Детство "Серафимова служки" Н.А. Мотовилова

До сих пор ничего не известно о детстве Николая Александровича. Скорее всего, возрастал он в своей вотчине, в Симбирской губернии. В Симбирской губернии Николаю Александровичу достались в наследство несколько сел и деревень, в которых обреталось около трехсот душ крестьян. Главное имение находилось в селе Рождественском, Русская Цыльна тож. Нельзя точно сказать, что представляло собою имение при отце Мотовилова — Александре Ивановиче. Но в архивах сохранилось описание имения в том виде, как оно выглядело после смерти сына Мотовилова — лейтенанта флота в отставке Ивана Николаевича Мотовилова. Из этого описания следует, что в селе у Мотовиловых было значительное количество земли: всего 450 десятин, "из них: пашни 395 десятин, выгона — 23 десятины 1961 сажень, под садом и гумном — 13 десятин 2271 сажень, под дорогами и оврагами 4 десятины, под постройками и усадьбою — 13 десятин 1268 сажен" (ГАУО. Ф. 1, оп. 19, д. 18., лл. 67—71 об.). Согласно этим описаниям, дом Мотовиловых был деревянный, причем одна половина была двухэтажная, крытая железом. В длину дом составлял 14 сажен 2 аршина, в ширину — 5 сажен 2 аршина, в высоту — одноэтажная половина дома составляла 2 аршина, а двухэтажная, соответственно — 4 аршина. В доме было 15 жилых комнат и 9 голландских печей. Опись отмечает, что "при доме имеются два крыльца и балкон, выходящий в сад" (ГАУО. Ф. 1, оп. 19, д. 18., лл. 67—71 об.). При доме были кухня, кладовая, два амбара, два погреба, баня, изба для садовника, да еще одна изба — с русской печью, сенями и двумя дверьми, да флигель для управляющего. Был еще скотный двор, довольно большой, с множеством навесов, с избами для скотников, с семью хлевами, амбаром, коровником, каретником, с погребами. Помимо скотного двора, был еще конный двор, а здесь опять — навесы, амбары, сараи, три конюшни с каретником и пр. и пр. Была еще деревянная четырехкрылая мельница. Типичная для тех мест усадьба помещиков средней руки.

Не все в поместье сидели родители Николая: наверняка ездили в свои имения в другие губернии, выезжали, в особенности зимой — в Симбирск. Может быть, брали с собой и маленького Николая.

Что собою являл Симбирск той поры и каким могло быть воспитание Николая? Симбирская губерния была населена отборным, родовитым дворянством. Именно с Симбирска пошло выражение "столбовое дворянство". Столб — как опора Императорскому Трону — изначально стал гербом города. Симбирские дворяне отличались богатством и, как следствие, независимостью, да к тому же еще необыкновенной сплоченностью. Сам царь Николай I, отправляя очередного губернатора И.С. Жиркевича в Симбирск, предупреждал его об этом, сказав, что прежний губернатор, Загряжский, "не умел поддержать звания своего как следует" (Русская старина. 1878, № 7. С. 417.).

Эта сплоченность дворян имела, помимо иных, еще и ту причину, что Симбирская губерния была традиционно сильным масонским центром. Православному дворянину, истинному христианину, в Симбирской губернии не всегда было уютно. Очевидно, отец Мотовилова, Александр Иванович, будучи человеком чести, приверженцем присяги и хранения верности государю и Отечеству, испытывал в своей среде немалые трудности. Он прекрасно видел, что происходило вокруг него. Скорее всего, получал он от своих собратий-дворян предложения о поступлении в масонскую ложу. Вот почему он стремился воспитать своего сына в истинно православной вере и в неприятии масонства. Отец "прозревал гибель от масонства, которым, как новинкой, последним словом европейской образованности, начали увлекаться наиболее выдающиеся провинциальные деятели.

— Смотри, матушка, береги Колю от масонов, если меня не станет! Именем моим закажи ему не ходить в их богоборное общество — погубит оно Россию!

Такие речи слыхал от отца и сам Мотовилов… Мотовилов на всю жизнь остался непримиримым врагом этого тайного и по существу глубоко-революционного общества" (Сергей Нилус. Великое в малом. Записки православного. Изд. Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, 1992. С. 113.).

Удивительно, но семилетний Мотовилов запомнил слова отца, и это потом серьезно скажется на всей его жизни. Правда, в Симбирске не все сплошь было пронизано масонством. Здесь среди народа испокон века сильна была вера и подвизались выдающиеся в религиозном отношении личности. Общая атмосфера в городе всегда была высокого религиозного настроя. В дни мотовиловского детства нередки были поездки симбирян к великому подвижнику русской земли — преподобному Серафиму Саровскому. А тот им говорил: "Зачем это ко мне, убогому, вы трудитесь приходить, — у вас лучше меня есть, Андрей ваш Ильич…" И вправду, Андрей Ильич Огородников, ныне прославленный Церковью в лике святых, был душой старого Симбирска XIX века, его заступником и Ангелом-хранителем. Это был человек великих дарований, в городе его все знали и любили.

Блаженный Андрей Ильич почитался всеми симбирянами, независимо от того, к какому сословию они принадлежали, — как заступник, хранитель Симбирска. Тогда это был весьма небольшой дворянско-купеческий городок, так что жизнь Андрея Ильича проходила можно сказать, на глазах у всех горожан, — потому-то многие эпизоды его жизни сохранились в народной памяти. Деревянный Симбирск неоднократно горел, но при жизни Андрея Ильича в городе ни разу не было больших опустошительных пожаров. Однако после смерти святого пожары в Симбирске возобновились.

Андрей Ильич еще с раннего детства взял на себя подвиг молчальничества и объяснялся жестами. Все горожане знали о том, что каждое действие Андрея Ильича имеет потаенный смысл. Если он давал кому-то деньги, то человеку этому способствовал успех в делах или повышение по службе. Если же блаженный Андрей подавал человеку щепку или горсть земли, — то это было знаком скорой кончины. Часто предупреждал он людей о смерти, готовя их к христианской кончине, и тем, что приходил к ним в дом и, вытягиваясь, подобно покойнику, ложился под образами в переднем углу.

Блаженный не только отказался от обуви, одежды. Аскеза его превосходила всякое воображение. Известны случаи, когда он мог прямо из огня вытаскивать чугунные горшки. Много раз целовал Андрей Ильич кипящий самовар, и притом если обливался кипятком, то нисколько не страдал из-за этого. Горожане часто видели его стоящим босиком в сугробах по целым ночам. Часто стоял он почти нагой на перекрестке улиц и, покачиваясь с боку на бок, переминаясь с ноги на ногу, повторял: "Бо-бо-бо". Особенно часто простаивал он в снежных сугробах ночи перед алтарем Вознесенского собора, который находился на Большой Саратовской улице. Там его не раз заставал стоящим в снегу священник В.Я. Архангельский, который и был духовником блаженного. В сильные зимние морозы стоял Андрей Ильич в холодной воде озера Маришка. Умер блаженный Андрей в 1841 году.

Отец же Мотовилова, Александр Иванович, умер и оставил детей (Николая и его младшую сестру) сиротами, когда будущему "Серафимову служке" шел восьмой год, в 1816 году. Однако отец и за короткое время сумел заронить в души своих детей искру неподдельной любви к Богу.

***
К этому времени преподобный Серафим Саровский, долго пребывавший в затворе, уже принимал людей. Видимо, сразу после смерти отца мать Мотовилова, Марья Александровна, ощутила потребность посоветоваться с кем-то из глубоко духовных людей, как ей жить дальше, как растить детей. Кто же мог заменить ей в этот момент великого старца? Ехать к нему было сравнительно недалеко. А главное — тут распоряжался Божий Промысл. Так было угодно Богу, чтобы еще ребенком, в ангельском почти возрасте, впервые попал Мотовилов в келью преподобного Серафима. Дальнейшая его жизнь вся уже проходила под невидимым попечением старца. И как бы ни уходили в сторону его жизненные пути, он все равно рано или поздно должен был вернуться к преподобному, стать свидетелем его великих дел и помощником в них.

В то время Мотовиловы проживали, вероятно, в сельце Бритвино Нижегородской губернии, Лукояновского уезда. Известно, во всяком случае, что именно оттуда и выехали маленький Коля Мотовилов с матерью в Саров к преподобному Серафиму.

Мы помним, что первое пророчество о судьбе Мотовилова было дано еще его отцу во сне. Но пророчество это было достаточно общим. Тогда святителем Николаем Александру Ивановичу было сказано, что его сын "будет нужен Богу". Теперь же, во время поездки к преподобному Серафиму, прозвучало еще одно предсказание о его необычной судьбе — и притом более конкретное. Однако не сам преподобный Серафим сказал об этом. В Арзамасе одна всеми чтимая блаженная встретилась с Марией Александровной Мотовиловой и предсказала ее мальчику незаурядную судьбу, "силы непонятной и отвергнутой миром, но угодной Богу" (Николай Александрович Мотовилов и Дивеевская обитель. Изд. Свято-Троице-Серафимо-Дивеевского женского монастыря. 1999. С. 19.). Почти нет сомнения, что этой арзамасской чтимой блаженной, которая дала столь верное пророчество о судьбе Мотовилова, была подвижница Алексеевской общины дворянка Елена Афанасьевна Дертьева. В описываемое время именно она была самым примечательным человеком города Арзамаса. Это видно из ее жизнеописания. Именно к ней отправляли тех, кто хотел получить духовный совет (Исторические сведения о городе Арзамасе, собранные Николаем Щегольковым. Арзамас. 1911. С. 166–169.).

От Арзамаса до Сарова было уже рукой подать, и скоро Мария Александровна с сыном прибыли в Саровскую пустынь. Семилетнего мальчика поразил вид кельи отца Серафима. В этой келье перед образом Богородицы Радости всех Радостей стояло семь больших подсвечников с зажженными свечами. Еще увидел там маленький Николай лавку, на которой спал отец Серафим, а на лавке — камень, служивший ему изголовьем. Все это, а в особенности камень вместо подушки, сильно поразило пылкое воображение мальчика. Много лет спустя он все это будет помнить в мельчайших подробностях. Запомнилось Мотовилову и другое. Когда он заскучал при разговоре преподобного с матерью о серьезных предметах, он стал резвиться, насколько, конечно, позволяла теснота монашеской кельи. На строгий оклик матери отец Серафим возразил:

— С малюткой ангел Божий играет, матушка! Как можно ребенка останавливать в его беспечных играх!... Играй, играй, деточка! Христос с тобой!

Через пятнадцать лет Николай Александрович снова встретится с преподобным Серафимом, но уже совершенно иначе, при обстоятельствах, которые заставляли серьезно вслушиваться в каждое его слово. Старец с этой поры уже ясно и твердо поведет его за собою по тернистому пути христианской жизни. Но, видимо, нужна была и эта, краткая, но необычная и промыслительная встреча отца Серафима и его будущего "служки". Уже тогда молитва преподобного определила весь жизненный путь Мотовилова, сохраняя его в трудные минуты жизни, не давая духовно оступиться и пропасть. А сколько таких случаев было в жизни Мотовилова между первой и второй встречей с преподобным Серафимом Саровским!

Почти неизвестно, как проходила жизнь Николая Александровича от восьми до четырнадцати лет. Лишь несколько слов оставил об этом времени в своих рукописях Мотовилов, но и они рисуют яркую картину его духовного созревания. Слова эти дошли до нас благодаря Сергею Нилусу: "Семейное ли благочестие, столь свойственное в те времена дворянским семьям, проживавшим в своих поместьях, раннее ли знакомство с людьми духовного подвига, с которыми любила проводить время благочестивая мать, предызбранность ли, сказавшаяся в значительном сновидении отца, но в Мотовилове рано проснулась религиозная любознательность, доставлявшая ему немало огорчений в отроческом и юношеском возрасте.

Узнав при изучении Священного Писания о Троичности во Едином Существе Бога, он стремился объяснить себе этот догмат явлениями видимой природы, чем в немалое приводил смущение не только простых сердцем своих деревенских наставников, но и законоучителей, готовивших его к поступлению в Казанский университет.

— Батюшка! — спрашивал он своего наставника. — Вот вы меня учите, что человек состоит из тела и души. А ведь мы по образу и подобию Божиему сотворены, стало быть, мы тоже троичны по существу?

— Ну, не еретик ли ты! Истинно еретик! Говорю тебе — высших себя не ищи! Куда ты заносишься, куда ты заносишься, спрашиваю я тебя!

И за словесным увещанием "еретика" обыкновенно следовало наставническое вразумление, от которого немало плакивал вразумляемый.

Мать тоже сильно огорчалась, боясь чрезмерной, как ей казалось, пытливости своего ребенка. В те добрые простые времена просто и по-детски веровали и детские люди". Пока лишь этими немногочисленными фактами исчерпываются наши сведения о детских годах Николая Александровича Мотовилова. Далее следует его подготовка к взрослой, самостоятельной жизни, начавшейся рано даже по меркам описываемого времени.


© Все права защищены http://www.portal-slovo.ru

 
 
 
Rambler's Top100

Веб-студия Православные.Ру