Превращать живое в крисалл

Сергей Мирошниченко

Сергей Мирошниченко. В 1983 году окончил режиссерский факультет ВГИКа по специальности «Режиссер документального кино и телефильма» (мастерская А. Кочеткова). С 1984 по 1993 год работал режиссером на Свердловской киностудии, с 1993-го – на студии «ТРИТЭ». С 1998 года ведет мастерскую режиссуры документального кино во ВГИКе. С 1999-го – художественный руководитель студии «Остров». Заслуженный деятель искусств России. Автор нескольких десятков кинофильмов, в числе которых – «Солженицын. Жизнь не по лжи», «Неизвестный Путин. Мир и война», «Точильщик», «Госпожа Тундра», «Убийство императора. Версии», «Минута молчания», «Рожденные в СССР» и др.

- Сергей Валентинович, Вы уже больше 10 лет преподаете во ВГИКе. Какова основная истина о документальном кино, которую Вы хотите донести своим студентам?

- Основная истина… Это что человек – существо Божье. И вы, как режиссеры, должны его любить независимо от того, в каком он состоянии, что с ним сейчас происходит. И помогать этому существу своими фильмами. Главная задача – чтобы мои студенты были не просто специалистами высокого класса, но еще и любили людей. Это очень тяжело на самом деле.

Даже если мой герой вызывал у меня отторжение, я всегда пытался найти к нему хорошие чувства, и даже старался помочь. Я не люблю кино с «фигой в кармане», у меня таких фильмов нет. Я люблю кино, как диалог. Я считаю, что нет ничего более ценного в кинематографе, более долгосрочного, чем документальное кино. Чем дальше во времени, тем оно будет ценнее. Игровые фильмы стареют, и часть из них переходит в разряд классики. Уже сейчас, показывая студентам Антониони, мне приходится делать пояснения, расшифровку. А вот хорошее документальное кино – это летопись, и если человек точно снимал события, то его кадры становятся бессмертными.

- Какую ленту можно считать первым документальным фильмом?

- «Прибытие поезда» – это документальное кино. Это самый первый кадр.

- А кто из режиссеров-документалистов первым приобрел известность?

- Братья Кауфманы, Ерофеев, Жан Виго… Это люди талантливые. Они создали свою форму, они сняли такие кадры, которые и сейчас смотришь с интересом. Но по-настоящему документальное кино, как летопись, начинает расцветать во время войн и потрясений, когда авторы становятся достаточно субъективными, чтобы стать неповторимыми в это время. Документальное кино становится как эссе, или как короткие повести, там ярко выражено авторское начало. Было очень много документального кино, где субъективный взгляд порождает творчество.

- Но в советское время субъективный взгляд режиссера не приветствовался.

- Это не так. Картина Ильи Копалина «Разгром немецко-фашистских войск под Москвой», за которую он получил Оскара – достаточно свободная была. Или Довженко снял «Битву за Украину» – там очень много было жестких кадров, и ничего, ему разрешали это делать.

Мне кажется, что цензура существует всегда, в любые времена. И художник должен это понимать. Есть художники, которые соглашаются с требованиями цензуры, а есть художники, которые стараются что-то объяснить, борются за свое мнение, делают фильмы независимые.

- Документальное кино очень часто вступает в конфликт с этикой. Вы участвовали в работе над фильмом «Анна: от 6 до 18». Эта картина – пример того, как режиссер заставляет героя служить своим целям, не заботясь о его чувствах. Допустим ли такой подход с точки зрения этики?

- Это картина Никиты Сергеевича Михалкова, его взгляд. Наверное, Никита Сергеевич делал картину более политическую. Такое было время. Если бы он сделал картину более психологическую, может, она бы легче смотрелась. Но легко советовать, трудно делать. И потом, эту картину смотрел весь мир. Ее знают и в Европе, и в Америке… Как режиссер он все сделал верно. Что касается этики… Всегда тяжело смотреть, как течет жизнь, и как человек меняется. Возраст – на это тяжело смотреть, и страшно иногда.

- Вам приходилось когда-нибудь делать выбор между чувствами героя и интересами картины?

- У меня был момент, который был связан с одной из моих героинь «Рожденные в СССР». Там было интервью, в котором она говорила некоторые вещи, связанные с родителями, о маме, в частности. Но, во-первых, мы брали разрешение на съемки. А во-вторых, она так искренне и очень серьезно говорила об этом, и это было так сильно, что я даже не задумался над тем, что это может вызвать шок у матери. В то же время я убрал самые страшные моменты. То, о чем она рассказывала, не было случайностью, это было их ежедневным состоянием. Потом это сказалось на наших отношениях с героиней. И я думаю, что это была ошибка с моей стороны. Но она была непреднамеренной, и потом я хотел помочь другим людям через этот пример, чтобы они по-другому взглянули на свои отношения с детьми. Но такие нюансы – это наши личные переживания, по сравнению с тем, что делают в некоторых работах Расторгуев или Манский , это не имеет никаких аналогий. Сейчас происходит еще более страшное – манипуляция героями, когда они изображают, как в игровом кино, некие ситуации. Например, документальные фильмы Гай Германики – это, по существу, игровые фильмы.

- В чем принципиальное отличие документального кино от игрового?

- Я беру нечто живое и организую его в кристалл, а там берется нечто мертвое и оживляется. Это две принципиально разные вещи.

- Вы уже пятый год проводите на Московском Кинофестивале программу документального кино «Свободная мысль». Она вызывает интерес у зрителей?

- У нас самая популярная программа на ММКФ, она самоокупаемая и у нас практически всегда полные залы.

У нас очень хорошая команда – Григорий Либергал, Анна Тархова, Георгий Молодцов, Ангелина Голикова - они уже сейчас работают над новой фестивальной программой этого года.

Мы берем картины-звезды: это и победители международных фестивалей, и фильмы, имеющие коммерческий успех. Одни словом, лучшие фильмы, которые сделаны за год. Мы показываем сливки.

- О чем эти фильмы?

- Вообще мировое документальное кино развернуто в сторону человека, его проблем. Документалисты обычно становятся на защиту людей, они находятся всегда рядом. Вот у нас - «над народом»: народ маргинален, и мы на него смотрим через увеличительное стекло: как насекомые живут? А там – «рядом с народом» всегда, рядом с людьми, рядом с проблемами, и этим мировое кино сильно отличается от нашего.

Мне кажется, мы увлеклись фиксацией распада. И страны, и человеческого распада, духовного распада. Мы находимся в таком странном положении… Мы как бы радуемся падению человека. Мы добились того, что на Западе считают, что если из нашей страны выходит фильм – цельный, сильный, но там нет распада, падения, разложения человека – то это вранье. То есть, у нас нет здоровых нормальных людей. Такое впечатление, что у нас за окном не ездят машины, нет консерватории, университетов, нет молодых студентов, которые хотят быть физиками и математиками. В основном у нас проживают деревенские люди, которые разлагаются, падают, пьют. Это мы, документалисты, приучили к этому зрителя. Если снимут фильм про выдающегося человека, то его фестивали не будут принимать, хотя это выдающаяся личность, и смотреть на него можно бесконечно.

- Документалисты снимают то, что у них будут покупать, на что можно получить финансирование. Поэтому вряд ли вина целиком и полностью лежит на них. У Вас есть рецепт, как изменить эту ситуацию?

- Рецепт прост – поменять людей, которые заказывают картины. Как это сделать? На государственном уровне. Телеканалы имеют отношение к государству? Конечно. 51 процент акций у государства. Значит, если государство устраивает эта деградация, это падение, то что я смогу сделать? Значит, они будут пожинать плоды. У них будут падать самолеты, рушиться плотины, сходить с рельсов поезда, потому что они будут выращивать людей – в том числе и при помощи документального кино – несобранных. Несозидательных. Знаете, существует теория, что когда количество маргинального на экране переходит определенный процент, это начинает влиять на подсознание людей, и они становятся такими же. Меня поражает, что интеллектуалы, люди цивилизованные, почему-то считают, что если серая безликая масса будет разрастаться, то это будет на пользу. Якобы это такая среда, которой можно будет манипулировать. Так вот, я считаю, что эта маргинальная серая масса при определенных условиях станет коричневой. И они сами будут уничтожены именно этой массой. Такие примеры были не только в нашей стране. Деградация и превращение из народа в население, из культурного, допустим, немецкого народа в население приводит к определенным результатам. Люди, которые сейчас руководят культурой, они не озабочены этим моментом. Они даже не могут осознать, что они творят. А результаты будут именно такими.

- И документальное кино сыграет в этом свою роль?

- Безусловно. В фашистской Германии были очень талантливые специалисты. Лени Рифеншталь была очень талантливым документалистом. Я всегда своим студентам говорю: представляете, иметь такой талант, такую мощь, волю, чтобы сказать: «Адольф, пошел!» Там же снималось все по несколько дублей. Но, с одной стороны, она влияла на людей, а с другой стороны, она зафиксировала, что есть фашизм. Что происходит в тоталитарном государстве с народом. Наши документалисты это тоже сделали блестяще. Дзига Вертов с радостью показывал, как наш народ превращается в массу. Посмотрите «Симфонию Донбасса».

- На Ваш взгляд, о чем можно было бы сегодня снять документальное кино, чтобы объективно показать современную Россию?

- О чем угодно. Можно из окна снимать.

- Но чтобы его захотели смотреть. Вот французский документальный фильм «Птицы» - его знает весь мир, все смотрели, всем было интересно.

- Чтобы снять такой фильм, как «Птицы», нужно иметь бюджет 10 миллионов евро. Не 20 тысяч долларов, а 10 миллионов евро. У меня есть проекты, которые можно снять о России. Я их даже подавал в Администрацию Президента. Но у нас нет стратегического мышления, мы не хотим делать большие серьезные картины о России. Они выделяют какие-то средства и считают, что этого достаточно – копошатся, и ладно. Вообще у меня такое впечатление, что руководство страны считает, будто именно телевидение определяет сознание человека и главная задача телевидения – держать массу под контролем. Не развивать ее, не давать пищу для размышлений, а просто держать под контролем.

А снимать можно о чем угодно – о Вас, как Вы берете у меня интервью. Поверьте, я видел много картин – камерных. Вот недавно видел польскую картину, она вообще снята в одной комнате. Это одна из самых интересных картин за прошлый год. Это Лозинский-младший, есть такие документалисты отце и сын Лозинские. Она о людях, которые проходят химиотерапию, как они это воспринимают, и как они воспринимают свою судьбу. Картина держит. Сейчас прошла работа, которую многие смотрели, называется «Подстрочник». Сидит Лунгина у стены и просто рассказывает. Много есть таких картин, которые можно очень скупо и очень точно сделать и, тем не менее, воздействовать на человека.

- Сейчас Вы работаете сразу над несколькими картинами. Что их объединяет?

- Во-первых, они должны быть качественными. Во-вторых, мы хотим помочь людям нашей страны осознать себя, осознать свое место в мире, и поверить в свои силы. Поверить в то, что изменить судьбу нашей Родины возможно.

Режиссеры, упоминаемые в интервью:

Жан Виго (1905-1934) – французский режиссер, сделал значительный вклад в развитие поэтического реализма — течения во французском кино 30-х годов. Хит: «По поводу Ниццы»

Дзига Вертов (1896-1954), он же Давид Кауфман. Один из основоположников теории документального кино. Часто работал с братьями Борисом и Михаилом – операторами. Хиты: «Симфония Донбасса», «Кино-глаз», «Человек с киноаппаратом»

Илья Копалин (1900-1976) – советский режиссёр-документалист, народный артист СССР, лауреат шести Сталинских премий. Ученик Дзиги Вертова. Первым из советских кинематографистов получил «Оскара» за фильм «Разгром немецко-фашистских войск под Москвой» (1943 г.)

Лени Рифеншталь (1902-2003) – немецкий кинорежиссер, фотограф, актриса. Активный пропагандист Третьего рейха и один из величайших режиссеров за всю историю кинематографа. Хиты: «Триумф воли», «Олимпия»

Виталий Манский (1963) – режиссер и продюсер документального кино. Обладатель многочисленных титулов в этой области. Отдает предпочтение скандальным темам. Хиты: «Анатомия «Тату», «Девственность».

Александр Расторгуев (1971) – режиссер-документалист, в своих работах следует принципам «Новой драмы»: показывать жизнь без купюр. Хиты: «Мамочки», «Дикий, дикий пляж. Жар нежных».

Валерия Гай Германика (1984) – кинорежиссер. На экране стремится отразить неприглядные стороны жизни подростков. Хиты: «Девочки», «День рождения инфанты»

Классика документального кино:

1. Кино-глаз – СССР, 1924, реж. Дзига Вертов

2. Москва. Пробег кино-глаза – СССР, 1927, реж. Михаил Кауфман, Илья Копалин

3. Падение династии Романовых – СССР, 1927, реж. Эсфирь Шуб

4. Шестая часть мира – СССР, 1929, реж. Дзига Вертов

5. Симфония Донбасса – СССР, 1930, реж. Дзига Вертов

6. По поводу Ниццы – Франция, 1930, реж. Жан Виго

7. Триумф воли – Германия, 1935, реж. Лени Рифеншталь

8. Олимпия – Германия, 1936, реж. Лени Рифеншталь

9. Разгром немецко-фашистских войск под Москвой – СССР, 1942, реж. Илья Копалин

10. В мире безмолвия – Франция,1956, реж. Жак-Ив Кусто, Луи Маль

11. Обыкновенный фашизм – СССР, 1965, реж. Михаил Ромм

12. Мир в войне (сериал) – Великобритания, 1973-1974, группа режиссеров

13. А прошлое кажется сном… - Россия, 1987, реж. Сергей Мирошниченко

14. Счастье – Россия-Казахстан, 1995, реж. Сергей Дворцевой

15. Благодать – Россия, 1996, реж. Виталий Манский

16. Птицы – Франция, 2001, реж. Жак Перрен, Жак Клюзо, Мишель Деба

17. Боулинг для Колумбины – США, 2002, реж. Майкл Мур

18. Фаренгейт 9/11 – США, 2004, реж. Майкл Мур

19. Блокада – Россия, 2005, реж. Сергей Лозница

20. Рожденные в СССР – Россия-Великобритания, 2005, реж. Сергей Мирошниченко

21. Такси на темную сторону – США, 2007, реж. Алекс Гибни

22. Адвокат террора – Франция, 2007, реж. Барбет Шредер

23. Встречи на краю света – США, 2007, реж. Вернер Херцог

24. Человек на проволоке – Великобритания, 2008, реж. Джеймс Марш

25. Рене – Чехия, 2008, реж. Гелена Тржештикова

© Все права защищены http://www.portal-slovo.ru

 
 
 
Rambler's Top100

Веб-студия Православные.Ру