Полководцы и витязи Московской Руси. Статья третья

ВОЕВОДА ВАСИЛИЙ ВАСИЛЬЕВИЧ НЕМОЙ-ШУЙСКИЙ

Среди воевод великого князя Василия III одно из первых мест занимает князь Василий Васильевич Шуйский, получивший родовое прозвище "Немой" (? — 1538).

 

Впервые его имя упоминается в разрядных записях под 1500 г. В разные годы Василий Васильевич был наместником Великого Новгорода (1500-1506, 1510-1514, 1518), Смоленска (1514), Москвы (1538). В 1512 г. был пожалован боярским чином. Командовал русскими войсками в походах против Литвы, Ливонии, крымских татар. В 1514 году, будучи наместником только-только присоединенного к Московскому государству Смоленска, он раскрыл заговор местного епископа Варсонофия, хотевшего вместе с единомышленниками сдать крепость командовавшему литовскими войсками гетману Константину Острожскому и казнил всех его участников. Замешанные в заговоре "князи смоленские и паны" были повешены на крепостных стенах, на "ослядех", на виду подошедшего к городу литовского войска. К телам казненных привязали подарки, полученные незадолго перед этим от великого князя: "Которому князю смоленскому князь великий дал шубу соболью с камкою или з бархатом, того и в шубе повесил; а которому князю или пану дал ковш серебряной или чарку серебряну, и он, ему на шею связав, да и того повесил; которово князя смоленскаго или пана пожаловал, того с тем и повесил".

 

В 1521 году, во время страшного нашествия крымского хана Мухаммед-Гирея , к которому присоединился литовский воевода Евстафий Дашкевич, Василий Шуйский был в числе воевод готовившихся встретить татар на реке Оке. Однако выбранная московскими воеводами тактика пассивной обороны на рубежах не помогла — слишком значительными были силы врагов. Пройдя Муравским шляхом между верховьями Ворсклы и Северского Донца, 100-тысячное крымско-литовское войско достигло Быстрой Сосны и, обходя Тулу, повернуло к границам Рязанской земли. Именно здесь неприятельская армия вторглась в русские пределы и, не останавливаясь, 28 июля 1521 г. подошла к реке Оке в окрестностях Коломны, где никто не ожидал их появления. Татары "перелезли" Оку, вынудив находившийся в Коломне небольшой русский гарнизон, под командованием князя Ю.А. Хохолкова, укрыться в крепости. Подоспевшие с большим опозданием к месту переправы от Серпухова и Каширы великокняжеские полки были разбиты, по-видимому, поодиночке, находившейся на московской стороне Оки огромной татарской армией. О тяжелых потерях, понесенных русскими войсками в этих боях, свидетельствует гибель воевод И.А. Шереметева, князей В.М. Карамышева-Курбского, Я.М. и Ю.М. Замятниных и пленение князя Ф.В. Лопаты Оболенского. Командующим выдвинутой в южные города армией был молодой князь Дмитрий Бельский, который не прислушивался к советам находившихся у него в подчинении старых опытных воевод и бросал полки в бой на переправах без всякой надежды на успех.

 

После поражения русские войска отошли и укрепились в городах, а победители страшно разорили московскую землю, уведя в степь огромный полон. Одной из первых мер после ухода врага, призванных укрепить вооруженные силы, стало наказание допустивших "оплошку" воевод. При этом истинная степень вины, по-видимому, никого не интересовала. Опала, правда, достаточно легкая и непродолжительная, постигла наиболее опытных и заслуженных воевод , в том числе и Василия Шуйского.

 

После недолгой опалы в 1523 году вместе с М.Ю. Захарьиным он возглавил строительство пограничной крепости Васильсурск, прикрывавшую одно из главных направлений набегов казанских татар. В конце правления Василия III князь Шуйский был одним из наиболее приближенных к нему бояр, что подтверждает достоверно известный факт обсуждения с ним завещания великого князя. Сохранив свое положение при Елене Глинской, после ее смерти он возглавил боярское правительство, управлявшее страной в годы малолетства Ивана IV. В борьбе за власть возглавляемый им род князей Шуйских столкнулся со сторонниками другого боярского рода князей Бельских, по большей части доминируя в этом противостоянии. Умер Василий Васильевич Шуйский в октябре 1538 года.

 

ВОЙНЫ И ПОХОДЫ ГРОЗНОГО ЦАРЯ

(МОСКОВСКИЙ ГОСУДАРЬ ИВАН IV ВАСИЛЬЕВИЧ)

Иван IV Васильевич, прозванием Грозный (1530-1584) родился 25 августа 1530 года (в 7-ом часу ночи) в семье великого князя московского Василия III и его второй жены Елены Васильевны Глинской. Рано осиротев (3 года мальчик остался без отца, в 8 лет — лишился матери), он воспитывался в обстановке жестоких боярских усобиц и борьбы за власть. Повзрослев, на семнадцатом году жизни, Иван Васильевич объявил митрополиту Макарию, что хочет жениться и принять титул царя, которым до того на Руси именовались лишь татарские владыки. 16 января 1547 года в Успенском соборе Московского Кремля состоялось торжественное венчание на царство великого князя Ивана IV. На него были возложены знаки царского достоинства: крест Животворящего Древа, бармы и шапка Мономаха. После приобщения Святых Тайн Иван Васильевич был помазан миром. Царский титул позволял занять существенно укрепить позиции Москвы в дипломатических переговорах с Западной Европой, но одновременно означал неизбежное начало военных действий с враждебными Руси татарскими ханствами.

 

Первый поход Ивана IV на Казань состоялся в конце 1547 года. При московском войске, в декабре, выступившем во Владимир, где к нему присоединились полки, пришедшие из других русских земель, находился и сам государь. Из-за небывало теплой зимы армия лишь в конце января достигла Нижнего Новгорода и двинулась к границам Казанского ханства. Часть "стенобитного наряда" (осадной артиллерии) утонула в Волге, при переправе через эту реку. Не дожидаясь окончания похода, Иван IV вернулся в Москву. Главный воевода князь Д.Ф. Бельский смог достичь Казани и в битве на Арском поле разбил войска хана Сафа-Гирея. Однако, потеряв во время начавшейся осады многих людей, ушел из-под города к русскому рубежу.

 

Неудачным был и поход 1549-1550 годов. По словам летописца, после прихода русской рати к Казани наступило "аерное нестроение, ветры сильные и дожди великие, и мокрота немерная; и из пушек, и ис пищалей стреляти [было] не мощно, и к городу приступати не възможно за мокротою". Простояв под Казанью 11 дней, русское войско вернулось в свое государство.

 

Главной причиной неудач этих походов стала невозможность наладить правильное снабжение войск. С целью исправить такое положение дел в 1551 г. в устье реки Свияги (в 20 верстах от Казани) была построена русская крепость Свияжск, ставшая русским форпостом в Казанском ханстве. Создание в самом сердце татарского государства сильной крепости продемонстрировало силу Москвы и способствовало началу отпадения от Казани ряда поволжских народов (чувашей и черемисов). Власти ханства вынуждены были пойти на переговоры и признали новым ханом русского ставленника Шах-Али. Правление его продолжалось недолго. Согласившись выполнить ряд требований московского царя и, прежде всего, выдать 60 тысяч русских пленных, Шах-Али восстановил против себя казанцев и 6 марта 1552 г. вынужден был бежать в Россию. Новым ханом стал астраханский царевич Ядигер, отряды которого совершили нападения на пограничные русские земли. Получив сообщение о враждебных действиях нового хана, Москва начала готовить новый поход на Казань.

 

В конце марта — апреле 1552 г. в Свияжск из Нижнего Новгорода были отправлены осадная артиллерия, боевые припасы и продовольствие. В мае, для отправки под Казань, в Москве было собрано большое войско (150 тысяч человек). Однако в поход оно выступило лишь после того, как часть собранных ратей, выдвинувшись к Туле, отразила нападение крымских татар хана Девлет-Гирея.

 

3 июня 1552 г. начался последний поход на Казань. Проходя в среднем по 25 км в день, русское войско подошло к столице Казанского ханства 13 августа. При осаде крепости велась ее бомбардировка, под стены закладывались пороховые фугасы, была построена подвижная 13-метровая осадная башня, на которой установили 50 орудий. Победа стала клониться на сторону Москвы и тогда Иван IV предложил казанцам сдаться. По некоторым сведениям он сам участвовал в переговорах, одетый в одежду и доспехи простого воина. Однако татары отказались от этих предложений, ответив: "Не бьем челом! На стенах и на башне Русь, мы иную стену поставим, да все помрем или отсидимся". Московской армии предстояло брать город приступом. В результате кровопролитного штурма 2 октября 1552 г. Казань была взята

 

После подавления последних очагов сопротивления в Казань, через ворота Нур-Али (русское название "Муравлевы ворота"), вступил царь Иван Васильевич. Он осмотрел ханский дворец и казанские мечети, распорядился потушить бушевавшие в городе пожары и "взял на себя" пленного Едигер-Мухаммеда, захваченные знамена, пушки и оставшиеся в городе пороховые запасы, "а иного ничего не велел имати". Все остальные ханское достояние, равно как и уцелевшее имущество казанцев досталось рядовым русским ратникам. Велики были дары, которыми Иван Васильевич наградил своих воевод и отличившихся воинов. Им были пожалованы собольи шубы, бархатные ткани, кубки, кони, доспехи — на 48 тысяч рублей, "оприч вотчин, поместей и кормленей". По воле царя воевода Михаил Иванович Воротынский водрузил на Царских воротах православный крест. 12 октября 1552 года Иван IV покинул завоеванный город, оставив наместником князя А.Б. Горбатого, в подчинении которого находились воеводы В.С. Серебряный, А.Д. Плещеев, Ф.П. Головин, И.Я. Чеботов и дьяк И. Бессонов

 

В 1556 году Ивану IV покорилось и Астраханское ханство, В это же время признала вассальную зависимость от России Большая Ногайская орда (она кочевала между средним течением Волги и Яиком). В 1552-1557 гг. в состав Русского государства была включена большая часть Башкирии.

 

Непокоренным оставалось только Крымское "царство", начать войну с которым призывали царя его ближайшие советники — руководители Избранной Рады А.Ф. Адашев и священник Сильвестр. Однако Иван Васильевич не внял их аргументам, решив завоевать прибалтийские земли, принадлежавшие тогда Ливонскому ордену. Поначалу война с немецкими рыцарями, начатая в 1558 году, шла успешно. Русским воеводам удалось сравнительно легко овладеть 20 городами Восточной Ливонии, в 1563 г. московское войско под личным командованием царя отвоевало у Литвы крупный город-крепость Полоцк. Полоцк был взят после трехнедельной осады на рассвете, "как нощные часы отдало" 15 февраля 1563 г. Его укрепления оказались почти полностью разрушеными русской артиллерией. Не дожидаясь неминуемого штурма, полоцкий воевода Станислав Довойна сдал крепость русскому командованию.

 

Казалось, не за горами, новые победы русского оружия, но в 1564 г., произошли события, оказавшие самые тяжелые последствия на ход военных действий. В январе этого года на реке Уле погибла армия князя Петра Ивановича Шуйского, который шел к границе "не по государьскому наказу, оплошася, не бережно" и был врасплох настигнут литовцами. В конце апреля за рубеж бежал видный военачальник, наместник царя в Ливонии князь Андрей Михайлович Курбский, знавший о всех планах русского командования.

 

Нет сомнения, что в числе других, сугубо внутренних причин, эта измена вызвала гнев царя, учредившего в 1565 году опричнину. Однако набранное из опричников войско не смогло защитить Русь от опустошительного набега крымского хана Девлет-Гирея (1571). Лишь в 1572 году татары были разбиты войском, составленным из земских и опричных ратей. После этого в октябре 1572 года Иван IV отменил опричнину. Но за семь опричных лет царь безжалостно расправился с неугодными ему лицами, в том числе и с митрополитом Филиппом (Колычевым), осудившим опричный террор. В числе казненных было множество заслуженных военачальников и полководцев среднего звена (голов дворянских и стрелецких сотен).

 

Тем временем война в Прибалтике (Ливонская война) шла с переменным успехом. Одной из самых удачных русских кампаний стал поход 1577 года., возглавленный самим царем. 30-тысячная русская армия и союзные ей отряды датского принца Магнуса заняли города Мариенгаузен (Влех), Люцин (Лужа), Резекне (Режица), Лаудон (Левдун городище), Динабург (Невгин), Крейцбург (Круциборх), Зессвеген (Чиствин), Шванебург (Гольбин), Берзон (Борзун), Венден (Кесь) и Кокенгаузен (Куконос), Вольмар (Владимирец Ливонский), Трикатен (Триката) и несколько других небольших замков и отдельных укреплений

 

Но после тяжелых ударов, нанесенных по русскому пограничью польским королем Стефаном Баторием (захватившим города Полоцк, Сокол, Великие Луки, Остров и осадившим Псков), России пришлось отказаться не только от всех своих завоеваний в Ливонии, но и от 3 русских городов, захваченных шведами — Иван-города, Ям-города и Копорья. Последние годы царствования Иоанна Грозного ознаменовались разгромом войск хана Кучума и присоединением к России огромных территорий зауральского Сибирского ханства.

 

При были осуществлены важные военные преобразования: в 1550 году устроено стрелецкое войско, а в 1556 году упорядочена служба дворянского конного ополчения, реорганизована охрана границ, усилена артиллерия, проводились показательные стрелковые и артиллерийские стрельбы. Царь попытался ограничить местничество, мешавшее управлению войсками, предписав во время боевых действий военачальникам быть "без мест".

 

Умер Иван Грозный 18 марта 1584 года, оставив свое государство сыну Федору Ивановичу.

 

Деяния первого русского царя высоко оценивал Петр Великий, говоривший об Иване Грозном: "Сей государь, — есть мой предшественник и образец; я всегда представлял его себе образцом моего правления в гражданских и военных делах, но не успел еще в том столь далеко как он. Глупцы только, коим не известны обстоятельства его времени, свойства его народа и великие его заслуги, называют его мучителем".

 

 

ИЗ ИСТОРИИ О КАЗАНСКОМ ЦАРСТВЕ.

Ополчение и победа московских воевод на Казань

Видевше же се воеводы великаго полка, яко прииде им уже помощь божия, и наполнишася духа храбра, и вострубиша воя их в ратныя трубы и в сурны во многия, и удариша в накры (накры — сигнальные барабаны. – В.В.), весть подающи и прочим полком всем, да готовятся скоро. Царь же князь великий, взем благословение и прощение от духовнаго отца своего, мужа добродетелна, Андр/е/я именем, и аки пардус ярости наполнися бранныя, и всед на избранный свой конь с мечем своим, и скача вопияше воеводам, мечем маша: "Что долго стоите безделныи? Се приспе время потружатися мал час и обрести вечную славу". И хоте во ярости дерзнути с воеводами сам идти к приступу в велицем полце и дати собою храбрости начало всем, но удержаша воеводы нудма, и воли ему не даша, да не грех кои случится, и отведоша в стан его, и увещевающи его тихими словесы: "Тебе убо, о царю, подобает спасти себе и нас; аще бо мы все избиени будем, а ты будеши здрав, то нам будет честь и слава и полхвала во всех землях, и останутся у тобе сынове наши и внучата и сродники, то и паки вместо нас будут без числа служащих ти; аще ли же мы все спасемся  и тебе единаго самодержца нашего изгубим, и каковая будет нам слава и похвала, но студ и срам, и поношение во языцех, и уничижение вечно, и останемся аки овечная стада, в пустынях и в горах блудяще, снедаеми от волк, не имущи пастыря". Он же пришед во ум свой от ярости зелныя, и позна, яко не добро есть безумное дерзновение, и пусти ко граду впереди великий полк пеших оружников за великими щиты древяными, по 30 человек ко всем вратом и туры двинути ко стенам градным блиско, да толика, яко воем взыти с них на стены проломныя, царевичев астороханских с татары, за теми же воинство все, но и еще полком всем не веле поспешити, да не угнетения ради и стенне/ни/я у града падение людем будет велие. Сам отъехав з братом своим, со князем Владимером, и со царем Шигалеем (Шигалей — Шах-Али, татарский хан, несколько раз занимавший казанский престол, но всякий раз изгоняемый с него за промосковскую позицию. В конце концов Иван IV сделал Шах-Али  правителем вассального Касимовского ханства. – В.В.), и стояше, смотря издалече бывающаго. Воеводы же с пешцы ко граду приступлеще и единем часом мало трудне девятеры врата граду изломиша и во град внидоша, и путь всюде сотворишавсему рускому воинеству. И самодержьцево знамя, вознесше, на граде поставиша, християнское победительство на поганых являющи всем; и вдруг с теми царевичи поспешиста в проломы, с полки своими варварскими, и вниидоша во град полыми месты, в мгновении ока, безбранно, и отъят от возгорения град, и угасиша силу огненную. Казанцем бо еще во страсе мятущимся, и не ведающим самим себе, и ума не собравшим, прочии же воеводы стоящи, времени ожидающи, и видевше огнь угасше и дым по аеру ветром разносим, и вои руских уже во граде скачющих, и биющихся с казанцы, за руки имаяся, и двигнушася от мест своих с полки своими, кииждо где стояше, с воплем крепким. И придоша во град на конех своих, яко грозныя туча с великим громом, лиющеся со всех стран, аки силная вода, во все врата и проломы, со обнаженными копьи и с мечи, друг друга поникающи и вопиющи: дерзайте и не бойтеся, о друзи и братия, и поспешите на дело Божие; се Христос невидимо помогает нам". И не удержаша их ни реки, ни глубокия рвы, ни вся крепость казанская, но яко птица чрез /их/ прелетаху и ко граду припадаху и прилипаху. И аще не Господь сохранит град, то всуе бдять стрегыи его. Пешцы же лествица тмочисленныя приставляху ко стенам и на град полезоша неудержанно, овии же, яко птица или векшица, прилепляющися, яко ноготми, железными багры всюде ко стенам и возлазяху на град и бияху казанцев, казанцы же со стен градных падаху на землю. И смерть свою пред очима своима видяще, веселяхуся и лутче живота смерть вменяху, яко не лестно за закон свой и за отечество и за град свойпострадаша. С неких же казанцев сниде смертный страх, и охрабришася и сташа во вратех града и у полых мест, и сняшася с русью, и с татары смешашеся сечем великим, со предними же и со задними, иже кои во граде и крепце сечахуся, яко зверие дивии рыкающе. И страшно бе видети обоих храбрости и мужества: овии влести во град хотяху, овии же пустити не хотяше, и отчаявшеся живота своего и силно бияхуся, и неотступно рекуще в себе, яко единако же умрети есть нам. И трескотаху копия и сулицы, и мечи в руках их и, яко гром силен, глас и кричание обоих вои громяще. И ту в Муравлиевых вратех язвиша казанцы храбраго воеводу князя Семиона Никулинскаго ранами многими, но не смертными, и по малех днех исцелиша его врачеве, здрава сотвориша, не на много время, яко преже написах о нем. Брата же его, князя Дмитрея, ис пушки со стены убиша, и похвативше слуги его, отмчаша мертва в шатер его, и вои его паде с ним 3000. И мало бившеся и потопташа казанцев русь, и вогнаша их во улицы града, биюще и секущи. Казанцем бо не зело многим и не успевающим скакати по всем местом града, всюде врат и проломов брещи, и битися со всеми не могущем, яко уже полон град руси, аки мшица насыпан. Но и тако побегающим бияхуся, многащи и воздержеваху многих предних немнози, и силных убиваху несилныи, донележе созади русь приспевше и побиваху их. Инии же вбегаху в домы своя и запирахуся во храминах, и бияхуся оттоле. Но не может мал пламень много удержати, противитися велицей воде гашению, но скоро угасает, и ни малая пр/у/дина — великия реки быстрины, сице же ни казанцы много стояти противу толикаго множества руских вои, и паче же рещи Божия помощи.

 

О падении храбрых казанцев

Тех же досталных 3000 окопившеся храбрых казанцев, и плакавше и целовавшеся со оставлевшимися, и молвяше к себе: "Выедем ис тесноты сия на поле, и сецемся с русью на месте широце, дондеже изомрем, или убегше живот получим". И вседше на коня своя и прорвашася во врата Царевы за Казань реку, и надеющиеся на крепость рук своих, и хотяще пробитися всквозе руских полки, стрегшия беглецов, и убежати в Нагаи. И вскочиша аки зверие во осок, и ту их окружи руськая сила и вместо согнете, и осыпаша их аки пчела, ни дадуще не прозрети; стояху бо ту на поле два воеводы противу Царевых врат, князь Петр Щенятев, другой же князь Иван Пронский Турунтай. И много секшися казанцы, и многих  от вои руских убивша, и сами ту же умроша, храбрыя, похвално на земли своей. Как можаху битися казанцы с такими рускими силами многими, яко бысть на единаго казанца русинов 50. Рустии же вои быстро, яко орли и ястребы гладнии на нырищи поетоваху, и скачющи яко елени по горам и по стогнам гоада, и рыстаху, яко зверие по пустыним, семо и овамо, и яко лвы рыкаху восхити/ти/ лова, ищущи казанцев, в домех их и во храминах и в погребех и в ямах сокрывающихся, и где аще обретаху казанца, стара или юношу ии средолетнаго, и ту вскоре того оружием своим смерти предаваху. Отроки же токмо младыя и красныя жены и девица соблюдоваху, и не убиваху повелением самодержцевым, что много моляху мужей своих предатися ему. И бе видети, яко высокиягоры, громады же великия побитых казанцев лежащих, яко внутри града з градными стенами сравнитися, и во вратех же градных, и в проломех, и за градом в ровех, и в потоцех, и в кладезях, и по Казани реке, и по-за Булаку, по лугом безчисленно мертвых бысть, яко и силному коню не могущу долго скакати по трупию мертвых казанцев, но вседати воином на иныя коня и променятися. Реки иже по всему граду крови их пролияшася, и потоцы горячих слез протекоша, и яко великие лужи дожевныя воды, кровь стояше по ниским местом и очерленеваше землю, яко речным водам с кровию сместитися, и не можаху людие из рек по 7 дни пити воды, конем же и людем в крови до колену бродити. И бысть сеча та великая от утра перваго часа и до десятого.

Казанская история. М.;Л., 1954.


Страница 1 - 1 из 2
Начало | Пред. | 1 2 | След. | КонецВсе

© Все права защищены http://www.portal-slovo.ru

 
 
 
Rambler's Top100

Веб-студия Православные.Ру