"Что бы со мной не случилось, я скажу: слава Богу!"

Из книги "Священномученик Вениамин, митрополит Петроградский"

3.

В.Д. Красницкий, выступая на процессе, нисколько не преувеличивал размеров опасности.

 

Послание митрополита Вениамина, прочитанное в петроградских храмах 28 мая, действительно, было "самым большим ударом", нанесенным по ВЦУ. Спасая свой, с таким трудом созданный отдел, ГПУ провело аресты. В начале июня и упрямый митрополит, и все близкие ему люди уже сидели в тюрьме, а с оставшимися на свободе епископами шла непрерывная и кропотливая работа.

 

Первый раз Ф.П. Нестеров допрашивал епископа Ямбургского Алексия (Симанского), будущего патриарха Русской Церкви, еще 26 мая. На допросе епископ Алексий держался достойно, как и подобает епископу.

 

Но как видно из документов "Дела", через несколько дней епископ Алексий снова был у следователя.

 

Он подал Нестерову такое заявление:

 

"При осмотре моих вещей в ПГО ГПУ 29/30 апреля сего года у меня была отобрана моя трудовая книжка за № 5963, выданная 21 апреля 1921 г., моя личная карточка и небольшого размера псалтирь. Прошу эти вещи мне вернуть. Еп. Алексий"(8).

 

Разумеется, беседа не ограничилась, существом заявления.

 

Уже прозвучало в храмах послание митрополита Вениамина, что протоиерей А. Введенский, священники В. Красницкий и Е. Белков отпали от Святой Церкви, уже арестовали самого митрополита, и с епископом Алексием говорили не о его трудовой книжке, а о судьбе владыки.

 

Анатолий Левитин, ссылаясь на свидетельство Александры Васильевны Волковой, близко знавшей епископа Алексия, утверждает, что во время беседы "в нецерковном учреждении" епископу был предъявлен ультиматум. Трое отлученных митрополитом Вениамином от церкви священников должны быть восстановлены в своих правах. В противном случае митрополит будет расстрелян.

 

Епископ Алексий попросил дать ему время на размышления и собрал Епархиальный Совет. Мнения там разделились, но Алексий уже принял решение.

 

На Троицу, 4 июня 1922 года, в соборе Александро-Невской лавры верующим раздали его воззвание:

 

"Основанием к посланию для Владыки, – писал новый управляющий Петроградской епархией, – была недостаточная наличность доказательств в том, что протоиерей Александр Введенский участвует в Высшем Церковном Управлении, имея на то благословение Патриарха Тихона. Рассмотрев данные, представленные мне прот. А. Введенским, и приняв во внимание новые доказательства, что такое благословение имелось налицо, я нашел возможным как непосредственный и законный преемник Владыки митрополита Вениамина по управлению Петроградской епархией подвергнуть это дело новому рассмотрению…

 

Ввиду исключительных условий, в какие поставлена Промыслом Божиим церковь петроградская, и, не решаясь подвергнуть в дальнейшем мира церковного каким-либо колебаниям, я, призвав Господа и Его небесную помощь, имея согласие Высшего Церковного Управления, по преемству всю полноту власти замещаемого мною Владыки Митрополита, принимая во внимание все обстоятельства дела, признаю потерявшим силу постановление Митрополита Вениамина о незакономерных действиях прот. Александра Введенского и прочих упомянутых в послании Владыки Митрополита лиц и общение их с церковью признаю восстановленным…

 

Управляющий Петроградской епархией

Алексий, епископ Ямбургский"(9).

 

Введенский и его покровители из ГПУ могли торжествовать…

 

Они и торжествовали… Митрополит Вениамин был вскоре расстрелян…

 

Когда епископ Алексий узнал об этом, он разрыдался, как ребенок.

 

Безусловно, епископ Алексий совершил ошибку.

 

Можно сказать, что в какой-то мере он проявил и малодушие, хотя вернее все-таки говорить о растерянности… Однако, едва ли мы имеем право осуждать будущего Патриарха за эту слабость.

 

Митрополит Киевский Владимир, Патриарх Тихон, митрополит Ярославский Агафангел, митрополит Петроградский Вениамин…

 

Все они были святыми…

 

Все они принадлежали к времени открытого противостояния агрессии безбожия.

 

Епископ Алексий принадлежит уже к другой формации архиереев Русской Православной Церкви. На их долю выпало управлять Церковью, когда противостояние государственному атеизму приобрело характер сугубо внутрицерковной работы и делания.

 

Святых среди этих иерархов было меньше, но это не значит, что их деятельность менее ценна. Забегая вперед, скажем, что когда знакомишься с материалами по истории церкви в двадцатые-тридцатые годы, возникает ощущение, что некоторые наши епископы и митрополиты жертвовали своим мученическим венцом. И делали это не из личного страха, а опять-таки во имя церкви…

 

Епископ Алексий (Симанский) – первый из вступивших на путь поиска компромиссов.

 

Путь этот был извилистым и опасным.

 

Свою ошибку с реабилитацией обновленцев епископ Алексий понял очень быстро. Управляя Петроградской епархией после митрополита Вениамина, он всячески затягивал решение вопроса о подчинении епархии ВЦУ, посылая своих представителей к Патриарху Тихону, чтобы получить благословение. Посланцев к Патриарху, конечно, не допустили, и епископу Алексию стало невозможно обманываться и дальше насчет обновленцев.

 

Внутренней силы для борьбы с ними он пока не чувствовал, и поэтому 24 июня подал заявление:

 

"Ввиду настоящих условий признаю для себя невозможным дальнейшее управление Петроградской епархией, каковые обязанности с сего числа с себя слагаю".

 

Сумел, как мы видим, остановиться на опасном и гибельном пути.

 

Дальнейшая деятельность архипастыря Алексия (Симанского) – предмет совершенно другого исследования, и поэтому здесь мы и простимся с ним, а вернемся к Александру Ивановичу Введенскому, который переживал 4 июня 1922 года подлинный триумф.

 

Утром 4 июня он совершал литургию в своем храме Захария и Анны, а вечером читал лекцию "Церковь и революция" в Таврическом дворце, переименованном тогда во дворец Урицкого.

 

"Как знаменателен тот день, день Святой Троицы, в который говорю я свое слабое человеческое слово… – витийствовал он. – Сегодня – день основания Церкви. В Пятидесятницу родилась эта церковь…"

 

Введенский был очень умелым оратором.

 

4 июня он говорил особенно вдохновенно.

 

И хотя разговор шел об истории Православной Церкви, но при этом слушателю ясно было, что говорится об обновленцах, о их "живой" церкви:

 

– Церковь Христова, Церковь Господня выходит перед нами юной прекрасной девушкой, в светозарной одежде, с белыми лилиями в руках… – соловьем заливался Введенский. – Как ясен ее взор! Сколько огня любви в ее поступках!.. Ведь в сущности предприятие апостолов – будем говорить языком человечества – было по своему замыслу безумием: двенадцать рыбаков, закидывавших свои неводы в спокойные галилейские воды, выходят со всемирным неводом и хотят этим неводом поймать все человечество…

 

Но чем дольше разглагольствовал Введенский, чем очевиднее становились проводимые им параллели, тем все более двусмысленной становилась речь. В изложении Введенского в поведении двенадцати рыбаков заводящих свой невод, чтобы переловить все человечество, явственно проступали чекистские ухватки.

 

– И попала птица Господня в руки человеческие! – восклицал Введенский. – И не могла она больше взлететь огромными крыльями своими, не могла она больше царить над миром и возвещать миру слово правды!

 

И, конечно же, не удержался Александр Иванович, чтобы не напомнить об истоках "живой" церкви, о борцах за подлинную, изначальную чистоту Церкви.

 

– Кто не помнит движения так называемых 32 священников?! Из этого почти ничего реального не вышло, но как морально и религиозно важно знать, что никогда вся Церковь не была согласна с превращением ее в Союз Русского Народа, и что, если были многие, позволявшие не только носить в крестных ходах знамена этого Союза, но и хранить их в церквях, наряду с чудотворными святынями, то были и такие, которые говорили, что Невеста Господня есть Господня Невеста, а ею хотят воспользоваться для служения человеческим страстям!

 

Три часа, не прерываясь, говорил Введенский. Он все рассказал, все объяснил. Ему казалось, что он всех и убедил. Глаза его горели, голос – то гремел, то дрожал…

 

Триумф был полный.

 

Напряженно готовится в эти дни Александр Иванович Введенский и к процессу. Он обещал следователю, "что вскроет все язвы церковности", но кроме этого собирался превратить суд над священномучениками в свой окончательный триумф…

 

Процесс начался 10 июня в помещении бывшего Дворянского собрания, ставшего теперь Филармонией.

 

Невский проспект был усеян народом, а от Гостиного двора стояли сплошной толпой. Как утверждает очевидец, стояли с утра, ожидая проезда митрополита. Когда его привезли, упали на колени, запели: "Спаси, Господи, люди твоя".

 

 

Страница 4 - 4 из 10
Начало | Пред. | 2 3 4 5 6 | След. | Конец | Все
© Все права защищены http://www.portal-slovo.ru