Святительская любовь

История Православной Церкви

Святительская любовь

Рассказ о житии святителя Стефана Пермского

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Как и все дело святителя Стефана Великопермского, история Ульяновского монастыря, основанного им, сходна со светом возжигаемой свечи.

Неровное, помаргивающее пламя, кажется, и пропадает порою совсем, угасает, но нет — снова возникает огонечек, растет, пока ровным и ясным светом не рассеивает тьму в самых дальних закоулках...

Ровным и ясным светом Православия засияла Ульяновская обитель в середине прошлого века, когда прибыли в полуугасший монастырь соловецкие монахи. К 1917 году монастырь стал крупным центром духовной и культурной жизни края.

Эту свечу, возженную святителем Стефаном, местные большевики и комиссары затаптывали в 1918 году с каким-то удивительным остервенением.

Часть монахов расстреляли и замучили, остальных — сослали... Храмы и монастырскую библиотеку разграбили. В самом монастыре устроили вначале тюрьму, а потом — психолечебницу.

М. Мандельбаум, зверствовавший тогда на Верхней Вычегде и Печоре, закапывал монахов живьем в землю, выкалывал глаза, вырывал языки...

Не легче складывались судьбы уцелевших иноков.

Один за другим гибли они в тюрьмах, на этапах, в лагерях...

Работая в Сыктывкарском архиве, случайно натолкнулся я на депо Максима Ерофеевича Лапшина, священника села Кошки, арестованного органами ГПУ а 1932 году.

Максим Ерофеевич был иеромонахом Ульяновского монастыря Тихоном.

До пострижения в монастырь служил в армии, был на войне с Японией в должности бомбардира. В монастыре Тихон исполнял должность эконома. Сумел каким-то образом вырваться из рук изувера Мандельбаума, служил на приходе в селе Пажга, потом перебрался в Кошки, где местные прихожане очень любили его...

И это ему тоже припомнили на допросах.

Допрашивать Тихона начали в декабре 1932 года. Допросы вел практикант секретного политического отдела товарищ Секацкий.

Отцу Тихону было тогда пятьдесят четыре года.

Через месяц "работы" с ним практикант Секацкий сделался полноправным сотрудником ГПУ, а иеромонах, с трудом удерживая в распухших от пыток пальцах ручку, словно малограмотный выводил шатающиеся из стороны в сторону печатные буквы своего имени под составленными Секацким протоколами.

Молодому сотруднику ГПУ удалось-таки вытянуть иеромонаха на статью 58/10, 11, но это, пожалуй, и было его единственной победой.

И сквозь гэпэушное косноязычие казенных формулировок ясно различаем мы твердый голос отца Тихона, и под пытками не отрекшегося от православной веры...

"Я, Лапшин Максим "Тихон" Ерофеевич, являясь от своей природы религиозно убежденным человеком с реакционно настроенным взглядом против существующего строя, всю свою энергию и силу прикладывал за укрепление и распространение религии"…

Этого последнего насельника и вспоминал я, подъезжая к Троице-Стефановскому монастырю.

Страшное, гнетущее душу зрелище открывалось по мере приближения к обители, поднявшейся на высоком холме над Вычегдой - монастырь со всеми своими храмами и строениями тоже напоминает изуродованного пытками человека.

Обломленные маковки…

Обрушившиеся кровли…

Морозное синее небо, что застыло в пустых проемах окон бескрышей монастырской гостиницы...

Но днем залитые сияющим солнечным светом руины выглядели хотя бы живописно... А вечером, когда начало темнеть, стало по-настоящему страшно.

Помню, как-то сразу резко похолодало.

Морозной стужей потянуло от покрытой льдом Вычегды. Разгорелись на темном небе яркие и крупные звезды. Желтые огонечки окон церкви, редких обжитых помещений словно бы отступили в сгущающуюся темноту.

Смертной черной стужей запекалась темнота в проемах дверей и окон...

И застревали в горле привычные — "Здесь не было войны..." — слова. Глядя на Ульяновский монастырь сейчас, как-то удивительно ясно и отчетливо осознавалась вся ложь этих слов.

Почему же здесь не было войны, если здесь и шла, быть может, еще более страшная, чем с фашистскими полчищами, война сатанизма с Православием…

Православие одержало победу.

И точно так же, как после оккупации возвращались на руины и пепелища жители, возвращаются и на эти руины их подлинные хозяева — иноки...

Воистину, со светом возжигаемой свечи сходна история Ульяновского монастыря.

Вот краткая хроника возвращения наследников дела святителя Стефана Великопермского в основанный им монастырь...

25 февраля 1994 года. Министерство юстиции Республики Коми выдало свидетельство о регистрации общины монастыря.

9 марта. Подано прошение о возвращении общине монастырских зданий.

5 мая. Постановление Верховного Совета Республики Коми о поэтапной передаче общине монастыря монастырских зданий.

Из 28 зданий общине передавались "объекты":

1. Колокольня.

2. Церковь Михаила Архангела.

3. Церковь Успенья.

4. Северный келейный корпус, за исключением помещения детского сада.

5. Гостиница - руины.

6. Юго-западная угловая башня.

7. Северо-восточная угловая башня.

8. Братская трапеза.

9. Трапеза для богомольцев.

10. Часть банного корпуса.

Все — в разрушенном или аварийном состоянии.

И тем ни менее уже восьмого июня из Печоры приехали в Ульяново первые насельники — о. Михаил, о. Павел, о. Ефрем, послушник Константин, трудник Владимир. В кельях, из которых выехали медпункт и процедурная, еще стоял запах лекарств…

О проекте Авторы Карта портала Ссылки Контакты

Веб-студия Православные.Ру