Земства в конце XIX - начале XX вв.

 

РЕФОРМИРОВАНИЕ ЗЕМСКОГО САМОУПРАВЛЕНИЯ В ЦАРСТВОВАНИЕ АЛЕКСАНДРА III. ЗАКОН 1890 Г.

Подготовкой реформы местного управления в Министерстве внутренних дел с октября 1881 г. ведала комиссия М.С. Каханова, сформированная еще Н.П. Игнатьевым («Кахановская комиссия»). Председатель, бывший при Лорис-Меликове товарищем министра внутренних дел, и почти все члены комиссии стояли на либеральных позициях. Комиссия ставила своей задачей расширение прав земского и городского самоуправления и устранение противоречий между земством и «коронными» чиновниками. После назначения министром Толстого деятельность «Кахановской комиссии» оказалась идущей вразрез с новым внутриполитическим курсом правительства. По настоянию Толстого, в состав комиссии был включен ряд сторонников возрождения былого влияния дворянского самоуправления из числа губернских и уездных предводителей дворянства. Консервативно-дворянскую оппозицию председателю и большинству комиссии возглавил предводитель дворянства Алатырского уезда Симбирской губернии А.Д. Пазухин. В своей статье «Современное состояние России и сословный вопрос», в январе 1885 г. (1), главным источником общественных потрясений он называл бессословное начало, утверждавшееся в ходе реформ 1860-1870-х гг. В новых условиях Пазухин предлагал восстановить «строго дисциплинарный порядок государственного управления», при котором каждое сословие несет свое «тягло» и весь народ «распределен на известное число государственных чинов со строгим различением в правах и повинностях». Несмотря на отрицательное отношение к своей политической программе большинства членов «Кахановской комиссии», Пазухин заручился поддержкой Толстого и вскоре был назначен правителем канцелярии министра внутренних дел. Император Александр III желал подвергнуть пересмотру принцип бессословности, положенный в основу реформ предыдущего царствования, и считал главной опорой самодержавной власти два сословия, связанные с земледелием: дворянство и крестьянство. При этом государь нередко даже ставил крестьянство на первое место. Александр III неоднократно любил повторять: «Я — царь крестьян». Но сохранение самодержавной власти было не отделимо от государственной поддержки дворянского землевладения и дворянских прав. 21 апреля 1885 г. вышел манифест императора, посвященный 100-летию издания Екатериной II «Жалованной грамоты дворянству». Манифест провозглашал руководящую общественную роль дворянского сословия. «И ныне, — говорилось в нем, — как и в прежние времена, необходимо, чтобы дворяне сохраняли первенствующее место в предводительстве ратном, в делах местного управления и суда, в бескорыстном попечении о нуждах народа, в распространении примером своим правил веры и верности» (2). Документ оказался настолько прямолинейной декларацией верховенства дворянского сословия, что даже консервативно настроенный государственный секретарь А.А. Половцев, одобривший выход манифеста, счел нужным заметить, что «в эту сторону не надо пересаливать» (3).

Незадолго до выхода царского манифеста, судьба «Кахановской комиссии» была окончательно решена. В начале 1885 г. Толстой в своем докладе государю сетовал на «либеральную направленность» комиссии. Александр III поручил министру «подумать, каким образом прекратить ее деятельность». Работа, проводимая комиссией, имела широкую общественную известность. Поэтому Толстой сначала приостановил деятельность «Кахановской комиссии» на два месяца, и только затем — 11 апреля 1885 г. было объявлено о ее закрытии. Дальнейшей разработкой реформы местного управления и самоуправления заведовал лично Пазухин. Его проекты получили поддержку в печати со стороны издателя «Московских ведомостей» и «Русского вестника» М.Н. Каткова и издателя «Гражданина» В.П. Мещерского. Оба с неприязнью отзывались об «игре в парламент», которую порой усматривали не только в деятельности земств, но и даже… в прениях членов Государственного совета. Мещерский еще в 1870-х гг. советовал верховной власти попросту упразднить земские учреждения как таковые. «Сегодня закройся земство, — писал он, — никто в России того даже не заметит. Дела сдадутся в какие-нибудь комитеты и комиссии; чиновники коронные заменят чиновников земских, и все пойдет, как шло» (4). Он отмечал, что земству не удалось ни оживить местное хозяйство, ни улучшить народную жизнь, ни вобрать в свои ряды лучшие силы страны.

Уже в начале 1886 г. Пазухин представил свои первоначальные проекты закона о земских начальниках и нового земского «Положения». Своими задачами он считал создание на местах единой системы сильной административной власти, восстановление прямого дворянского управления на уровне уезда, защиту сословных привилегий дворянства и максимальное ограничение выборного начала в делах местного управления и самоуправления. Предполагалось упразднить выборный и бессословный мировой суд, а вместо него учредить сословный институт земских начальников. Каждый уезд должен был состоять примерно из 4-5 участков, во главе каждого из которых надлежало поставить земского начальника. Земский начальник должен был назначаться министром внутренних дел по представлению губернатора и губернского предводителя дворянства из числа местных потомственных землевладельцев-дворян. Кроме бывших функций мирового судьи, он получал в свои руки полную административную власть на вверенном ему участке, а также права: контролировать деятельность сельского и волостного крестьянского самоуправления; отстранять от должности выборных лиц крестьянского самоуправления; отменять постановления сельских и волостных сходов; назначать и смещать членов волостных судов; подвергать телесным наказаниям, мелкому штрафу и аресту до трех дней. Постановления и решения земского начальника признавались окончательными и не подлежали обжалованию. Таким образом, предусматривалось фактическое восстановление вотчинной власти дворянства. Закон о земских начальниках был утвержден 12 июля 1889 г. вопреки мнению большинства Государственного совета: из 39 членов Совета одобрили закон лишь 13. Отставной военный министр Д.А. Милютин расценил закон о земских начальниках как возрождение «почти патримониальной власти местного дворянства над крестьянским сословием» (5). Крестьяне в своих оценках закона были еще более прямолинейны, видя в нем «первый шаг к вторичному закрепощению».

Составленный Пазухиным проект земского «Положения» кардинально отличался от закона 1864 г.: Пазухин и Толстой желали покончить с «двоевластием» в губерниях и уездах, отдав всю власть в руки администрации. Согласно проекту, земские собрания должны были формироваться на сословной основе; прямые выборы гласных могла проводить только избирательная курия землевладельцев-дворян; земскую управу предполагалось заменить присутствием по земским делам из лиц местной администрации с участием двух гласных от земства, что означало фактическую ликвидацию выборного самоуправления; ограничение компетенции земств. Толстой рассчитывал на быстрый успех, и намеревался внести законопроект о земских учреждениях в Государственный совет уже осенью 1886 г. Однако проект встретил самые решительные возражения со стороны значительной части высших сановников, не согласившихся с коренным пересмотром законодательства о земстве. В Государственный совет проект был внесен только в январе 1888 г. Среди его оппонентов оказались не только земцы, но даже известные своими консервативными взглядами министр государственных имуществ М.Н. Островский и обер-прокурор Синода К.П. Победоносцев. Последний заметил, что «дворяне одинаково со всем народом подлежат обузданию». Либеральную крамолу он считал достоянием, прежде всего, дворянских кругов, а хранителем «исторических преданий» называл одно лишь крестьянство, над которым не следует устанавливать власть «ненадежного» дворянства.

После смерти Д.А. Толстого в апреле 1889 г. проект земского «Положения» был переработан под началом нового министра внутренних дел И.Н. Дурново и в феврале 1890 г. вновь внесен в Государственный совет. 12 июня 1890 г. Александр III утвердил новое «Положение о губернских и уездных земских учреждениях».

Новый закон существенно отличался от проекта Пазухина, его основой послужил старый закон 1864 г. Земские управы сохранялись, хотя правительственный и губернаторский контроль над земством был несколько усилен. Губернатору теперь надлежало утверждать не только председателя, но и членов земской управы. В случае недобора более 2/3 гласных после дополнительных выборов министр внутренних дел мог продлить истекшие полномочия гласных или назначить председателя и членов земских управ. Создавались губернские по земским и городским делам присутствия. Губернатор теперь имел право рассматривать постановления земских собраний как в отношении их законности, так и с точки зрения общегосударственных и местных «польз и нужд». На практике это давало губернатору возможность произвольно отменить любое земское постановление. Увеличился перечень вопросов, требовавших утверждения постановлений земских собраний губернатором. Последнему поручалось также проведение ревизии земских учреждений. Одновременно были значительно расширены права и самостоятельность земства в устройстве путей сообщения, пожарной охраны, здравоохранения, продовольственного дела.

Некоторые изменения были произведены в порядке формирования земских учреждений. Предводители дворянства не только сохраняли за собой председательство в земских собраниях, но и получали право голоса. Председателями земских управ могли избираться только лица, имевшие право на государственную службу. Избирательная курия землевладельцев перестала быть бессословной, превратившись в дворянскую. Число гласных-дворян увеличивалось за счет других курий. Имущественный ценз для дворян был снижен вдвое, а для избирателей городской курии, наоборот, резко повышался. В итоге, права участия в выборах лишилось более половины городских избирателей. Крестьяне теряли право непосредственного избрания гласных. Волостные сходы избирали кандидатов в гласные, а право утверждения гласных-крестьян предоставлялось губернатору (эта норма была отменена Николаем II в октябре 1906 г.). От участия в земских выборах отстранялось духовенство, гласный от местного духовенства назначался епархиальным архиереем. Было также решено временно не допускать к выборам лиц иудейского вероисповедания. Всего из 88,3 тыс. избирателей свои права сохранили лишь 41,7 тыс. Вследствие выхода нового земского «Положения», число гласных-дворян в уездных земских собраниях возросло с 42 до 55%, а в губернских — с 82 до 90%. В уездных земских управах удельный вес дворян вырос с 55 до 72%, а в губернских — с 90 до 94%. Доля гласных от крестьян в уездных земских собраниях сократилась с 37 до 31%, в губернских — с 7 до 2%. Представительство городской буржуазии в уездных земских собраниях сократилось с 17 до 14%, в губернских — с 11 до 8%. Таким образом, качественной перемены в расстановке сил внутри земства не произошло. Общее число уездных гласных сократилось с 13,3 до 10,2 тыс., губернских — с 2,3 до 1,6 тыс. чел.

«Положение» 1890 г. устранило двойственный «особый» статус земских учреждений. Председатель и члены земских управ отныне считались состоящими на государственной службе. Распорядительные права председателей управ расширялись. Кроме того, в законе уделялось внимание исполнению гласным своих обязанностей, которое также приобретало характер службы. За пропуск заседаний без уважительных причин гласный мог быть подвергнут штрафу решением земского собрания, принятым двумя третями голосов.

 

ВЗАИМООТНОШЕНИЯ ОРГАНОВ ЗЕМСКОГО САМОУПРАВЛЕНИЯ И ГОСУДАРСТВЕННОЙ ВЛАСТИ НА РУБЕЖЕ XIX-XX ВВ.

Принятие нового земского «Положения» и другие меры правительства Александра III, направленные на возрождение главенствующей общественной роли дворянства — по определению А.И. Шингарева, «исчезающего поместного сословия» (6), не увенчались успехом. В.П. Мещерский назвал их «воззванием к мертвецу» (7). Дворянство как сословие не стало ни руководящей силой общества, ни сколько-нибудь консолидированной политической силой. Охранительные меры правительства на время пресекли оппозиционные настроения внутри земства, а очевидные экономические успехи устранили самую почву для выражения политического недовольства. Несомненным достоинством внутриполитического курса Александра III была твердая и неуклонная линия на упрочение государственного порядка и благосостояния народа. Генерал В.И. Гурко вспоминал, что политика Александра III хотя и «не соответствовала многим вожделениям передовых кругов общественности», но «не вызывала ни резких протестов, ни открытых выступлений. Та внешняя мощь, которой дышала богатырская фигура Александра III, соответствовала силе и твердости его характера и воли. Бороться с этой волей — передовая общественность это чувствовала — было столь же бесполезно, сколь небезопасно» (8). Между тем, земская деятельность частично оживилась в начале 1890-х гг. Земства приняли активное участие в устранении последствий неурожая и голода 1891-1892 гг., в то время, как выделенных государством средств (280 млн руб.) оказалось недостаточно для оказания необходимой помощи голодающим в 29 губерниях.

Кончина Александра III и восшествие на престол Николая II в октябре 1894 г. привели к важной перемене во взаимоотношениях властей и земства. Николай II был безусловным приверженцем самодержавия. Он был убежден, что самодержавная власть русского царя священна для русского народа. Идея самодержавия была для Николая II не политической, а религиозной и поэтому не подлежащей изменению, реформированию. Однако уже в первых шагах нового монарха либеральное общество нашло определенные признаки неуверенности и слабости. В ответ на приветственные «адресы» десяти земств с пожеланием довести «до высоты престола» народные чаяния верховная власть не сразу нашла, что ответить. Самый смелый из верноподданнических «адресов» подобного содержания — тверской был признан «конституционным». В нем шла речь о необходимости доведения до сведения верховной власти нужд и стремлений «не только представителей администрации, но и народа русского». На заседании Тверского губернского земского собрания либерал Ф.И. Родичев произнес верноподданную речь, закончив ее словами: «Господа, в настоящую минуту наши надежды, наша вера в будущее, наши стремления все обращены к Николаю II. Николаю II наше ура!». Царь поначалу ограничился тем, что сообщил министру внутренних дел о своем недовольстве адресом — «этой неуместной выходкой». 17 января 1895 г., на торжественном приеме в Зимнем дворце, он произнес речь, в которой собирался назвать попытки земских деятелей добиться участия в делах государственного управления «беспочвенными мечтаниями», но оговорился и назвал их «бессмысленными». Затем монарх заявил о своей решимости охранять начала самодержавия».

Царская речь показалась слабой и неубедительной. Либеральная земская оппозиция восприняла ее как возможность для нового развертывания своей деятельности — правда, вопреки воле самой власти. В этот период внутри земского движения уже сложились два направления: радикально-конституционное во главе с гласным тверского земства И.И. Петрункевичем и умеренное — во главе с председателем Московской губернской земской управы Д.Н. Шиповым. Последний был богатым помещиком, владельцем 34,5 тыс. десятин земли и Судиславского завода в Костромской губернии и имел годовой доход 50 тыс. руб. в год. Будучи материально самодостаточной личностью, Шипов отказался от службы и посвятил себя занятиям земской деятельностью. В 1877 г. он стал гласным Волоколамского уездного земского собрания, а в 1893 г. был избран председателем Московской управы, сменив ее первого председателя — Д.А. Наумова. К концу XIX в. столичное московское земство уже стало общепризнанным лидером земских сил. Оно не испытывало недостатка ни в средствах, ни в людях. В Москве регулярно проводились «самозваные земские съезды», председателем и покровителем которых теперь являлся Д.Н. Шипов. 19 января 1895 г., через день после неудачной речи Николая II, Шипов обратился к монарху с открытым анонимным письмом, в котором заявил: «Русское общество прекрасно поймет, что 17-го января говорила Вашими устами вовсе не та идеальная самодержавная власть, носителем которой Вы себя считаете, а ревниво оберегающая свое могущество бюрократия» (9). Царские слова, призванные прекратить даже самые осторожные политические маневры земства, неожиданно привели к обратному результату. В стране началась стремительная политизация органов земского самоуправления.

Земская оппозиционность носила сначала завуалированный характер. В ноябре 1895 г. Самарская губернская земская управа предложила Московской управе отказаться от закупки серебряных подносов и солонок для поднесения государю хлеба-соли по случаю коронации в мае следующего года. Председатель Московской управы Д.Н. Шипов поддержал это начинание и предложил накопленные земствами 300 тыс. рублей передать в распоряжение рабочих домов, попечительство над которыми осуществляла императрица. Он доложил этот замысел московскому генерал-губернатору вел. кн. Сергею Александровичу, который поддержал земцев, но посоветовал согласовать вопрос с министром внутренних дел И.Л. Горемыкиным. Но министр наложил запрет на земскую инициативу. Он прямо заявил, что считает нежелательным совместное выступление земств и подозревает в данной затее стремление земских деятелей к объединению. Весной 1896 г., незадолго до коронации Николая II, Шипов получил у Горемыкина официальное разрешение на проведение частных совещаний председателей губернских земских управ по вопросам, касающихся земской деятельности. Горемыкин уточнил, что подобные совещания не должны быть многолюдными. Их, по требованию министра, разрешалось проводить не в помещениях земских учреждений, а на частных квартирах и избежать появления публикаций о них в печати. «Ходынская катастрофа» в мае 1896 г. дала повод к самой резкой критике монарха («царя Ходынского») и правительства в обществе. Тем не менее, в августе 1896 г. власти не препятствовали совещанию председателей губернских земских управ в Нижнем Новгороде. Здесь собравшиеся обсуждали чисто хозяйственные вопросы — об устройстве бухгалтерии в земских управах, о пособиях губернских управ в пользу управ уездных, о введении всеобщей школьной повинности. Но было также образовано бюро из пяти председателей управ для созывов новых совещаний и подготовки их программы. Следующее совещание председателей управ было намечено на март 1897 г. и должно было пройти в Петербурге. Но совещание не состоялось, так как И.Л. Горемыкин объявил о его запрете. Министр заявил Д.Н. Шипову, что такие совещания могут впредь проходить только с разрешения правительства и при наличии необходимых на то оснований, потому что председатели управ являются государственными чиновниками.

Земские деятели легко переменили тактику. Председатели управ и другие земцы теперь проводили совещания в ходе «случайных» встреч в связи с какими-либо событиями. В августе 1898 г. они собрались в Москве по случаю открытия памятника императору Александру II. Данное событие дало повод для речей в пользу возвращения России на путь либеральных реформ, начатых в 1860-е гг. Кроме того, в 1899 г. земские и другие общественные деятели составили в Москве свой кружок под названием «Беседа». Кружок обсуждал варианты аграрных и политических реформ, проведение которых признавалось желательным для России, и частным образом публиковал сочинения по данной тематике. «Беседа» объединила в своих рядах, радикально настроенных либералов Ф.Ф. Кокошкина и Д.И. Шаховского, умеренных конституционалистов С.Н. Трубецкого и Павла Д. Долгорукова, а также противников «конституции», выступавших в ту пору только за очищение самодержавия от бюрократических извращений, — Н.А. Хомякова, М.А. Стаховича, Д.Н. Шипова. Один из будущих лидеров кадетской партии В.А. Маклаков называл их «последними рыцарями самодержавия». Шипов пытался разработать общую для всех участников кружка политическую программу, основывая ее именно на идее восстановления «идеального самодержавия», т.е. прямой связи между царем и народом. С.Н. Трубецкой и Павел Д. Долгоруков считали такую мысль утопической. Входивший в кружок Ф.Д. Самарин, стоявший на крайних правых позициях, критиковал проект Шипова за одностороннюю критику государственной власти и отсутствие упоминаний о недостатках самого общества. «Беседа» просуществовала до 1905 г., когда в России была легализована деятельность политических партий.

Итак, официальный запрет на объединение земской деятельности был легко обойден. Правительство оказалось явно не готовым к такому повороту событий, в ответ последовали новые запретительные и полицейские меры. В феврале 1901 г. вышел циркуляр министра внутренних дел, запрещавший земских учреждениям сотрудничество и взаимодействие друг с другом, если оно происходит без ведома и согласия губернаторов. Земства проигнорировали и эту волю властей. Для обсуждения общих, в том числе — политических, вопросов использовались все новые формы, в том числе — профессиональные съезды врачей, агрономов, статистиков, учителей. Еще в первой половине 1890-х гг. начался быстрый рост числа неземских общественных организаций — профессиональных, благотворительных, культурных и др. По данным Департамента полиции МВД, их количество в 1890-1896 гг. выросло почти втрое — от 182 до 475. В деятельности этих организаций принимал заметное участие «третий элемент» — земские служащие. Охранительно настроенная печать называла их «змеей, пригретой на груди» земства. В конце XIX в. интеллигенция в России окончательно выделилась в самостоятельную социальную группу (около 300 тыс. человек), потенциально готовую выступить за насильственное свержение самодержавного государственного строя и водворение «демократических» порядков по западному образцу. Земцы (Д.Н. Жбанков, А.И. Шингарев, В.В. Хижняков и мн. др.) и другие либеральные деятели сумели превратить традиционно существовавшие научные и профессиональные общества (Императорское вольное экономическое общество, Московское юридическое общество, Общество русских врачей и др.) в трибуну для пропаганды антиправительственных идей. Здесь, помимо обсуждения научных, правовых, экономических, просветительных, медицинских и благотворительных вопросов, звучали призывы к политическим реформам, к созданию выборного представительства.

Очередным поводом для объединения земской деятельности стало создание в начале 1902 г. Особого совещания о нуждах сельскохозяйственной промышленности для выработки основ будущей аграрной реформы. Правительство само обратилось за содействием к председателям губернских земских управ. В мае 1902 г. в Москве открылся Земский съезд, участники которого намеревались сформулировать единую позицию земств в отношении намеченного правительством преобразования. Министр внутренних дел В.К. Плеве рассчитывал, что негласное разрешение властями Земского съезда позволит приведет к налаживанию сотрудничества с земством. Но этого не произошло. Несмотря на то, что председателем съезда был избран умеренный деятель Д.Н. Шипов и участники отвергли идею радикально настроенных либералов о бойкоте деятельности Особого совещания, съезд твердо обозначил свою оппозиционность. Он высказался за расширение гражданских прав крестьян, развитие системы народного просвещения, пересмотр финансовой политики в отношении деревни и предоставление печати права на свободное обсуждение экономических проблем. Участники съезда стояли на позициях «пассивной обструкции» в отношении правительства. Было также создано Бюро земских съездов, которому поручалось обеспечить связь между либерально настроенными гласными земских собраний для выработки единых политических требований земства. Николай II выразил земцам свое «неудовольствие».

Со своей стороны, В.К. Плеве перешел гонениям на земство. Теперь он считал, что главными врагами правительства являются не революционеры, деятельность которых контролируется полицией с помощью внедренных в эту среду агентов, а именно либералы, подрывающие самодержавие изнутри. Участники Земского съезда 1902 г. получили от министра внутренних дел суровый выговор. Наиболее мягок и обходителен министр был в разговоре с Шиповым, который уверял его в благожелательности намерений участников съезда. Но любезные объяснения не помешали Плеве в 1904 г. не утвердить Шипова на посту председателя Московской губернской земской управы. При этом Плеве назвал деятельность Шипова «вредной в политическом отношении» за стремление к расширению компетенции земств и объединению их деятельности. Такое, по словам министра, может быть допущено только по «воле государя». Всего на рубеже XIX-XX вв. правительство прибегало к неутверждению председателей и членов земских управ свыше 70 раз. Такие действия нередко вызывали массовые протесты. После вынужденной отставки Шипова в его подмосковное имение — Ботово шли потоки писем недовольных со всех концов России. Крестьяне Ботова и ближайших деревень навещали опального земца, высказывая сочувствие и уважение. По иронии судьбы, противника «конституции» Д.Н. Шипова, считавшего «величайшим несчастьем» борьбу между земством и правительством, на посту председателя управы сменил убежденный конституционалист и оппозиционер Ф.А. Головин. Вскоре, 15 июля 1904 г., В.К. Плеве был убит.

Политика правительства Николая II в земском вопросе была весьма непоследовательной. В манифесте 26 февраля 1903 г. общество извещалось о планах правительства привлечь к работе над важными законопроектами, затрагивающими местные интересы представителей земских учреждений. После убийства В.К. Плеве государь назначил министром внутренних дел П.Д. Святополка-Мирского, не скрывавшего своих симпатий к земству. Новый министр открыто называл себя «земским человеком» и признавался в намерении привести Россию к конституционному образу правления. Осенью 1904 г., по инициативе Д.Н. Шипова, был санкционирован пересмотр закона от 12 июня 1902 г., ограничивавшего права земств в области ветеринарного обслуживания. Однако взгляды императора существенно отличались от позиции Святополка-Мирского. Николай II не доверял земским учреждениям. Во время разговоров об их деятельности лицо монарха, по словам одного из современников, становилось «скучным и неприветливым» (10). Святополку-Мирскому, вскоре после его назначения министром внутренних дел, было высочайше запрещено делать политические заявления — в частности, в поддержку земств и их политических требований.

С 1904 г. умеренные последователи Д.Н. Шипова уже не имели большинства в среде либерально-оппозиционного земства. Основная масса политически ориентированных земских деятелей, переходила на позиции радикально настроенного Союза освобождения, возникшего в 1903 г. Председателем Союза освобождения стал бывший земский деятель И.И. Петрункевич. В ряды Союза освобождения влились видные земцы, многие из которых принадлежали к знатнейшим аристократическим фамилиям, — Павел Д. и Петр Д. Долгоруковы, Н.Н. Львов, Д.И. Шаховской, В.Е. Якушкин, а также В.И. Вернадский, Н.И. Ковалевский и др. В основу программы «либерального» Союза освобождения был положен лаконичный лозунг «Долой самодержавие!», который в целях конспирации иногда называли «двучленной формулой». Правда, земское крыло Союза освобождения предлагало сохранить в будущей конституции широкие полномочия за императорской властью: право вето на любой законопроект, назначение министров и других высокопоставленных чиновников, руководство армией. Но даже оно выступало за всеобщие, прямые, равные и тайные выборы («четыреххвостку») нижней палаты парламента — Государственной думы.

В ноябре 1903 г. была создана первая крупная нелегальная земская политическая организация — Союз земцев-конституционалистов. Оказывая содействие Союзу освобождения, Союз земцев-конституционалистов служил для координации выступлений конституционалистов на сессиях земских собраний и земских съездах. Во главе нелегального земского объединения стояли: Павел Д. и Петр Д. Долгоруковы, Д.И. Шаховской и Ю.А. Новосильцев. В начавшейся в январе 1904 г. русско-японской войне Союз земцев-конституционалистов принял решение поддержать правительство. 2-й съезд Союза, состоявшийся в Москве в феврале 1904 г., принял воззвание «К русскому обществу». В нем общество было призвано к содействию армии и властям, а монарх — к устройству в будущем «народного представительства при органическом единении царя с народом». Но военные неудачи России и проявленная властями слабость переменили тактику Союза земцев-конституционалистов. 3-й съезд, в начале ноября 1904 г., подготовил проект политических требований земства к верховной власти: гражданские и политические свободы, конституция, парламент.

Парадоксально, но факт, что министр внутренних дел П.Д. Святополк-Мирский лично разделял политические требования земцев-конституционалистов, невзирая на их ультимативный характер. Он провозгласил начало «эры доверия» между правительством и земством. В ответ, в сентябре 1904 г. Бюро земских съездов назначило в Москве Земский съезд на ноябрь. Святополк-Мирский выхлопотал высочайшее, хотя и негласное, разрешение на проведение Земского съезда. При этом он преодолел все мыслимые и немыслимые чиновничьи и политические препоны (царь отнесся к созыву Земского съезда весьма прохладно).

Но миролюбие и компромиссный настрой министра не встретили понимания в либеральных кругах. Перед лицом очевидных уступок со стороны правительства, будущий лидер кадетской партии П.Н. Милюков цинично заявлял на страницах нелегального журнала «Освобождение» в начале октября 1904 г., призывая земство и все либеральное общество к прямому саботажу всех правительственных мероприятий. «Делайте свой новый курс, — писал он, — но на нас не рассчитывайте; мы не дадим вам ни одного своего человека, не окажем вам никакого кредита, не дадим никакой отсрочки, пока вы не примете всей нашей программы. Возможно, вам удастся переманить на свою сторону одного из наших, но знайте: с момента, как он станет вашим, он перестанет принадлежать к нашим — и таким образом станет бесполезным и для вас». В сентябре-октябре 1904 г. в Париже состоялось совещание оппозиционных и революционных партий, в котором активно участвовали деятели Союза освобождения. На парижском совещании был заявлен отказ от соглашения с «уходящей властью». Совещание высказалось за уничтожение самодержавия, замену его «свободным демократическим строем» и утверждение права «национального самоопределения». Непримиримые заявления деятелей либеральной оппозиции в прессе и на политических совещаниях привели к тому, что проведение Земского съезда, за пять дней до открытия, было высочайше запрещено. Запрет состоялся вопреки желанию самого министра внутренних дел. Святополку-Мирскому удалось сделать этот запрет номинальным. Министр предложил земским деятелям собираться за чашкой чая на квартирах. Земский съезд, прозванный «чаепитием на квартирах», проходил с 6 по 9 ноября 1904 г., в нем участвовало около 100 делегатов. Полиция обращалась с прибывшими земцами подчеркнуто вежливо, помогая некоторым из них прибыть к месту проведения заседаний. Съезд высказался за ликвидацию «бюрократического» строя, утверждение гражданских и политических свобод, созыв «народного представительства», проведение политической амнистии. Самая радикальная часть делегатов была готова потребовать созыва Учредительного собрания. Большинство съезда (71 голос) высказалось за наделение будущего «народного представительства» законодательными правами, т.е. за переход к конституционному строю. Меньшинство (27 голосов) считало достаточным добиться «правильного участия» выборных лиц в законодательных делах, т.е. довольствовалось законосовещательной ролью представительного учреждения. Следует отметить, что позиция меньшинства на тот момент более объективно отражала мнение земской среды, сознававшей необходимость нормального взаимодействия с местной администрацией. Но политически активные, и зачастую — безответственные, радикалы вели остальную массу земцев за собой.

Из четырех дней работы Земского съезда лишь один — последний был посвящен проблемам самого земства. В общую резолюцию было включено несколько собственно земских требований: освободить крестьян от административной опеки и уравнять их в гражданских правах с другими сословиями, ввести мелкую земскую единицу (волость), расширить права органов местного самоуправления. Окончание Земского съезда сопровождалось пышными банкетами, встречами в московских интеллигентских салонах, громкими речами в поддержку принятых съездом решений.

На зимних сессиях земских собраний решения Земского съезда были одобрены большинством гласных. По европейской России прокатились многолюдные банкеты с политическими речами и резолюциями, содержавшими требование ввести «конституцию». Политическая терминология («консерватор», «либерал», «левый», «правый» и т. п.) прочно укоренилась в провинции. Даже самые скромные и малоизвестные общественные деятели непременно наделялись той или иной политической репутацией. Земско-либеральную оппозицию поддержали легальные общества — Вольное Экономическое, Юридическое, Историческое, Географическое, Медицинское и др., а также 23 губернских предводителя дворянства, осуждавших «государственный произвол».

Министр внутренних дел П.Д. Святополк-Мирский, в основном, одобрил решения Земского съезда и поручил Д.Н. Шипову ознакомить его с принятыми резолюциями. Текст записки на имя министра внутренних дел с изложением политических требований земства подготовил С.Н. Трубецкой, согласовавший свой труд с участниками прошедшего съезда. Либеральной программе он придал официозно-торжественную форму. В записке говорилось о «великом и святом деле» утверждения в России политических свобод, призывал верховную власть сыграть в данном деле решающую роль и провести реформы «мирным путем». Осуждался внутриполитический курс Александра III, результатом которого автор объявлял военное поражение России и внутреннюю смуту. В России, по словам Трубецкого, необходимо сочетание «сильной государственной власти» и «организованного общества». Главным тезисом стали слова: «Теперь не свободолюбие, а патриотизм требует реформ» (11). Требования Земского съезда Святополк-Мирский положил в основу своей политической программы, одобрения которой пытался добиться у государя. Эта программа нашла отражение в высочайшем указе 12 декабря 1904 г., но Николай II лично вычеркнул из проекта пункт об участии «народного представительства» в законодательной работе. Узнав о царском решении, Святополк-Мирский тотчас подал в отставку. Правда, министром он номинально оставался до середины января 1905 г. и встретил на своем посту события «Кровавого воскресенья».

 

ПРИМЕЧАНИЯ:

1. Русский вестник. 1885. Т. 175. Кн. 1. (отд. изд. — М., 1886).

2. ПСЗ РИ. Собр. 3-е. Т. V. СПб., 1887. № 2822. С. 169.

3. Дневник государственного секретаря А.А. Половцова. Т. I. С. 316.

4. Мещерский В.П. Речи консерватора. Вып. I. 2-е изд. СПб., 1876. С. 143-144.

5. ОР РГБ. Ф. 169 (Милютиных). Картон 4. Ед. хр. 8. Л. 3.

6. Шингарев А.И. Вопрос об улучшении земских финансов // Юбилейный земский сборник. 1864-1914. С. 97.

7. Мещерский В.П. Мои воспоминания. Ч. 3. СПб., 1912. С 239.

8. Гурко В.И. Черты и силуэты прошлого: Правительство и общественность в царствование Николая II в отражении современника. М., 2000. С. 32.

9. ОР РГБ. Ф. 440 (Д.Н. Шипова). Картон 1. Ед. хр. 10. Л. 1 об.

10. См.: Земское самоуправление в России, 1864-1918. Кн. 1. М., 2005. С. 286.

11. Шипов Д.Н. Воспоминания и думы о пережитом. М., 1918. С. 582.

 


© Все права защищены http://www.portal-slovo.ru

 
 
 
Rambler's Top100

Веб-студия Православные.Ру