Богородица на водах. Дневник Крестного хода

ЛИТУРГИЯ
Утро было таким светлым и солнечным, словно и не было накануне никакой непогоды.

За те три часа, которые остались на сон, выспаться было невозможно, но — странное дело! — ни у церкви, ни в самой церкви, я не заметил ни одного заспанного лица…

Впервые я присутствовал на литургии возле недостроенного храма…

Ощущение было необычным.

Мяксинская церковь не способна была вместить всех желающих, но это как бы ничего и не меняло, поскольку храм еще не отгородился от окружающего его пространства природы, и это пространство тоже было включено в привычный, размеренный ход едва угадываемого с улицы богослужения

А как дивно преобразилась в часы первой своей литургии Мякса.

Я стоял у дороги, и все простраство между мною и входом в храм было густо заполнено народом. Позади тоже стояли люди. Они были повсюду.

Много лет назад, во время журналистской поездки по Псковщине, один председатель колхоза в ответ на мои воздыхания по поводу судьбы русской деревни, сказал, что русская деревня всегда была сильна многолюдьем, в многолюдии секрет ее несокрушимости и устойчивости… Сумеем возродить многолюдие деревни — спасем ее. Не сумеем — поднять русское село не удастся.

Осуществление этой мечты и можно было наблюдать 7 июля 2005 года в селе Мякса.

Вокруг строящегося храма, и под деревьями, и на солнцепеке стояли молодые и не очень молодые женщины в разноцветных косынках, мужчины, старики и, конечно, дети…

Я смотрел на этих нарядных, притихших в праздничном ожидании детишек, и как-то мучительно было жаль, что не было в моем детстве таких вот церковных служб, таких праздников…

Многолюдие мяксинской литургии очень напоминало праздничное многолюдие кустодиевских картин.

Разумеется, многие участники этой литургии были паломниками — только "икарусов" я насчитал сегодня штук восемь, а еще повсюду теснились пазики и газели. Но это соображение никак не влияло на существо произошедшего чуда, которым воочию было явлено, как вместе с молитвами, возносимыми в храме, сказочно выросло, украсилось многолюдьем и само село…

Более того…

В том и состояло чудо, что мы все оказались перенесенными из нынешней полувыморочной Мяксы в цветущее село, которое было построено молитвой…

Действительно зазвучала молитва посреди России, которой предрекают наши экономисты и политологи неизбежное вымирание, вдруг возникло такое кустодиевское богатство русского многолюдия, словно это легендарный Китеж поднялся из веселой и сказочной истории Руси в наше печальное вымирание России.

КРЕСТНЫЙ ХОД В МЯКСЕ
Еще более явным это богатство русского многолюдия сделалось во время Крестного хода от храма к Леушинскому поклонному Кресту.

Я шел среди людского потока, растянувшегося по дороге на все село, и думал о тех мертвых селах и городах, которые мы проезжали, добираясь сюда.

Это Россия.

Но происходит чудо и поднимается наш общий Китеж град.

И наше стояние — это тоже такой же Китеж, который, спрятавшись, неведомо для нас пребывал в каждом, а сейчас поднялся, и мы сами удивляемся ему...

Сверкали на солнце кресты, тяжело плыли в светлом небе хоругви, звучало церковное пение…

Но вот пронесся по крестному ходу говорок, все начали оборачиваться, многие останавливались и из-под руки смотрели на солнце.

Дивная картина открывалась на небесах.

Радуга окружила солнце, и из этого радужного круга лился теплый и ласковый, всепроникающий свет.

Но это я со своим неважным зрением только радугу вокруг солнца увидел.

Другие различали еще и подробности…

— Мамочка! — закричал вдруг мальчик лет пяти. — Я Бога видел, мамочка!

Потом нашлись люди, которые и Богородицу в солнечном круге видели, и святителя Николая, и царя-мученика…

Но это потом выяснилось…

А тогда, когда все только начали рассматривать радугу вокруг солнца, наше шествие заспотыкалось, замедлилось и вполне вероятно остановилось бы, но тут подал голос возглавлявший Крестный ход череповецкий благочинный, протоиерей Александр Куликов.

— Чего вы на небо уставились?! — строго сказал он. — Вы на землю, на землю под ногами глядите!

Слова эти подействовали. Украдкой оглядываясь на небесное знамение, заспешили мы за духовенством, за хоругвями…

Говорят, что православных людей можно сравнить с живыми камнями, из которых и строится наша церковь…

Ну, а живые камни, они и есть живые.

Надобно следить, чтобы не разбежались, куда вздумается…

РАЗМЫШЛЕНИЯ В СЕЛЬСКОМ КЛУБЕ
Когда после водосвятного молебна у Леушинского Креста начался в Доме культуры села Мякса торжественный вечер-концерт памяти затопленной Руси, череповецкий благочинный, протоиерей отец Александр Куликов решил пояснить свое отношение к небесному знамению, свидетелями которого были мы все.

Он говорил, что да, вначале на небе был полукруг, потом большой круг вокруг солнца.

Да…

Но это не наши труды. Это Господь, это Бог показывает нам свое чудо…

А мы должны в ответ приложить свои труды…

Вначале в Мяксе, вокруг строительства церкви собиралось немного людей…

Вначале сто, потом двести… Сегодня семьсот человек собралось, завтра должны собраться тысячи...

А если не только о Мяксе говорить, а вообще о стране, то вся Россия…

Эти мысли отца Александра Куликова перекликались с моими мыслями о предназначении современного русского человека, а в чем-то и дополняли их…

1.
Если задуматься, то к кому, если не к нам, живущим на рубеже тысячелетий, обращены слова Ф.И. Тютчева: "Счастлив, кто посетил сей мир в его минуты роковые".

Но хотя роковых минут в конце минувшего тысячелетия под завязку было отпущено и каждому из нас в отдельности, и всей нашей многострадальной стране в целом, далеко не все наши соотечественники, растерявшиеся от нужды и бесправия, способны соотнести слова Тютчева с собою.

Так, может быть, Ф.И. Тютчев ошибался, давая свое определение счастья?

Думаю, что Тютчев тут не при чем…

Просто, далеко не все понимают сейчас, что счастье, о котором пишет Тютчев, не имеет никакого отношения к счастью, модель которого насаждается в современной, превращаемой в общество потребления России.

Его призвали всеблагие,
как собеседника на пир...

— уточняет поэт, и в этих словах полнее, чем в самой многостраничной программе, сформулировано и раскрыто всё, что нужно делать нам, застигнутым ночью, опустившейся на наше Отечество.

Желаем мы этого или нет, готовы или не готовы, но мы обязаны стать собеседниками в тютчевском значении этого слова. Мы обязаны освободиться от всех, пусть и дорогих нашим сердцам иллюзий, и открытыми глазами увидеть то, что явлено сейчас не только сосредоточенному молитвенному сознанию, но и нам грешным.

Это собеседничество — не абстрактный богословский или филологический спор, а обыденная и, я бы даже сказал, заурядная реальность нашей жизни, потому что от самого хода этого собеседничества зависит то, как будем жить мы, как будут жить наши дети.

2.
Духовную полноту этого собеседничества несомненно являет сейчас наш Святейший Патриарх Алексий II.

Я думаю, что церковные историки будущих столетий, оглядывая свершения нашего Святейшего Патриарха, окажутся в затруднении, пытаясь найти в церковной истории другую, близкую по масштабу созидательных свершений фигуру.

Ведь это благодаря трудам и молитвам Святейшего Патриарха Алексия II практически из небытия возродилась Святая Русь и стала реальностью, не взирая на противодействие всесильной демократической общественности.

Разумеется, будущие церковные историки точнее смогут оценить деятельность Патриарха Алексия II, но и сейчас с каждым месяцем, с каждым днем его святительского служения все яснее и отчетливее видишь, что нам некого поставить рядом с ним. Никто из наших современников по масштабу своих созидательных свершений и не приближается к тому, что совершено нашим Святейшим патриархом…

Алексий II — явленный нам пример и доказательство того, что собеседничество, о котором говорил Тютчев, превращается в созидание, в благотворное деяние, и для этого не надо никаких дополнительных условий кроме любви и стояния в вере.

И нам, живущим на рубеже тысячелетий, во времена Святейшего Патриарха Алексия II, это открыто с необыкновенной ясностью, во всей драматической глубине совершающегося преображения.

3.
Мы на собственном опыте постигли, насколько материальной может быть идея…

Советская империя, гражданами которой мы были, обладала могучей промышленностью и развитым сельским хозяйством, она имела мощнейшую армию и сверхсовременные спецслужбы.

И вот эта империя рухнула, рухнула без всяких внешних воздействий.

Почему? Да потому, что исчезла идея, потому что невозможно было иначе, как жесточайшим принуждением держать и далее нашу страну без Бога, без веры в Него…

И мы своими глазами видим, как счастливо преображается окружающий нас мир, как только мы открываем свои сердца Богу.

Говоря так, я хочу обратить внимание, что местоимением "мы" обозначается тут не просто разношерстная толпа на городской улице, а некое духовное объединение, Собор людей, объединенных или, по крайней мере, стремящихся объединиться в православной и патриотической идеологии.

Примером такого духовного объединения, такого Собора и было наше Леушинское стояние.

И то, что я говорю, относится не к отдельному человеку, как бы замечателен и православен он ни был, а к Леушинскому Собору в целом.

Ведь это не нашим замечательным батюшкам, не нашим молитвенным паломникам персонально было даровано небесное знамение, а всему Собору, потому что Собор наш и сумел совершить то, что еще не в силах совершить каждому из нас по отдельности — стать собеседником, вести собеседничество…

И кто же из нас не ощутил в эти мгновения дивного и всепоглощающего ощущения счастья?!

4.
Возвращаясь к нашему историку будущего, попытаемся представить, как, спустя сто или двести лет, станет описывать он наше Леушинское стояние.

Мы знаем, что Божии чудеса не только не меркнут с годами, но обладают способностью, спустя столетия, усиливать свое сияние, и легко представить, как поразится тот историк необыкновенному смирению участников нашего Крестного хода, которые видели небесное знамение, которые слышали, как маленький мальчик кричал: "Мама! Я Бога видел!", и тем ни менее вняли словам благочинного, объявившего, что не надобно смотреть верх, а надо молиться и каяться…

Как опишет это будущий историк?

Наверное, рассматривая старинные фотографии, он перепутает каждого из нас, но — без сомнения! — его поразит благочестивое смирение и послушливость людей, живших в начале третьего тысячелетия…

И тогда этот историк и увидит в нас то, что пока не видим в себе мы сами.

Уже осознав непреложность того факта, что кроме веры в Бога, ничего больше и не надобно для духовного возрождения нашего Отечества, мы всё еще стесняемся признаться себе в том, что уже являемся Собором, способным совершить этот великий труд.

5.
Вместивший в себя так много духовных событий день, всё не кончался и нас ждал еще концерт в череповецком филармоническом зале…

Концерт этот, словно бы подтверждая мысли о Леушинском стоянии, как Соборе, естественно перерос в Крестный ход от филармонического зала к пустырю, где было выстроено самое первое Леушинское подворье…

Совершался Крестный ход по улицам самого крупного промышленного центра в Вологодской области без договоренности с властями и, следовательно, без какого-либо обеспечения. Не было ни милицейских машин, ни регулировщиков, но сотни три человек, предводительствуемых иконой "Аз есть с вами и никто же на вы", двигались по проезжей части городского центра, и не возникало никаких автомобильных пробок, никаких инцидентов.

Уже начали сгущаться сумерки, когда мы пришли на пустырь на пересечении улицы Луначарского и проспекта Ленина.

И снова зазвучали молитвы, и снова возникло ощущение, что не на пустыре стоим мы, а у того подворья, которое и было здесь раньше, когда улица Луначарского называлась Крестовой, а проспект Ленина — Александровским.

Выходили из окружающих пустырь крупнопанельных домов череповчане и вставали рядом с нами, не спрашивая ни о чем…

ОБИТЕЛЬ НА ЧЕРНОМ ОЗЕРЕ
Где Шексна вытекает из озера Белого, стоит Белозерский монастырь, а где Шексна впадает в Рыбинское водохранилище — Черноезерский…

Это последний монастырь, который возродила игуменья Таисия…

Сюда и заехали мы перед возвращением домой…

1.
Об основателе монастыря Антонии Черноезерском известно только то, что он пришел на Черное озеро в шестнадцатом веке, и устроил здесь пустыньку, вокруг которой и вырос монастырь, получивший название Антониева-Черноезерская Богородичная пустынь.

Преставился преподобный Антоний в самом конце шестнадцатого века. Над местом погребения его была вначале выстроена деревянная часовня, а затем церковь Рождества Богородицы, в которой за правым клиросом и покоились мощи святого.

Черноезерский монастырь был упразднен Екатериной II, при утверждении монастырских штатов в 1764 году, и только в 1910 году епархиальный миссионер Новгородской епархии архимандрит Варсонофий (Лебедев), ставший впоследствии священномучеником, епископом Варсонофием Кирилловским, обратился к архиепископу Новгородскому Арсению (Стадницкому) с ходатайством о возобновлении обители на Черном озере.

Владыка Арсений поручил восстановление монастыря игуменье Таисии, и уже 7 июня 1911 года состоялось торжественное открытие пустыни...

Проснулась, снова засияла на берегу Черного озера православная обитель.

Матушка Таисия разбудила ее.

В знак духовного единства Леушинской и Черноезерской обители, матушка Таисия заказала на Афоне образ, который чрезвычайно почитался и в Леушинском монастыре — икону Божьей Матери "Скоропослушница".

14 мая 1914 года в Праздник Отдания Пасхи состоялось торжественное перенесение иконы в Черноезерскую обитель, и этот день стал местным днем празднования иконы. Каждый год 14 мая совершалось водосвятие на озере и Крестный ход…

Столь же светоносным праздником обители стало перенесение 31 мая 1915 года иконы Божией Матери "Взыскание погибших", пожертвованной в монастырь в связи с началом войны.

Ну, а закрыли пустынь в 1920 году.

Троицкий собор был разрушен, насельницы и духовенство — репрессированы.

До сих пор еще помнят местные жители, как совершалась казнь монастыря.

Пожилая женщина рассказывала нам, как закрывали монастырь, как увозили на подводах монастырские иконы, чтобы сжечь их…

— А что еще помните? Что еще видели? — спрашивали мы.

— А не помню, чего… — отвечала женщина, и слезы задрожали на ее глазах. — Такая темень настала, не видели уже ничего глаза…

2.
Икона, которую отец Геннадий Беловолов освятил над Леушинским монастырем, сопровождала нас всё Леушинское стояние.

Эта икона стояла в храме села Мякса, когда совершалась в нем первая литургия.

Эту икону несли, когда возникли небесные знамения…

Эта икона возглавляла наш стихийный крестный ход от Череповецкого филармонического зала на пустырек, где находилось раньше Леушинское подворье.

Эта икона стояла и на Черном озере у креста, возведенного стараниями отца Геннадия Беловолова на месте разрушенного Антониева-Черноеезерского монастыря.

"Аз есмь с вами и никтоже на вы"…

И казалось, что мы стоим не в лесу, а внутри храма…

И само озеро, получившее свое название из-за необычайно темной воды, казалось облаченным в черные монашеские одежды…

3.
Сохранилось старинное предание, что, прибыв на Черное озеро, преподобный Антоний прошел его по воде, и с тех пор на озере осталась "Антониева дорожка". Когда подует сильный ветер и вода покроется рябью, когда поднимутся волны, дорожка эта остается чистой и ровной.

Пока мы были на Черном озере, пока купались в нем, ветер не дул, и "Антониеву дорожку" мне так и не удалось увидеть…

Зато другую "дорожку" удалось не только увидеть, но и сфотографировать.

Когда мы шли по полю к лесу, окружающему Черное озеро, паломники растянулись по тропинке, и настолько живописным было это шествие, что я сфотографировал его, и дома, разглядывая этот снимок, только поразился, насколько схож он со снимком Леушинских насельниц в поле, сделанным Прокудиным-Горским ровно сто лет назад.

Наверное, можно рассматривать эту схожесть, как проявление того духовного единства Леушинской и Черноезерской обители, о котором так хлопотала матушка Таисия… Но можно говорить и о том, что тут наша дорога совпала с дорогой, по которой шли и насельницы Леушина, и вся наша Русь все века своей православной истории…

Страница 4 - 4 из 4
Начало | Пред. | 1 2 3 4 | След. | Конец | Все
© Все права защищены http://www.portal-slovo.ru