Древнейшие храмы Новгорода

Архитектура Новгорода и Пскова

Благодаря большому числу храмов, воздвигнутых в течение XI и особенно XII века, в Новгороде образовалась настоящая школа строительства, давшая целый ряд искусных мастеров, не привозных из-за моря, а своих, новгородских. Уже в самом начале XII века летопись говорит о русском зодчем Петре, строившем церковь св. Георгия в Юрьевском монастыре. В 1196 году другой русский мастер "Коров Яковлевич" строит каменную церковь св. Афанасия и Кирилла в Кирилловом монастыре. И тот, и другой были, несомненно, новгородцами, а не иноземцами, ибо летописец, говоря о лицах не русского происхождения, никогда не забывает прибавить "заморский", или "грек", или "гречин". Около того же времени мы видим еще одного новгородского мастера – Милонега или Миронега, бывшего тысяцким, а впоследствии и посадником. Построивши у себя на родине церковь Вознесения, он был позже занят постройкой стен Выдубицкого монастыря в Киеве. Здесь работали до того одни лишь греки, и киевлянам казалось совершенно необычайным, что русский мастер мог быть таким искусным. И действительно, Новгород, получивший некогда свое искусство из Киева, давно успел его опередить и многому мог бы его теперь выучить.

Церкви строились либо князьями, либо архиепископами и игуменами, либо частными лицами, купцами и богатыми гостями.

Церковное строительство было в Новгороде делом государственным и поистине народным, о чем свидетельствуют летописи, среди которых есть одна исключительно посвященная хронике церквей. Это – "книга, глаголемая летописец Новгородской вкратце церквам Божиим, в которое лето которая церковь во имя строена". Редкий год в ней не отмечен постройкой новой каменной церкви, причем строили не только местные жители, но и приезжие и даже заморские гости.

Древнейшею новгородскою церковью после св. Софии является Николо-Дворищенский собор, заложенный в 1113 году¹ сыном Владимира Мономаха Мстиславом на "Ярославском дворище"². Построенный в виде равностороннего четырехугольника, он сохранил свои стены, сложенные из плитняка и кирпича и производящие очень внушительное впечатление необычайной массивностью и конструктивной логичностью. Трудно представить себе сооружение, более простое по конструкции и яснее выражающее основную архитектурную идею первых новгородских храмов. Это – самый обыкновенный куб, на восточной стороне которого наращены три алтарных полукружия, а верх снабжен широким куполом³. Каждая сторона разбита на несколько частей плоскими выступами, или лопатками, тянущимися по стене от кровли до основания и отделяющимися от нее на четверть аршина. Покрытие церкви, некогда, вероятно, посводное, по полукружиям, соединяющим лопатки вверху, заменено позже четырехскатной кровлей. Окна почти все расширены вдвое и втрое против прежнего, а некоторые пробиты вновь уже в XIX веке, когда выведены и все карнизы. И все же, несмотря на все эти явные искажения, храм производит неотразимое впечатление, особенно со стороны своих полукружий, живописно выступающих на восточной стороне и играющих на солнце красивыми тенями.

В.В.Суслов в своем прекрасном исследовании новгородско-псковской архитектуры приходит к выводу, что Софийский собор, построенный как бы в назидание последующему церковно-строительному делу, не имел прямых копий⁴. Причину этого он видит в том, что в первое время в Новгороде еще не могло быть своих искусных мастеров, "а во-вторых, св. София играла такую громадную роль в жизни новгородцев, что всякое соперничество в постройке другого подобного же храма показалось бы делом греховным, да они и не представляли себе лучшего храма". Предположение это очень вероятно. Недаром же говаривали новгородцы: "Къде святая София, ту Новгород". "Последующие церкви XI и нач.XII ст., - продолжает исследователь, - были, несомненно, меньших размеров, но каких именно форм – летописи умалчивают". Формы эти действительно не сохранились, хотя самые памятники и дошли до нас. Мы знаем несколько церквей, построенных в течение ближайших 60 – 70 лет, прошедших после окончания св. Софии, причем все летописные списки говорят определенно, что они были не деревянные, а каменные и, следовательно, не могли исчезнуть. Кроме того, летописцы никогда не забывают рассказать, что церковь была за ветхостью разобрана до основания и сложена затем вновь, если это действительно случалось, а если об этом молчат, то мы имеем основание считать ее древней, в особенности в тех случаях, когда кладка ее стен свидетельствует о том же. К таким церквам надо, прежде всего, отнести Николо-Дворищенский собор. Как этот храм, так и другие, близкие к нему по типу и появившиеся в начале XII века, дают нам возможность составить себе некоторое представление об их первоначальном облике. Несомненно, что все они не дошли до нас в их древнейшем виде, но несомненно также и то, что искажены они немногим больше, нежели св. София. Значительнее всего изменились покрытия их стен и куполов, но самые стены все еще дышат глубокой древностью, и, несмотря на неоднократные переделки окон и подкровельных частей, они все так же эпически просты с северной и южной стороны и так же внушительны и могучи со стороны восточных полукружий. Первые местные зодчие не были сильны в искусстве украшать, но они обладали настоящим архитектурным инстинктом, и их создания, лишенные всякого узора, действуют на нас одним чисто архитектурным очарованием, одними обнаженными стенами, как действуют иные памятники Египта или Ассирии.

Несколько лет спустя, в 1116 году⁵ Антоний Римлянин заложил в основанном им монастыре, на правом берегу Волхова, в трех верстах к северу от кремля, церковь Рождества Богородицы. Как и св. София, она имеет башню, примыкающую к ее северо-западному углу и увенчанную куполом. Кроме этого купола, есть еще два, один большой, посредине храма, на четырех главных из шести его столбов, и другой, поменьше, на юго-западном его углу. По барабанам куполов, а также по верху трех алтарных полукружий тянутся пояса из арочек. Такие же арочные пояски позже были повторены и вверху других стен под самой кровлей, которая в настоящее время имеет четыре ската, как Николо-Дворищенский собор, тогда как в прежнее время, несомненно, была иной. Все три главы перестроены значительно позже и очень портят общее впечатление неприятной выпяченностью своих боков.

Не успел еще Антоний Римлянин окончить своего храма, как в 1119 году состоялась закладка другого, самого значительного после святой Софии, Георгиевского собора в Юрьеве монастыре. Расположенный в трех верстах к югу от города, на левом высоком и живописном берегу Волхова, Юрьев монастырь кажется издали какой-то белокаменной сказкой, особенно весной, когда Ильмень-озеро, Волхов и все небольшие речки, окружающие его, сливаются в сплошное море, среди которого одиноко высится остров, весь засыпанный церквами, башнями и монастырскими зданиями. Однако сказка постепенно исчезает по мере того, как приближаешься к ней, и вырастают  неприятные линии колокольни и других новейших построек. От всего очарования остается один только собор, сказочно прекрасный и вблизи, могучий величавой гладью своих стен, лишенных малейшего узора⁶ и уходящих в небо, на котором рисуются дивно найденные силуэты трех глав. Имя зодчего на этот раз сохранила нам летопись, из которой видно, что стройка продолжалась больше десяти лет, так как освящение храма совершилось в 1130 году. Это тот самый мастер Петр, о котором уже было упомянуто выше и искусство которого вызвало у летописца только знаменательную своим лаконизмом приписку: "а мастер трудился Петр"⁷. По приемам и общему облику собор Юрьева монастыря чрезвычайно близко напоминает храм Антониева монастыря и заставляет видеть в последнем раннее произведение того же зодчего, развернувшего через несколько лет свое дарование во всю ширину⁸. Вопрос о первоначальной форме обоих храмов все еще не может быть решен с полной определенностью, как он не может быть решен и для других древнейших храмов Новгорода. Мы не можем даже сказать с безусловной уверенностью, существовали ли все три купола у этих храмов со времени их основания, или вначале был только средний и купол полатной башни. Даже по поводу последней нельзя быть уверенным, что она построена одновременно с главным храмом, а если такая одновременность была бы доказана, то естественно предположить, что первоначально обе башни были круглыми, как в Антониевом храме, а в Георгиевском соборе башня слилась с западной стеной только впоследствии. Во всяком случае сходство плана и приемов обоих храмов, а также почти одновременность их закладки говорят, скорее, в пользу того предположения, что их общий облик получил это сходство не в позднейшие времена, а с самого начала⁹.

Упрощенный тип храма  

Несколько иной характер носит церковь Благовещения, построенная в 1179 году на озере Мячине (рядом с деревней Аркажи), в двух верстах к западу от Юрьева монастыря¹⁰. Она четырехстолпная  с обычными всем предыдущим церквам тремя восточными полукружиями и с такими же гладкими стенами, сложенными из камня и кирпича, но пропорции ее уже совсем иные. В то время как все первые церкви тянутся в вышину, Благовещенская, скорее, расползается по земле, производит впечатление точно сдавленной сверху вниз. Эта приземистость, ставшая позже типичной для Новгорода и особенно Пскова, получилась не случайно, а явилась в силу необходимости, вызванной суровостью климата и отсутствием печей или хотя бы оконных стекол. Другая ее особенность заключается в самом плане, в котором выражены некоторые черты, также усвоенные позднейшим зодчеством. Если стать прямо против южной стороны церкви, то можно видеть, что в разбивке ее фасада нет полной симметрии. Вся стена разделена четырьмя сильно выступающими лопатками на три неравных части, из которых самая значительная – средняя, несколько меньше ее – западная и почти втрое уже – восточная. Эта несимметричность разбивки получилась вследствие того, что алтарь не вынесен, как у св. Софии или в Юрьевском соборе, целиком в восточные полукружия, очень слабо выступающие здесь из главного куба церкви, а занимает и некоторую часть самого куба. Зимние стужи и дороговизна обширных сооружений, видимо, рано уже заставили северян искать такой тип малой церкви, который давал бы возможность на небольшом пространстве разместить все храмовые части, завещанные им Византией. Введя алтарь вместе с жертвенником и диаконником во внутрь главного храма, они получили бы совсем кривобокий фасад, с одной средней и западной нишей, как мы это видим в псковском Спасо-Мирожском монастыре, и во избежание такой неприятной асимметрии им ничего другого не оставалось, как отметить узким третьим делением на наружной стене ту алтарную часть, которая вросла в самый храм. Вместе с небольшим выступом полукружий эта часть приблизительно равна западному делению стены, и, в общем, весь фасад дает впечатление почти симметричного. Окна, бывшие некогда, несомненно, гораздо меньших размеров, позже значительно расширены, но наличники двух из них должны быть отнесены еще к концу XVII века, когда церковь подверглась некоторым переделкам¹¹. Трудно сказать, когда появилась нынешняя восьмискатная крыша, а также кирпичные узоры, опоясывающие верхнюю часть купольного барабана, видные только с северной стороны и забитые железными листами с юга. Все это, несомненно, существовало до переделок XVII века, и если бы путем тщательного исследования кладки всех частей храма удалось доказать, что характер кровли и украшения барабана современны самой постройке, то в Благовещенье на Мячине можно было бы видеть прототип всех будущих новгородских церквей¹². Прежде были в этой церкви хоры, ход на которые находился в западной стене, отличающейся от других своей особенной толщиной, доходящей почти до сажени.

Очень близка по типу к Благовещению на Мячине церковь Петра и Павла "на Синичьей горе" [на Синилище]. Она также внушительна массивностью своих стен, особенно со стороны алтарных полукружий, гладь которых перебита только уродливыми недавно пробитыми широкими окнами. Церковь заложена в 1185 году и окончена в 1192 году¹³. Как и в Мячинской, восточное деление ее северного и южного фасадов значительно уже других.

Приблизительно к тому же времени надо приурочить постройку церкви св. Георгия в Старой Ладоге. Летопись не оставила нам точного года постройки, но судя по ее плану и способу кладки, она, несомненно, возведена новгородскими мастерами, а по времени сооружения должна быть ближе всего к Благовещению на Мячине. Ее алтарные полукружия еще меньше выступают из основного куба церкви, нежели в первой, и восточное из делений северного и южного фасадов еще уже, чем там. Это особенно ясно видно на плане ее, на котором стены, окончательно слившиеся с полукружиями, представляют почти полный квадрат. Два восточных столба очутились далеко позади иконостаса, в самом алтаре, а главный храм стал совсем тесен. Теснота его скрашивалась фресками, которыми богато расписаны стены и которые местами еще хорошо сохранились¹⁴. Как и Благовещенская на Мячине, Георгиевская церковь имеет украшения, встречающиеся потом в различных вариантах почти во всех памятниках Новгорода и Пскова. Это – фриз из треугольных впадинок с протянутым под ним пояском из кирпичиков, выпущенных наружу ребрами. Такой фриз без нижнего пояска тянется вверху барабана Благовещения на Мячине, здесь же  он бежит по стене под самой кровлей и идет кругом всего храма. Глава, венчающая купол, поставлена только после недавней реставрации и заменила прежнее шатровое покрытие барабана¹⁵.

Еще одна новая особенность встречается в церкви Фомы Апостола¹⁶, построенной в 1196 году на берегу того же озера Мячина, но ближе к городу, приблизительно в одной версте к югу от кремля¹⁷. Опыт показал, что для жертвенника и диаконника, помещавшихся всегда в боковых полукружиях, не нужно ни высоты, ни ширины, которые необходимы для среднего, вмещающего самый алтарь, и оба крайних были понижены, а главное, алтарное расширено. Этот прием открыл возможность новых, в высшей степени живописных композиций, особенно красивых там, где еще не испорчены древние окна. Таковы именно окна церкви Фомы Апостола, каким-то чудом уцелевшие все до одного на алтарных выступах, - пример чуть ли не единственный во всей Новгородско-Псковской области. Благодаря этому церковь производит с восточной стороны то неотразимое обаяние, которое присуще только нетронутым памятникам седой старины. Подойдя близко к этим красиво играющим на солнце трем выступам, не замечаешь, что барабан обшит железными листами с намалеванными на них окнами и что новейшая четырехскатная железная кровля не гармонирует с древним видом алтаря. Главка купола, хотя и относится к позднейшему времени, все же очень изящна своими красиво тянущимися кверху контурами и приятна отсутствием той сплющенности, какая появилась позже в Москве.

Те черты самобытного русского зодчества, которые выступали уже в храмах Благовещения на Мячине и Фомы Апостола, получают свое дальнейшее развитие в целом ряде других, построенных вскоре вслед за первыми. К ним, прежде всего, относится храм Спаса Преображения на горе Нередице, или, как он зовется в народе, Спас-Нередица. Построенный великим князем Ярославом Владимировичем, внуком Мстислава, в 1198 году в трех верстах к югу от города на правом берегу Волховца, он наследовал от своих предшественников все их новые особенности. Его северный и южный фасады разбиты на такие же три неравные части и так же слабо выступают алтарные полукружия, но боковые из них на этот раз опущены так низко, что едва достигают половины среднего. Хоры устроены здесь так же, как в Петропавловской церкви, в Благовещенье на Мячине и у Фомы Апостола, не на сводах, а на простых дубовых настилах, и купол опирается на четыре квадратных столба. Все стены внутри храма покрыты сплошным ковром фресок, хорошо сохранившихся и оставляющих глубокое впечатление значительностью композиций и торжественной суровостью красок. Фрески эти должны быть отнесены к числу лучших созданий стенной живописи XII века не только в России, но и в целой Европе и придают в высшей степени драгоценный вид этому так долго находившемуся в забвении созданию примитивной веры¹⁸. Дивная по рисунку главка, хотя и относится к более позднему времени, так же как и крест на ней, чудесно связана с общей композицией и кажется органически сросшейся с древним храмом.