С надеждой и верой

Кино в жизни человека играет сегодня большую роль. Каково отношение современного киноискусства к христианству, к православию? Чему нас учит кино? Ниже мы приводим интервью с иером. Феодором (Ильиным) о творчестве одного из ведущих кинорежиссеров современности, нашего соотечественника А.А. Тарковского.
 
- Известно, что для русской интеллигенции с конца 60-х Тарковский во многом является ключевой фигурой, его фильмы были глотком свежей воды. Каково, с вашей точки зрения, отношение Тарковского к Православию? Возможно ли объяснение его творчества с точки зрения христианства?

- Андрей Тарковский, по свидетельству многих людей, его хорошо знавших, был человеком верующим, но, как и многие его современники – не церковным. Мне кажется, он скорее относится к людям, которые пытаются искать Истину и в этом поиске сознают смысл своего существования, чем к тем, которые уже познали Истину, и жизнь свою стараются построить в соответствии со своей верой и со своим знанием. Через все творчество Тарковского прослеживается поиск Истины, поиск пути, по которому должен идти человек. На мой взгляд, все его фильмы на эту тему.

Кроме этого, огромная заслуга его как кинорежиссера состоит в том, что он создал особый киноязык, на котором можно говорить о вещах, очень высоких. Не о духовных, конечно, но о вещах, способных человека разбудить, поставить перед ним вечные вопросы, даже подвести к тому порогу, за которым начинается духовная жизнь.

- В чем, по-вашему, заключается особенность киноязыка Тарковского?

- Каждый кадр в его фильмах не повторим. Композиция, ритм, свет, как лежит тень – все имеет глубокий смысл, завершенность, ценность. У него нет проходных случайных кадров. Общая задача его фильмов – пробудить зрителя к действию, заставить его соразмышлять. Можно соглашаться или не соглашаться с мнением автора, можно спорить, а человеку православному очень даже есть, с чем поспорить при просмотре фильмов Тарковского, но если от нас далеки те проблемы, которые поднимаются в его картинах, мы не высидим у экрана и 20 минут. Мы не сможем их смотреть, нам просто будет не интересно, скучно.

- Говорят ли фильмы Тарковского о Боге?

- Нет, не говорят, но мне кажется, Тарковский и не ставил себе прямой целью разговор о Боге. В своих картинах он ставит пусть не духовные, на все же очень важные для человека вопросы и пытается ответить на них в процессе создания фильма. На некоторые отвечает, на некоторые, мне кажется, -  нет.

- А разве фильм "Андрей Рублев" – это не разговор о духовном?

- Мне кажется, что эту картину можно и нужно рассматривать в двух плоскостях. Все, что касается попытки раскрыть образ преподобного Андрея Рублева – великого русского иконописца, монаха, старца – это полный провал. Что же касается других сюжетных линий фильма, то там, на мой взгляд, есть моменты очень удачные. Особенно в новелле "Колокол". Но там, где делается попытка изобразить духовность в кавычках, где монашеский быт – все надуманно и искусственно. Почти все матировки поступков Рублева совершенно противоречат духу православной аскетики, а ведь преподобный Андрей был в первую очередь монах, аскет, подвижник. И соединение его личного монашеского подвига с великим талантом иконописания, данного ему Богом и породило те величайшие образцы иконописи, о которых знает весь мир, и которые мы видим в конце фильма.

Действительно, в фильме режиссер пытается прикоснуться к теме духовности, но делает это корректно к самому понятию духовность. Духовность это не когда говорят о вещах духовных, а когда сам человек живет духовной жизнью. Духовность это особое состояние души. Духовно может быть только то, что подлинно духовно. Сыграть это нельзя. Подлинная духовность в искусстве не возможна. Да от светского искусства и не требуется, чтобы оно было духовным.  Задача его заключается, на мой взгляд, в том, чтобы возвысить человеческую душу, как бы взрыхлить ее и подготовить для принятия семян духовных. Духовное же искусство – это молитва, это жизнь человека во Христе.

Когда я учился в семинарии, мои друзья семинаристы рассказали мне такой случай. Приезжают они на Валаам. Там очень строгий монастырь. Они ходят везде с благоговением, даже со страхом таким священным. Приходят они в скит "Всех Святых", где уже тогда жили несколько монахов. Заходят они за ограду и видят такую картину: сидит монах в полном облачении, в рясе, в мантии, в клобуке, сидит, закинув нога на ногу и ... курит. Они, конечно, обомлели. Это уже потом выяснилось, что там снимали фильм о преподобном Серафиме Саровском и видели они не монаха, конечно, а переодетого актера. Мне кажется, что такую же сцену можно было бы увидеть и на съемках "Рублева". Сидит, допустим, Анатолий Солоницын в монашеском облачении и курит. А потом кто-то кричит "Мотор" – и он уже православный подвижник. Так не бывает. То же можно сказать и об актерах, сыгравших Феофана Грека и Даниила Черного. Это Николай Сергеев и Николай Гринько. Они пытаются сыграть людей, всю жизнь посвятивших Богу, аскетов, на которых еще при жизни почивала благодать Святого Духа, и что из этого выходит? Для того чтобы сыграть Андрея Рублева или Даниила Черного, нужно самому жить той жизнью, которой жили они. Иначе это обман, неправда. А неправда не может быть Духовна.

- Значит, вы хотите сказать, что "Андрей Рублев" -  неудачный фильм?

- Все, что касается попыток раскрыть личность Рублева, попыток проследить его духовный путь, его становления как великого иконописца – все это не верно по самой сути своей. И сделать это с самого начала было просто невозможно. Тарковский, когда снимал эту картину, был еще довольно молодым человеком и думал, что в кино можно говорить обо всем. А это не так. Кстати сказать, в последнем фильме, в "Жертвоприношении", подход к теме духовности, религиозности уже другой, очень осторожный и, конечно, более правильный.

- Но вы говорили о положительном в "Рублеве"?

- Андрей Тарковский – великий художник. Как и всякий человек, он ошибался. Но со многим в его фильмах нужно согласиться. И в "Андрее Рублеве" – тоже. Ведь просто потрясает новелла "Колокол". Мальчик, не зная секрета колокольной меди, по одной только вере и, конечно, не без помощи Божией руководит огромным делом, сотнями людей, опытными мастерами и получает по     вере своей. Тарковский прекрасно показывает, как народ воссоздает из пепла поруганные святыни и не смерть мастеров и ни татары, ни междоусобицы князей не в состоянии этому помешать. Пока жива вера в народе, жив и сам народ. Кстати сам Тарковский говорил, что главный герой фильма не Рублев, а Бориска.

Прекрасно в фильме показаны исторические сцены. Набег, например. Как люди укрываются в храме и молятся, а в это время татары огромным орудием пытаются выломать дверь храма. Как русский убивает русского. Все это очень актуально и сегодня. Кстати сказать, два кадра из новеллы "Набег" сняты у стен Псково-Печерского монастыря. Это там где по воздуху гуси летят.- В чем же ценность фильмов Тарковского?

- Фильмы его ценны не тем, что они духовны, а тем, что они заставляют оторваться от обыденности и посмотреть в сторону духовности. Смотреть и размышлять. Тарковский как бы подводит человека к церковной двери и говорит: "Либо заходи, либо дальше смотри мои фильмы..." Он подводит человека к перепутью выбора. Но для самого режиссера искусство все же осталось превыше Церкви. Но он не ушел. Почему? Не знаю, конечно. Но чтобы идти к Богу, нужна живая вера, необходимо самоотвержение, сознание ответственности за выбор. Ведь это очень страшно оторваться от всего, чем был раньше и положиться на волю Божию в том, что если то дело, которому ты хочешь посвятить жизнь, Ему угодно, то оно обязательно к тебе вернется, а если не угодно, то какой смысл заниматься?

- Почему после фильмов Тарковского остается светлое чувство?

- Конечно, у многих людей после его фильмов действительно остается светлое чувство. И, мне кажется, это оттого, что человек прикоснулся к чему-то новому, доселе неведомому для себя. Но есть люди, и их довольно много, которым фильмы Тарковского ничего нового сказать не смогут. Я говорю о людях, для которых вопрос, что такое Истина, в чем смысл человеческой жизни, уже решен. Они обрели истину и смысл жизни в Боге, во Христе, в Церкви Христовой. И если они будут смотреть кино, то это больше будет развлечение, чем поиск. Я и сам отношусь к людям, которые к церкви пришли во многом через искусство, в том числе и благодаря фильмам Тарковского.
У меня был в жизни период, когда вещей духовных, даже просто душевных, для меня не существовало. Я занимался спортом, подумывал о том, как заработать побольше денег. Вдруг меня приглашают в театральную самодеятельную студию. Думаю, пойду посмотрю ради смеха. Взял с собой друга, тренера по гребле на каноэ, и пошли на репетицию. Для меня это было все равно как на Луну слетать. Посидели мнут 30, там читали пьесу, и тихонько дали задний ход. А режиссер взял и зашел дня через три ко мне на работу в бассейн, оставил записку: "Прошу прийти на репетицию..." Дал пьесу почитать. Когда я читал, у меня внутри что-то очень сильно загорелось. Тогда я впервые столкнулся с людьми, которым не нужно было богатства, которые не интересовались не силой, не славой, не деньгами. Причем они были на голову выше меня, и образованы, и интеллигентны. Для меня открылся целый новый неведомый мир. Я поступил учиться в театральный институт. Позже, когда я пришел к Православию, у меня еще раз произошла переоценка ценностей, и я совершенно отказался от театра.

- Но разве нельзя работать в театре и быть православным, церковным человеком?

- Нет, нельзя. Сегодня я в этом совершенно убежден. Когда я уходил из театра, я сомневался. Но какое-то внутреннее чувство сказало мне: "Ведь ты, веришь в Живого Бога. И этот живой Бог обязательно вернет тебя в театр, если это Ему угодно и тебе полезно". Теперь с этого момента прошло семь лет. Сегодня я могу с уверенностью сказать, что можно быть православным живописцем, поэтом, певцом, писателем, но православным театральным режиссером, а тем более актером без уязвления совести, быть нельзя. Почему? А я не знаю почему, пока точнее не могу этого объяснить. Театр – по природе своей не христианское искусство. Как-то в 1987 году мне довелось быть не встрече театральной общественности Москвы с известнейшим театральным режиссером из Англии Питером Бруком. Он тогда сказал очень важные слова, примерно следующие: "На сегодняшний день Христианская Церковь, которая на протяжении почти двух тысяч лет старалась удовлетворять духовные запросы человечества, перестает справляться с этой миссией. Поэтому задача театра сегодня – взять на свои плечи тот груз, который до этого момента пробовала нести Церковь". Не нужно думать, что Питер Брук, ведущий режиссер современности, плохо знал театр и заблуждался. Нет, напротив, он очень хорошо, может быть, как никто другой, знал театр и в данном случае предельно точно сформулировал его внутреннюю сущность и задачи.

- Но ведь и в театре и вообще в искусстве работает много по-настоящему ищущих, стремящихся в Церковь людей?

- Конечно, кто же с этим спорит. Если человек действительно ищет Бога, он Его обязательно найдет. В "Сталкере" есть один очень интересный момент. Это история о Дикобразе. Если кратко вспомнить, суть в том, что комната, к которой стремятся люди, попадающие в Зону, обладает свойством исполнять самое заветное желание посетителя. Не то что он задумывал или произносил, а то, которое носил в своем сердце и, может быть, даже боялся в этом признаться. Дикобраз был сталкером, то есть проводником по Зоне. Он водил в Зону людей, и они ему за это платили деньги. Но он говорил, что водит людей не ради денег, а ради того, чтобы они в комнате получили свое счастье. Но сам Дикобраз в заветную комнату не входил. И вот однажды он все же решил туда войти и осчастливить весь мир. А получилось совсем неожиданно – он взял и разбогател. Причем баснословно. И повесился. Такое происходит достаточно часто. Многие люди в искусстве считают, что ищут Истину. Но если в результате этого поиска они не приходят в Церковь, то это значит, что они ищут не Истину, а что-то другое. На мой взгляд, Тарковский относится к этим людям. В мире есть один закон, который невозможно не исполнить. Если честно идти по любой дороге в жизни и искать Истину, то обязательно придешь в Церковь. "Ищите и обрящете", - не могут эти слова Христа не сбыться. И здесь интересно вспомнить последнюю картину "Жертвоприношение". Герой, чтобы спасти близких ему людей от ядерной катастрофы, дает обет Богу, к которому обращается не столько от веры в Него, сколько оттого, что не к кому больше обратиться. Он дает обет Богу отказаться от всего дорогого в жизни, что у него есть, даже от самого себя, лишь бы угроза миновала. Обед дан. Но тут к нему приходят и говорят, что единственное, что может помочь сейчас – это обращение к служанке-колдунье. Кстати, в фильме то, что она колдунья, вытекает только из слов человека, которому можно верить с трудом.

Александр, так зовут героя, колеблется, но все же идет. А на утро все действительно меняется к лучшему. Существует большой соблазн поверить в то, что помог не Бог, которому давал обет, а служанка. А ведь если служанка, тогда и обет можно не выполнять. Но Александр выполняет свое обещание, данное Богу. Он так и не поверил в Бога всем сердцем своим, но умом он выбирает Его Спасителем, и, отказываясь от всего, чем дорожил и жил раньше, тем самым приносит Богу жертву, дабы хоть что-то в своей жизни сделать для Бога. И в финале не случайно появляются титры: "Моему сыну Андрюше с надеждой и верой". Да, Тарковский не пришел в Церковь. И все же, сам может быть, того не подозревая, он помог это сделать многим.

Я бы сравнил его с человеком, который берет в пустыне другого человека за руку, подводит к реке, над рекой туман, а, за рекой угадывается необыкновенной красоты город с крестами и куполами, оттуда доносится еле слышно колокольный звон и говорит: "Я не поплыву, я боюсь воды. Но ты если хочешь, можешь плыть".

- Вы молитесь за Андрея?

- Да молюсь. Он был крещен в Православной Церкви, его отпевали после смерти. Он был удивительный художник, пытающийся искать Истину. Лично для меня он много сделал. Кто знает, какая у него участь у Бога? Может быть, Господь устроит так, что за молитвы тех людей, которых Андрей Тарковский разбудил в свое время от душевной спячки, его душа будет помилована. Как знать? Нужно надеяться и молиться.

Из дневников Андрея Тарковского. 1986 год:

Сегодня великая надежда поселилась у меня в душе. Не знаю от чего – просто, счастье. Надежда возможности счастья. С утра солнце светит в окна, но счастье не от этого. Андрюшка, Лара. Присутствие Господа... Я Его чувствую.