Петропавловская крепость: исторический миф и градостроительная реальность

Петровский Петербург почти не сохранился. Он известен главным образом по гравюрам и рисункам современников, а также по целому ряду описаний, оставленных нам некоторыми из иностранцев в письмах, дневниках и путевым заметках,. Когда перечитываешь мемуары этих людей – дипломатов и инженеров, путешественников и военных, по своей воле или по воле судьбы попавших в Петербург в начале XVIII столетия, в глаза бросается значительное расхождение восприятия Петропавловской крепости. Иностранцы, посетившие Петербург при жизни русского царя, и после его смерти смотрят на город разными глазами. Они по-разному оценивают роль крепости в городской структуре. Это явное противоречие и несовпадение мнений наводит на размышления о его причинах.

В первом из известных описаний Петербурга 1710-1711 гг. сказано: «... за какие-нибудь четыре летних месяца 1703 года эта крепость была возведена; впоследствии постепенно год за годом над нею продолжали работать пока она не достигла такого состояния, что ей удивляются. (...) Поскольку же его царское величество оказался весьма доволен этой новопостроенной крепостью, то он также основал при ней по обе стороны большой реки порядочно обширный город».(1)

Вебер, посетивший Петербург в 1720 г., назвал его чудом света, и подробно описав крепость, сообщил, что она располагается «посреди города».(2)
 
Член польского посольства, описывая город в том же 1720 г., поместил рассказ о крепости в середину текста своего повествования, что нарушало уже сложившуюся традицию сообщения о новом городе, строящемся на берегах Невы. Это нарушение симптоматично, оно завуалировано свидетельствует о том, что автор не воспринимает крепость как стратегическую или идейную основу города.(3) «На другом берегу реки - писал поляк - напротив царских дворцов возводят в камне оборонительную крепость. (...) В упомянутой крепости много пушек, а со стороны моря всегда висит красно-белый флаг».(4)

Через три года профессиональный военный Питер Генри Брюс заявил, что: «Этот город находится в поре своего детства... (...) Прежде всего построили две крепости - одну здесь, а другую в Кроншлоте, с тем чтобы обезопасить край от нападения шведов морем (выделено мной - А.А.). (...) Крепость занимает маленький остров напротив Сената, и поскольку она расположена в середине, то может обстреливать весь город».(5) Это замечание, сделанное военным, представляет определенный интерес. Автор констатирует оборонительное назначение крепости, но тактично не продолжает своих рассуждений о тех действительных целях, которые могут быть поражены из нее.

Французский путешественник де ла Мотре, увидевший город в 1726 г., заметил, что крепость «нерегулярная, но удачно расположена почти в середине города; утверждают, что ее стены имеют высоту  около 30 футов до бруствера, они очень толсты и хороши».(6)

Все без исключения путешественники-иностранцы, видевшие Петербург при жизни Петра I, дают крепости примерно одинаковую оценку. Она воспринимается ими как вполне серьезное фортификационное укрепление, предназначенное для защиты города от нападения с суши и воды.

Эту точку зрения как всегда метко выразил главный идеолог петровского правления Феофан Прокопович, дав в написанной после смерти царя «Истории императора Петра Великого» такую характеристику крепости: «Между островы теми малой есть островец, на самом рассечении полуденныя и средния струи стоящий; тот островец судился быти годный к новой крепости, понеже и мал собою, так что лишней на нем земли , кроме стен градских, не останется; и однакож не так мал, чтоб не доволен  был дать на себе места фортеции приличного, и вкруг себя глубину имеет корабельным шествиям подобающую. Сверх того же сие показует на себе угодие, что на вся окрестные места смотрит, на струи и острова, и ака бы пляцовую страж управляет (выделено мной - А.А.)».(7)

В концепцию города, развивающегося под прикрытием оборонительных укреплений, вписывалась идея Петра переместить центр на Васильевский остров. Проекты планировки Петербурга, разработанные в 1716 г. Ж.-Б.Леблоном и Д.Трезини предлагали два различных варианта усиления существующих укреплений. Леблон вводил вторую линию крепостных валов с бастионами вокруг города и устраивал на реке специальные заграждения. Трезини превращал весь Васильевский остров в самостоятельное укрепление, работающее как один из опорных пунктов оборонительной системы города, в которую входили укрепления Кроншлота, Котлина, Адмиралтейства, Петропавловской крепости и ее кронверка на Городовом острове.

Эти планы так и остались на бумаге, а город, развиваясь по своим собственным законам, предпочел сделать своим центром Адмиралтейскую сторону. Здесь на суше, а не на островах, вокруг ансамбля Адмиралтейства, напротив бастионов и равелинов Петропавловской крепости в последние годы правления основателя Санкт-Петербурга начала разрастаться основная городская ткань.

В 1730-е гг. оценка Петропавловской крепости иностранцами совершенно меняется.

По мнению шведского ученого-историка Карла Рейнхольда Берга, прожившего в Петербурге полгода в 1735-1736 гг.: «Крепость была заложена первой из постоянных построек. Это дело при малой пользе (выделено мной - А.А.), которую могло принести, стоило слишком много денег и людей, в мучениях погибших от скудного питания и тяжелой земляной работы. (...) В остальном крепость аккуратностью исполнения подобна голландским, но эта особенность едва ли способна устрашить врага».(8) Конечно, шведа можно было бы обвинить в некоторой исторической пристрастности, продиктованной амбициями представителя пораженной стороны, если бы его мнение было единственным. В те же годы в Петербурге находился датский теолог фон Хавен, давший в своих записках «Путешествие в Россию» еще более резкую критику оборонительных возможностей Петербургской крепости.

 «Близь Васильевского острова, прямо против Зимнего дворца, расположена крепость» - так начинает он рассказ в главе «Крепость», ведя описание сооружения изнутри города.(9) Затем дает профессиональную инженерную характеристику: «Бастионы, выходящие на широкие рукава реки Невы, не имеют передовых укреплений, однако прочно возведены так называемой стеной с подкладкой. Куртины короткие, и верки от основания до бруствера имеют высоту 30 футов. Линии, расположенные по узкому рукаву реки, отделяющему крепость от Старого Петербурга (Городового острова - А.А.), укреплены красивыми передовыми верками, устроенными на упомянутом острове. Внутри под этими крепостными верками повсюду находятся сводчатые подвалы, вход в которые - изнутри крепости, а вид из которых - на реку, через маленькое четырехугольное отверстие в толстой стене».(10) И заключает свое пространное описание выводом: «Крепостные верки, строительство которых велось по указаниям Петра Первого, сейчас так плотно уставлены пушками, что в праздники их пальба может утомить. Вся эта крепость явно не могла предназначаться для обороны Петербурга (выделено мной - А.А.) от неприятеля, ибо это было бы и бесполезно и ненужно. Бесполезно потому, что она расположена посреди других островов, которые все открыты более, чем у нас деревни. Ненужно же, ибо вся местность вокруг Петербурга неприступна».(11) Далее автор высказывает свои соображении о причинах возведения этого сооружения: «... без сомнения, император намеревался использовать эту крепость и против самого Петербурга, если такая необходимость когда-нибудь возникнет».(12) Это мнение парадоксально по смыслу: зачем государю обороняться от своей столицы? - и  верно по сути - в середине 1730-х гг. под дулами пушек Петропавловской крепости оказался весь центр города, расположившийся на Адмиралтейской стороне. На передней линии обстрела стояли императорские дворцы, последний из которых совсем недавно закончил для императрицы Анны Иоанновны архитектор Ф.-Б.Растрелли.

Датчанин верно подмечает бессмысленность крепости как оборонительного сооружения в современной городской структуре. Однако на этом его наблюдения не заканчиваются, Хавен продолжает рассуждать: «Отчасти он (Петр I - А.А.) хотел иметь надежное место для содержания важных заключенных(13); отчасти - у себя для русских дворян, не бывавших за границей, образец искусно построенной крепости.(14) Кроме того, она, быть может, была нужна затем, чтобы иметь всегда возможность к отступлению (это, пожалуй, единственная военная роль, которую могла выполнить крепость в 1730-е гг. - А.А.). Наконец, возможно, для того, чтобы в праздники громко возвещать канонадой всеобщую радость».(15)
 
Хавену вторит англичанин Джон Кук: «... от нее (крепости - А.А.), подобно лондонскому Тауэру, пользы мало, разве только в качестве государственной тюрьмы. Не имею понятия, как она может защитить С.-Петербург, хотя совершенно уверен, что способна за короткое время обратить в прах весь город (выделено мной - А.А.)».(16)
 
После смерти Петра мнение об оборонительных возможностях Петропавловской крепости как укрепления, защищающего город,  было оспорено. Новое поколение видело в ней исторический раритет, памятник основателю города, содержательный знак. Это же значение крепости культивировалось и державными приемниками первого русского императора. Крепость поддерживалась, ремонтировалась и всячески охранялась в том виде, каком она была создана в начале XVIII века. История строительного обустройства Петропавловской крепости закончилась только в к. XIX в.(17) Следовательно, утратив реальное оборонительное назначение, она приобрела иное мифологическое – «ограды власти» и хранительницы новой Российской государственности.

Этот переход сооружения из реально-функционального в мемориально-символическое пространство вряд ли был бы возможно (во всяком случае миф прожил бы короткую жизнь), если бы крепость не играла особую градообразующую роль в ткани растущего города.

Архитектурный образ С.-Петербурга не мыслим без силуэта Петропавловской крепости. Уже почти три столетия мореплавателям, заходящим в Неву со стороны Финского залива, грозят суровые каменные бастионы, путников манит золотой, островерхий  шпиль соборной колокольни, наконец, историкам в глаза бросается колючий многогранник крепостных укреплений, расположенный в геометрическом центре любого из известных планов города.

Так что же такое Петропавловская крепость – Кремль Нового времени, эпизод военной истории Петровской эпохи, гениальная градостроительная находка русского царя или случайность, обусловленная обстоятельствами?

Я позволю себе, не отвечая однозначно на эти вопросы, высказать некоторые предположения. Лишенные эмоций и толкований исторические факты говорят следующее.

16 мая 1703 года на маленьком островке Яннисаари, что в переводе с финского означало Заячий, в устье реки Невы была заложена деревоземляная крепость Санкт-Петербург. Произошло это через 15 дней после взятия русскими войсками шведского города Ниеншанц. Он  стоял выше по течению, на правом берегу реки, за ее изгибом, в месте слияния Невы и Охты.

Ниеншанц существовал уже более семидесяти лет - его основали шведы в 1632 году после победы над войсками Василия Шуйского и заключения Столбовского мира(18) - и был типичным для Европы городским торговым поселением.(19) На мысу, образованном Невой и Охтой, возвышалась пятиугольная крепость с развитой системой каменных бастионов и земляных укреплений. Под ее стенами на противоположном берегу Охты лежал небольшой, регулярно спланированный город. В нем было около 400 дворов, две протестантские церкви и госпиталь.(20) Петр переименовал капитулировавший Ниеншанц в Шлотбург и поначалу намеревался использовать его как место дислокации русских войск на Неве.

Заметим, что по законам военных действий того времени захват города выражался в штурме и капитуляции крепости, его защищавшей. После падения укрепления весь гарнизон Ниеншанца и его жители были отпущены в Выборг.

Через два дня (2 мая) обнажились все недостатки территориального положение захваченного укрепления(21): излучина реки закрывала обзор местности и делала шведскую крепость неспособной защитить вход в устье Невы со стороны Финского залива. Чудо спасло русские войска от неравного боя с хорошо вооруженной эскадрой генерала Нуммерса. На военном совете было решено не дислоцироваться в Ниеншанце(22), а возвести новую крепость на Заячьем острове. Место предложил Петр. Он обследовал дельту реки еще 28 апреля.(23) Следовательно, выгодное положение Заячьего острова, который царь ласково называл по голландски “Мойст Луйст Эйланд” - “Самый веселый остров”, было им подмечено изначально. Островок оказался своеобразным природным центром топографической ситуации, образованной ветвистой структурой дельты реки.

Указав место, Петр уехал 14 мая в Сясьское устье(24) и при закладке крепости не был. Автор плана крепости не известен, эту роль вполне мог выполнить и сам государь, «ибо царь - по мнению Питера Брюса, лично знавшего Петра - превосходный чертежник, разбирается во всех областях математики и очень сведущ в фортификации».(25) Известны планы двух крепостей, собственноручно им выполненные: «План Ораньибурга»(26) и «План военного порта» - последний почти совпадающий по рисунку с планом Петербургской крепости.(27)

Крепость на Неве была четвертой в жизни Петра I. В 1684 г. капитан Московского выборного полка С.Зоммер построил для царевича Петра Алексеевича потешную крепость Пресбург в селе Преображенском.(28) Она стояла на берегу Яузы, была деревянная прямоугольная и имела обводной ров с водой. Через десять лет,  в 1694 г. в селе Кожухово соорудили еще одно потешное укрепление - «пятиугольный ретраншамент».(29) Наконец, в 1703 г. на реке Луге по чертежу Петра I заложили первую настоящую оборонительную крепость Ямбург. Следующей стала Петербургская.

Петровские фортификационные сооружения создавались в соответствии с популярными в это время теоретическими положениями известных европейских военных инженеров - Б.Ф. Пагана, С. ле П. де Вобана, М. фон Кугорна и Ф.Блонделя, что было ново и не привычно в России, существенно отстававшей в военной области от других европейских стран.

Сам Петр был поклонником идей голландского фортификатора Менно фон Кугорна.(30) Однако, в случае строительства крепости в устье Невы использовали различные теории. По мнению датского философа Педера фон Хавена: « два стоящих прямо напротив друг друга больверка (устроены - А.А.) по первому способу Вобана - первый с одним и второй с двумя орильонами; два других - по методу Пагана, и два последних - по Блонделю».(31) Наличие в решении укреплений французских фортификационных традиций подтверждает реальность непосредственного участия в строительстве ее французского инженера Ж.-Г.Ламбера.(32)

Крепость возвели из земли и дерева к сентябрю 1703 г. В течении последующих двух лет были построены дополнительные опорные укрепления - восточный равелин, северный кавальер, юго-западный кронверк(33), больверки на стрелке Васильевского острова, бастионы и ров Адмиралтейства, а также деревянная искусственная крепость Кроншлот и укрепления на острове Котлин. В результате всех этих военно-инженерных действий Петр добился максимальной защищенность дельты Невы от нападений шведских морских и сухопутных отрядов. Причины были веские - шведы не желали мирились с потерей невских берегов.


Страница 1 - 1 из 2
Начало | Пред. | 1 2 | След. | КонецВсе

© Все права защищены http://www.portal-slovo.ru

 
 
 
Rambler's Top100

Веб-студия Православные.Ру