После империи: культура распада

Советская империя, к середине 80-х годов ХХ века прочно сохранявшая статус сверхдержавы, идеологически была безнадежно больна. Официальная идеология марксизма-ленинизма, круто замешанная на кондовом атеизме, была одинаково безразлична, вплоть до ненависти, широким массам трудящихся, интеллигенции и даже агитпропу. Эти ненависть и безразличие порождались низведением марксистской концепции (которая, без сомнения, имеет статус теории) до вульгарного ширпотреба, который парадоксально возводился в идеологию правящей партии и государства. Одновременно и этот ширпотреб вульгаризировался очередными "историческими решениями" пленумов и съездов КПСС вообще далекими от какого-либо теоретизирования.

 

Личности Хрущева, Брежнева, Андропова, Черненко усугубляли безразличную ненависть к идеологии - стойкое отвращение общество испытывало к партии и ее руководству, претендовавшим на абсолютное знание и всевластие (о чем хорошо сказано в двухстишии того времени: "Пройдет зима, наступит лето. Спасибо партии за это!").

 

В этих человеческих страстях и идейно-психологических установках не было большой опасности, если бы не то важнейшее обстоятельство, что советская империя была задумана как идеократическое государство, что попробовал хотя бы нейтрализовать И.В. Сталин и что в какой-то бесовской прелести после него реанимировал в абсурдно-площадной форме Хрущев и последующие генсеки. Партия к концу советской империи действительно была становым хребтом государственности, полностью опошлив свою главную функцию - быть идейно-политическим авангардом общества. Гиганты дела в промышленности, ВПК. Науке - все они поголовно были пигмеями в идеологии, более того, именно от них шли в общество скепсис и пренебрежение к идеологии марксизма, идеологии как таковой (знаково наличие на постах секретарей по идеологии от райкомов до обкомов исключительно женщин и полное их отсутствие в промышленных секторах и на постах первых секретарей обкомов и рескомов). Этот технократизм тоже был причиной идеологической деградации советской империи и нужны были лишь некоторые совпадения внешних и внутренних факторов, чтобы сверхдержава распалась --одномоментно, трагически, абсурдно.

 

Но что особенно впечатляет в цинизме идеологов "развитого социализма", так это стойкая ненависть, во-первых и прежде всего, к Православию и, во-вторых, столь же устойчивое надругательство над все русским. На новом витке истории, в новых социально-экономических обстоятельствах, идеология вернулась к троцкизму (не имея уже воли к репрессиям и не обладая фанатической убежденностью в обладании "последней истиной"). Поразительно, но даже ради самосохранения властители прибегают к своему последнему прибежищу - патриотизму - чтобы уцелеть, чтобы выжить. У дуроломов хрущевско-брежневского агтипропа ума хватило на "советский патриотизм", которому не нужны были ни многовековая традиция государственности, ни тысячелетний опыт православного духовного окормления русского народа. Поэтому власти не нужны были М.А. Шолохов или Л.М. Леонов и молодые тогда Н. Рубцов, В. Белов и В. Распутин - почести и привилегии отдавались М. Шатрову, А. Рыбакову и следовавшим за ними к благам и загранпоездкам Р. Рождественскому, А. Вознесенскому, Е. Евтушенко.

 

***

Вот с каким культурно-идеологическим багажом партия и правительство подошли к перестройке и стоит ли удивляться, что вылезшее из щелей и подвалов антинациональное отребье легко и походя преодолело "идеологические бастионы", чтобы стать умом, честью и совестью победившего криминального капитализма. И новые лидеры небывалого в истории криминального государства стали утверждать уголовную идеологию в качестве основания государства, общества и межличностных отношений. Вспомним, что еще в период перестройки передовая демократическая общественность с лицом А. Сахарова и Е. Боннер одновременно шла к власти под лозунгом "разрешено все, что не запрещено". Это уголовное "понятие", взятое на вооружение "правозащитниками", необходимо должно было трансформироваться после августа 1991 года в конституционную норму. Так появились оформленные в соответствующие статьи Конституции бредни о суверенной личности и правах меньшинств, попирающие традиционные нормы нравственности человека, этнической и социальной общностей, позволяющие однополым извращенцам навязывать свои "культурно-физиологические предпочтения" человеческому большинству.

 

Вседозволенность, санкционированная радикальным реформированием Гайдара и воровской ваучеризацией Чубайса, открыла столбовую дорогу теневикам и рецидивистам, по которой они дружно промаршировали в класс новых русских, т.е. тех же самых уголовников, но "отмытых" новым законодательством криминальной государственности. А поскольку это государство было заинтересовано в создании класса собственников и его не волновало из кого этот класс будет состоять, то сам криминалитет по своим воровским "понятиям", "стрелкам", "разборкам", "сходнякам" при помощи автоматов и взрывчатки устанавливал нормы своей жизни для всеобщего пользования в "демократической России".

 

Особую прелесть этому режиму придавало то обстоятельство, что его идеологические провозвестники с такой же силой ненавидели Россию, с какой они раболепствовали перед Западом. Достаточно вспомнить Солженицына, мечтавшего о том, чтобы американцы забросали атомными бомбами Советский Союз. Не меньшем гуманистом был А. Сахаров, предлагавший превратить просторы нашей страны в промзону для просвещенного человечества с американского континента. Что же тогда говорить о прочей демонократуре, которая при слове "штаты" млела, а при виде растворимого кофе заходилась в пароксизмах блаженства. Думаю, что не какая-то придуманная советская туристка, а сам Евтушенко упал в обморок, увидев в западном универсаме двадцать сортов колбасы. Очень это соответствует его эстетическим предпочтениям.

 

Что с таким идейным багажом и такими ценностными ориентациями и предпочтениями могли сделать победители с имперскими принципами государственного бытия? Ничего другого, кроме полного, тотального отрицания. Им не нужна была империя, у них не было ни сил, ни воли, ни ума, чтобы восстановить имперский пафос национальной жизни. Лилипуты, оказавшиеся способными сковать паутиной лжи, цинизма, алчности советского Гулливера, об империи знали только то, что она большая и опасная для Запада и по меркам своего вида принялись лепить федеративную Россию, чтобы через дальнейшую конфедерализацию расчленить ее до хуторов и уездов.

 

На протяжении тысячелетия мы жили и строили государство на основе идеологии, сформулированной митрополитом Иларионом и афористично заявленной в XIX веке в триаде "Православие-Самодержавие-Народность". Семидесятилетний период советской истории и, особенно, время правления И.В. Сталина лишь подтвердил всеобщность этих идеологических принципов нашей историософии - империя советского типа вынуждена была трансформировать эту триаду (насколько она могла это сделать), чтобы сохранить себя и свои народы. Ничего похожего не было у мелкотравчатых победителей России.

 

Вместо Православия они взяли на вооружение идею т.н. "светского государства". Мне неоднократно уже приходилось писать, что термин "светское государство" всего лишь эвфемизм, скрывающий атеистическую государственность. И действительно, что на Западе, что в России последних десяти лет государство своей "светскость" отказывает традиционным религиям в праве духовно окормлять общество, влиять на подрастающее поколение, участвовать в образовании учащихся. В "светском государстве" религия не имеет права голоса там, где культура кощунственно издевается над религиозно освященной нравственностью, а средства массовой информации долгом своим считают по любому поводу и без повода клеветать на верующих и их идеалы. Наконец, "светское государство", декларирующее "свободу совести", благосклонно относится к атеизму, теософии, тоталитарным сектам и откровенному сатанизму. В этом отношении "светское государство" куда более богоборческое, чем атеистическое государство советского периода, - оно позволяет инфернальным силам действовать открыто и под охраной богопротивных законов бесовской демократии.

 

Вместо Самодержавия был введен институт президентства. В условиях формирующегося криминального капитализма президент точно соответствует статусу пахана - полное всевластие и полная безответственностью Смешно и горько было смотреть на Ельцина, который клялся соблюдать Конституцию, где права его были расписаны так, что сама Конституция превращалась в клочок бумаги. А уж когда Ельцину Дума утвердила закон о полной безответственности за все совершенное с Россией и народом, явность тождества пахана и президента стала неопровержима. Фиговый листок в Конституции по поводу импичмента, как показали слушания в Думе, был изобретен для демократического антуража - думская братва знала что делает, когда дружно подтвердила незапятнанную чистоту помыслов и действий "всенародноизбранного". Перед кем Ельцин действительно ответил, так это перед американским президентом и тем мафиозным сообществом, которое получило название "семья". И здесь ничего нового нет. Пахан местного уголовного сообщества всегда помнит о "центровом" и действует, оглядываясь на "старшего братана". Одновременно пахан должен помнить об окружающих его "ворах в законе" и считаться с их мнениями и интересами.

 

Для такой характеристики президентской власти есть два псевдовозражения. Одно связано с тем, что президентство Ельцина отождествляется с авторитарным, диктаторским режимом. Внешнее подобие не должно вводить в заблуждение - диктатура и авторитарный режим всегда нацелены на укрепление государства и его институтов и появляются в условиях кризиса для его преодоления. Президентство Ельцина сущностно деструктивно и все, что он делал, было направлено на разрушение. Разрушение во имя обогащения семьи и удержания власти - это ведь подлинный смысл власти пахана и его подельников. При чем здесь диктатура и о каком авторитаризме вести речь?!

 

Другое возражение исходит, как правило, из кругов левых оппозиционеров, приравнивающих власть Ельцина к власти самодержца. Абсурдность этого недомыслия нет смысла доказывать. Напомню только, что будущий император в России с детства готовился к легитимному принятию бремени власти для России и ее народов. А после венчания на царство и миропомазания император становился ответственным за все происходящее перед Господом. Это не клятва на Конституции и не лицемерное свечестояние. Это таинство посвящение в высшее служение, что знают все верующие и что недоступно для понимания атеистическому сознанию.

 

Вместо народности... Господи, о какой народности может говорить шпана с паханами, если все, кто не входит в криминальное сообщество. - нелюди, "лохи", объект грабежа и средство обогащения. О каком народе может идти речь, когда поставлена задача уничтожить национальное "я" и вместо него сформировать "гражданское общество", по примеру Запада и США "преодолевающее" национальную "ограниченность".

 

И не стоят внимания "теоретизирования" идеологической обслуги криминального режима о важности создания класса собственников, который поднимет и возродит Россию. Русская консервативная традиция, разработавшая концепцию соборного устроения общественной жизни, признавала одновременно равенство и иерархичность как составляющие соборности. Классы и социальные группы - естественное явление, но задача государства заключается в том, чтобы гармонизировать их взаимоотношения и не позволить части определять смысл и способ существования целого. Только на Западе и в криминальных сообществах иерархичность абсолютизируется и усугубляется. Поэтому создание "класса собственников" находится вне русской социальной традиции, а его всевластие и беззаконие лишь подтверждают простую мысль, что этому "классу" и его власти наплевать на народ, который вот уже десять лет бесстыдно оскорбляется и цинично обворовывается.

 

На развалинах советской империи ельцинский режим создавал псевдогосударственную химеру, готовую в любой момент превратиться в заморскую территорию США и без того заявивших, что вся земная твердь является зоной их жизненных интересов. Почему не все получилось и почему химера оказалась нежизнеспособной - тема отдельного исследования. Здесь гораздо важнее посмотреть на культуру, которая эти "государством" взята на вооружение и активно внедряется в сознание людей как их собственное достояние и как мерило их приобщенности к "общечеловеческим ценностям".

 

***

Августовскую революцию (контрреволюцию) 1991 года можно как угодно характеризовать в зависимости от политических пристрастий, идеологических предпочтений или гражданских ориентиров, но одно бесспорно - эта революция-контрреволюция оказалась сущностно антиэстетической. Беснующиеся в 1990 - 91 годах толпы недоучек, просто придурков или подзаборной рвани, возглавляемые диссидентурой и "прозревшими" партактивистами вроде Ю. Афанасьева, Г. Бурбулиса, Е. Гайдара (и т.д. - имена все известны), уже в 1992 году не вышли на праздничные манифестации и шествия в ч6есть победы сброда над Россией. А десятилетний юбилей победителей вообще превратился в посмешище и мучительный позор для власти и вдохновителей погрома российской государственности. Это хорошо подтверждает антинациональный характер августовского переворота и антинародную сущность режима, который с невиданной яростью и тупой жестокостью насаждали в России Ельцин и братва, по недоразумению или злому умыслу именуемая "новой российской элитой".

 

Но и у пролетариев умственного труда не зашевелились извилины и руки не потянулись к перу и кисти, чтобы воспеть победителей и их деяния. К примеру, взобрался Ельцин на танк и взревел собравшейся московской рвани о победе над гекачепистами. Тут бы Церетели, Неизвестному или Шамякину взять да и запечатлеть образ вождя криминальной революции в бронзе, камне или на холсте, да что-то не заладилось. Нет портрета. А ведь явно Ельцин на танке думал о своем предшественнике на броневике. И не только думал, а надеялся на благодарность современных придворных мастеров кисти и резца. Обманули "фраера".

 

Подвел и М. Шатров. С его талантом вполне можно было создать продолжение пьесы "дальше, дальше, дальше", где бы Ельцин вместе с Гайдаром, Бурбулисом и Чубайсом творили, выдумывали и пробовали на благо и во имя. Смолчал М. Шатров.

 

А А. Вознесенский? Ему бы, дождавшемуся исчезновения портрета Ленина с денег, взять бы да отгрохать поэму "Ельцин в Лонжюмо" и в рифму описать как "всенародноизбранный" в два раза чувствовал себя свободнее после облета статуи Свободы.

 

И Б. Окуджава способен был написать продолжение "Путешествия дилетантов", где показал бы "нового русского Костанжогло", обустраивающего Россию "по понятиям" и без "базара". Способен был, да не сподобился.

 

Что уж говорить о киношниках, так активно поддержавших развал страны. Мог бы, мог бы тонкий психолог А. Сокуров вместо благоглупостей об "эпохе сталинизма" создать картину о возвышенных мечтах и страстях Новодворской с Боровым, Боннер с А. Сахаровым, Старовойтовой с Немцовым. Мог бы, да что-то мешает.

 

На худой конец, пианист Петров, знаток избиения людей канделябрами, вполне способен был создать ораторию или концерт для ф-но с оркестром, чтобы утереть нос Бетховену с Рахманиновым и "сбацать" на Красной площади свое творение для демократической общественности и лично Хакамады. Нет, предпочел играть келейно и камерно.

 

Ни здесь перечисленные, ни здесь не названные культурники как и не явили своего художественно-эстетического отношения к августовским событиям 1991 года. Зато в 1993 году появилось их письмо-вопль к Ельцину с истерическим требованием убивать врагов демократии, красно-коричневых, просто не согласных с тем, что их, граждан России, морят голодом. Этот беспрецедентный документ, под которым стоят пятьдесят подписей "деятелей культуры", является лучшим свидетельством того, что у победителей России и прислужников криминальной власти эстетическое было замещено физиологией, что делает и саму августовскую революцию-контрреволюцию событием внеэстетическим и инфернальным одновременно.

 

 


Страница 1 - 1 из 2
Начало | Пред. | 1 2 | След. | КонецВсе

© Все права защищены http://www.portal-slovo.ru

 
 
 
Rambler's Top100

Веб-студия Православные.Ру