Музыкальная терапия: взгляд из глубины музыки

Причиной недостаточной эффективности воспитания и лечения музыкой является не только отсутствие у музыкотерапии достодолжной базы духовного понимания человека и его культуры в историческом бытии общества, но и невнятность музыковедческих представлений. Главным недостатком оказывается атомарность, невидение интонационной природы музыки. В звуке выделяются элементарные качества и от них напрямую проводятся связи с действием музыки, между тем цельность предшествует выделению элементов. Например, говорят о тех или иных свойствах ритма. Но решающий момент — в какую интонацию он встраивается — возвышенную, добрую или дьявольскую.

Что же такое интонация?

Святые отцы называли ее словесной мелодией. Она — важнейшая сторона слова. Интонационно всякое слово. Слово и интонация — неотрывны, ибо неотрывно видение ума от духовных энергий сердца. Не бывает слова без интонации. Вот слово сухое, равнодушное, холодное, вялое, скучное, "научное" (свойственное серой полу-науке) — но это тоже интонация, характеризующая состояние сердца! Чистая мысль обитает в чистом сердце, "отвлеченная" — в отлученном от Жизни. "Еще ли окаменено у вас сердце"? (Мк. 8:17) — мягко упрекает Господь учеников за непонятливость.
 
Такова специфика интонации. Если фонемная организация слова адресует нас к понятию, к видению ума, то интонация выражает его дух, сердечную атмосферу, из которой рождается слово. "Ибо от избытка сердца говорят уста. Добрый человек из доброго сокровища выносит доброе, а злой человек из злого сокровища выносит злое" (Мф. 12:34-35). В языке христианства заструились энергии неизъяснимой красоты, непредставимого милосердия и небесной спасающей любви. Неслыханная интонация, спустившись с Неба и оплотнившись в богослужебном пении, терпеливо, век за веком, стала воспитывать народную и светскую музыку.

В начале человеческой истории всякое слово и всякая мысль пелись. По Аристотелю, законы воспевались, прежде чем были записаны. По мысли Полибия, "лучше не знать науку, чем быть неискусным в благодарственных песнях". Обобщая эти высказывания, русский автор XVIII века пишет: "История сохранялась песнями". Со временем интонация слова и интонация пения разделились. Но и все вербальные языки долго оставались долготными, то есть пелись. Само слово "акцент" означает "пропеваемое" (в родстве с "кантатой", "кантиленой"), как и его греческий аналог — "просодия" (в родстве с "мелодией", "одой"). "Ударение" же (англ. стресс — "нажим") — в родстве с "удар", "драка", "дыра", "дерьмо", исходный этимологический смысл — "колоть". Напевная интонация передалась инструментальной музыке.4

А как интонация устроена?

Интонация подобна лицу. Лицо — не цвет кожи, не линии носа, не форма бровей (и пр.) по отдельности, но все вместе. Так же целостно устроены интонации речи и музыки. Музыкальная интонация — единство всех сторон звучания.

 Скрепляет их смысл интонации. Интонационный смысл — особый, не такой, как в словах. Это жизнь души, которая может быть святой, светоносной, чистой, — либо злобной, пошлой, обывательской, преступно-грязной, скотской.  Музыкальная интонация, следовательно, имеет духовно-нравственное измерение.

Интонация классической музыки прекрасна, возвышенна, светоносна. Она — дивное средство познания и общения, сгусток бытия, истории, культуры, надмирный свет и озарение жизни.

Противоположный полюс (интонации кривляющиеся, наглые, грязные, агрессивные…) можно видеть, например, во многих образцах рок-музыки. Каков диапазон человека на шкале жизни-смерти, света и тьмы, — таков диапазон и его интонационных проявлений.

Прекрасную интонацию можно определить как род знака (выразительного средства), звуковое тело которого, включающего в себя одновременно все стороны звучания, оживляется осмысленными энергиями души и духа. Прекрасная интонация прикреплена к Традиции духовной жизни и служит ей. Традиция по историческому смыслу этого слова (=Предание, в церковном смысле) есть передача возвышенной жизни от поколения к поколению.

Скверную интонацию можно определить как род знака, материальное тело которого пронизано мертвящими (равнодушными, бессмысленными, безобразными) энергиями души, злой духовности и демонических внушений. Она прикреплена к антитрадиции духовной смерти и служит духовно-нравственной деградации.

Понятия души и духа, использованные в определении, позволяют провести самую важную разграничительную линию между двумя рангами человека, состояний народов и всего человечества с его культурой и искусством. Легкая музыка (Popmusik, Unterhaltungsmusik) — бездуховно-душевна. Из нее никогда не поднимутся возвышенные и сильные тяготения к чистоте, свету и святости жизни, к спасительной для человека красоте. Эта способность воплощать в звуках возвышенные энергии духа — свойство серьезной музыки в ее исторической и онтологической (сущностной) связи с богослужебным пением Церкви.

Основная тема классической музыки, а соответственно теории и анализа музыки, а также и музыкального образования — духовно-преображенный человек, причастник вечности. "Конечная и последняя цель … всей музыки, — служение славе Божьей и освежение духа" (определение И.С.Баха).

Возвышенная светская музыка (как и все сферы светской жизни и культуры) свое начало, оправдание, цель и смысл получила в Церкви, как богочеловеческом организме, соединяющем землю с Небом, временное с вечным. Богослужебное пение участвует в таинствах храма, в которых действует освящающая, обоживающая, усыновляющая благодать Божия. В светской (то есть внехрамовой, но, в высших своих образцах, церковной по духу) музыке та же благодать действует как сила призывания, возжигающая в душе жажду возвышенной духовной жизни, удовлетворить которую может только воцерковление человека.

Жажда преображения души возвела высокую светскую музыку в уникальное явление мировой культуры.

Подмена интонационного видения атомарным подходом в теории музыкотерапии влечет за собой многие ошибки: онтологическая цельность воздействия музыки разрывается как в плане звуковом, так и в психосоматических действиях музыки. На самом деле нет изолированных действий вне мирочувствия. Все побуждения младенца векторны и устремлены к истине жизни. Не хочет он питаться хиной и пить уксус — в буквальном и переносном смыслах. Вот он пытается развеселить опечаленную мать и, если это не удается, плачет. Значит, у него есть некоторый идеал благоустроения мира, в котором как солнце сияет улыбка; к этому прекрасному миру добра, радости, любви и общения он тянется всеми силами своего существа. А от всего противоположного, дьявольского, отвращается с таким же ужасом, с каким абортируемые младенцы пытаются убежать от четвертования ножом.

Ничего нет элементарного! Все встроено в генеральную мировоззренческую интонацию. И не только в области звуковой, но и в психосоматических действиях музыки.

Если у слушающих классическую музыку матерей прибывает молоко, а у подвергаемых атаке рок-музыки исчезает, — то это не потому, что звуковые колебания по-разному раскачивают молекулы мозга или желез, а по причине интонационной апелляции к противоположным мирочувствиям.
И у младенца так. Огненные взывания, чудесная доверчивая открытость миру, вера в добро, жажда мудрости, спрятанной в языке, рождают ту гениальность, которая заключена в природе детства, но с которой мир успешно учится бороться.

И у утробного младенца. Если "озвученные" классической музыкой младенцы рождаются более развитыми, — то это тоже действие интонационно-смыслового научения мирочувствию, а не результат механических действий звука.

Не будем останавливаться на частных ошибках музыкальной терапии. Главным образом, это ошибки интерпретации. Пишут, например, что некоторые произведения, имеющие высокую художественную ценность, например сочинения Шопена, заражают апатичностью, слабостью, страданием, чувствами меланхолии, слабости и ностальгии. Такого быть не может, ибо гениальность и есть способность вывести слушателей на уровень духовной бодренности. И если музыка обращается к теме меланхолии, то содержанием ее оказывается всегда преодоление меланхолии. В этом можно убедиться, сравнив любое произведение Шопена с попсой. От такого дикого сравнения тут же выявляются в музыке гения обертоны молитвенной подтянутости духа, собранности и духовной ревности в стремлении к Небу, которых нет в духовной мертвечине попсы. Возможность совместной ошибки врача и пациента нужно принимать во внимание, но не возводить в закон.

Аналогичным образом не вполне точно говорить о релаксационном эффекте музыки медленных частей Моцартовских произведений. Истинный покой гениальной музыки — это не животный покой тела, не психическая расслабленность. В духовный же покой классической музыки люди не погружаются в расслаблении. В него восходят, как в Царствие Небесное. И только свыше льется целительная сила.

Многое, очень многое, способно сказать музыковедение музыкальной терапии. Но не все можно вместить в одну статью. Прежде деталей — общий культурный, исторический и духовно-онтологический смысл деятельности. Его мы и пытались акцентировать.

Если бы духовно преобразились музыковедение и музыкальная терапия — то пришли б в согласие с имманентной целью всей светской культуры. Внехрамовые сферы жизнедеятельности и культуры, которые теперь называют светскими, по своему существу и происхождению — это тоже церковные сферы (церковь, по определению апостола, есть тело Христово, и составляют его все верующие люди, не исключая государственных деятелей, работников экономической сферы, деятелей культуры). Внехрамовые сферы жизни были и остаются церковными, — если только люди не изменяют Богу и Его церкви. Искусство, наука, государство, хозяйство получают свое оправдание, цель и смысл в Церкви. И только в ней, ибо она есть богочеловеческий организм, и соединяет землю с небом, временное с вечным.

В христианском обществе внехрамовые сферы имеют перед собой высочайшую цель — исполненное красоты и величия явление славы Божией в жизни. Достигают ли они этой цели? Лишь отчасти. На первых порах особенно вырвались вперед науки и искусства. Ученые, смиренно следуя по следам мысли Божией (так и понималось гениями науки слово "исследование"), открывали великую разумность сотворенного Богом мира — и их наука становилась гимном Творцу. Великая музыка эпохи барокко поддерживала в обществе высокий тонус культуры, заключала в себе горение духа, восторг, вдохновение, ревность и ликование сердца, светлую жажду Бога, дух легкокрылой благоупорядоченной свободы… До сих пор возбуждают наши творческие силы жизни эти удивительные звуки. И русское искусство покорило мир стремлением к великому смыслу жизни и возвышенной добротой сердца. 

Но откуда же тогда линия почернения культуры? Это следствие разраставшейся исходной ошибки — расцерковления внехрамовых сфер, за чем последовало резкое снижение критериев профессионализма, лишившегося нравственного измерения. Ведь по большому счету хороший музыкант, музыкотерапевт, выдающийся политик или государственный деятель, представитель хозяйственной сферы — тот, кто может в своей сфере, своими средствами поднимать дух общества, раскрывать христианские основания культуры и традиции, воспитывать общество в направлении Христовой Божественной любви, вовлекать в нее людей, вдохновляя их своим собственным примером бескорыстного жертвенного служения, послушания старцам и испрашивания их ходатайства пред Богом.

Музыковедение принимало участие в раздувании ошибки. Докатилось до требования Хрущева — выражать чувства простых советских людей. Подобно тому, как в точных науках понятия идеального газа или идеальной геометрической точки явились инструментом анализа эмпирической действительности, — так и в общественных науках. Мерилом эмпирической истории человечества может быть только его идеальная история — та, которая в Промысле соответствовала бы воле Божией, желанию Его бесконечной любви, а не Его попущению (попущение — уступка богозданной человеческой свободе, преступно человеком используемой и искаженной: "озлился — и не захотел", по Достоевскому). По свойству всеведения Бог предвидит пришествие соблазнов к концу истории. Но как Владыка и Судия предупреждает: "горе тому, через кого они приходят" (Лк. 17:1).

Виновные пред Богом, историей, человечеством, музыковедение, музыкальная педагогика и терапия имеют нравственный долг искупить свою ошибку: в период небывалого растления детей и всего мирового сообщества найти такие методы, которые пробились бы сквозь взращенную нами пошлость жизни и научили бы людей слушать не ноты и звуки, а стоящий за ними высокий смысл и великую спасительную красоту.

Примечания:

1. Цензорин. (Censorinus) "О дне рождения". — Вестник древней истории, 1986, N2,3
2. Из письма к В.Н.Кашперову от 10 июля 1856 года. М.Глинка. Литературные произведения и переписка, т.II (Б) М 77 с 148
3. Электрон, по представлениям физики, имеет корпускулярно-волновую природу. Он соединяет в себе свойства и частицы, и волны, хотя их свойства не объединяются в нашем сознании. Но так и человек: он одновременно и "частица" с его персональной ответственностью пред Богом, и "волна", единство с другими людьми на основе взаимной ответственности. Человек сотворен соборным, потому что только таким он мог постичь Бога как Троическую любовь. Ева задумана Творцом как помощница Адаму в этом главном деле жизни. Имя Ева значит жизнь. Божественную жизнь любви она должна передать поколениям. Ради умножения любви в людях Господь дал великую силу их молитвам друг за друга. Замена любви к Богу союзом с дьяволом по закону "волновой" природы человека разгоняет в обществе колдовские вихри черных воздействий, которые семиотически опредмечивают себя, в частности, в рок-музыке, как музыкальном сквернословии мата.
4. О синхронном историческом изменении вербальных и художественных языков культуры как зеркале духовного состояния человечества см. работу автора: Исторический параллелизм в развитии вербального и музыкального языков. — В кн.: Слово и музыка. Научные труды Мос. Гос. Консерватории им. П.И.Чайковского, Сб. 36,  М., 2002, с. 51-71.


Страница 2 - 2 из 2
Начало | Пред. | 1 2 | След. | Конец | Все

© Все права защищены http://www.portal-slovo.ru

 
 
 
Rambler's Top100

Веб-студия Православные.Ру