"Развратясь, они потребовали супу..."

С историческим оптимизмом о реформе исторического образования

Несколько лет назад была проведена реформа исторического образования в школе, существенная изменившая действующие программы и потребовавшая новых учебников. Сегодня история изучается по так называемым концентрам: 1-ый концентр – 5 – 9 классы – всеобщая история и история России до XX в. включительно, 2- ой концентр - 10-11 классы - вновь история России и отдельные специальные курсы, например, «История цивилизаций». Поскольку количество часов, отводимых на изучение предмета, естественно, не увеличилось, это привело к тому, что курсы истории вынужденно «похудели», а плотность изучения материала, его насыщенность заметно возросли. Так, за два урока в неделю (или 68 часов в год) необходимо «пройти» (слово «изучить» здесь вряд ли уместно) отечественную истории от начала XX в. до наших дней. До реформы этот же объем изучали 2 года, и не в 9, а 10-11 классах. Средневековье сегодня «проходят» в 6 классе за 29 часов, до реформы – в 7классе за 68 часов. Пользы от таких изменений пока еще никто не увидел, зато вред их очевиден для всех.

 

Обратимся к некоторым из новых учебников, написанных в годы реформы.

 

Учебник А.А.Данилова и Л.Г.Косулиной «История России. XX век» для 9-х классов к 2001 г. выходил в издательстве «Просвещение» уже 7 раз. Как сообщено в аннотации «очередное издание существенно доработано в сторону облегчения текста и большей доступности для учащихся». Мы обращаем особое внимание на этот учебник потому, что именно он является массовым (тираж одного издания – 200 000 экземпляров), входит в федеральный комплект учебников и бесплатно поступает в школьные библиотеки. Распределение материала в нем выглядит следующим образом:

 

Россия до I мировой войны – 8 параграфов,

 

Россия от 1917 до 1927 гг. –13 параграфов,

 

СССР в 1928 – 1938 гг. – 5 параграфов,

 

Великая Отечественная война –5 параграфов,

 

СССР и Россия в 1945-1998 гг. – 19 параграфов.

 

Таким образом, на изучение событий Великой Отечественной войны отводится всего 5 часов, тогда как на время хрущевской «оттепели» целых 4 часа, на гражданскую войну столько же, сколько и на «перестройку» - по 4 часа. Стоит ли удивляться тому, что нынешнее поколение школьников не знает не только имен военачальников, но и дат начала и окончания Великой Отечественной войны. Вряд ли положение может быть существенно изменено в 10 – 11 классах: авторы современных программ  рекомендуют уделить этой теме 2 (!) урока.

 

Вообще, надо сказать, истории России до II мировой войны в этом учебнике очень не повезло. Во-первых, с тем же распределением времени. Так, экономические реформы С. Витте описываются буквально в двух, причем весьма пространных предложениях: «Будучи дальновидным и умным политиком, С.Ю.Витте осознавал необходимость проведения реформ в стране. Но первоочередными он считал экономические реформы, среди них – реформы в области промышленного производства и финансов» (с. 20). Ни о введении золотого червонца, ни о строительстве Транссибирской магистрали ничего не говорится. Зато отдельный раздел посвящен экономическим дискуссиям 1945 – 1946 гг. (сс.241 – 242), экономическому курсу Маленкова (с. 267) и, наконец, целый параграф (5 страниц) – реформе 1987 г. Л. Абалкина и А. Аганбегяна, раскрытие содержания которой потребовало введения таких терминов, как «макроэкономическая стабилизация» и «технологическая дисциплина», целесообразность изучения которых 14-15-летними детьми весьма сомнительна.

 

Пострадали и вопросы внешней политики: на полутора страницах описываются события русско-японской войны (как говорится, и на том спасибо: в предыдущих изданиях этому вопросу вообще уделили 2 абзаца), в одном параграфе – события I мировой войны и в 5 –история внешней политики СССР и России после II мировой войны.

 

А теперь познакомимся с содержанием текста. Аграрная, а потому отсталая дореволюционная Россия (с.8), (правда, занимавшая в начале XX в. IV место в мире по уровню национального дохода и I – по темпам его прироста, о чем вскользь упоминается авторами учебника), в которой «отсутствуют элементарные демократические свободы» (с.17), в национальной политике проводится « курс на русификацию» (с.18), и где «уровень образования только 20% российского населения соответствовал общеевропейским нормам» (с.7). Впрочем, в некоторой доле культуры России все же не отказано, поскольку «наблюдалась значительная тяга всех слоев населения к получению образования» (с.7).

 

Столь же печально выглядит жизнь и отдельных сословий. У средней буржуазии («мелкие буржуазные собственники в России практически отсутствовали»- с.22) плохо с сознанием – отсутствуют «такие психологические установки, которые способствуют превращению собственника в буржуа: рационализм, прагматизм, безусловное преклонение перед частной собственностью». У крупной буржуазии тоже не все в порядке, особенно у «старорусской». По поводу ее положения как будто и сами авторы находятся в некотором недоумении: «Другой стороной этого психологического феномена было поведение части «московских» предпринимателей, имеющих купеческие корни, выходцев, как правило, из старообрядческой среды. Их деятельность сочетала в себе приверженность к старым, полуфеодальным способам эксплуатации рабочих, позволяющих сохранять высокую доходность, с широкой благотворительностью, меценатской и просветительской деятельностью» (с.23).

 

Помещики неизбежно разоряются, «пополняя ряды мелких чиновников и интеллигенции» (с.26), а последняя столь же неизбежно пополняет ряды активных борцов с режимом: «Интеллигент – это тот представитель умственного труда, кто сознательно избрал удел служения народу, кто находится в глубокой оппозиции к существующему режиму и готов принять активное участие в борьбе с ним» (с.28).

 

 Пролетариат традиционно страдает от штрафов, а «отсутствие продуманной системы государственных мер в области рабочего законодательства» превращает его «в мощную революционную силу» (с.24). Школьникам, конечно, ничего не сообщается как о самом рабочем законодательстве к. XIX– н. XX вв., так и о его высокой оценке в России и за рубежом, - видимо, чтобы не портить чистоту одной краски этого веселенького живописного полотна. Добавим не одно столетие «расслаивающееся» крестьянство– «резерв армии для российской промышленности» (с.27) – и картина завершена.

 

Что же, при таком подходе оно, может быть, и к лучшему, что дореволюционная история России излагается столь скупо. Можно было и вообще себя не утруждать, потому, как нечто похожее мы уже однажды читали. Помните? – «Незнатным гражданам жилось плохо. Они уныло богатели, занимаясь торговлей и промышленностью. Рабы мирно обрабатывали поля и устраивали восстания» («Всеобщая история, обработанная «Сатириконом», Тэффи и А.Аверченко).

 

По мере модернизации страны, «догоняющей» своих недосягаемо развитых европейских собратьев, меняется и тон повествования. Произошедшая в царской «тюрьме народов» прогрессивная революция 1905 г., по сетованию авторов, все же «имела незавершенный характер» (с.40), видимо, в сравнении с английскими событиями 1649 и французскими 1793 гг., закончившимися обезглавливанием королей.

 

Февральские и октябрьские события 1917 гг. названы витиевато «в поисках перспектив», хотя, кроме фразы «авторитет Временного правительства неумолимо падал. А вместе с ним и шансы на успех демократической альтернативы» (с.89) об этих самых альтернативных перспективах или перспективных альтернативах больше ни слова не говорится. Затем – первые декреты Советской власти, один из которых, содержащий аграрную программу, «Ленин перехватил у эсеров» (с.93).

 

Оптимизм авторов, описывающих построение советской модели, очерченной основоположниками марксизма, сменяется бодро-энергичным разоблачением черной эпохи сталинизма, искажающего марксизм. Этому периоду посвящена глава, названная «Сталинская модернизация России» (1928 – 1938 гг.), в которой объясняются такие понятия как «тоталитаризм» и «тоталитарная система», ибо «в первой половине 20 в. тоталитарные, и близкие к ним режимы установились в большинстве государств мира. Особой формой тоталитаризма считается политическая система СССР 30-х гг.» (с.170). Этот отнюдь не бесспорный вывод требует от авторов обильного – 2 раздела – материала для его подтверждения. Позволим себе усомниться в необходимости введения подобных вопросов в курс истории 9 класса (напомним, возраст учеников - 14-15 лет). Но уж если авторы сочли возможным познакомить школьников с проблематикой дискуссий в российской историографии, то почему же в освещении столь сложного вопроса не нашлось места для самой дискуссии об этатизме и тоталитаризме?

 

Помимо явной однополярности в отборе материала и неуместной для учебника тенденциозности в оценках, он грешит еще и информационной перегруженностью. Как показывает практика, по объему материала учебник абсолютно не соответствует количеству времени, отведенному на его изучение. Хотя седьмое издание, как уже было упомянуто, и «доработано в сторону облегчения текста», но, видимо, до конца учебнику все же облегчиться не удалось, и потребуется, возможно, еще столько же переизданий, когда текст, наконец, станет «доступен для учащихся».

 

 Конечно, трудно уложить в прокрустово ложе 68 часов (а сюда входят еще уроки повторения, обобщения, проверки знаний учащихся и т.д.) всю историю XX в., но возможны варианты иного структурирования курса. Например, методически было бы оправдано собирание материала в проблемные блоки, более компактное его изложение. Однако кроме явно редакторской правки переиздания учебника ничем не отличаются друг от друга.

 

Другой учебник по современной истории – авторы В.П.Дмитренко, В.Д.Есаков, В.А.Шестаков (издательство «Дрофа», 1999) именуется стыдливо «пособием», но гриф Министерства «рекомендовано» все же имеет. Язык его энергичен, сугубо конкретен, формулировки по-уставному точны, а задания если и позволяют ученику ненаказуемую инициативу собственных выводов, то в строго отведенных для этого границах. Вот, например, как выглядит описание социальной структуры России начала века: «Коллективный портрет населения. Постепенно таяли ряды дворянства… Купечество как единая предпринимательская группа распадалась… Сословия мещан и крестьян дробились… При этом слой крупной буржуазии оставался очень тонким» (с.9). Все это усугублялось еще и начавшимся «поворотом к мировой цивилизации», который «вел к углублению раскола в обществе. «Веер» интересов раскрывался все шире, дистанция между передовым и архаичным становилась все больше, а антагонизмы между ними – все глубже. Социальные группы, составлявшие российское общество, «разбегались» по отдельным направлениям, выдвигая множество программ дальнейшего развития страны, зачастую противоречивших одна другой» (с.10).

 

В отличие от разбегающихся социальных групп с их противоречивыми программами у авторов пособия с историческими перспективами все четко: они ясно и конкретно излагаются в разделе, названном «Исторический вызов для России» и напоминающим по манере изложения более бизнес-план, нежели учебное пособие: « Стране предстояло решить в кратчайший срок комплекс проблем, касавшихся всех сфер общественной жизни: в политической сфере – использовать достижения демократии, на основе конституции, законов открыть доступ к управлению общественными делами всем слоям населения, в сфере экономики – осуществить индустриализацию всех отраслей, превратить деревню в источник капиталов, продовольствия и сырья, необходимых для индустриализации и урбанизации страны, в сфере национальных отношений – не допустить раскола империи по национальному признаку, удовлетворив интересы народа в области самоопределения, способствуя подъему национальной культуры и самосознания, в сфере внешних экономических связей - из поставщика сырья и продовольствия превратиться в равноправного партнера в индустриальном производстве, … в сфере обороны – модернизировать армию, обеспечить ее боеспособность использованием передовых средств и теорий ведения войны».

 

Не забыты в исторических заветах религия и церковь: « покончить с отношениями зависимости между самодержавным государством и церковью, обогатить философию, трудовую этику православия с учетом установления в стране буржуазных отношений» (сс.8-9).

 

 

Впрочем, в отдельных вопросах, наиболее дорогих и близких сердцам авторов, язык лозунгов уступает место пафосу борьбы: « Как подлинно революционный, данный процесс вырастал из потребности коренной перестройки всего уклада общественной жизни, смены модели исторического развития для страны. Трагично, что такая революция в жертву себе приносила то общество, которое породило революцию на благо себе (Стиль сохранен – Н.П.). Уже в первые дни после Февральской победы революция была интуитивно названа ее участниками Великой русской (российской) революцией… Такое название обнимало и широчайшее движение народов России, и трагические потрясения, и светлые возвышенные мечты, и великие потери, и результаты воздействия на весь мир, на все человечество в XX в. Все в нем» (с.82). Жаль, что для авторов учебника это «все» - только в нем.

 

После изучения курса ученикам предлагается «порассуждать о судьбах России вместе с мыслителями прошлого» (сс.590-591).

 

Первой в череде мыслителей идет странная компания из великого русского поэта, французского путешественника и литератора.

 

1. А.С. Пушкин: «Если и есть в России европеец, то это наше правительство». Маркиз де Кюстин: «Россия – страна этикеток. Названия такие же, как в Европе, а суть совершенно иная». П.Щербина: «Мы – европейские слова и азиатские поступки». Тему, на которую следует порассуждать, авторы, не желая себя утруждать, предлагают сформулировать ученикам: «На основании приведенных высказываний сформулируйте историко-философскую проблему». Да уж что тут формулировать, господа, и так понятно: Азия-с.

 

А вот еще одно приглашение к размышлению, на этот раз вместе с идеологом нигилизма Д.Писаревым: «Д.Писарев, рассуждая о прекрасной и разумной природе человека, писал, что, даже разрушая, человек избавляется только от ненужного, неразумного, препятствующего совершенствованию общественных институтов. Согласны ли вы с Писаревым в его оценке феномена «разумного разрушения»? Свой ответ проиллюстрируйте примерами из истории российских революций XX столетия».

 

В заключение и нам хочется предложить авторам подобных риторических вопросов и оригинальных заданий порассуждать, например, над строками знаменитого поэта: «Нам не дано предугадать, как слово наше отзовется…»

 

Едва открыв рекомендованный Министерством образования в 1998 г. учебник Е.Н.Захаровой «История России. XIX - начало XX в.” (издательство “Мнемозина”), вы непременно вспомните слова героя рассказа А.Аверченко “Невозможное”: Стыдитесь! У вас такой интересный, увлекательный предмет – что вы из него сделали? История народов преподается вами, как какое-то расписание поездов”.

 

Оценки автор широким жестом, не скупясь, разбрасывает направо и налево, что называется, режет в глазу правду-матку: после реформ 1861 г. “Россия увереннее пошла по пути капиталистического развития, хотя этот путь стал тяжелым и разорительным для народа” (с.134). Реформы “давали России шанс войти в круг европейской цивилизации, способствовали развитию системы общественных ценностей, таких, как Личность, Свобода, Закон, Равенство, Частная собственность” (с. 135). “Александр I сделал ставку на «твердую руку». Такая «рука» нашлась у А.А. Аракчеева (с.48).У Александра III любимым девизом был «Россия для русских» (с. 174). В начале XX в. в России «существовало полицейское государство. Регламентация всех сторон жизни общества проявлялась буквально во всем. Полиция вмешивалась в жизнь человека как нигде в другой европейской стране» (с.211). Такой раздел хорошо бы закончить соответствующей цитатой, например, «Тяжелая полицейская лапа становится во сто крат тяжелее для миллионов народа…” ( В.И.Ленин. Уроки кризиса).

 

К сожалению, подкупающие простота и правдивость формулировок не всегда сопровождаются логикой изложения. “В конце XIX - начале XX в. русская деревня уже не была только общинной, патриархальной. В большинстве крестьянских хозяйств использовались орудия труда, не менявшиеся с XIII в. Ликвидация крепостного права способствовала упрочению рыночных отношений в деревне» (с.220).

 

 « В сельскохозяйственный оборот вводились новые земли в Поволжье, Сибири, на других окраинах. Деревня богатела, а в городах белый хлеб на столе стал соперничать с черным. Неурожай больше не означал голод. Но! Урожайность зерновых оставалась ниже, чем даже в таких отсталых странах, как Румыния или Испания. Однако Россия вывозила хлеб по принципу «недоедим, но вывезем» (с.288). Любопытно, что текст о богатеющей, но недоедающей деревне сопровождается фотографией с подписью «Россия, нищая Россия, Мне избы серые твои…»

 

Надо сказать, что иллюстрации и подписи к ним в учебнике Е.Н.Захаровой - это материал для отдельной рецензии, а точнее партитура для рыдающего голоса с оркестром. Не ограничиваясь традиционным: «Так выглядел гимназист», «так выглядел студент» или «так выглядел городовой», «так выглядел «интеллигент», земский деятель в косоворотке, «с рваною бородкой», автор снабжает их разнообразными заданиями: «Капиталистический мужик. Каков он? Богомольный? Образованный? Скупой? Опишите его» (с.186). Научив детей определять по портрету характер и уровень образования, автор не останавливается на достигнутом и вводит их в сложный мир переживаний своих героев. На с. 15 помещен рисунок женщины неопределенных лет с подписью «Старая барыня. О чем она думает?». Подсказкой для несообразительных учеников, видимо, должна служить соседняя полоса, где помещен рисунок с подписью «Молодая дворянка». Не обходит автор своим вниманием и картины известных художников, также сопровождая их заданиями: « И.Е.Репин. Отказ от исповеди». Предположите, какой ответ дает заключенный священнику, предложившему ему исповедоваться». Для совсем непонятливых учеников можно здесь же поместить варианты ответов: а)да б) нет в) не знаю.

 

 Следующий рисунок неизбежно воскресит в памяти другое художественное произведение, герой которого обладал секретом вечной молодости: «Портрет мужика. Внешний вид и труд крестьянина менялись медленно».

 

Надо сказать, что русской деревне и крестьянам в учебнике Е.Н.Захаровой вообще не повезло. Дворяне хотя бы могли состариться, как мы видим на примере вышеописанной барыни. Крестьянам было отказано и в этом. Орудия труда, как постоянно отмечает автор, не меняются у них с XIII в., «деревянные избы, крытые соломой, колодцы, грязные дороги» (с. 218). Правда, далее в тексте следует описание деревни конца XIX в. И. С. Тургенева, которое совершенно опровергает утверждение автора учебника об «убогой, нищей деревне», но Е.Н. Захарову это несоответствие не смущает и она продолжает описывать свою внеисторическую деревню: «Русская деревня сохраняла не только внешний вид, но и традиционные ценности: земля, труд, семья, Господь Бог» (с.219).

 

В отличие от крестьян дворянам, как мы помним, меняться было можно, что они регулярно и проделывали в описании Е.Н.Захаровой, не забывающей о классиках русской литературы: «Большинство русского дворянство жило не спеша, спало, проводило время в повседневных заботах о засолке капусты, давало затрещины крепостным девкам и пересчитывало деньги из кубышки» (с14). Проснувшись и поев капусточки, «русские дворяне с жадностью впитывали новые идеи, изложенные как в трудах мыслителей, так и в американской и французской конституциях» (с.15). Ну как тут не вспомнить другое пособие: «Прежде персидские юноши ели только хлеб и овощи. Развратясь, они потребовали супу (330 г. до Р.Х.). Этим воспользовался Александр Македонский и завоевал Персию» (Всеобщая история, обработанная «Сатириконом»).

 

Есть в учебнике вопросы и темы, заслужившие пристального внимания автора и пользующиеся его горячей любовью: это история общественной мысли. Вот с какой трогательной теплотой описывается «хождение в народ» сестер Фигнер: «Вера занималась их лечением, а Евгения учила грамоте. В результате одна крестьян подлечила, а другая научила, но главного, из-за чего они приехали, сестры не добились, - не внесли в деревню революционного сознания» (с. 156). Не справившись с такой непосильной для них задачей, сестры переключились на другие, попроще, которые были по их женским плечам: «Но был и положительный результат «хождения» - узнавание мужика, понимание его потребностей и возможностей» (там же).

 

Так же трогательно и подробно (что, разумеется, крайне необходимо для школьного учебника) описывается убийство Иваном Каляевым великого князя Сергея Александровича. А жена убитого, Елизавета Федоровна, оказывается, посетила Каляева в тюрьме исключительно из чувства благодарности – он ведь мог убить и ее, но пожалел – он «обдуманно стремился избежать излишнего кровопролития» (с.245).

 

Только не подумайте, пожалуйста, что уважаемая Е.Н.Захарова оправдывает террор и насилие – нет-нет, она его всячески осуждает, особенно когда рассказывает о погромах черносотенцев, в ряды которых «охотно шли священники, особенно сельские, чернорабочие, грузчики, бродяги, приказчики и дворники» (с.252). А в качестве доказательства своего осуждения автор ссылается на высказывание известного непротивленца злу насилием Л.Д.Троцкого: «Босяк царит. Трепещущий раб, час тому назад затравленный полицией и голодом, он чувствует себя сейчас неограниченным деспотом. Ему все дозволено, он все может. Он хочет – выбрасывает старуху сверху с 3-го этажа, насилует девочку на глазах толпы, вбивает гвоздь в живое человеческое тело… Окрававленные, обгоревшие, обезумевшие жертвы мечутся, ища спасения. «Вы хотели свободы – пожинайте ее плоды» – в этих словах вся адская мораль политики погромов» (там же).

 

Учителя знают, что пособия Е.Н.Захаровой – это не первый учебник автора – всегда неиссякаемый источник новой информации не только для учеников, но для всех интересующихся историей. Не разочаровал нас автор и в этот раз. Оказывается, Л.Н. Толстого отлучили от церкви за то, что в романе «Воскресенье» «он неправильно описал таинство причастия» ( с.143), «мюрид обязан участвовать в священной войне против неверных» (с.74), «славянофилы были антигосударственниками, считая государство злом, а власть – грехом» ( с.84), наполеоновские солдаты во время пребывания в Москве «на Красной площади торговали женским бельем» (с.42). Подобные открытия можно совершить практически на каждой странице учебника.

 

Ну, и конечно, слог и стиль пособия делают его поистине Клондайком не только для рецензентов, но и для памфлетистов: «Александр «сдал» крупнейшего русского реформатора начала ХIХ века консервативно и реакционно настроенному обществу», Николая I «не готовили в правители России, зато он пользовался любовью отца», «А.Х. Бенкендорф был известен не только тем, что вел следствие по делу декабристов, преследовал А.С.Пушкина и был шефом III Отделения. Он был военным», А.И.Герцену отец «дал блестящее образование, обеспечил сына. Но не дал ему фамилии», «время вносило изменения в мироощущение художника, а через него и в картину», «в воздухе носилось главное – отмена крепостного права», «думу заранее обложили со всех сторон» и т.д. и т.п.

 

Если все же кто-то из моих коллег и рискнет заниматься по этому учебнику, прельстившись его внешним видом, то, боюсь, результат может быть таким же, как и в случае с образованием Александра Ш, о котором столь нелестно отзывался К.П.Победоносцев в вышеописанном учебнике: «Сегодня я пробовал спрашивать вел.кн. о пройденном, чтобы посмотреть, что у него в голове осталось. Не осталось ничего – и бедность сведений, или лучше сказать, бедность идей, удивительная» (с.172).

 

Не следует думать, что российские учителя молча глотали вместе с учениками изготовленную в последние годы учебную продукцию по истории.

 

Многочисленными рецензиями учителей - чаще отрицательными, а порой и вовсе разгромными пестрели страницы педагогической прессы. Да что там учителя: известны случаи, когда на отдельные шедевры, поступающие в экспертный совет Министерства образования, из трех рецензий все три были отрицательные, а учебник, благоухая типографской краской, все- таки ложился на столы учеников.

 

Правда, иные, и вовсе уж одиозные издания, становились предметом обсуждения широкой общественности, и тогда власти отдельных областей и регионов России принимали беспрецедентные решения о запрещении распространения этих учебников на вверенных им территориях (как было, например, с печально известным учебником А. Кредера).

 

Однако время идет, и новые выпускники, обогащенные знаниями сомнительной ценности, покидают стены учебных заведений.


Страница 1 - 2 из 2
Начало | Пред. | 1 | След. | Конец | По стр.

© Все права защищены http://www.portal-slovo.ru

 
 
 
Rambler's Top100

Веб-студия Православные.Ру