников, забежав в Польшу, даже вприсядку прошелся по заграничной земле, никакой реакции в ответ не последовало…

Зато теперь, не успели отойти от пограничной черты назад, с той стороны началось шевеление. Из далекой темноты засверкали огни фар, замелькали у черты фигуры польских пограничников, встревоженных нашим появлением. Наклоняясь, что-то высматривали они на земле…

— Как индейцы какие-то… — пошутил кто-то из моих спутников.

— А их индейцы и приезжали летом обучать… — ответил командир пограничной группы.

— Индейцы?! В Польшу?!

— Так это и не Польша сейчас… НАТО…

УРОКИ БРЕСТА

Почти рядом, на небольшом пространстве земли, расположились Вискули, ставшие символом величайшего предательства Родины, и Брест, ставший символом мужества ее защитников…

Предательство и подвиг, мужество и подлость — увы! — порою очень тесно переплетаются в нашей истории…

И, пожалуй, нигде так ясно не понимаешь этого, как в Брестской крепости…

Вот руины Белого дворца, в котором 3 марта 1918 года был подписан позорный Брестский мир, делавший Россию, по существу, германским протекторатом. А в 1958 году, как раз на сороковую годовщину «похабного» мира, раскапывая развалины, археологи нашли в руинах дворца кирпичи с выцарапанными на них в 1941 году словами «Умираем не срамя».

Конечно же, маловероятно, что солдат, выцарапывавший штыком свои последние слова, вспоминал о мирном договоре, заключенном в здании …

Однако, это ничего не меняет. Все равно получается, что защитник Брестской крепости и соскребал тогда своим штыком со стен дворца позор того соглашения… И навсегда эти поднятые из руин слова неизвестного солдата останутся примером героизма, искупающего позор предательства.

А вот другой пример…

На могильных плитах у вечного огня — знакомая фамилия.

Акакий Амбросиевич Шеварднадзе…

Старший сержант 184 стрелкового полка…

Родной брат нашего печально знаменитого министра иностранных дел СССР… До сих пор памятно, как торопливо предавал он страну, защищая которую погиб старший брат…

Что это?

Разве случайно так явно сошлись вместе высочайший подвиг и подлое предательство, которое как бы пытается опорочить, замарать этот подвиг…

Директор мемориального комплекса «Брестская крепость-герой» генерал-майор Валерий Владимирович Губаренко рассказал, что еще в 1997 году было подписано решение о долевых взносах государств-участников СНГ на финансирование капитального ремонта и реставрацию мемориального комплекса. Крупные суммы выделили многие страны, и только от Грузии на мемориальный комплекс не поступило ни копейки, хотя Губаренко и обращался лично к президенту Шеварднадзе с напоминанием, что в Брестской крепости похоронен его старший брат.

— Нашли кого просить…

— Вот-вот… — соглашается директор мемориального комплекса. — Мне так и сказали грузины, которые живут у нас, в Бресте…

В голосе Валерия Владимировича Губаренко проскальзывают нотки усталости.

Он действительно устал от утомительных и зачастую бессмысленных хождений в поисках необходимых для реставрации комплекса средств… Но никакого отчаяния нет, только твердая решимость и далее требовать, просить, доказывать.

Губаренко рассказывает сейчас о защитниках Брестской крепости и возникает ощущение, что Валерий Владимирович от них и принял эстафету своего служения делу защиты Брестской крепости.

Впрочем, это не субъективное ощущение, а самая настоящая истина.

У ВЕЧНОГО ОГНЯ

Конечно, всё сейчас, двенадцать лет спустя после падения Советского Союза, воспринимается иначе, чем прежде…

Наверное, и раньше, когда приходилось бывать в Брестской крепости, видел я выставленное в музейной витрине письмо младшего сержанта Александра Кругликова, но не замечал его.

А сейчас прочитал и поразился.

«Умирать буду за свое народное дело…» — писал из 41-го года младший сержант.

В этих словах разгадка мужества защитников Брестской крепости.

Но я стоял у вечного огня, зажженного у их могил, смотрел, как расплываются в нагретом морозном воздухе очертания Свято-Николаевского гарнизонного храма, и думал, что в словах младшего сержанта Александра Кругликова можно найти и ответ на вопрос, почему с нами случилось то, что случилось…

Никуда не уйти от мысли, что каждый из нас, отстаивая свою независимость, на самом деле превращался в пассивный объект «промывки мозгов» западной системы ценностей, что тогда СССР и перестал быть для всех нас своим народным делом.

Вот тогда-то и собрались в Вискулях развеселые охотники и сделали то, что не удавалось ни Наполеону, ни Гитлеру…

Дрожали, расплывались в нагретом морозном воздухе очертания Свято-Николаевского гарнизонного храма, и возникало ощущение, будто и сейчас этот уже почти восстановленный и давно действующий храм, только снится.

И глядя на эти дрожащие очертания незыблемых стен, вспоминались слова Стефана Васильевича Косухи о предсказании старца Николая с острова Залита, что возрождение нашей общей страны начнется с Белоруссии.

Конечно, неведомы сроки, но ясно уже и сейчас, что без нашей общей истории и вся наша история превращается в развалины, подобные руинам Брестской крепости…

БОГОСЛОВИЕ ДОБРОСОСЕДСТВА

Осанистый и белобородый, высокопреосвященный Филарет, митрополит Минский и Слуцкий, Патриарший Экзарх всея Белоруссии встретил нас в гостиной, уставленной — только что отмечалось 25-летие его служения на Минской кафедре! — корзинами цветов и более схожей с цветущим садом.

Когда в 1978 году владыка пришел на кафедру, в Минске было всего два храма, а сама Белоруссия стояла на пороге превращения в первую атеистическую республику СССР.

Теперь, через четверть века служения митрополита Филарета, только в Минской епархии 319 приходов и 6 монастырей, а всего в Белорусском экзархата, возглавляемом им, 1277 приходов, 7 мужских и 16 женских монастырей.

Эти цифры говорят сами за себя, однако обеспечены они не только организационной, но прежде всего напряженной духовной работой владыки. Очень хорошо понимаешь это, читая его книгу «Богословие добрососедства»…

«…Наш Господь судил нам жить во время великих перемен и великого выбора. Наше Отечество вновь на распутье: одни граждане выбирают, что лучше — социализм или капитализм, общественная или частная собственность на землю и на средства производства, другие выбирают между Востоком и Западом, третьи — между кока- и пепси-колой... Воистину, «...они, получив свободу, презрели Всевышнего, пренебрегли закон Его и оставили пути Его, а еще и праведных Его попирали, и говорили в сердце своем: «нет Бога», хотя и знали, что они смертны» (3 Езд. 8: 56-58)».

«...Невинные жертвы Чернобыля — дети, умирающие от болезней крови, — отрезвили безумный мир, который без этой трагедии, наверное, так ничего бы и не понял.

Эти явления — не эхо Второй мировой войны и не её наследие... Это иная, беспрерывная война: извечное противостояние диавола и его слуг, «духов злобы поднебесных» (Еф. 6: 12), против Бога и человека, образа и подобия Божия.

В течение первых лет после аварии наше государство и общественность принимали горячее участие в отселении людей с зараженных территорий. Но вскоре этот процесс был замедлен, а потом и вовсе прекратился, поскольку ни сил, ни средств на эти цели у государства уже не было...

И вот, теперь мы наблюдаем обратное явление: люди, переселенные вчера, возвращаются сегодня в родные места, несмотря на смертельную опасность жизни на земле отцов. Первое, с чего они начинают свое обустройство, — с возрождения приходской церковной жизни, с возобновления молитв и строительства храмов. Почему?

Потому что им больше неоткуда черпать надежду;

Потому что у них нет иного лекарства, кроме поста и молитвы.

Потому что отныне они сознательно предают себя в руки своего Творца и Спасителя, возлагая лишь на Него все упования…

Вот только некоторые примеры из жизни Туровской епархии, образованной в 1992 году в районах, особо пострадавших от аварии на Чернобыльской АЭС. В деревне Тульговичи после отселения жителей православный храм был разобран и при ликвидации последствий аварии зарыт в общем могильнике. Но вернувшиеся в свои дома люди первым делом собрали 27 подписей под ходатайством об открытии церкви. Ныне в приспособленном для богослужений пустовавшем доме уже совершаются Божественные литургии.

В поселках Хойники и Юровичи, названия которых десять лет назад были символами зоны отчуждения, открыты и активно действуют женские монастыри в честь Покрова и в честь Рождества Пресвятой Богородицы.

Миряне, клирики и архиереи, чей жизненный подвиг проходит на зараженных радиацией территориях, со всей ответственностью свидетельствуют, что в тех домах, храмах и местах, где присутствуют иконы, постоянно творится молитва и совершаются богослужения, уровень радиационного загрязнения во много раз ниже окружающего, а зачастую и вовсе отсутствует. Вот оно, Божие чудо, дарованное верующим по их молитвам».

В редких выступлениях иерархов нашей Церкви даются столь же определенные и ясные ответы на насущные вопросы нашей жизни, в редких проповедях так естественно сопрягаются слова Священного Писания с заботами, которые более всего волнуют наших сограждан…

Так же митрополит Филарет говорил и во время встречи с нами.

«…Никто из порядочных людей и не возражал против соглашения между традиционными конфессиями и государством… — говорил владыка. — Только оппозиция. Почему, спрашивают, нет новых религиозных сект в преамбуле? Так потому и нет, что они в нашей истории не значатся…

…Мы не уйдем оттого, чем жили наши отцы и прадеды… Какой строй ни выбирай, о преимуществах или недостатках какой «общественно-экономической формации» ни заводи высокоумных дискуссий или уличных разбирательств, благосостояние народа и благосостояние государства всегда будет впрямую зависеть от наличия или отсутствия любви к Богу и человеку у каждого из граждан»...

Еще владыка говорил об отношениях церкви и школы, о том, что порою ревнители не по разуму только портят дело и в результате от них шума много, а дела нет…

Еще рассказал о святой Евфросиния Полоцкой, портрет которой в полный рост стоял среди живых цветов в гостиной, о том, что сейчас возрождается воздвизальный крест — уникальное произведение старинного ювелирного искусства, которое было великой святыней, ибо в крест были вложены полученные из Византии частицы святынь христианского Иерусалима: Гроба Господня, высеченного в Голгофской скале, гроба Пресвятой Богородицы, расположенного на Елеонской горе, Крестного Древа, а также много иных духовных сокровищ.

Помещенный в алтаре Спасского храма Полоцкого монастыря, крест с его святынями освящал землю Белой Руси и духовными звеньями связывал ее с Византией и Палестиной, с прошлым и будущим. Ныне Белорусская Православная Церковь восстанавливает эту святыню, потому что в годы второй мировой войны крест Евфросинии Полоцкой бесследно исчез…

Коснулся разговор и того, что сейчас все торопятся канонизировать старцев, вместо того, чтобы дать помолиться об упокоении их души…

— Дайте о них помолиться, а не им… Это такое теплое чувство, когда вынимаешь частицы на проскомидии… Но все равно торопятся…

— Так потому и торопятся, что лестно, что знал святого… Как же не торопиться? Получается, что вроде и ты тоже немножко святой…

И, конечно же, не забыт был и старец Николай с острова Залита, у которого бывал митрополит Филарет…

— Мы и сейчас с ним переглядываемся… — сказал владыка и кивнул на фотографию старца, стоящую среди икон.

Действительно, старец смотрел с фотографии прямо на нас…

На прощание владыка подарил нам свою книгу «Богословие добрососедства»

Я открыл ее и сразу наткнулся на заключительные слова из «Библейского слова о строе жизни»:

«Сейчас многие примеряют на свою жизнь и на историю нашего Отечества иноземные шаблоны, измеряют бытие чужими мерками и увлекают на пути чуждые... Это безрассудная и бесплодная суета, потому что «заповедь сия, которую я заповедую тебе сегодня, не недоступна для тебя и не далека. Она не на небе... и не за морем... но весьма близко к тебе слово сие; оно в устах твоих и в сердце твоем, чтобы исполнять его» (Втор. 30: 11-14). И Тот, Кто дал эту заповедь, неизменен, ибо «Иисус Христос вчера и сегодня и во веки Тот же» (Евр. 13: 8).

POST SCRIPTUM.

Следующие слова апостола Павла в этом послании таковы: «Учениями различными и чуждыми не увлекайтесь» (Евр. 13: 9)».

С такой же святоотеческой простотой и мудростью говорит митрополит Филарет и о самом непостижимом — о Пресвятой Троице…

«Каждое из Лиц имеет свое особое уникальное «место» в Божественном бытии, но это «место» — не «собственность», не «крепость», но — «окрестность», «соседство»; лучше сказать — «добрососедство». Через это представление о «соседстве» — в смысле общения как личного «взаимопроникновения» соседствующих — преодолевается опасность понять различие Ипостасей как разделение в Божественном Единстве»…

И, наверное, можно сказать, что и вся книга «Богословие добрососедства», выпущенная в минувшем году в Киеве, это преодоление опасности понять различие как разделение

И не только своей книгой, но и всей архипастырской деятельностью, которая совершается вот уже 25 лет, Митрополит Минский и Слуцкий, Патриарший Экзарх всея Беларуси, Высокопреосвященный Филарет преодолевает опасность понять различие как разделение

ХОЛОДНЫЙ ВЕТЕР ХАТЫНИ

22 марта наша Церковь празднует память сорока мучеников Севастийских, которых гонители христиан раздели в холодную мартовскую ночь при сильном ветре и поставили на средину замерзшего озера…

Для искушения и на случай отречения кого-нибудь от веры во Христа, на берегу озера была приготовлена теплая баня. Но лишь один из воинов, не выдержав мук, побежал согреться в бане, впрочем, едва ступил он на порог, как упал замертво.

Посреди ночи Господь послал мученикам утешение: лед растаял, вода в озере стала теплой, а над головами мучеников засияли светлые венцы.

Стражник Аглай насчитал 39 венцов и понял, что бежавший из озера воин лишился своего венца. И тогда уразумел Аглай истину, и сам захотел быть среди мучеников.

— И я христианин! — сбрасывая с себя одежду, закричал он и побежал в озеро, чтобы заменить погибшего вероотступника…

На Руси этот день назывался «Сороки» и с ним связывалось множество благочестивых обычаев и поверий.

Шестьдесят лет назад, немецкие каратели выбрали именно этот день для уничтожения белорусской деревни Хатынь…

22 марта в 1943 года фашисты сожгли здесь 149 человек.

Едва ли можно объяснить этот выбор случайностью.

Мы знаем сейчас, что Великая Отечественная война была не просто войной Германии и СССР, не просто столкновением коммунистической идеологии с фашистской, но еще и (а, вернее, прежде всего!) войною оккультного Третьего Рейха с Православной Русью…

И в трагедии Хатыни, помимо чисто утилитарной функции устрашения, просматривается исполнение фашистскими палачами некоего страшного оккультного действа.

Но Бог поругаем не бывает…

Воистину, только Божиим Промыслом можно объяснить, что в Белоруссии, превращаемой в первую атеистическую республику Советского Союза, среди 186 сожженных немцами деревень, в качестве символа была выбрана деревня, сожженная именно на память сорока мучеников Севастийских…

Именно здесь был воздвигнут мемориальный комплекс, здесь было устроено кладбище сожженных немцами белорусских деревень… А скоро, как говорил нам митрополит Филарет, здесь будет воздвигнута и часовня.

Сооружение ее, по-видимому, и завершит ту мистическую борьбу православной веры с оккультным злом, которая завязалась здесь шестьдесят лет назад, когда каратели начали сгонять в сарай на краю деревни безвинных страдальцев — женщин, стариков и детей…

А пока пронизывающий холодный ветер гуляет на Хатынском поле, завивает серую поземку возле бетонных скелетов труб сгоревших домов.

И укрыться от этого ветра нашей общей беды, от этого холода нашего общего горя, которого и для двух народов слишком много, не то, что для одного, можно только вместе…

Минск — Мир — Жировичи — Вискули — Брест — Хатынь — Петербург

22-31 октября 2003 г.


 
 
 
Rambler's Top100

Веб-студия Православные.Ру